The nurse Ann

Igor Lebedev

The nurse Ann

Глава 1: Пациент найден

Ночь уже вступила в свои права, и в старой заброшенной больнице царила тишина. Разбитые окна шептали на ветру, тёмные коридоры тянулись длинными кишками, испещрёнными тенями. Пахло плесенью, ржавчиной и чем-то ещё – сладковатым, тревожным, похожим на запах засохшей крови.

Скрип.

Тяжёлый воздух застыл, будто прислушиваясь. Где-то в глубине здания раздался приглушённый звук – словно старые ботинки прошлись по грязному линолеуму. Но если присмотреться, можно было заметить, что шагов не было. Фигура двигалась плавно, почти скользила, как будто её ноги не касались пола.

Медсестра Энн.

Её чёрный халат тянулся за ней, словно впитывал тьму коридора, а длинные тонкие пальцы слегка касались стен, оставляя на них лёгкие следы. Где-то далеко мигнула единственная уцелевшая лампа, и в тусклом свете можно было увидеть её лицо – скрытое за старой медицинской маской, выцветшей от времени и забрызганной чем-то тёмным.

Она шла медленно, без спешки. У неё не было необходимости торопиться.

Двери палат остались открыты, как раскрытые пасти. В некоторых ещё стояли старые железные кровати, покрытые пыльными простынями. Ржавые капельницы, искривлённые, как сломанные руки, торчали возле койки №13.

Она остановилась.

В воздухе что-то изменилось. Было ли это движение в тени? Или стон в глубине здания? Она знала – кто-то был здесь.

Её бордово-красные глаза медленно скользили по темноте. Кто-то дышал слишком громко.

Она двинулась вперёд. Её длинные пальцы скользили по облупившимся дверям, оставляя едва заметные борозды. Каждое движение было точным, почти хирургическим.

В одном из старых кабинетов стояло разбитое зеркало. Медсестра Энн остановилась перед ним. В её отражении что-то неуловимо изменилось: уголки губ приподнялись под маской, но не так, как у человека, а как у чего-то, что пыталось подражать улыбке.

Она повернула голову.

Позади, в самом конце коридора, раздался сдавленный вздох.

Её присутствие стало осязаемым, как холодный пар в морозном воздухе. Она знала, что пациент найден.

Тонкие пальцы медленно вытянулись, чуть подрагивая в предвкушении.

Но а тем временем Аски шагал по пыльному полу старой заброшенной больницы, держа в руке телефон с тусклым светом фонарика. Дисплей едва освещал дорогу перед ним, но этого было достаточно, чтобы не споткнуться о заваленные коробки и разбросанные медицинские инструменты. Ему было двадцать лет, и он был хорош собой: чёрные волосы слегка небрежно падали на лоб, открывая его необычные глаза – правый зелёный, левый белый, словно лишённый жизни.

На нём была белая рубашка, расстёгнутая, и под ней виднелась красная футболка, выделяющаяся на фоне серых и мрачных стен. Тёмно-синие джинсы местами были запылены, а чёрные кроссовки мягко ступали по потрескавшемуся линолеуму.

Зачем он сюда пришёл? Скорее всего, из любопытства. Больница была одной из тех городских легенд, о которых рассказывают подростки у костра: говорят, здесь пропадали люди, а в ночной тишине иногда слышали скрип шагов. Ерунда, конечно. По крайней мере, так думал Аски.

Коридоры были длинными и пустыми. Окна либо выбиты, либо замазаны грязью, через которую лунный свет пробивался слабыми бликами. Он осторожно ступал вперёд, всматриваясь в двери палат. Многие из них были приоткрыты, и внутри виднелись старые ржавые кровати, покрытые тряпьём, которое когда-то было матрасами.

Проходя мимо одной из дверей, он вдруг замер.

Где-то впереди раздался странный звук. Очень тихий, будто кто-то нежно скользнул пальцами по металлической поверхности.

Аски нахмурился. Сердце глухо ударило в груди, но он быстро себя успокоил. Возможно, ветер или крысы. Ничего необычного.

Но странное чувство не покидало его.

Он сделал ещё пару шагов и заглянул в один из кабинетов. Внутри – старая медицинская кушетка, тумбочка с выдвинутыми ящиками и разбитое зеркало. Аски поймал своё отражение – два разного цвета глаз смотрели на него в ответ, а сзади темнота будто начинала сгущаться.

