Две половинки одной души

Антонина Смирнова

Две половинки одной души

Пролог

Кабинет напоминал любовное дитя лаборатории сумасшедшего ученого, Лас-Вегасского казино и офиса стартапа, который вот-вот разорится. На стенах мерцали экраны с «трансляциями» – где-то рождался ребенок, где-то умирал старик, а в углу экрана №666 демонстрировали особо пикантный момент из жизни средневекового монаха. Под каждым монитором красовалась наклейка: «Не стучите по стеклу! Души пугаются!»

Полки ломились от сосудов с душами – одни сияли нежным светом, другие булькали подозрительной жижей, а одна, помеченная «Фауст. Версия 2.0. Не вскрывать. Серьезно.», периодически стучала крышкой, требуя внимания.

В центре комнаты стоял стол-рулетка – не то для споров, не то для азартных игр (а в Бюро Душ разница минимальна). Вокруг него красовались барные стулья с выгравированными надписями: «Сидел Люцифер. Остался недоволен сервисом» и «Занято. Вернусь после Апокалипсиса».

В углу скромно висела доска с графиками под названием «Природа личности: душа или среда». Красная кривая «Среда» уверенно обгоняла синюю «Душу», но кто-то нарисовал поверх зеленым маркером «А если подумать?» со стрелочкой к третьей линии – «Чистая случайность».

Атмосфера висела в воздухе гуще, чем запах кофе из кружки «Лучшему Богу Вселенной», озон от разрядов божественного гнева и этот странный мистический аромат – то ли ладан, то ли шаурма, забытая еще во времена Древнего Рима.

Освещение работало по принципу «чем драматичнее, тем лучше» – полумрак нарушали только мерцающие мониторы и неоновая вывеска «Бюро Душ. Приемные часы: никогда», которая периодически мигала, словно намекая: «Да-да, вы не ошиблись адресом. Вам точно здесь не рады.»

Где-то тикали часы с циферблатом «Время до следующего Апокалипсиса». Стрелка замерла на отметке «Уже должно было случиться», но, видимо, кто-то из высшего руководства снова перенес сроки.

Над дверью висел колокольчик с табличкой «Звоните в случае конца света». Под ним мелким почерком было дописано: «Если не ответим – значит, он таки настал. Поздравляю!»

А в самом темном углу, на «Полке невостребованных душ», грустила одинокая сосуд-неудачник с биркой «Возврату не подлежит. Попробуйте в следующей жизни.»

И где-то между стеллажами шнырял божественный кот – официальный талисман Бюро. На ошейнике красовалась гравировка: «Если я на вас смотрю – вы где-то накосячили. Опять.»

Дверь в Бюро Душ с треском распахнулась, впуская внутрь порыв ветра, который тут же сдул со стола три важных документа и кофейный стаканчик с надписью «Мировое Зло. Не пить».

Тестарх даже не поднял головы. Он сидел, сгорбившись над кипой досье, в своем идеально отутюженном костюме, который даже его крылья-клешни (черные, с перьями, будто взятыми напрокат у ворона-мизантропа) не могли сделать менее официальным. Его очки в тонкой оправе холодно блестели в свете мониторов, а рука с красным штампом «Безнадёжно» двигалась с пугающей регулярностью.

– Личность – это алгоритм, – провозгласил он, ставя очередную печать. – Дайте мне одинаковые стартовые данные, и я предскажу каждый шаг. Даже этот. – Он вдруг резко повернулся и поймал бумажный самолётик, который чуть не врезался ему в лоб.

Самолётик развернулся, обнажив надпись: «А если душа захочет плюнуть на твои алгоритмы?»

– Дрим! – Тестарх сжал самолётик в кулаке, и тот воспламенился голубым пламенем.

– Ой, – раздался ленивый голос с дивана. – Моя последняя философская мысль. Как жаль.

Дрим лежал, развалясь, в пижаме с узором «танцующие пингвины в шапках Санты», попивая кофе из кружки «Я не утро». Его растрёпанные волосы торчали в разные стороны, будто он только что пережил встречу с электрическим током, а глаза светились веселым безумием человека, который знает, что сегодня – день, когда можно устроить хаос.

– О, опять спорите, – зевнул он. – Может, просто кинете монетку? Орёл – душа, решка – среда. А если монетка встанет на ребро – значит, всё решит случайный прохожий с бутербродом.

– Это не научно! – Тестарх швырнул в него горящими обломками самолётика.

– Зато весело! – Дрим увернулся, и пепел упал прямиком в розовое облако, над которым в этот момент колдовала Элария.

– Ой! – Она отпрыгнула, и её нимб-голограмма на мгновение погас, а потом замигал, как лампочка с перегоревшей проводкой. – Опять вы! Я же чистые души укладываю!

