Умереть, чтобы выжить. Фронтовые истории, наше время

Фото предоставлены Дмитрием Борисовым

Товарищи и коллеги по военкомату порой забывали, что у него нет ног. Посидели в ресторане, собрались уходить – они встали из-за стола и смотрят на Дмитрия: «А ты чего?» И только потом вспоминали, что он не может так же быстро подняться.

Дмитрий, Ксения и их малыши.

Фото предоставлено Дмитрием Борисовым

Бывшие бойцы его роты, возвращаясь с СВО, старались с ним увидеться.

– Я и на фронте не отсиживался за их спинам. А сейчас приятно слышать, когда они, глядя, как я хожу на своих железных ногах, говорят: «Крутой у нас командир!»

Съемочная группа «Реальных пацанов» приехала в госпиталь.

Фото предоставлено Дмитрием Борисовым

По жизни на коне. Фото предоставлено Дмитрием Борисовым

Осенью 2023 года Дмитрия сняли для сериала «Реальные пацаны». Именно встречей с ним и другими ранеными ребятами закончился его последний, 10-й сезон. В финальной сцене главный герой приезжает к ним в госпиталь и под песню «Вечно молодой» из фильма «Брат-2» произносит такую фразу: «Вот это и есть реальность, какая есть. И живут в ней вот такие реальные настоящие пацаны».

– Мне кажется, слово «инвалид» больше подходит к тем, у кого с головой не все в порядке. А если у человека есть хотя бы одна рука и правильные мысли, он всегда сможет вернуться к жизни за счет своего духа. У нас страна для сильных людей. В ней и здоровые порой чувствуют себя беспомощными. А значит, нужно самому брать в руки свою судьбу и вершить ее, – убежден Дмитрий Борисов, кавалер ордена Мужества. Он ходячий пример для всех нытиков, которые по малейшему пустяку жалуются, что у них в стране и в судьбе что-то не так, как им хочется.

Снаряд за снарядом, чудо за чудом

Позывной Тур уходил последним из Чечни, Балаклеи и Изюма

6 сентября 2022 года ВСУ начали штурм Балаклеи – свое первое контрнаступление в ходе СВО, закончившееся «перегруппировкой» российских войск в Харьковской области. Петербуржец, чей позывной Тур, был последним, кто покидал этот город, прикрывал отход товарищей: за те события у него орден Мужества… А в декабре 1996-го Тур был последним, кто покидал Чечню после Хасавюртовских соглашений… На момент нашей встречи ему было под 60 лет. Помимо первой и второй чеченских кампаний за его плечами – Южная Осетия в 1992-м, Ингушетия в 1993-м, Сирия и, наконец, Украина, откуда он родом и где у него похоронена мать. После своей первой войны – в Южной Осетии – Тур крестился. С тех пор в его военной судьбе произошло много такого, что иначе как чудом не назовешь.

Солнце в дыму после взрыва.

Кадр из фильма «Они сражались за Родину». Под Балаклеей Тур увидел эту картину наяву

Необъяснимое

Так получилось, что их подразделение оказалось в столице Южной Осетии – Цхинвале – в 1992 году незадолго до грузинского штурма.

– Тогда я впервые в жизни столкнулся с чем-то необъяснимом, – вспоминает Тур. – Мы занимали позицию на крыше пятиэтажки. Нас обстреливали так, что было не высунуть головы. Я все-таки высунулся, и вдруг что-то дернуло меня обернуться назад: в этот момент, наверное, в каких-нибудь миллиметрах пролетела трассирующая пуля. Если б не обернулся, она попала бы точно мне в голову.

После этого случая при первой же возможности Тур крестился. А спустя два года сразу несколько незабываемых эпизодов были у него в Чечне.

Тур заходил туда в числе первых – 11 декабря 1994 года в составе сводного полка бригады оперативного назначения внутренних войск. По соседству в пяти километрах стоял ангарский полк. Сибиряков очень доставал снайпер боевиков. Он перемещался по холмам в «зеленке», бил из винтовки с глушителем, положил много людей. Особенно охотился на командно-штабные машины – в расположении полка находился штаб одной из трех входивших в Чечню группировок. Все попытки выследить и уничтожить стрелка были тщетны.