Ему вдруг показалось, что что-то мелькнуло в углу зеркала.

Быстро обернувшись, он ничего не увидел.

– Чёрт, – пробормотал он, закрывая глаза на пару секунд.

Когда он снова открыл их, из глубины коридора донёсся еле слышный скрип.

Будто кто-то приближался. Аски напрягся, прислушиваясь к звуку. Скрип доносился откуда-то из глубины больницы, но, что странно, он был слишком медленным, как будто кто-то специально растягивал момент, передвигаясь с нарочитой осторожностью.

– Спокойно, просто ветер, – пробормотал он себе под нос, хотя внутри зародилось беспокойство.

Но он не собирался разворачиваться и бежать. Это было бы глупо. Он не из тех, кто паниковал по пустякам.

Аски всегда был упрямым и хладнокровным. Даже в школе, когда другие парни лезли в драки, он сохранял спокойствие, не поддаваясь на провокации. Он не любил конфликтов, но и трусом его нельзя было назвать – если нужно было постоять за себя или кого-то другого, он делал это молча и жёстко. У него был острый ум, саркастичный нрав и привычка не показывать страх. Возможно, именно это и привело его сюда – не только любопытство, но и желание испытать себя.

Однако сейчас в глубине души он чувствовал, что в этой больнице что-то не так.

Аски сделал ещё пару шагов вперёд, освещая путь тусклым светом телефона. Он решил идти дальше. Ему нужно было доказать самому себе, что он не боится.

Длинный коридор тянулся вглубь здания, уводя его всё дальше от входа. По бокам располагались палаты с разбитыми окнами и старыми кроватями. В одной из комнат валялся ржавый операционный стол, а возле него – металлический лоток с заржавевшими инструментами.

Ему вдруг стало зябко.

Впервые за всё время Аски почувствовал, что воздух вокруг него будто стал плотнее, тяжелее. Казалось, что стены больницы давили на него, заставляя его тело напрягаться.

«Наверное, просто нервы», – попытался он убедить себя.

Но когда он сделал следующий шаг, его сердце вдруг замерло.

Он почувствовал, что не один.

Не слышал дыхания, не видел движения в темноте – но на каком-то первобытном уровне, кожей, каждым нервом ощущал: за ним наблюдают.

Аски резко обернулся.

Позади него коридор тянулся обратно к выходу. Всё было так же, как и прежде. Ни звука, ни тени, ни движения.

Но почему-то теперь дорога назад казалась… чужой. Будто бы он пересёк невидимую границу, за которой мир стал другим.

Он сжал кулаки, борясь с внезапным холодом внутри.

– Ладно, хватит этого цирка, – сказал он себе, выпрямляя спину.

Он не собирался бегать от своих страхов.

Но вскоре он поймёт, что иногда страх – это не просто игра разума. Иногда он – предупреждение. Аски стоял неподвижно.

В груди всё ещё глухо отдавался быстрый ритм сердца, но он заставил себя успокоиться. Никого здесь нет. Просто больница, просто коридор. Пыль, тёмные углы, ржавые койки… И ветер который гуляет.

Но почему тогда воздух вокруг изменился?

Он чувствовал это.

Ощущение, будто за ним наблюдают. Не просто случайный взгляд со стороны, а что-то глубже – как если бы кто-то читал его мысли, проникал внутрь, вгрызался в сознание невидимыми глазами.

Аски медленно провёл языком по сухим губам.

– Ладно… – сказал он на этот раз вслух, делая шаг вперёд.

Он уже собрался идти дальше, как вдруг…

Шорох.

Такой тихий, будто кто-то в темноте чуть сдвинул руку.

Аски резко замер.

– Кто здесь? – его голос прозвучал твёрдо, но внутри всё сжалось.

Ответа не было. Только глухая тишина, давящая, как ватное одеяло на лицо.

Он медленно обернулся, посветив фонариком в коридор позади. Там никого не было.

Но он знал.

Кто-то был там. Смотрел. Ждал.

Она ждала.

Энн наблюдала из темноты, её голова была чуть наклонена в сторону, будто она пыталась понять его реакцию.

Она чувствовала его напряжение. Как он невольно задержал дыхание, как его плечи напряглись, а пальцы чуть сильнее сжали телефон.

«Пациент чувствует.»

Очень медленно, почти неощутимо, она сменила позу.

