Любовь по назначению

На ступенях, освещенная мягким светом огромной хрустальной люстры, стояла девушка. Она была закутана в мягкий кремовый халат, который казался на ней слишком большим. Ее русые волосы были слегка растрепаны после сна, создавая вокруг головы нимб из тонких прядок. А большие, широко распахнутые глаза, смотрели на собравшихся с тихой, почти детской неуверенностью и легким испугом. Она стояла, прижимая полы халата к себе, будто пытаясь стать меньше, спрятаться в его складках.

Света наблюдала за Олегом. Она видела, как он смотрит на эту странную, почти призрачную девушку, появившуюся из ниоткуда на их лестнице. И в его взгляде было нечто, чего Света никогда раньше не видела. Не та привычная, немного отстраненная ласковость, с которой он иногда смотрел на нее саму. Не холодная оценка, которую он бросал на других женщин. Эта девушка была другой. Света поняла это мгновенно, сердцем, а не разумом. Она знала Олега лучше, чем кто-либо другой. Их когда-то связывала слишком тесная близость, чтобы она не могла не заметить малейших перемен в нем.

Их собственный роман угас тихо, без скандалов и слез, словно осенний костер, оставивший после себя лишь горстку пепла. Она смирилась с тем, что Олег всегда смотрел на женщин спокойно, без той дикой, всепоглощающей страсти, которую она когда-то тщетно надеялась в нем разжечь. Она даже ловила себя на тихой надежде: «Может, когда-нибудь… Может, однажды он посмотрит на меня так».

Но сейчас…сейчас он смотрел так на ту, другую. И в его глазах было именно то, о чем она так отчаянно мечтала. Нежность. Защита. Какое-то глубинное, почти животное внимание, смешанное с неподдельным интересом.

Пальцы Светы непроизвольно впились в красивую льняную скатерть. Но ее лицо, годами учившееся скрывать эмоции, осталось абсолютно спокойным, лишь в уголках губ затаилась легкая, ничего не значащая улыбка. Только где-то глубоко внутри, в самой глубине ее души, что-то оборвалось. Беззвучно. Безнадежно. Окончательно.

Увидев Николь на лестнице, Олег мгновенно поднялся из-за стола. Его движения были не просто быстрыми, они были порывистыми, почти инстинктивными, лишенными привычной сдержанности. Он подошел к ней, и в его голосе, когда он заговорил, зазвучали теплые, мягкие нотки, которых раньше никто и никогда здесь не слышал.

– Как спалось? – спросил он, и в этих простых словах было столько участия, что Света почувствовала, как по ее спине пробежал холодок.

Девушка слегка потерла глаза, словно ребенок, разбуженный среди ночи. Этот простой, невинный жест тронул что-то в сердце Светы, вызвал новую волну горькой зависти.

– Кажется, я никогда так сладко не спала, – ее голос был тихим, немного сонным, бархатным от недавнего пробуждения. – Хотела бы еще поспать, но … – она положила ладонь на живот с таким естественным, детским жестом, – … он очень хочет есть.

Олег рассмеялся. Рассмеялся искренне, по-настоящему, от души. Этот смех прозвучал в гостиной как гром среди ясного неба. Эта простая, такая естественная и наивная фраза тронула его явно больше, чем все утонченные фразы, которые он когда-либо слышал от других.

Света опустила глаза в свою тарелку, больше не в силах наблюдать за этой сценой. Она поняла, что игра проиграна. Даже не начавшись.

– У нас как раз вкуснейший супчик, – спохватился Олег, его голос прозвучал чуть торопливее, словно он боялся, что этот хрупкий миг испарится, что она передумает и убежит обратно наверх.

– Сейчас принесу и для тебя посуду, девочка, – тетя Оля, вся сияющая материнской заботой, засуетилась и почти побежала на кухню, вернувшись с изящной фарфоровой тарелкой нежного молочного оттенка с тонкой золотой каймой.

Олег бережно, почти с благоговением, пододвинул стул, усадив Николь рядом с собой. Она наклонилась над тарелкой, и ее глаза, еще недавно сонные, загорелись искренней, детской радостью.

– М-м-м, какой аппетитный супчик, – прошептала она, вдыхая аромат укропа и домашнего бульона. – Мой любимый.

– И мой тоже, – Олег улыбнулся, и в его взгляде было что-то новое, незнакомое даже ему самому. Какая-то глубокая, тихая нежность, смешанная с гордостью, будто он сам приготовил этот суп специально для нее.