Обратились к Туру, на тот момент командиру батареи «зушек» – скорострельных зенитных установок «ЗУ-23–2». Они давно уже используются не только по воздушным целям, но и как подвижные огневые точки в обычных боях. Тур попросил бойцов пострелять в сторону снайпера – отвлечь его, а сам в это время в другом месте выкатил на позицию одну из зениток и хорошенько обработал примерное место, откуда велся огонь. Бил почти наугад. Но снайпер стрелять прекратил, а утром его принесли в плащ-палатке. За это попадание у Тура – медаль «За отвагу».

А орден Мужества – за 9 дней боев в окружении в декабре 1995-го в Гудермесе. Полевой командир Салман Радуев повторил в этом городе маневр Шамиля Басаева с захватом больницы. Поступил приказ ее деблокировать. Тур на тот момент был уже замначальника штаба бригады – входил в Гудермес во главе колонны. Но больница была приманкой. Боевики накануне в большом количестве просочились в город и устроили засаду. И первым подбили именно головной БТР. А ведь Тур изначально не должен был в нем находиться, в последний момент они поменялись с командиром разведроты – тот пересел на его место в кабину «Урала». Но парадокс судьбы: Тур в подорванном БТР остался цел, а в кабину машины попала пуля. Разведчик получил тяжелое ранение и умер у него на руках.

В первую чеченскую войну происходило много необъяснимого.

Было известно, например, где именно в 17 километрах от Гудермеса находится база Радуева и сколько там боевиков. Ее можно было накрыть авиацией, артиллерией. Координаты передавались наверх. Но базу почему-то не трогали.

Тур говорит, что кто-то сливал противнику их радиочастоты. А когда русская армия вопреки всему фактически довела первую чеченскую войну до победы, были заключены Хасавюртовские соглашения, которые все обнулили.

– Я как начальник штаба знал оперативную обстановку. Мы к тому моменту взяли уже практически всю Чечню, начиналась партизанская война, да и то не слишком активная. И вдруг мы добровольно сдали врагу все, что можно, – блок-посты, комендатуры.

Хасавюртовские соглашения генерал Лебедь подписал в конце августа 1996-го. А в октябре Тур вернулся в Чечню из отпуска.

– Меня просто колбасило от того, что увидел. Еще недавно мы все контролировали, а теперь, согласно этим соглашениям, каждый выезд – например, за водой или едой, были обязаны согласовывать с боевиками. С ними связывались по рации, они приезжали на «уазике», наши командиры должны были сообщить им, куда едем, зачем, сколько у нас людей, какое вооружение.

Их бригада выходила последней – прикрывала железную дорогу в Моздок, по которой осуществлялся вывод войск. Покидали Чечню без оружия – у Тура была при себе лишь граната. Каждый задавался вопросом: зачем все это было, за что гибли товарищи? Почему у победителей украли победу? Получается, два года войны свелись к дискредитации и утилизации армии?

Боевики получили от команды Ельцина фактическую независимость. Но не успокоились, как надеялись миротворцы. Стали устраивать по всей России теракты, а в 1999 году напали на Дагестан.

Уходя из Чечни после первой войны, Тур знал, что будет вторая.

– Я в Гудермесе свою зубную щетку забыл – а это верная примета, что придется вернуться, – улыбается он.

И точно: 1 октября 1999 года их бригада заходила в Чечню во второй раз тем же самым маршрутом с ощущением дежавю, натыкаясь тут и там на следы своего предыдущего пребывания…

Тур признается, что простые чеченцы дважды спасли ему жизнь – предупреждали о фугасах, заложенных на дороге боевиками. Например, во вторую чеченскую войну была такая история:

– Когда активная фаза боевых действий закончилась, у нас существовала негласная договоренность с боевиками – не воевать в населенных пунктах. Но они ее нарушили. Нам нужно было провести колонну. Предварительно дорогу, как всегда, обследовали саперы, в зоне видимости друг друга были выставлены блокпосты. Понимая, что незаметно установить взрывчатку вне населенного пункта нет шансов, боевики заложили фугас прямо в селе, через которое должна была пройти наша колонна – рядом с домами таких же чеченцев, на которых им было плевать. Но жители села предупредили нас о засаде.

Главное, что Тур понял о войнах – в них всегда страдает простой народ. В Чене население нахлебалось от джихадистов примерно так же, как спустя 10 лет Украина от бандеровцев.