Пальцы, длинные и тонкие, чуть сдвинулись по стене. Кожа, будто сухая резина, издала еле слышный натяжной звук.

Шорох.

Аски услышал.

Его глаза дёрнулись. Сердце замерло. Веки дрогнули.

Он понял.

Он не один.

Под маской Энн её губы чуть дрогнули, словно пробуя улыбнуться.

Она любила этот момент.

Скоро он поверит в неё.

Глава 2: Тишина заговорила

Аски чувствовал, как что-то меняется.

Не слышал шагов, не замечал движения, но… воздух вокруг стал еще более давящим и тяжёлым.

Ощущение чужого взгляда, которое преследовало его всё это время, перестало быть просто ощущением.

Она сделала первый шаг.

В конце коридора, в той самой темноте, куда свет его фонарика не мог пробиться, что-то едва заметно сдвинулось.

Плавно. Медленно.

Словно кто-то выходил из тени, но не спешил раскрывать себя полностью.

Аски резко поднял фонарик, направляя свет вперёд. Луч прорезал тьму… но не смог достичь конца коридора.

Громкий треск.

Фонарь замигал.

Аски похолодел. Он изо всех сил сжал телефон, будто эта хрупкая вещь могла его защитить.

Свет моргнул ещё раз… и погас.

Всё погрузилось во мрак.

Аски сглотнул, чувствуя, как грудь сковывает леденящий страх.

– Ты не должен был сюда приходить.

Он вздрогнул.

Голос.

Тихий, почти шёпот, но он раздался слишком близко.

– Кто здесь?! – его голос дрогнул, но он попытался говорить твёрдо.

Тишина.

Но затем…

Шаг.

Мягкий, осторожный… но нечеловечески плавный.

– Ты слышишь своё сердце? – голос снова окутал его. – Оно так быстро стучит… Тебе страшно?

Аски не двигался. Он не мог.

Что-то стояло перед ним.

Не дышало. Не двигалось.

Но было здесь.

Он почувствовал это первым.

Тонкие, холодные пальцы коснулись его запястья.

Аски резко отшатнулся, едва не оступившись назад.

Свет его телефона вдруг вспыхнул на секунду…, и он увидел её.

Медсестра.

Черная форма с красным нарисованном крестом на груди, настолько контрастирующая с этим грязным, мёртвым местом, что казалась нереальной.

Тонкая, вытянутая фигура. Лицо… почти человеческое, но скрытое под медицинской маской где виднелся красный крест, оставляя лишь глаза – глубокие, пустые, холодные.

Но хуже всего была её осанка.

Она не стояла как человек.

Её голова была чуть наклонена в сторону, будто она изучала его, разглядывая, словно нового пациента.

– Какой ты хрупкий… – в голосе не было насмешки. Только тихое, профессиональное любопытство.

Аски почувствовал, как всё внутри сжалось.

– Не подходи ко мне! – его голос был резким, но он слышал, как в нём дрожит нервное напряжение.

Медсестра Энн не сдвинулась с места.

Но он видел, как её толи бордовое или красные глаза внимательно следят за ним.

– Почему? – её голос был мягким, как шелест бинтов. – Ты ведь сам пришёл ко мне.

Аски замер.

Он не знал, что ответить.

Глубоко внутри он чувствовал: он действительно сам пришёл.

И теперь… он не был уверен, что сможет уйти.

– Что тебе нужно от меня? – прохрипел Аски, чуть отступая назад.

Энн не шелохнулась.

Но её голова чуть дёрнулась в сторону, как будто её заинтересовал сам вопрос.

– Я изучаю тебя. – Её голос был мягким, спокойным. Слишком спокойным.

– Изучаешь? – он сглотнул.

Медсестра сделала ещё один шаг вперёд.

Её движения были неправильными. Не как у обычного человека. Будто она скользила вперёд, почти не касаясь пола.

– Твоё сердце. Оно стучит так громко…

Аски невольно прижал руку к груди.

Она слышала? Как?

– Ты боишься.

– Кто ты вообще такая?! – его голос стал резче, но он всё равно не мог скрыть дрожь.

Энн остановилась.

На секунду показалось, что она думает.

А потом…

Она наклонила голову ещё сильнее.

– Я твоя медсестра.

Аски похолодел.

Этого не может быть.

– Ложь. – Его кулаки сжались. – Ты не настоящая. Ты не можешь быть настоящей.