Света наблюдала за этой сценой, и ее пальцы с такой силой сжали салфетку, что та грозила порваться. Она побледнела, будто перед ней внезапно разверзлась бездонная пропасть. Он никогда так не заботился ни о ком. Ни о ней. Ни о других женщинах, появлявшихся в его жизни. Никогда. Он был вежлив, щедр, но всегда – дистанцирован, словно за стеклом. А сейчас? А сейчас он смотрел на эту девушку так, словно она была не случайной гостьей, а самым важным, самым хрупким и драгоценным существом в его вселенной.

Света чувствовала, как что-то внутри нее с грохотом разрывается на тысячи осколков. Она потеряла его. Окончательно и безвозвратно.

Пока Олег и Николь перешептывались, смеясь над какими-то пустяками, которые казались им невероятно смешными. Света понимала – холодная, темная волна ненависти уже поднимается в ней, беспощадная и удушающая. Ненависть к этой незваной гостье, которая одним своим тихим появлением перевернула все с ног на голову.

Тонкие, ухоженные пальцы Светы сжались в белые от напряжения кулаки под столом. Она собрала всю свою злость, всю обиду, всю невысказанную боль в один тугой, раскаленный узел, и сделав глубокий вдох, произнесла с натянутой, почти идеальной улыбкой, в которой лишь ее глаза выдавали бурю:

– Может, все-таки представим гостью?

Ее голос прозвучал легко и непринужденно, но в тишине гостиной он упал как камень. Все взгляды разом устремились на нее. Олег на мгновение оторвался от Николь, его брови слегка поползли вверх. Даже тетя Оля замерла с супницей в руках. Света же, не моргнув глазом, держала свою ядовитую улыбку, готовая вонзить в незнакомку свое лезвие, замаскированное под вежливость.

Олег, будто очнувшись, кивнул:

– Николь, это Света. Света, это Николь. Серега, – он махнул рукой в сторону друга, – тебя уже знает.

Света медленно обвела Николь оценивающим взглядом, будто покупатель, рассматривающий товар с сомнительной репутацией. Ее губы растянулись в сладкой, но абсолютно фальшивой улыбке.

– Какое… интересное имя, – протянула она, и в ее голосе звенел приторный мед, за которым скрывался лед.

– Ну да, очень интересное, – задумчиво почесал подбородок Сергей, не отрывая глаз от Николь. – Николь… Где-то я его слышал.

– Просто у Николь папа немец, – мягко, но твердо пояснил Олег, наливая девушке стакан свежевыжатого апельсинового сока. Его движение было бережным, почти интимным.

– Фашист! – бросил Сергей с нарочито невинным видом, увлеченно разглядывая узор на своей вилке.

Тишина повисла в гостиной тяжелым, давящим покрывалом. Олег резко опустил хрустальный кувшин на стол, и стекло звонко звякнуло, протестуя против грубого обращения.

– Сергей! – его голос стал низким и опасным, как рычание хищника перед прыжком. – Прошу без оскорблений.

– Что я такого сказал? – развел руками тот, изображая наигранное недоумение, но в его глазах читалось явное удовольствие от вызванного напряжения. Он, как мастерский кукловод, дергал за ниточки, наслаждаясь хаосом.

Николь тихо опустила ложку. Фарфор едва слышно стукнул о край тарелки.

– Да нет, все нормально, – ее голос прозвучал удивительно спокойно, но кончики ее пальцев слегка дрожали, выдавая внутреннюю бурю. – Я не знаю… Может, он и был фашистом. Я его не знаю.

– Может, еще и гены остались, – не унимался Сергей, бросая на нее колкий, ядовитый взгляд.

– Прекрати! – Олег ударил ладонью по столу. Тарелки звеняще подпрыгнули, а его глаза вспыхнули холодным, стальным огнем. – У нас у всех гены не святые, – добавил он уже тише, но с непоколебимой твердостью, бросая взгляд на Сергея, полный немого предупреждения.

– Мальчики, перестаньте, – вдруг вмешалась Света, ловя взгляд Сергея. В его глазах она прочла не просто насмешку, а настоящую, живую, кипящую ненависть к незваной гостье. Но в тот момент ее больше волновало другое. Олег защищает ее. Защищает так яростно, так безоговорочно, как никогда не защищал ее, ни кого бы то ни было другого. Эта мысль жгла изнутри больнее, чем любая обида. Она видела, как его рука непроизвольно легла на спинку стула Николь, как его плечо закрывало ее от нападок – защитный жест, который говорил громче любых слов.