Донбасс – встреча врага на дальних подступах

Вторую чеченскую войну Тур закончил в 2006 году, после 2010-го вышел на пенсию. В Питере у него все было в порядке, а в 2017-м он взял и уехал в Донбасс рядовым добровольцем на мизерную зарплату. Вспомнил 1990-е. Тогда им тоже почти не платили, но они с товарищами считали, что кто-то же должен защищать Родину. Поехал помогать создавать в ДНР нормальную армию. Прибыл в Донецк 8 мая, накануне Дня Победы, и вскоре убыл на передовую.

– Наш полк морской пехоты стоял напротив 36-й бригады морпехов ВСУ на расстоянии 500 метров. Мы видели друг друга. Мы копаемся, и они копаются, мы не стреляем, и они не стреляют. Но как только на их позицию заходили нацики или иностранные наемники, начиналась жуткая пальба. Потому я в Донбасс и поехал – встречать врага на дальних подступах, – говорит Тур.

Он не сомневается, что, начав СВО, наши войска упредили украинское наступление на Донбасс. ВСУ сконцентрировали там столько людей и техники, что реально могли смять ополченцев и за два часа дойти до границы с Россией. Собственно, и задачей-то у сформированного армейского корпуса ДНР было в случае украинского наступления продержаться два часа до подхода русской армии. Вот только насколько она была выполнима, неизвестно, ведь нечто подобное повторилось потом в Балаклее – Изюме – Купянске в Харьковской области: эти города в сентябре 2022-го наши оставили за считаные дни в ходе «перегруппировки», о которой речь пойдет впереди. И они так и не были освобождены в последующие два года.

В отличие от украинцев в Донецкой Народной Республике не было сил создать и держать сплошную линию обороны – подразделения стояли на опорниках. Бреши в защитных порядках составляли сотни метров, через которые многочисленный враг при желании мог незаметно пройти. А потом попробуй выбей его с занятых рубежей – все-таки фактор внезапности очень много значит. ВСУ же, по словам Тура, за восемь лет передышки, подаренной Минскими соглашениями, смогли создать в Донбассе сплошную линию обороны и даже не одну.

В ноябре 2017 года Тур был ранен в лицо. Часть осколков врачи достали, а часть оставили, потому что было рискованно их удалять, можно было задеть нервы, и тогда лицо бы перекосило. Осколки перемещаются, и теперь ему иногда больно бриться. Но это сущий пустяк по сравнению с тем, что Тур тогда на месяц ослеп. Зрение вернулось после операции на глазах.

А в феврале 2019 года ему поступило предложение отправиться в Сирию – охранять работающих там русских специалистов. В 2022 году, когда началась СВО, товарищи из 9-го Мариупольского штурмового полка морской пехоты ДНР попросили 55-летнего ветерана приехать поучить личный состав работать на «зушках», подготовить расчеты.

«Зушки» были сняты с вооружения, но потом их стали возвращать со складов. Они оказались очень эффективны для такой войны, которая началась на Украине. Бьют на два километра. Ими можно сбивать дроны, поражать пехоту и легкую бронетехнику. Тур в Чечне даже выводил из строя чеченские танки. «Зушка» не может пробить броню, но от частых ударов снарядов по ней выбиваются триплексы – трехслойные стекла в смотровых щелях, и танк «слепнет».

Тур прибыл на Украину на месяц, а задержался на семь. Да еще оказался в самом пекле украинского контрнаступления.

– Когда мы вошли в Харьковскую область, народ нас встречал как своих. Не все, конечно, были и косые взгляды и стукачи: один ездил на мотоцикле на украинскую сторону, а потом по нам начинались прилеты. Но именно местные первыми нас стали предупреждать: парни, вас обходят. Хотя мы уже и сами это почувствовали – прилеты пошли не только спереди, но справа и слева.

Причиной отступления Тур называет превосходство в личном составе и технике, которое смогли создать ВСУ на их участке – под Балаклеей. Сконцентрировали там три бригады, а это 9 тысяч человек. Их же сводная рота насчитывала 70 бойцов. Плюс сколько-то десантуры, луганчане, но тоже немного. Одна украинская бригада атаковала их в лоб, две другие – справа и слева. Враг создал троекратное превосходство в артиллерии.