Она сделала ещё шаг.

Теперь между ними было меньше метра.

Её запах – чистый, но какой-то стерильный, как у больницы. Как у операционной, в которой не осталось ни единой частицы грязи.

Слишком чистый для этого места.

– Ты пришёл сюда сам. – Голос её оставался спокойным, но в нём появилось нечто другое.

Не угроза. Любопытство.

– Ты ищешь что-то.

– Я ничего не ищу!

Выдохнул он резко, чувствуя, как напряжение сковывает его тело, а сердце пропускает удары.

Энн не двигалась, её глаза сузились, и в этом пристальном взгляде было нечто пугающее, нечто хищное, будто она оценивала его не как человека, а как любопытный объект для изучения.

– Значит, ты заблудился.

Её голос прозвучал ровно, без тени сомнения, и, хотя она не сделала ни шага, Аски ощущал, как её присутствие давит на него, словно невидимая сила, заставляя его невольно затаить дыхание.

Она всё ещё смотрела прямо на него, и в этот момент, когда их взгляды пересеклись, Аски внезапно понял нечто странное, нечто неправильное, от чего по его спине пробежал неприятный холод.

Она не моргает.

Ни разу.

Сердце громко ударило в груди, тяжёлый гул отдавался в ушах, а пальцы рук едва заметно дрожали, пока Энн, казалось, продолжала всматриваться в него, словно могла видеть больше, чем он сам.

И вдруг её рука резко дёрнулась вверх.

Он инстинктивно отшатнулся, мышцы напряглись, готовые к сопротивлению, но она не коснулась его, не сделала даже попытки приблизиться. Вместо этого её тонкие бледные пальцы замерли в воздухе, а затем медленно, почти плавно, начали двигаться, будто рисовали нечто невидимое, что только она могла видеть.

– Послушай себя.

Её слова прозвучали странно, отрывисто, будто они не были простым замечанием, а чем-то большим, чем-то, что несло в себе скрытый смысл.

– Что?

 Его голос дрогнул, но он быстро взял себя в руки, не желая показывать слабость перед ней.

Энн чуть наклонила голову, не отводя взгляда, и её губы едва заметно дрогнули, как будто она вот-вот усмехнётся, но этого так и не произошло.

– Ты дышишь слишком быстро.

Голос её был мягким, почти ласковым, но в этой мягкости чувствовалось что-то ледяное, неестественное, то, от чего становилось ещё тревожнее.

Она замерла, продолжая внимательно следить за его реакцией, и после короткой паузы снова заговорила, будто наблюдала за каждым его нервным движением, за каждым малейшим проявлением беспокойства.

– Ты чувствуешь дрожь в пальцах? Напряжение в спине?

Аски сжал кулаки, его ногти болезненно впились в ладони, но он не разжал руки, не позволил себе ослабить хватку, как будто этот жест мог удержать ускользающую уверенность, которая стремительно рушилась под тяжестью её слов.

Он не хотел признавать это, не хотел показывать слабость, не хотел дать ей повод думать, что она права, но стоило прислушаться к своему телу, как стало очевидно – он чувствовал, чувствовал всё, о чём она говорила, каждую мелочь, острую, как игла, впивающуюся в сознание.

– Это страх.

Энн произнесла это беззвучно-тихо, но в этом коротком предложении прозвучала такая уверенность, что Аски стиснул зубы, едва удерживаясь от того, чтобы отвернуться, отгородиться от неё хоть этим незначительным жестом, но внутри него что-то сжалось, что-то протестующее, что-то, что кричало о несправедливости происходящего, потому что он не хотел слышать этих слов, не хотел осознавать, что она понимает его лучше, чем он сам.

Но голос Энн…

Этот голос был слишком ровным, слишком спокойным, в нём не было издёвки, не было насмешки, но именно это и пугало больше всего, потому что её слова проникали глубже, чем должны были, оседая тяжёлым грузом в сознании, будто запуская процесс, от которого он старался бежать.

– Зачем… ты говоришь мне это?

Прошептал он, не узнав собственного голоса, который звучал сдавленно, надломлено, дрожал на грани нервного напряжения, и сам не понял, почему вместо крика, вместо злости, вместо попытки защититься из его уст сорвались эти слабые, неуверенные слова, наполненные непониманием.