Элария была воплощением всего светлого, наивного и немного раздражающего. Её платье цвета «первый снег» (который, конечно же, никогда не таял) развевалось, даже когда ветра не было, а глаза сияли с непоколебимым оптимизмом, способным довести до белого каления даже самого спокойного демона.

– Душа – это искра! – провозгласила она, аккуратно поправляя облако. – Она преодолеет любые условия! Даже ваши… э-э-э… мрачные прогнозы.

– Искра? – Тестарх язвительно поднял бровь. – По-моему, ты слишком много времени проводишь с этими «чистыми душами». Они тебе мозги промыли.

– Нет! – Элария возмущённо надула щёки. – Они просто… ещё не испорчены!

– О, значит, мы – испорченные? – Дрим приподнялся на локте, заинтересованно глядя на неё. – Интересно. А чем именно? Грехами? Опытом? Или просто тем, что мы не верим в розовые облака?

– Вы… – Элария замялась. – Вы слишком циничные!

– Спасибо! – Дрим улыбнулся во весь рот. – Это лучший комплимент, который я слышал за последнюю вечность.

Тестарх закатил глаза и снова углубился в досье.

– Ладно, хватит болтать. У нас есть работа.

Тестарх с грохотом швырнул на стол толстенную папку с досье, подняв облако пыли, в котором тут же материализовался маленький демон-пылесос и с визгом убежал.

– Посмотрите на эту статистику! – его голос звучал, как голос профессора, объясняющего первокурсникам, что их мечты бессмысленны. – 78% личностей – продукт среды. Бедные становятся ворами, богатые – эгоистами. Всё предсказуемо, как… как…

– Как то, что Дрим опять опоздает на Страшный суд? – подсказала Элария, поправляя свой нимб, который сегодня светился нежно-розовым светом (она экспериментировала с «настроенческим освещением»).

Тестарх проигнорировал комментарий:

– Возьмите любого человека, поместите в определённые условия, и я скажу вам, кем он станет через 20 лет. Это же элементарно!

Элария фыркнула, и из её носа вылетели три маленьких светлячка (она сегодня позавтракала волшебными грибами… опять).

– Но есть же исключения! Святые в трущобах, тираны в золотых колыбелях! Душа важнее! Она как… как…

– Как кофе в твоей кружке? – раздался голос с дивана. – Ты его не видишь, но без него ты превращаешься в монстра.

Дрим лежал, закинув ноги на спинку дивана, и строил бумажные самолётики из страниц «Книги Судеб». Его сегодняшняя пижама изображала танцующих единорогов с надписью «Мой дух животного – ленивец».

– О, давайте устроим шоу! – он вдруг оживился, уронив на пол чашку с надписью «Лучший Бог на свете (по версии меня)». – Возьмём одну душу, разделим и отправим в ад и рай. Ставлю на нищету – там хоть характер будет. Богатство только портит людей.

– Это не шоу, это научный эксперимент! – возмутился Тестарх, поправляя галстук, который тут же развязался сам (галстук терпеть не мог высокомерных богов).

– О, значит, мы будем записывать результаты? – Дрим уже доставал попкорн из воздуха. – Можно будет продавать права на трансляцию в другие измерения! «Божественный эксперимент: кто кого перевоспитает?»

Элария задумалась, и её нимб начал мигать, как лампочка с перегоревшей проводкой:

– А если… а если мы окажемся неправы? Что если душа действительно сильнее обстоятельств?

Тестарх хмыкнул:

– Тогда я съем свою шляпу.

– Ты не носишь шляпу, – заметил Дрим.

– Именно поэтому это безопасное обещание.

Дрим щёлкнул пальцами, и на голове Тестарха материализовалась огромная шляпа с надписью «Я был неправ». Тестарх снял её и швырнул в Дрима, но шляпа превратилась в стаю летучих мышей и улетела в вентиляцию.

– Ну что, начинаем? – спросила Элария.

– Да! – воскликнул Дрим. – Пусть победит… э-э-э… самый упрямый!

Тестарх торжественно достал из картотеки хрустальный сосуд, внутри которого пульсировало мягкое сияние. На этикетке значилось: «Душа №3141592. Характеристики: среднестатистическая, без особенностей. Карма: нулевая. Любимый цвет: бежевый».

– Вот идеальный образец, – объявил он, как профессор, демонстрирующий особенно скучный экспонат. – Нейтральная, без кармы. Чистый лист. Если бы у неё был статус в соцсетях, там бы значилось «всё сложно» без всяких подробностей.

Элария осторожно прикоснулась к сосуду. Душа засияла ярче, заиграла радужными переливами и даже попыталась изобразить сердечко.