При этом никакой паники или бегства с нашей стороны не было – отходили планомерно от рубежа к рубежу. Сдерживали фронт, отбивали атаки, но приходилось отступать, чтобы не попасть в окружение – ВСУ очень быстро обходили их с флангов. Дело в том, что в сентябре 2022-го тоже не было сплошной линии обороны – русская армия даже окопов не рыла. Между подразделениями существовали большие разрывы, как и до этого в течение восьми лет на линии соприкосновения в ДНР и ЛНР.

– Поначалу на СВО использовался опыт чеченской войны, где тоже не было линии фронта, а тут другая ситуация. Украина – вторая по величине страна Европы после России. С большим населением, у которого к тому же пробиты мозги. Тут надо было опираться на опыт Великой Отечественной войны, когда СССР воевал на огромных просторах с идеологически мотивированным врагом, – считает Тур.

«Газуй, петляй! Даст Бог, выживем!»

Первоначальной задачей их сводному добровольческому отряду было зайти в Балаклею и укрепить там позиции, помочь защитникам города – десантникам, бойцам из 2-го корпуса ЛНР. Несколько групп отправились в саму Балаклею, а Тур прикрывал дорогу на левом фланге. Их «зушка» была установлена на «КамАЗе».

– Где-то впереди перед нами стояли «БАРСы» – вечером слышали, как у них идет стрелковый бой, – рассказывает Тур. – Мы занимали вторую линию обороны, кроме нашего расчета из троих человек на участке протяженностью 800 метров никого не было. Мы хорошо спрятались – встали под березками да еще натянули маскировочную сеть. Утром над нашей позицией летала «птичка», но нас не заметила. И, наверное, противник решил, что в этом месте можно пройти.

Их участок сначала обработала вражеская артиллерия, но снаряды ложились на значительном удалении перед «зушкой» и сзади нее. Тур сказал заряжающему Кувалде и водителю Моряку спрятаться в небольшом окопчике, а сам остался дежурить возле зенитки. Хотя, по идее, мог укрыться вместе с товарищами, ведь впереди стояли наши и, если бы что-то там началось, они бы услышали.

– У меня было какое-то нехорошее предчувствие. Будто кто-то сверху мне подсказал. Вдруг резко артобстрел прекратился. И метрах в 30 из подлеска выползли россыпью человек пятнадцать хохлов. Пришлось поработать по ним.

Позже выяснилось, что наши бойцы, находившиеся впереди, покинули позицию, а Тур об этом не знал. Вэсэушники были застигнуты огнем «зушки» врасплох – те, кто выжил, залегли. Стало ясно: сейчас будет нанесен артиллерийский удар. Надо было срочно менять позицию. В тот момент, когда заводили машины, в спину Кувалде попала пуля.

Отъехали назад на 400 метров. Туда же на подмогу подтянулось какое-то армейское подразделение. С Кувалды сняли бронежилет, перебинтовали, сделали обезболивающий укол, и Тур повез его в ближайшую гражданскую больницу. Там к ним выбежали два местных медика, но Кувалда был уже мертв…

Тур получил приказ занять новую позицию – на южной окраине села Бородоярское, что в 4 километрах за Балаклеей на трассе в Изюм. Вообще-то штатно в расчете «зушки» должно быть пять человек, но Тур остался вдвоем с Моряком, стал сам заряжающем, работал за себя и за погибшего Кувалду. Помимо «КамАЗа» с «зушкой» в его распоряжении было еще три машины: на одной находился боекомплект, две другие предназначались для подвоза боеприпасов. Но их водителей Тур отправил в укрытие, знал из опыта Чечни: чем больше людей на зенитке, тем больше шансов их потерять.

И опять местные жители предупредили: вас обходят, слева идет очень много пехоты и техники. А вскоре они и сами увидели врага. Их разделяла река Северский Донец. Переправься вэсэушники через нее, могли бы отрезать их от своих. Но мост, к счастью, был взорван, а наводить переправу у украинцев не было времени, они торопились выйти к Изюму.