Медсестра не ответила сразу, не изменилась в лице, её губы остались недвижимыми, а глаза продолжали смотреть на него тем же немигающим, гипнотическим взглядом, в котором не было ни единой эмоции, ни тени жалости или злорадства, ничего, кроме бесконечной, пугающей, давящей тишины.

А затем, когда пауза затянулась настолько, что воздух между ними стал ощутимо вязким, тяжёлым, пропитанным затаённым ужасом, её губы чуть дрогнули, и в наступившей гнетущей тишине раздался её едва слышный, змеиной ласковости шёпот:

– Чтобы проверить, готов ли ты к лечению.

Аски почувствовал, как холодный ужас, острым, леденящим ножом прорезавшись сквозь грудь, пробежал по его позвоночнику, заставляя инстинкты заглушить разум, подчинить тело панике, скомандовать бежать, вырываться, спасаться любой ценой, потому что он не понимал, что означают её слова, но знал, что ничего хорошего в них не было.

Его тело резко дёрнулось назад, ноги сами собой двинулись в попытке убежать, в паническом рывке вырваться из этого странного, давящего кошмара, вырваться из её взгляда, но прежде чем он успел сделать хоть один шаг, его спина с глухим, болезненным ударом врезалась в холодную, твёрдую стену, лишая его возможности двигаться дальше.

Она загнала его в угол.

Энн осознала это первой, поняла раньше него самого, но не сделала резких движений, не бросилась на него, не попыталась схватить, не предприняла ничего, что должно было бы напугать его сильнее… но её присутствие, сама её фигура, застывшая в нескольких шагах от него, продолжала давить на него невидимой силой, заполняя пространство между ними вязким, удушающим страхом, сжимая его грудь, лишая воздуха.

Он должен был бежать прямо сейчас.

Аски прикусил губу. Внутри всё кричало: "Беги! Пока не поздно!"

Он резко рванул в сторону, надеясь проскользнуть мимо неё.

Но она уже знала, что он так сделает.

Холодный блеск.

Лезвие скальпеля.

К горлу.

Парень замер.

Ледяной металл коснулся его кожи. Острый, как кромка бритвы, он едва касался, но этого было достаточно, чтобы заморозить его изнутри.

Энн двигалась слишком быстро.

Её рука была твёрдой, идеально зафиксированной. Как у хирурга, который готовится сделать первый разрез.

– Неправильное решение. – Голос её был тихим, но твёрдым.

Аски не мог шевельнуться.

В голове будто застыл пустой звон. Только ощущение лезвия у горла и тёмные глаза перед ним.

– Пожалуйста…

 Прошептал он, даже не осознавая, что говорит.

Энн внимательно посмотрела на него.

– Ты просишь?

Её голос прозвучал… заинтригованно, с лёгкой тенью удивления, как будто его слова были чем-то неожиданным, чем-то, чего она не ожидала услышать, чем-то, что заинтересовало её больше, чем следовало бы.

Аски судорожно сглотнул, не находя в себе сил отвести взгляд от тонкого, острого лезвия скальпеля, который она держала в своих бледных, почти неестественно белых пальцах. Холодный металл ловил на себе тусклый свет, отражая его призрачным, мертвенно-стальным отблеском, и казалось, что он живёт своей собственной жизнью, будто дышит в такт с напряжённым воздухом между ними.

– Я.… я просто хочу уйти.

Он не хотел, чтобы голос его дрогнул, но это случилось.

Энн не ответила сразу.

Её рука оставалась неподвижной, без единого намёка на дрожь или неуверенность, её хватка была лёгкой, непринуждённой, но при этом абсолютно контролируемой. Казалось, что скальпель был лишь продолжением её пальцев, продолжением самой её сути, и это осознание пугало больше, чем само оружие в её руках.

А затем…

Лёгкое, едва заметное движение.

Кончик лезвия медленно прошёл по его коже, настолько осторожно, что не оставил даже царапины, лишь холодное, пугающе-чёткое ощущение чужого прикосновения, от которого по всему телу пробежал неприятный, колючий озноб.

Аски вздрогнул.

Он знал, что должен оставаться неподвижным, что любое его резкое движение может превратиться в роковую ошибку, но тело предательски отзывалось на страх, а страх был слишком реален.

Но она не давила сильнее.

Она играла.

– Ты боишься сделать одно неверное движение? – её голос прозвучал мягко, но в этой мягкости была скрытая угроза, от которой мурашки пробежали по его спине.

Парень молчал.

