Сказки

Ну, а без дряни под ногами ходить стало легче, и многие несчастные жители даже перестали мечтать.

Как будто стали счастливыми.

Но вскоре опять посыпалась сверху всякая дрянь.

И жизнь под горой вернулась на свое место.

Волшебная лужа

В мокрой деревне сильно огорчались: ни с того да ни с сего там вдруг порастеклась огромная лужа, а волшебников не было.

Однажды в этой луже утонула корова, и хозяин ее сильно огорчился.

Чтобы утешить его, забили всех коров и устроили большой поминальный пир.

Но едва утешились, как в луже утонула свинья, и хозяин ее сильно огорчился.

Чтобы утешить его, забили всех свиней и устроили большой поминальный пир.

Но едва утешились, как в луже утонула кошка, и хозяин ее сильно огорчился.

Чтобы утешить его, забили всех кошек и устроили большой поминальный пир.

Но едва утешились, как стало нечего есть, а в лужу попал деревенский председатель.

Что было делать?

Хотели забить всех жителей да устроить большой поминальный пир, но как ни думали, не смогли придумать, кто же тогда будет утешаться.

И пригласили волшебника.

Волшебник сначала волшебствовал и волшебничал над лужей, но потом споткнулся, чуть не утонул в ней, сильно огорчился, взял у кого-то взаймы лопату и тяжелым отгребным трудом высушил лужу до дна.

И внезапно оказалось, что на дне той лужи остались живы и председатель, и кошка, и свинья, и корова.

Они, конечно, перепугались, но дышали под водой в соломенные трубки, которые высунули на воздух.

Чтобы утешить председателя, забили спасенных животных и устроили большой поминальный пир.

А чтобы утешить волшебника, подарили ему лопату и велели черпать из лужи, когда будет наполняться.

А чтобы, наконец, не умереть с голода, стали ждать, когда народятся новые коровы, свиньи и кошки.

И с той поры до того, как все вымерли, в мокрой деревне больше не огорчались.

Потому что у лужи всегда дежурил волшебник.

Вышка

Однажды, чтобы лучше видеть, поставили вышку.

И стали забираться наверх и разглядывать нижних.

Однако нижние принялись возводить свои вышки.

И тоже лезли выше, чтобы смотреть дальше.

Так что скоро с вышки виднелись только вышки.

Тогда, чтоб лучше видеть, соорудили вышку выше.

И стали с нее озирать нижних.

Однако нижние тоже надстроили вышки.

И тоже полезли глазеть по сторонам.

Так что снова закрыли вид.

Тогда ради вида вознесли вышку выше некуда.

И стали с нее окидывать взорами нижних.

Однако и нижние вытянули вышки до небес.

И тоже устремились наблюдать.

Так что снова заслонили обзор.

А выше забраться было уже не по силам.

И тогда в пыль застройки вступила высшая ясность.

Выяснилось, что все – наверху, а нижних не стало.

И оттуда прозрели: нижних нет, смотреть не за кем.

А раз не за кем, вышка для пригляда и не нужна.

И едва прозрели, как срубили все вышки.

И снова зажили, как раньше.

И сначала все опять стали нижними.

А потом, чтобы лучше видеть, поставили вышку.

Склад

Как-то на складе завелись люди.

Сначала – не везде, да и мелкими кучками.

Так что угрозы от них почти не было.

Но потом они шустро приютились, размножились, расползлись и заполнили свой приют от края до края.

А как заполнили, зашевелились пуще прежнего, ну и давай склад распирать, раскачивать да разламывать.

Так что вышла и угроза.

А как вышла, так и встала.

А как встала, так и нависла.

А как нависла, так бы ей и обрушиться.

И обрушилась бы, да бросилась вдруг снаружи вовнутрь, а изнутри сама себя принялась распирать да раскачивать, разламывать да обрушивать.

А как, наконец, обрушилась, так и извела себя.

А как извела, так и сгинула.

И осталось на складе то же, что и раньше было: воздух, земля, вода, зелень, ну и всякая нечеловечья живность, букашки и зверушки.

И снова стало на складе спокойно.

А если что и было там неспокойное, то приюту оно своему не грозило.