Тем временем в Балаклее шел бой, подразделения Минобороны практически покинули город, они проходили мимо Бородоярского. Товарищи предлагали Туру: «Давай и мы уйдем вместе с армейцами». Но он отвечал: «Нельзя». В Балаклее еще оставались группы их полка. Наконец две из них тоже вышли. Но только для того, чтобы вернуться назад. Туру поступил приказ выдвинуться вместе с ними назад в Балаклею, чтобы помочь эвакуировать остальных.

– Я ехал с открытым бортом, чтобы парни – а они были все в снаряжении – могли быстро выпрыгнуть. Сказал им: выскакивайте, как только развернусь стволами в сторону противника. Так и сделали. Въехали в город, на линии соприкосновения развернулись, они выпрыгнули, а я их прикрывал. Работал по вражеской БМП, которая пыталась помешать выводу наших оставшихся – она была в километре. Мне было даже не нужно подбивать ее, главное – сбить прицел. Поверьте, когда снаряды «зушки» молотят тебе по броне, наводчику совсем не до того, чтобы целиться.

Приехавшие с Туром бойцы прикрывали отход последних защитников Балаклеи – не только своих сослуживцев, но и армейцев, и луганчан, запрыгивавших на машины. Когда «зушка» израсходовала боекомплект, Тур крикнул Моряку: «Газуй и петляй! Даст Бог, выживем!» Уходили на максимальной скорости, виляя, но так, чтобы не занесло. Слева и справа от машины были прилеты, но они вышли из этой гонки целыми и невредимыми.

Следующая остановка – блокпост на перекрестке у села Веселого. Там действительно было весело. На блокпосту – почти никаких укрытий, лишь несколько бетонных плит. Только успели поесть, начался артобстрел. Остатки их сводной роты ушли в подвал ближайшего дома, а Тур остался на улице – в небольшой ямке в десяти метрах от спрятанной среди деревьев «зушки» – вдруг опять, как тогда под Балаклеей, внезапно появится ДРГ. И еще он поддерживал связь, потому что в подвале, куда все ушли, рация не брала. А без связи в любой ситуации дело – дрянь.

И тут прилетел вражеский дрон и завис над ним на высоте метрах в десяти.

– Мы несколько минут смотрели глаза в глаза с оператором. Потом дрон улетел дальше осматривать территорию. А я понял: сейчас артиллерия начнет работать конкретно по мне. И точно. Они сделали вилку: первый снаряд – 200 метров перелет, второй – 200 метров недолет. Следующий должен быть мой. Убегать бесполезно – укрытий нет. Стал бы бегать – добегался бы, дрон продолжил бы наводить на меня огонь. Главное в такой ситуации – не дергаться. Недергание и спасло.

Тур лежал и отсчитывал время. Понял, что по ним работает артиллерийский взвод – 6 или 8 орудий, которые вели беглый огонь. По нему ударили не один, а три снаряда!

– Меня всегда впечатляла сцена из фильма «Они сражались за Родину!», тот момент, когда дым от взрыва застилает солнечное небо. И тут я поднимаю глаза и вижу наяву эту самую сцену – солнце в дыму, – вспоминает Тур.

Все снаряды легли кучно в 5–6 метрах от Тура. Если бы они были фугасные, он в своей яме оказался бы просто погребен под слоем земли. Но снаряды были осколочными, рассчитанными на поражение живой силы. Осколки изрешетили «зушку», полностью вывели ее из строя. Но по Туру ни один из них не попал!

– Я многое повидал в своей военной жизни, но чтобы так… У меня нет рационального объяснения случившемуся, – говорит он.

Обстрел стих, наступила тишина, остатки роты двинулись дальше на Изюм, который уже находился в полукольце. А Тур с Моряком остались менять колесо одного из «КамАЗов» – его пробило осколком. Стемнело. Они были одни на дороге. Ставили запаску, напряженно вглядываясь и вслушиваясь в окружившую их со всех сторон темноту, из которой в любой момент мог появиться наступающий враг. На горизонте стояли зарева пожаров.

Наконец колесо поменяли. Ехали, не включая фар. Но потрясения этого дня еще не закончились.

На въезде в Изюм справа от дороги разорвался снаряд, водитель дернул руль, «КамАЗ» занесло, и он перевернулся. Моряку сломало руку, а с Туром произошло новое чудо. Стойка смятой кабины не дошла двух сантиметров до его головы. Зажало так, что он не мог выбраться. К счастью, все случилось перед блокпостом. Оттуда прибежали военные полицейские, смогли немного отжать кабину и освободили его.