– Ой! – вскрикнула Элария, и её нимб вспыхнул розовым. – Она такая… чистая. Прямо как новенький ангелочек! Жалко её…

– Жалко? – Тестарх поднял бровь. – Это же научный эксперимент, а не детский утренник. Кстати, – он постучал по сосуду, – если присмотреться, можно заметить, что она слегка зевает. Идеально беспристрастный экземпляр.

Дрим, который в этот момент пытался сбалансировать карандаш на носу, вдруг оживился:

– О, отлично! – Он вскочил, и карандаш улетел прямиком в чашку кофе Тестарха. – Значит, режем пополам – одна половинка в роскошь, другая в грязь. Готовы к провалу своих теорий? Ставлю банку космической пыли, что обе превратятся в циников!

– Это невозможно, – фыркнул Тестарх, вылавливая карандаш из кофе. – По моим расчётам, богатая версия станет избалованной эгоисткой, а бедная – либо преступницей, либо святой. Вероятность 97,8%.

– А я верю в чудо! – заявила Элария, обнимая сосуд, как плюшевого мишку. Душа в ответ замигала, словно пыталась моргнуть в SOS.

В лаборатории Бюро Душ воцарилась торжественная тишина, нарушаемая только треском статического электричества от крыльев Тестарха. На алтаре из перевёрнутых томов «Книги Судеб» лежала пульсирующая душа, которая то сжималась в комок, то растягивалась в панике, будто пыталась изобразить все стадии принятия неизбежного сразу.

Тестарх с церемониальной важностью поднял Меч-Разделитель – инструмент, напоминающий нечто среднее между хирургическим скальпелем и мечом из плохого фэнтези-сериала. На клинке красовалась гравировка: «Собственность Бюро Душ. Не использовать для резки сыра. Инцидент 1428 года никогда не повторится.»

– Научный метод требует чистоты эксперимента, – провозгласил он, прицеливаясь. – Никаких внешних вмешательств. Никаких посторонних мыслей. И ради всего святого, Дрим, не смей…

– Ты хочешь сказать «не смей дышать»? – перебил Дрим, уже успевший надеть церемониальную мантию (с капюшоном в виде утки) и размахивавший бенгальским огнём. – Потому что если да, то я уже проиграл!

Элария нервно теребила край своего сияющего платья:

– А если… если им будет больно? – спросила она, наблюдая, как душа перед мечом начала дрожать, образуя вокруг себя защитный кокон из светящейся энергии.

– Боль – это субъективное понятие, – отмахнулся Тестарх. – Мы же не разрезаем душу, мы… э-э-э… разделяем её на две независимые экспериментальные группы.

– О, теперь у нас будет две проблемы вместо одной! – Дрим захлопал в ладоши, случайно поджигая табличку «Не курить» на стене. – Это как близнецы, только с экзистенциальным кризисом!

Меч опустился. На микросекунду в комнате воцарилась абсолютная тишина – даже вечный гул вентиляции замер, будто затаив дыхание. Затем…

ПОПОЛАМ!

Душа вспыхнула ослепительным светом, разделившись на две половинки, которые пульсировали в воздухе, как рассинхронизированные сердечные ритмы. Одна излучала ровное золотое сияние, другая – тревожное голубоватое мерцание.

– По стандартной процедуре, – провозгласил Тестарх, подхватывая золотистую половинку, – я отправляю образец А в условия контролируемой роскоши. Полный пакет: богатые родители, частные школы, невротическая привязанность к социальным сетям…

– А я… – Элария осторожно поймала голубоватую половинку, которая тут же прилипла к её руке, как напуганный котёнок, – отправляю образец Б в… э-э-э… условия повышенной сложности. Но я добавлю туда немного любви! И… может быть, бездомного котёнка. Чтобы было ради кого стараться!

Дрим в этот момент устанавливал на столе Божественный Будильник – устройство, напоминающее смесь атомных часов и петарды.

– Таймер поставлен! – объявил он. – Через 18 лет – разбор полётов! Достаточно времени, чтобы вырастить полноценную личность, или хотя бы интересный криминальный случай!

Тестарх и Элария синхронно подняли свои половинки души. На мгновение их взгляды встретились – холодный расчёт против наивной надежды. Где-то в этом молчаливом противостоянии прозвучал незримый стартовый выстрел.

– Эксперимент начат, – пробормотал Тестарх.

– Спокойных снов, маленькие, – прошептала Элария.

– Спойлер: не будет! – радостно добавил Дрим, нажимая кнопку запуска.

Две половинки души исчезли в вспышках света – одна в сиянии золотого ливня, другая в голубоватом каскаде искр. Где-то в этот момент в двух разных мирах родились две девочки…

…а в Бюро Душ с грохотом сработал будильник, выбросив в воздух конфетти с надписью «Спокойной ночи! Ха-ха!».

– Ты установил немедленный сигнал?! – взревел Тестарх.