Света медленно провела языком по пересохшим губам, чувствуя, как где-то глубоко внутри закипает новый, еще более горький комок обиды. Он подступал к горлу, вызывая легкую тошноту.

А Николь сидела, опустив глаза в тарелку, будто стараясь стать как можно меньше, невидимей, раствориться в воздухе, исчезнуть из этого напряженного поля.

Тишину за столом нарушил Олег. Он повернулся к Свете, и его лицо внезапно смягчилось.

– Свет… – его голос звучал мягко, почти просительно, но в глубине глаз читалась непоколебимая решимость. – Можешь сделать для меня одну просьбу?

Света буквально расцвела под этим взглядом. Губы сами растянулись в широкой, сияющей улыбке, а в груди затеплилась маленькая, наглая надежда. Он просит меня о чем-то. Только меня.

– Конечно! – ответила она, чуть ли не подпрыгнув на стуле от нетерпения. – Что угодно!

– Дело в том, что у Николь нет вещей… – Олег кивнул в сторону девушки, которая съежилась еще сильнее. – Можешь с ней съездить по магазинам? Помочь выбрать все необходимое?

Улыбка на лице Светы застыла, словно высеченная изо льда. Она не ожидала такой просьбы. Не этого она ждала. Но уже через секунду в ее голове, привыкшей к интригам, закрутилась мысль, быстрая и цепкая. «Это шанс. Шанс узнать о ней больше… Выяснить, что она из себя представляет. И как от нее… избавиться».

– Конечно! – ее голос прозвучал неестественно бодро и громко, нарушая тишину. – Я с удовольствием прокачусь с Николь! – Она повернулась к девушке, и ее взгляд стал сладким, как сироп, но глаза оставались холодными. – Когда будешь готова?

Николь, пережевывая кусочек булочки, растерянно моргнула:

– Я… я могу в принципе сейчас собраться, – прошептала она, чувствуя на себе тяжелый, оценивающий взгляд Светы.

– Хорошо, тогда через полчаса жду тебя во дворе, – Света встала, изящно поправляя складки на своей идеальной юбке. Ее движения были отточенными, грациозными и полными скрытой угрозы.

– Хорошо, – кивнула Николь, чувствуя, как в груди смешиваются два противоположных чувства. Легкий, холодный страх перед этой надменной девушкой, и детское, щемящее возбуждение от предстоящего шопинга – чего-то, о чем она читала только в книгах или видела в подростковых сериалах.

– Замечательно, – Олег отодвинул стул, явно довольный исходом дела. – А мы с Сергеем отправимся по своим делам.

Сергей встал с преувеличенной неохотой и нарочито театрально поклонился.

– Я покурю, ожидая вашу светлость, – бросил он с язвительной ухмылкой.

Света тоже вышла, бросив на прощание на парочку сладкую, ядовитую улыбку.

– Через полчаса, – напомнила она, и в ее голосе звенел стальной легкий звон.

Олег между тем наклонился к Николь, понизив голос до доверительного шепота.

– Я тебе оставлю карту. Возьми все, что хочешь. Не стесняйся, – он чуть улыбнулся, и в его глазах мелькнула теплая искорка. – Можешь купить весь магазин, если захочешь.

Еще одна теплая улыбка, и он вышел, оставив после себя легкий шлейф дорогого парфюма и чувство защищённости.

Николь осталась одна в опустевшей гостиной. Странное чувство охватило ее, будто она балансирует на тонкой грани между страхом и предвкушением. С одной стороны, эта Света явно ее недолюбливает, с ее острым языком и колючим взглядом. С другой – «Весь магазин». Весь магазин. Уголки ее губ дрогнули в легкой, почти неуловимой улыбке.

«Ну что ж… – прошептала она себе. – Раз уж я здесь».

И, подхватив последнюю булочку, отправилась наверх собираться. Чувствуя, как где-то глубоко внутри, под слоем страха и неуверенности, рождается новое, почти забытое чувство – радостное, щекочущее нервы волнение.

Глава 4

Машина плавно скользила по городским улицам, а Николь наблюдала в окно, пытаясь разглядеть очертания в мелькающем калейдоскопе незнакомого мира. Вывески магазинов, названия остановок, непривычная архитектура, – все казалось сном, немного тревожным и совершенно нереальным. Вопрос «Какой это город?» – вертелся на языке, но как его задать, не показавшись полной дурочкой, не знающей, куда она приехала.