Так и стоял с тех пор склад, пока не развалился.

Но не изнутри, а снаружи.

Подъемник

Зашли как-то в подъемник люди.

Нажали на кнопки и поехали.

Поехали кто куда, но вместе – наверх.

В тряске да болтанке, но думали, так и надо.

Ехали-ехали, да и познакомились.

И научили друг друга всему, что знали.

А потом стали делиться: сильным дали потребное, у слабых забрали лишнее, между своими нарожали детей, а одна на всех выпала любовь.

Но на всех, как ни старались, не хватило, поэтому начали войну и перебили половину попутчиков.

Между трупами поняли смысл жизни, стали растить детей и учить их, на что нажимать.

И дети слушали и продолжали путь родителей.

И тоже ехали и ехали.

А потом и внуки ехали, и правнуки.

А потом вдруг все взяли, да и приехали.

И не куда-нибудь, а туда, где выше не бывает.

Где вообще нет ни верха, ни даже низа.

Там-то и задумались люди о своем подъемнике.

Полетели вверх тормашками и крутились потом, и болтались, пока не догадались, что всё – не так.

Что зря поднимались!

И как догадались, сразу – назад, обратно, книзу.

Узрели низ, опустились, да и вздохнули.

А вздохнули – зажили совсем по-другому.

В чистом поле, на твердой земле.

Без подъемника!

Потому что рассудили: к чему подниматься, если внизу то же самое – учеба, любовь, война, и дети!?

Правда, кнопок не хватало, но их быстро сделали, чтобы нажимать по всякому поводу.

И стало – совсем то же, но – без болтанки!

Так что с тех пор в подъемник заходил только тот, кто не знал, что и любить, и убивать можно и внизу.

А если этот невежа хотел удрать наверх, то оттого, что не знал: там – тоже можно!

Прачечная

Однажды в Денежном крае нечистые руки вдруг перестали отмываться.

Терли их да скоблили так, что сдирали кожу.

А без кожи было неудобно.

Поэтому задумались.

Думали, думали и внезапно сообразили, что руки пачкаются от того, что чаще хватают.

А хватают – деньги.

Тогда возвели посреди края огромную прачечную и ради чистых рук стали собирать и отмывать в ней грязные деньги.

День и ночь замачивали их, мылили, мяли, терли, скребли, колотили, катали, отжимали, полоскали, гладили, проветривали и сушили.

И постепенно руки становились чище.

Но деньги – еще грязнее.

И чем только их ни стирали!

И мылом, и содой, и порошком.

Молотили их вальками, пральниками, кичигами и прочими колотушками.

Возили по ним деревом, камнем, железом.

Скручивали их в самокрутки, вертели на вертелах, мешали в мешалках, чесали в чесалках, оттягивали в тягалках, трепали в трепалках, томили в томилках.

При этом стояли босые по колено в деньгах, и ноги пачкались больше, чем руки.

Но на такие мелочи даже не смотрели.

Ведь ноги денег не хватают!

Весь край работал на прачечную.

Но сначала там больше сушили, чем мочили, потом больше мяли, чем гладили, а в конце больше драли, чем чистили.

И как-то так, само собой, получилось, что грязные деньги становились тонкими.

А тонкие – прозрачными.

А прозрачные – дырявыми.

Пока и вовсе не стерлись в труху.

Этой-то трухой и удалось, наконец, отмыть руки.

Правда, деньги в том Денежном крае перевелись, прачечная закрылась, и люди потеряли работу.

Но они потом нашли себе новое занятие: хватать и отмывать ноги.

Однако это уже другая сказка.

Денежная слюна

У одного бывалого чистоплюя из Обильного края образовалась денежная слюна.

Он плевал, и в воздухе слюна быстро превращалась в деньги.

И слюна эта, как и всякая, не переводилась.

Жил он в доме с садом и хорошо понимал, что если его свойство выйдет наружу, ему не сдобровать.

Поэтому он делал деньги только у себя дома.

Сначала он плевал в руку.

Потом – в карман.

Потом – в мешок.

Потом – на пол.

Потом, когда в доме стало тесно, орошал рассады.

Сначала – под окнами, затем – и дальше.