Армейцы помогли оттянуть их «КамАЗ» в центр Изюма. Он не подлежал восстановлению, но имущество как-никак. Их командир по рации обещал прислать за ними эвакуатор.

Шло время. Села рация, и они остались без связи. Артиллерийская канонада и автоматная стрельба приближалась, на улицы посыпались мины-«лепестки». Вокруг суетились армейцы: «Уходим, уходим». Город пустел на глазах. Эвакуатора не было.

Наступил момент, когда они остались одни. В 12 часов проезжавший мимо на гражданской машине полковник спросил: «Чего ждем?» Тур объяснил ситуацию и услышал:

– Бросайте вы это железо и уходите как можно быстрее. Осталась одна дорога на Красный Лиман. Сейчас мы уйдем, и вы останетесь вообще одни.

Изюм покидали пешком. Заблудились. Хорошо, по пути встретился местный дедушка, подсказавший нужное направление…

Из всех этих событий, по словам Тура, были сделаны нужные выводы. Произошли кардинальные перемены. Появилась сплошная линия фронта, начали наконец рыть окопы, строить фортификационные сооружения. Поменяли тактику: боевые действия стали вести малыми группами, выросла мобильность, а главное – многократно усилилась разведка.

При этом Тур не считает, что сам ввод войск в феврале 2022-го осуществлялся бездарно. Наоборот. Многие расчеты оказались верны, что и позволило без больших потерь дойти до Киева. В этом плане начало СВО, по мнению Тура, складывалось удачнее первого этапа войны в Чечне.

На Украину заходили так же, как в Чечню – с трех сторон тремя группировками. В Чечне все изначально пошло не по плану: только на одном направлении удалось выйти на заданные рубежи. А на Украине быстро были заняты значительные территории. Насколько Тур может судить по рассказам парней, которые заходили в феврале 2022-го, они шли спокойно, хотя и не везде. Это свидетельствует о том, что поначалу не было серьезного сопротивления. А потом враг подтянул резервы.

– На той стороне тоже не дураки командуют, они учились в тех же самых военных училищах и академиях, что и наши военачальники. И учились уже по ходу войны. На первом этапе они быстрее делали выводы из складывающейся обстановки.

Боевой опыт – великое дело. В Чечне, по словам Тура, поначалу тоже было много ошибок и потерь. Но со временем ошибки были преодолены, а потери сведены к минимуму. И потом одно дело, когда ты несешь потери и побеждаешь, и другое, когда проигрываешь.

По наблюдениям Тура, наши парни на СВО были такими же, как в Чечне. Как и тогда, делали все, что могли. Знали, за что воевали.

– Лично я воевал за свою семью, свой дом, свою страну. И еще за нормальную, а не сошедшую с ума Украину, – признается он.

Тур сам украинец, его детство и юность прошли в Сумах, и он помнит еще ту, нормальную Украину. В последний раз был на родине в 2010 году. И для него большая трагедия, что его земляки, и в том числе родственники оказались такими упоротыми.

– Самые непримиримые там – люди старшего, а не среднего поколения. Те, кто учился в советских школах и вузах. Кто видит разницу между прежними и нынешними временами. Но в своих неудачах и в том, что они в основной своей массе стали жить хуже, чем во времена СССР, они винят всех, кроме себя. Может, менталитет такой? Недовольство собственной жизнью кипело внутри них много лет, а в итоге его выплеснули на Россию и русских.

Счастье – лучшая награда

После оставления Изюма Тур воевал в районе Сватова и Кременной, в Макеевке, где у него в батарее находились и неплохо себя зарекомендовали узбеки с таджиками. Он пробыл на Украине до февраля 2023 года. Потом снова уехал в Сирию охранять работающих в пустыне наших специалистов.

Незадолго до очередной командировки в Сирию в Доме офицеров Петербурга Туру вручили второй орден Мужества – за храбрость, проявленную в боях в Харьковской области. А незадолго до этого в его жизни произошло событие, которое тоже можно расценивать как награду – небесную: Тур женился! Произошло удивительное стечение обстоятельств. Оцените, какие красивые узлы вяжет Господь в судьбах защитников Родины!