Света плавно управляла рулем одной рукой, изящно перебирая пальцами кожаную оплетку. Ее внимательный, холодноватый взгляд то и дело скользил в сторону пассажирки, изучая ее украдкой. Эта странная девочка выглядела так, будто только что свалилась с луны – во взгляде читалась растерянность.

Первый вопрос сорвался с губ Светы сам собой, резкий и бесцеремонный, нарушая тишину салона, пахнущего новым кожаным салоном и ее дорогими духами.

– У тебя вообще нет вещей?

– Н-нет… – Николь смущенно опустила глаза, будто в этом признании было что-то постыдное, глубоко личное. – Ничего нет.

Следующий вопрос висел в воздухе, тяжелый и неизбежный, как приговор. Света выдержала паузу, наслаждаясь напряжением.

– А как ты познакомилась с Олегом? – ее голос прозвучал сладко, но в нем чувствовался стальной крючок любопытства.

– Я… я не помню, – прошептала Николь.

Света резко перевела взгляд на дорогу, чтобы скрыть внезапную вспышку изумление. «Не помнит? Как это возможно?» Мысли в ее голове запрыгали, как разбуженные роем пчелы, складываясь в тревожную, отрывочную картину. Откуда эта девочка? Почему у нее ничего нет? И главное – что такого нашел в этой «потеряшке» Олег, чего не было в других?

Но внешне Света сохранила полное спокойствие. Ее губы тронула легкая, почти невидимая улыбка. Раз нет вещей – нет и прошлого. А значит, с ней будет проще… или опаснее.

– Но раз нет вещей никаких, – произнесла она, и ее голос вновь зазвучал светло и беззаботно, -я знаю, куда мы поедем.

Она резко, почти спортивно, повернула руль, и мощный автомобиль послушно сменил полосу, унося их вглубь незнакомого города, вглубь его торговых районов.

Торговый центр встретил их прохладной волной кондиционированного воздуха и навязчивым ритмом фоновой музыки. Света, словно опытный проводник в мире роскоши, уверенно повела Николь в отдел нижнего белья. Она наблюдала, как та робко, почти благоговейно, трогает висящие на вешалках комплекты, ее пальцы осторожно скользили по шелку и кружевам, будто прикасаясь к чему-то запретному.

– Я… я никогда не покупала себе белье, – призналась Николь, и ее голос прозвучал так тихо, что его едва было слышно под звуки музыки. Ее пальцы, тонкие и немного дрожащие, задержались на простеньких хлопковых трусиках с наивными детскими рисунками – уточками и цветочками.

Света прикусила губу, чтобы не выдать изумления. «Что за чудо природы!» – пронеслось у нее в голове.

– Николь, а сколько тебе лет? – спросила она, намеренно смягчая голос, делая его бархатным и участливым.

– Восемнадцать, – ответила девушка, и в ее глазах мелькнуло что-то неуловимое – то ли стыд, то ли тень старого страха, глубоко запрятанного.

Света глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. «Не помнит знакомства, нет вещей, никогда не покупала белья…». Пазл складывался в странную, тревожащую картину. Но любопытство пересиливало осторожность. Она взяла Николь за руку – ее ладонь была удивительно маленькой и холодной – и подвела к центральной стойке с соблазнительными кружевными комплектами.

– Вот это – настоящее женское белье! – с легкой театральностью в голосе сказала Света. – Тебе нравится?

Николь осторожно, кончиками пальцев, потрогала шелковистую ткань нежно-персикового цвета. Ее глаза, широко распахнутые, загорелись неподдельным, почти детским восхищением.

– Да… Оно такое красивое! – воскликнула она, и в ее голосе впервые прозвучали чистые эмоции. – У меня никогда такого не было!

«Господи! Откуда же ты, дитя?» – мысленно ахнула Света.

Последний вопрос вырвался сам собой, подгоняемый жгучим любопытством:

– Николь, у тебя был парень?

– Нет, – ответила девушка, и ее щеки залил густой, алый румянец, докатившийся до самых корней волос.

– Тогда все ясно, – пробормотала себе под нос Света, с новым интересом помогая выбрать несколько элегантных комплектов.

И тут Николь вдруг замерла у полки с пижамами. Ее внимание полностью поглотила одна из них. Глаза загорелись таким чистым, безудержным восторгом, что Света невольно обернулась.