Потом, когда деньги заполонили сад, он снес дом, вырубил деревья и кустарники, возвел на всей своей земле высотный склад и стал плевать на землю.

Потом, когда внутри склада не осталось свободного места, он вырыл под ним яму и стал плевать туда.

А когда и огромная яма наполнилась доверху, он проложил по краю своей земли железную дорогу, пустил по ней длинный поезд, который преследовал свой близкий хвост, и стал плевать в вагоны.

А когда поезд был перегружен и не мог ехать, он подвесил над складом воздушные шары и дирижабли.

И стал плевать в ящики и мешки, которые на тросах подтягивал наверх, в дирижабли и корзины шаров.

Когда же, наконец, небесные грузовики отяжелели и навалились на склад, он вдруг потерял чувство меры, прекратил свой кропотливый сберегательный труд и положил все деньги в банк.

И, конечно, расплата не задержалась.

Уже на другой день за ним пришли и стали нервно расспрашивать, откуда добро.

Чтобы скрыть тайный дар, он сказал, что ворует, и его лишили денег, а самого посадили за решетку.

Там-то и случилась с ним беда.

Он заболел чахоткой, захаркал кровью, и слюна его стала превращаться не в деньги, а в злых красных муравьев, которые не дали ему умереть от болезни, зато жадно сожрали его целиком, без остатка, когда заполонили всю его темницу, от пола до потолка.

Муравьев потом, ясное дело, сожгли, но чистоплюя к жизни уже не вернули.

Да и вообще не нашли.

Будто не его посадили, а муравьев.

Позже суд громко объявил, что свои темные деньги чистоплюй получил от вырубки сада, обмена дома на склад и от пуска поезда с шарами и дирижаблями.

А его денежные плевки были признаны сказкой.

И больше в Обильном крае никто уже не плевал и не делал деньги, как тот чистоплюй.

Да и деньги там, как известно, позже отменили: вместо них раздали заёмные бумаги.

И новый чистоплюй, который там вскоре объявился, плевался уже ими.

Правда, не в поезд, а сразу в банк, где его держали взаперти, чтобы не тратиться на дорогу, а когда банк сгорел, сдали за решетку, где его высосали пиявки.

А когда отменили заёмные бумаги и платить стали слюной, то случай с денежным чистоплюем и вовсе потерял смысл.

В самом деле, зачем превращать слюну в деньги, если можно плюнуть тому, кому должен, и получить за это всё, что нужно?

Была бы слюна подходящая!

Вера дельца

Делец однажды прогорел.

Чтобы свести концы с концами, он просил взаймы у всех знакомых.

Но ему отказывали.

А один сказал, что бог подаст.

Делец хотел уже повеситься, но вспомнил эти слова и, хотя в бога не верил, пошел у него просить.

Встал делец перед образом бога и громко, чтобы тот расслышал, изложил свое дело.

Но бог ничего не дал.

На другой день делец снова зычно молил бога.

Да так жалобно, что кое-кто из зевак предложил ему какую-то мелочь.

Но бог снова ничего не дал.

На третий день делец упал перед образом на колени и прокричал, что отдаст вдвойне и в краткий срок.

И так слезно вопил, что от зевак еле избавился.

А когда вернулся домой, увидел под дверью пачку денег и бумагу, в которой бог просил написать расписку и оставить ее на ночь в том же месте.

Делец так и сделал.

А утром проснулся – деньги есть, расписка исчезла, а бога нет!

Значит, бог есть, подумал делец, схватил деньги и закрутил свои дела.

И крутил так, что вскоре удвоил заём.

Но тут подошел срок.

И нашел он под дверью записку от бога: положи, мол, сюда должок.

«Как же так? – подумал делец. – Ведь я опять же останусь ни с чем!»

И написал то, что подумал.

А записку сунул на ночь под дверь.

Но не успел доспать до утра, как проснулся.

И не от снов, а от взрыва.

Вскочил, а от двери – одни щепки.

И сверху – стружка.

А на ней – записка от бога: мол, хочешь жить, гони должок.

Вздохнул делец и задумался.

Но решил не сдаваться.

И вызвал охрану.

А заодно и поставил новую дверь.

И спать лег спокойно.