– Ну а как ещё проверить, что он работает? – пожал плечами Дрим, ловя падающие конфетти ртом. – Не волнуйся, основной отсчёт пошёл. Теперь осталось только ждать… если, конечно, кто-нибудь не передумает посередине.

Элария грустно смотрела в пустоту, где только что была цельная душа:

– Вы не думаете, что они… что они будут скучать друг по другу?

– О, – Дрим вдруг оживился, – а давайте сделаем так, чтобы они видели сны друг о друге! Для… э-э-э… научного интереса.

Тестарх уже открывал было рот для возражения, но вдруг задумался. Где-то в глубине его божественного сознания шевельнулся интерес…

– Ладно, – неожиданно согласился он. – Но только если это не повлияет на чистоту эксперимента.

– Конечно-конечно, – заверил его Дрим, за спиной уже рисующий в воздухе сложную схему с надписью «Как подстроить сны, чтобы было смешнее».

Где-то вдалеке, в двух только что созданных реальностях, две новорождённые девочки, ещё не зная друг о друге, сделали первый вдох. Эксперимент начался.

В Бюро Душ воцарилась мерцающая тишина. Три бога столпились перед гигантским экраном, который то ли был монитором, то ли окном в другие миры, то ли очень дорогим телевизором с подпиской на все божественные каналы. На экране расплывались два изображения, как грязные пятна на божественном кофе.

Левая сторона экрана: Роскошная спальня в стиле «все из золота». Над кроваткой с инкрустированными алмазами прутьями склонилась няня в униформе, которая стоила больше, чем годовой бюджет небольшой страны. В воздухе витал запах денег и дорогого детского крема от опрелостей.

– Образец А доставлен, – пробормотал Тестарх, поправляя очки. – Родители: отец – олигарх, мать – экс-модель. Прогноз: первый нервный срыв в пять лет, бунт против системы в пятнадцать, зависимость от селфи-фильтров к двадцати.

В кроватке зашевелилась крошечная Лея. Её завернули в пелёнки от кутюр, а над головой уже кружила мобильная карусель с настоящими бриллиантами вместо зверушек.

Правая сторона экрана: Подвал, который даже крысы обходили стороной. Где-то капала вода, создавая идеальную атмосферу для будущей депрессии. Женщина с усталым лицом и руками, знавшими только труд, заворачивала новорождённую в тряпку, которая в прошлой жизни была, кажется, занавеской. Или тряпкой.

– Образец Б на месте, – прошептала Элария, прижимая руки к груди. Её нимб тускло мигал, как лампочка перед окончательной смертью. – Ой, там же так… так… реалистично!

– По-твоему «ужасно», по-моему «интересно развивается сюжет», – парировал Дрим, доставая из кармана попкорн, который тут же превратился в червяков. Он разочарованно вздохнул и продолжил жевать.

Мия слабо пихнула кулачком в воздух, будто уже пыталась дать отпор несправедливому миру. Где-то за кадром раздался звук полицейской сирены – идеальный саундтрек к её будущей жизни.

Тестарх склонил голову набок:

–Интересно, сохранят ли они подсознательную связь? Они же будут видеть сны друг о друге.

– О, – Дрим вдруг оживился, – а давайте сделаем, чтобы им снилось, будто они смотрят друг на друга через замочную скважину! Но не говорим, какая из них по ту сторону!

Элария всплеснула руками:

– Это жестоко!

– Это научно! – поправил Тестарх, хотя уголки его губ дёргались. – Мы должны наблюдать все аспекты.

На экране изображение начало расплываться. Лея мирно засыпала под колыбельную, которую пела нанятая оперная дива. Мия засыпала под какофонию соседской ссоры и звуки разбивающихся бутылок.

Дрим вытянул руку в театральном жесте:

– Ставки сделаны. Да начнётся игра!

Он щёлкнул пальцами, и экран погас, оставив после себя только надпись: «Возвращайтесь через 18 лет для финальных титров. Или не возвращайтесь. Как хотите.»

В Бюро Душ воцарилась тишина, нарушаемая только нервным покашливанием Эларии, звуком печати Тестарха, ставящего «Безнадёжно» на случайном документе, Дримом, пытающимся достать застрявший попкорн из зубов.

Где-то в двух мирах тихо запищали два новорождённых существа, ещё не подозревающих, что стали участниками самого дерзкого эксперимента со времён «А давайте создадим утконоса».

Где-то в Бюро Душ кто-то (скорее всего Дрим) уже готовил шарики с предсказаниями на финал шоу.

А где-то между мирами тихо пульсировала невидимая нить, связывающая две половинки того, что когда-то было целым…

Глава 1 ЛЕЯ: ПРИНЦЕССА БЕЗ РАДОСТИ

Швейцарская клиника «Санте д'Ор» вс