– Ой, смотри! Пижамка с Микки Маусом! – воскликнула Николь, хватая комплект из мягкой фланели с изображением знаменитого мышонка.

Она прижала мягкую ткань к груди, будто это было не просто изделие из ткани, а самое драгоценное сокровище на свете. Ее лицо озарила такая радостная, беззаботная улыбка, что Света на секунду растерялась.

Света едва не выронила дорогие кружевные комплекты, которые держала в руках. Она медленно, очень медленно повернула голову, уставившись на Николь с немым, ошеломленным вопросом в глазах. Ее острый, циничный ум, привыкший к сложным интригам и расчетам, впервые столкнулся с чем-то настолько… простым и искренним.

– Я возьму себе такую пижамку! – радостно объявила Николь, даже слегка подпрыгнув на месте от восторга.

«Пижамка. С Микки Маусом?» – мысленно, по слогам, повторила Света, чувствуя, как голове начинает проясняться. Картинка, наконец, складывалась.

Внезапно ее осенило. Олег ездил в свой родной город, и он из детского дома…

– Детка, – осторожно начала Света, натягивая на лицо маску заботливой старшей сестры, – а ты, случайно, не из детского дома?

Николь на мгновение задумалась, ее взгляд стал отстраненным, будто она заглядывала куда-то внутрь себя. Затем быстро, почти рефлекторно, кивнула.

– Да, из детского.

Она солгала. Солгала так естественно, так органично, что у Светы не возникло и тени сомнения. В ее голосе не дрогнула ни одна нота, во взгляде не мелькнуло ни капли смущения. Это была идеальная ложь.

В голове у Светы все разом встало на свои места. «Так вот оно что… Олег просто пожалел ее. Он ведь сам из детского дома. Значит, ничего серьезного».

Ей стало заметно, физически ощутимо легче. Тот тяжелый, холодный камень ревности, что давил на сердце все это время, будто немного ослабил свою хватку.

– Ну что ж, тогда берем тебе пижамку, – улыбнулась Света, и в ее улыбке теперь читалось снисходительное, почти покровительственное отношение. Она смотрела на Николь уже не как на соперницу, а как на странный, немного жалкий проект милосердия Олега.

После нескольких часов в торговом центре у Николь сформировалась скромная, но практичная стопка самого необходимого. Пара джинсов, простые шорты, несколько простых футболок и одна уютная, мягкая кофта. Никаких излишеств, ничего лишнего, только то, что действительно пригодится в жизни. Света наблюдала за ее выбором с растущим любопытством. Эта девочка явно не была избалована роскошью. Она бережно перебирала вещи, взвешивая каждую покупку, будто боялась взять что-то ненужное.

– Может, платье примеришь? – предложила Света, указывая на элегантное черное платье на манекене, которое так и кричало о вечеринках и светской жизни.

– Нет, не хочу платье, – Николь покачала головой, ее взгляд даже не задержался на наряде.

– Сумочку? – не унималась Света, уже предвкушая, как будет учить ее выбирать аксессуары.

– О, точно! – глаза Николь загорелись. – Но я возьму рюкзак.

Она уверенно направилась к стойке и выбрала удобный, черный, но стильный рюкзак – практичный и в то же время симпатичный. Она примерила его, закинув на одно плечо, и удовлетворенно кивнула.

Света лишь вздохнула про себя, глядя на этот выбор. «Да уж, не из тех, кто гоняется за брендами и каблуками». И в этом простом, осознанном выборе читалась целая история жизни, которую Света, со всеми ее догадками, даже не могла до конца представить. Ее уверенность в собственной правоте снова пошатнулась, уступая место легкому, непонятному беспокойству.

Когда они уже направились к выходу, у парадного входа в торговый центр плавно, почти бесшумно остановился Мерседес. Из него вышел Олег, его взгляд сразу же нашел Николь. За ним вывалился Сергей, небрежно закуривая, его поза выражала скуку и легкое раздражение.

– Ну что, как прошло? – спросил Олег, его глаза мягко скользнули по скромным пакетам в руках у Николь. – Успехи в покупках?

– Скромно, – ответила Света, слегка подчеркивая это слово, в ее голосе звучала легкая снисходительность.

– Все-таки скромно? – Олег улыбнулся, но не ей, а повернулся к Николь, его взгляд стал теплым и вопрошающим.