Однако опять не выспался.

Ночью бог перестрелял охрану.

И подбросил записку: мол, черёд за тобой.

Следующий день делец провел перед образом бога.

И даже не перед образом, а в бегах.

Попросит у образа отсрочки и – несется к дому, смотреть, нет ли записки.

А потом – снова к образу, умолять о пощаде.

А затем – опять к дому, проверять, нет ли ответа.

И так крутился до ночи.

И только ночью встретил бродягу, который шепнул ему, что бог велел выйти на улицу с деньгами в руке.

Понял тогда делец, что это и был ответ.

И смирился перед вышней волей: взял свои деньги и отправился на указанную богом улицу.

И гулял по ней, пока деньги не выхватил у него проезжавший мимо лихач.

Делец сначала возмутился, но затем сообразил, что это был не лихач, а божий посланец.

И вернулся домой.

И всю ночь напролет проплакал в подушку.

А утром окончательно поверил в бога.

И написал записку, что, мол, прогорел по божьей воле и вручает себя ему.

А затем свел концы с концами: повесился.

Но бог не принял жертвы.

И не взял дельца к себе.

А устроил такой пожар, что делец прогорел в нем еще раз, да так, что не осталось ни записок, ни других улик этого темного дела.

Долг

Один честный человек взял в долг у богача.

А богач взял в долг у кладовщика.

И вдруг вор украл у кладовщика красавицу-жену.

И хотя закон был на стороне кладовщика, помочь ему не смог.

Кладовщик отдал на поиски жены большие деньги, но понапрасну – и попросил богача вернуть долг.

Богач обратился к честному человеку и тоже попросил о возврате долга.

Честный человек истратил деньги, ему нечего было отдавать, и он обратился к волшебнику.

Волшебник считал себя добрым и решил помочь честному человеку.

Он наколдовал так, что красавица-жена кладовщика исчезла из постели вора и оказалась в постели честного человека.

Честный человек не знал, что с ней делать, долго проверял, умеет ли красавица то, что должна уметь жена, и, наконец, как честный человек, захотел на ней жениться.

Но красавица-жена кладовщика отказала честному человеку и попросила отдать ее богачу в счет долга.

Удивился честный человек, но так и сделал.

А богач не удивился, взял жену кладовщика, долго проверял, умеет ли красавица то, что должна уметь жена, и, наконец, предложил ей выйти за него замуж.

Но красавица-жена кладовщика отказала богачу и попросила отдать ее мужу в счет долга.

Удивился богач, но так и сделал.

А кладовщик не удивился, но обратился к закону и пожаловался на богача.

Богача схватили, но он пожаловался на честного человека, и честного человека тоже схватили.

Честный человек пожаловался на волшебника.

Но о волшебнике закон не знал почти ничего, кроме всяких сказок, а в сказки не верил, поэтому честного человека посадили как вора за решетку, а богача обязали вернуть долг кладовщику еще раз.

Все, как говорится, получили по заслугам.

Даже вор, который сник от волшебной потери краденого, зарекся воровать и стал честным человеком.

Только волшебник ничего не получил за доброту.

Это не понравилось богачу, он подкупил закон, нашел волшебника, схватил его и стал мучить.

Волшебник от страха и боли не раз превращался то в честного человека, то в вора, то в кладовщика, но это ему не помогало.

Тогда волшебник превратился в красавицу-жену кладовщика и предложил богачу жениться на нем.

Богач засомневался, долго проверял, умеет ли волшебник то же, что красавица-жена кладовщика и, наконец, поймал волшебника на обмане и снова стал его мучить.

Волшебник отчаялся и, чтобы богач не отдавал долг, превратил кладовщика в его красавицу-жену, а чтобы не наделать кладовщику зла, превратил его красавицу-жену в кладовщика.

Но богач не поддался на чудо-уловку и продолжал мучить волшебника.

Тогда волшебник пошел на хитрость и превратился в самого богача – в надежде, что тот не будет себя истязать, а если будет, то не больно.

Но богач при виде себя, наоборот, так разозлился, что сделал волшебнику больнее, чем раньше.

Волшебник не стерпел и вышел из себя.