Она заметила, как дыхание его стало сбивчивым, как короткие вдохи чередовались с чуть более долгими выдохами, выдавая дрожь, которую он не мог контролировать.

– Сердце снова ускорилось…

Задумчиво произнесла она делая для себя очередной вывод, словно изучала, записывала, фиксировала каждую его реакцию в своём мысленном журнале.

– Ч-что ты делаешь?

 Аски не знал, почему спросил это, ведь ответ уже был очевиден.

– Всё ещё изучаю тебя, мой дорогой пациент.

Эти слова, произнесённые слишком ровным, слишком спокойным голосом, заставили его сжаться изнутри, но больше всего беспокоило то, как она говорила это. В её голосе не было насмешки, не было угрозы, но была тёмная, тихая заинтересованность, от которой становилось только хуже.

Она изучала его.

Как подопытного.

Как нечто, что можно разобрать на части, посмотреть, что внутри, а потом сложить обратно… или не складывать.

– Твоё тело замерло… но глаза бегают.

Энн говорила мягко, почти шёпотом, и чем тише становился её голос, тем больше звенело напряжение между ними.

– Значит, ты ищешь выход?

Он не ответил.

Но она уже знала ответ.

– Глупо.

Она не стала пояснять, что именно глупо. Сам факт того, что он пришёл сюда? Или то, что он до сих пор надеется уйти?

Он почувствовал, как холодный металл медленно уходит от его кожи, но это не было облегчением.

Потому что скальпель всё ещё был рядом.

Всё ещё слишком близко.

Энн не двигалась, но её взгляд не отпускал, и он знал, он чувствовал: она наблюдает. Она видит каждую его слабость, каждую эмоцию, каждую едва заметную перемену в дыхании, и её это развлекало.

Скальпель в её руке всё ещё блестел в свете лампы, но сейчас оружие было не самым страшным.

Страшнее был её голос.

– Ты правда… настолько глуп?

Тихий. Медленный. Будто она говорила не ему, а самой себе.

Аски напрягся, его пальцы чуть сжались в кулаки, хотя он прекрасно понимал, что никакой силы не хватит, чтобы вырваться или дать отпор, но даже этот слабый жест был его попыткой сохранить контроль над ситуацией, которая уже полностью ускользнула из его рук. Он заставил себя не отворачиваться, не показывать, насколько глубоко её слова проникли внутрь, насколько они цепляли что-то, о чём он сам предпочитал не задумываться. Он не мог дать ей этого удовлетворения.

– О чём ты? – его голос дрогнул, но он всё ещё пытался говорить твёрже, чем чувствовал себя. Он ненавидел этот предательский оттенок неуверенности в собственных словах, ненавидел то, что она, несомненно, его уловила.

Энн чуть склонила голову набок, её длинные пряди шелковисто скользнули по плечам, но её глаза… Они оставались немигающими, пронзительными, словно заглядывали прямо в него, в его мысли, в его страхи. Она не спешила с ответом, будто давала ему время осознать что-то самому, но когда она заговорила, её голос был таким же ровным и спокойным, как прежде.

– Ты пришёл сюда. Сам.

Аски стиснул зубы, едва удержавшись от того, чтобы отвернуться.

– Я не знал, что ты тут.

Она улыбнулась.

Он не видел её губ – их скрывала маска, но он почувствовал её улыбку, как чувствуют приближение грозы ещё до первых раскатов грома, как чувствуют взгляд, даже если не могут его видеть.

– Но ты знал, что здесь опасно. – Она медленно склонила голову ближе, не отводя взгляда. Её голос не изменился, но в нём появилось нечто большее – капля мягкого укора, словно она объясняла очевидное. – Ты чувствовал это.

Он не ответил.

– И всё равно вошёл.

Он чувствовал, что дыхание его стало тяжелее, чувствовал, как напряжение пронзает каждую мышцу, но он не мог позволить ей видеть этого.

– Я… просто хотел посмотреть.

Энн замерла.

А потом её голос изменился.

Он стал мягче. Теплее.

Но именно это было самым страшным.

– Посмотреть?

Её тон прозвучал почти с нежной насмешкой, будто он сказал что-то особенно глупое, что-то, что её по-настоящему забавляло. Но смеха не последовало. Только тягучая пауза, в которой её слова словно растворялись в воздухе, а затем оседали внутри него, с каждым мгновением становясь тяжелее.