– Я взяла только то, что мне действительно нужно, – ответила она спокойно, без тени смущения или оправдания. Ее голос был ровным, уверенным.

– Правильно, – одобрительно кивнул Олег. – Если что-то еще понадобится, всегда успеешь съездить. Может, перекусим где-нибудь?

Света изящно приложила руку к виску, изображая легкую мигрень:

– Нет, что-то голова разболелась…Я, наверное, поеду.

Сергей тут же отмахнулся, делая гримасу.

– Я пас, домой.

– Ок, – Олег не стал настаивать, его внимание было полностью приковано к Николь. – Тогда, Николь, пойдем что-нибудь вкусное найдем.

– С удовольствием, – она улыбнулась, и в ее глазах мелькнуло что-то теплое, почти благодарное, что заставило Олега улыбнуться в ответ.

Он взял у нее пакеты, отнес и аккуратно сложил в багажник машины. И они направились в глубь торговой галереи в поисках еды. Сергей, бросив взгляд им вслед, ткнул пальцем в сторону двух крепких парней, незаметно стоявших поодаль.

– Виталик, Дима, проследуйте за шефом. Не теряйте.

Те молча кивнули и тут же растворились в толпе, превратившись в тени, следующие за своей целью.

Света и Сергей сели в машину. Когда Света выехала на оживленную дорогу, она не выдержала, и вопрос, давивший на нее все время, вырвался наружу:

– Откуда она свалилась, эта принцесса? Где он ее нашел?

Сергей усмехнулся, выпуская струйку дыма в приоткрытое окно.

– Не поверишь. Она споткнулась об нашу машину.

– Что? – Света резко повернулась к брату, чуть не спровоцировав аварию. – Что значит, «споткнулась об машину»?

– Да вот так. Мы почти не ехали. Тьма кромешная. И вдруг – бах! – Сергей развел руками, изображая нечто бесформенное. – Лежит на дороге. Поэтому я даже не знаю… Может, она и правду свалилась с луны.

Света задумалась, уставившись на дорогу перед собой. В голове крутились обрывки мыслей, складываясь в тревожную картину: «Детдом, скромные вещи, пижамка с Микки Маусом… А теперь вот это – споткнулась об машину?» История становилась все страннее и неправдоподобнее. И тем интереснее. Глаза Светы сузились. Она не собиралась оставаться в стороне.

Глава 5

На первом этаже торгового центра, среди блестящих витрин и мягкого рассеянного света, расположился элегантный ресторан европейской кухни. Его столики, накрытые белоснежными скатертями, и приглушенная музыка словно манили в свой уютный, изысканный мир. Олег чуть заметно кивнул в его сторону, предлагая зайти. Но Николь замялась, ее взгляд скользнул по роскошному интерьеру и задержался на скромной вывеске в противоположном конце галереи.

– Нет, – она робко указала пальчиком. – Вон там, кажется, пиццерия.

Уголки губ Олега дрогнули в легкой, почти незаметной улыбке. В ее выборе не было каприза – была искренняя, простая тяга к чему-то знакомому и непритязательному.

– Значит, идем за пиццей, – легко согласился он, и они направились к ярко освещенному заведению, откуда уже доносился пьянящий аромат свежеиспеченного теста и специй. Два охранника последовали за ними, сохраняя почтительную дистанцию, сливаясь с потоком людей, но не упуская их из виду.

Внутри было шумно, уютно и по-домашнему оживленно. Красочные плакаты с видами солнечной Италии, деревянные столы с потертыми краями, веселая суета официантов и волны аппетитного запаха – базилика, чеснока и расплавленного сыра. На их столике уже лежало меню с глянцевыми, соблазнительными фотографиями.

– Какую пиццу предпочитаешь? – спросил Олег, перелистывая страницы.

Николь задумалась, ее пальцы осторожно скользили по изображениям.

– Наверное, сырную… – наконец сказала она, задержав взгляд на одной из картинок. – И еще какую-нибудь интересную… – ее палец остановился на пицце с яркими кусочками ананасов. – О, с ананасами!

Олег слегка поднял бровь, но ничего не сказал, лишь тень улыбки тронула его губы.

– А ты что будешь? – спросила она его, внезапно осознав, что выбирает только для себя.

– Думаю, нам хватит этих двух, – он улыбнулся, откладывая меню. – Хочешь что-то еще? Может, салат? Десерт?

– Нет, – она покачала головой и чуть покраснела, будто боялась показаться жадной или слишком простой. – Только пиццу.