А богач, наоборот, не растерялся и вошел в положение волшебника, а волшебника превратил в богача.

И сразу все наладилось.

Богач, который стал волшебником, превратился еще и в закон, который тоже стал волшебником, а волшебник, который стал богачом, заплатил красавице-жене кладовщика, которая стала кладовщиком, долг богача кладовщику, который стал своей красавицей-женой и ушел жить к вору, который стал честным человеком, которым раньше был вор, которого посадили за решетку.

Позже, правда, пошли слухи, что волшебников нет и быть не может.

И эту сказку рассказывали по-другому.

Подставляли на место волшебника то честного человека, то вора, то закон.

Но ведь если закон – волшебник, то это – совсем другая сказка: он бы сразу вернул кладовщику его красавицу-жену!

Не правда ли?

И даже не стал бы долго проверять, умеет ли красавица то, что должна уметь жена.

Какое дело закону до женских прелестей?

Закон же – не вор и не богач.

Да и не честный человек!

Наивный добряк

Наивный добряк одаривал всех, кого ни встретит.

Он верил: рано или поздно ему подарят больше.

И вот он дарил, дарил, а в ответ – ничего.

Или так: не вещи, а всякие мелочи.

Надоело ему это, и собрался он изменить привычку.

И как собрался, так и изменил.

Но едва перестал дарить, как однажды утром несут ему подарок: большой короб.

Обрадовался добряк!

Весь день носил короб по городу.

Носил, да и показывал:

– Вот что делает добро!

И всех, всех, всех – благодарил.

И только к вечеру пришел домой и развязал короб.

Снял крышку, а под ней – записка с вопросом:

«Ну, и зачем ты нам такой, без подарков, нужен?»

А под запиской – глядь! – взрывное устройство.

И как оно жахнет!

Как взорвется!

Как разнесет добряка на куски!

И стал он сам – как куча подарков.

И кусков его вышло больше, чем он раздал вещей.

Перед смертью наивный добряк только и подумал:

«Лучше бы я и дальше дарил безответно!»

И как подумал, так и собрался изменить привычку.

Но изменить не успел.

Вещь с надписью

В Бесхозном крае вор украл ценную вещь.

А потом прочитал на ней, что украл ее он.

Вор стирал надпись всеми способами.

Но она не исчезала.

Вор предложил вещь ее хозяину за свою цену.

Но тот не согласился.

Да еще ругался.

Вор предложил хозяину купить вещь за полцены.

Но тот снова отказался.

Да еще угрожал.

Вор отчаялся и обещал хозяину цену вещи, если тот даст расписку, что подарил ее вору.

Но хозяин запросил полторы цены.

Да еще едва не поймал вора.

Тогда вор плюнул на эту вещь, да и подарил ее хозяину, и как раз к его свадьбе.

Но подарил не просто так.

Когда хозяин рассматривал вещь, то увидел, что на ней написано, будто украл ее он.

Хозяин и так, и сяк вытравливал надпись – ничего не получалось.

Тогда он плюнул на эту вещь и подарил ее вору за полцены и за расписку об этой сделке.

И только когда вор продал вещь за ее же цену, а от первого хозяина вещи ушла жена, дело прояснилось.

Оказалось, что хозяин вещи женился на сестре вора.

Да еще и взял по просьбе невесты ее семейное имя, имя вора.

И вышло, что надпись на вещи могла указывать и на того, и на другого.

Когда брошенный муж узнал об этой хитрой воровской проделке, он так расстроился, что застрелился.

Но промахнулся.

А когда сестра вора узнала о той стрельбе, она так расстроилась, что снова вышла замуж за брошенного.

Да еще взяла его имя, которое он вернул себе перед этой свадьбой.

А вор так расстроился от этих неурядиц, что выкупил и подарил им на вторую свадьбу ту самую вещь.

А потом застрелился.

Но тоже промахнулся.

И зажили они все вместе счастливо.

А когда позже вор женился на сестре хозяина вещи, тот подарил эту вещь вору обратно.

Правда, после этого вор сбежал вместе с вещью.

Но когда он узнал, что брошенная им жена так расстроилась, что застрелилась, но промахнулась, вор вернулся к ней вместе с вещью.

И снова они зажили счастливо.

И с тех пор в том Бесхозном крае не отличишь, кто у вещи – хозяин, а кто – вор.

Истинная вера

Один язвенник ни во что не верил.

Даже в истинную веру.

И даже еще до язвы.

Ведь именно из-за этого он много спорил, нажил язву и был уволен с работы по болезни.

Однажды явился к нему неизвестный.

Да и говорит:

– Я – бог. Накорми меня, напои и спать уложи. Если поверишь в меня, отдам вдвойне.

Притворился язвенник, что поверил.

Накормил гостя, напоил и спать уложил.

А утром проводил за дверь.

На другой день – тот же гость и те же слова.

Снова язвенник притворился и сделал как просили.

А утром проводил за дверь.

На третий день – то же самое.

А поутру, у двери, неизвестный спрашивает:

– Ну что, веришь, что я – бог?

– Верю, – соврал язвенник.

– А зря! – усмехнулся неизвестный и исчез.

Вернулся язвенник в дом – хвать, а деньги пропали!

«Не бог, а вор, – догадался язвенник. – На что же я буду есть?»

И пошел устраиваться на работу.

Но ему отказали – из-за его болезни.

Вернулся домой, а деньги – на месте.

И записка – на столе:

«А ты не верил! Разве вор вернул бы?»

«Ни за что», – вздохнул язвенник и поверил в бога.

И только поверил – стук в дверь.

Открывает, а там – неизвестный.

Но как будто известный.

– Я, – говорит, – вор. Накорми меня, напои и спать уложи. Если поверишь в меня, я тебя обкраду.

Язвенник притворился, что поверил.

Накормил гостя, напоил и спать уложил.

А утром проснулся – в доме ни гостя, ни денег, ни ценных вещей.

Даже еды не осталось.

«Ну, – думает язвенник, – к вечеру отдаст вдвойне!»

И стал ждать.

Сутки ждал – не дождался.

Вторые ждал – не дождался.

От голода разыгралась у него язва, но боялся он пропустить гостя и даже за едой не вышел из дома.

А на третьи сутки получил записку:

«Вот тебе – вдвойне: две записки, два гостя, две кражи, два раза не поверил, и оба раза – дурак».

Призадумался язвенник.

И решил ждать до конца.

И ждал.

И ждал дольше, чем хотел.

Сначала – без веры, что дождется.

Потом притворился, что верит.

А в конце уже и поверил.

«Иначе, – думает, – дурак буду: не верил, а ждал».

Так и умер от своей язвы.

И только перед смертью понял истинную веру.

Отгадчик

Отгадчик из-за бугра видел невидимое, а девушки там долго были непорчеными.

Но жизнь взяла свое – и отдала чужое.

Отгадчик нуждался в доходах и оттого не чурался любой работы.

Искал в земле горючий газ – и раскопал его там, где и не думали.

Плавал с рыбаками – и даже под толстым льдом углядывал рыбу.

Летал с летчиками в густом тумане – и не разбился.

Но полезная работа прославила его так, что не стало отбоя и от прочей.

Женихи нанимали его проверять невест: хранят ли они под замком девичью ценность.

Убийцы водили его на свои темные дела: стрелять через двери, стены и непроницаемые стекла.

Ну, а грабители взяли его однажды брать банк.

Банк был большой, и ящиков с замками держали там видимо-невидимо.

Но заказан был только один ценный камешек – для того и пригласили отгадчика: чтобы не терять времени попусту на поиски.

Сначала шло, как по маслу.

Отгадчик указал ящик, и камень оттуда вынули.

Но потом грабители совсем ошалели от радости и бросились очищать все ящики подряд.

В суматохе они еще передрались, упустили время и были окружены и схвачены.

Да еще в перестрелке потеряли камень.

Отгадчик изображал вкладчика, и его отпустили, но заподозрили, как подельника, и его трудовая слава сдулась быстро, как дырявый пузырь.

После такого позорного провала его перестали приглашать на работу, а вскоре он и сам объявил, что больше не отгадывает.

Так народ из-за бугра потерял своего отгадчика.

А камень чуть погодя всплыл у перекупщика, но тут же исчез, как подземный газ или подледная рыба.