Золотой город

Хотя бы не придётся прятаться от тумана…

Подумав об этом, девушка с горечью рассмеялась себе под нос. Какая злая получилась бы шутка – проделать весь этот путь до Вильдорея, чтобы в первый же вечер бесславно сгинуть во тьме. Да так, что никто никогда не узнает и не вспомнит о тебе. Никто не заметит твоей пропажи, не бросится на поиски и оплакивать тебя тоже никто не станет. На этом моменте было уже не смешно, но кривая ухмылка застыла на заиндевевших губах, словно болезненный спазм, надломивший лицо.

«Пансионат» – рассеянный взгляд Амелии вдруг зацепился за табличку над воротами, ведущими к широкому кирпичному дому, из окон которого на улицу лился яркий свет. Окна первого этажа украшали странные решётки, покрытые позолотой, а над широкой кованой маркизой у входа восседала металлическая фигурка в виде змеи с двумя хвостами. На самом деле это здание могло показаться довольно скромным и весьма неприметным на фоне прочих ярких домиков площади Святой Элспет, но при виде него в сердце Амелии расцвела надежда. Похоже, она нашла то, что искала! На одно короткое мгновение она даже ощутила какую-то бодрость и прилив сил. Ухватив чемоданную ручку другой, не разогретой добела рукой, девушка ускорила шаг и ловко взбежала по ступенькам к высокой и узкой травянисто-зелёного цвета двери. Решительно она постучала дверным молотком. Поначалу ей казалось, никто её не услышал, но уже через пару минут в коридоре послышались шаги и женские голоса.

– …не кажется, что это уже слишком? – распахнула входную дверь молодая женщина, продолжая при этом вести диалог с кем-то, кого Амелия никак не могла видеть. Обернувшись и встретившись взглядом с незваной гостьей, она вдруг расплылась в очаровательной широкой улыбке. – Добрый вечер! Чем могу помочь?

– Здравствуйте. Мне… нужна комната. Я только что приехала. Мне вас…посоветовали, – сбивчиво принялась объяснять Амелия, позабыв все на свете слова и растеряв навыки нормального общения. Наверное, она просто слишком перенервничала и устала. По правде говоря, последние минут пятнадцать она вообще не чувствовала свои колени под чулками, словно их и не было у неё больше.

– О, так вы не торгуете? Как славно! Прошу вас – проходите! – радостно воскликнула отворившая дверь красавица и отпрянула в сторону, пропуская гостью в дом. Чуть не плача от охватившего её чувства облегчения, Амелия нырнула в тёплый, пропитанный древесными ароматами, холл пансионата. От её сапог на полу остались тёмные глинистые следы, а от неё самой, уже не очень хорошо пахло. Целых двое суток бедняжка тряслась в автобусе в трёх слоях одежды – а как же иначе? И всё же ей стало стыдно за себя.

Пансионат оказался очень чистым и уютным: стены первого этажа украшали деревянные панели в сочетании с очень симпатичными цветочными обоями, повсюду горели лампы, где-то в глубине дома играла музыка, а крутую лестницу, устремившуюся ко второму этажу, покрывал мягкий узорчатый палас. Казалось, в столь помятом и неопрятном виде Амелия оскорбляет это чудесное место одним лишь фактом своего присутствия, но делать было нечего.

– Прошу прощения, – принялась извиняться гостья, как только хозяйка заперла за ней дверь. Виновато она кивнула на свои ноги. – Я только с вокзала…

– Вы приехали на поезде? – не обращая никакого внимания на грязь и смущённый тон девушки, поинтересовалась хозяйка тоном опытной светской дамы. При свете ламп она явилась во всей своей красе, и Амелии подумалось, что никогда в своей жизни она не встречала таких привлекательных женщин. Она была юна, стройна, улыбчива и держала осанку, словно принцесса или балерина. Конечно, Амелия никогда не встречала принцесс, но читала про них в книгах, а вот артисток балета ей и вживую видеть доводилось. Казалось, её собеседница сочетала в себе всё, что могло бы ассоциироваться и с королевским этикетом, и с многолетними занятиями танцами. У неё были изящные округлые плечи и тонкая талия, маленькое личико с острым подбородком украшали красивые миндалевидные глаза цвета янтаря в обрамлении длинных шёлковых ресниц. На лице у красавицы не было ни грамма косметики, но кожа её как будто сияла, а главным её украшением, безусловно, была совершенно роскошная шевелюра. Золотые волосы девушки, густые и пышные, струились по спине и плечам крупными спиралями. Опадали они и на лицо, из-за чего девице то и дело приходилось отбрасывать их в сторону взмахом руки.

– На автобусе, – почти не задумываясь, ответила Амелия.

– Ах, надо же. Никогда в жизни не путешествовала на автобусе. Вы, наверное, страшно устали? Проходите в гостиную, к камину. Я принесу нам чай, и мы обсудим все условия. Кстати, как я могу к вам обращаться?

– …Амелия Мейстер, – представилась девушка, и красавица тут же протянула ей свою изящную белую ладошку для рукопожатия.

– Николетта Мелюсан к вашим услугам. Вообще, этим местом управляет мой отец, но он сегодня приболел, так что я за него! – бодро отвечала она. Руки у Николетты были мягкими и бархатистыми, с идеально ухоженными тонкими пластиночками ногтей, что, безусловно, выдавало в ней девушку из среднего класса, не утруждавшую себя тяжелым трудом. Подтверждала это и её одежда – светлое сатиновое платье в тонкую синюю полоску и молочно-белый жакет выглядели довольно новыми, не сильно поношенными и сохранили свой прекрасный чистый цвет. К этому ансамблю прекрасно подошла бы маленькая соломенная шляпка с голубой ленточкой – так Амелия подумала. Она частенько развлекала своё сознание фантазиями о том, как она дополнила бы тот или иной симпатичный наряд, о котором сама могла только мечтать. Даже в грёзах своих мадмуазель Мейстер одевала других, а не себя.

– Рада знакомству!

Николетта кивнула и, внезапно перенаправив свой взгляд к узкому коридору под лестницей громко крикнула:

– Изабелла! Я не шучу! Закругляйся!

– Ещё пять минут! Я же сказала! – скрипучий девчачий голосок донёсся из полумрака.

– Ой, ну, это уже просто неприлично, – покачала кудрявой головой Николетта, закатывая глаза. – Представьте себе, заняла телефон и не слезает с него уже больше часа! А если кто-то попытается нам позвонить?.. Безобразие какое-то. Да Бог с ней! Присаживайтесь в гостиной, Амелия. Я сейчас к вам подойду…

На последней фразе красавица метнулась со своего места в коридор и, негромко прошипев что-то невидимой даме у телефона, скрылась за углом. Амелия поначалу стеснялась сделать даже шаг в сторону высоких дверей, за которыми, по-видимому, и располагалась общая гостиная. Но, тщательно протерев ноги об узенький придверный коврик, всё же решила не отказываться от шанса немного передохнуть.

Гостиная оказалась пустой, хотя здесь ярко горел свет, а в небольшом, покрытом глазурованной плиткой, камине уютно потрескивал огонь. Пройдя к нему через всё помещение, девушка протянула руки в сторону божественного тепла. В кончиках пальцев проснулась жизнь, и вместе с этим пришло полное осознание усталости и щемящей тоски.

Амелия, теряя остатки сил, плюхнулась на один из трёх небольших, обтянутых зелёным бархатом, диванов и тут же громко охнула, ощутив неприятный выстрел в пояснице. Сидение оказалось жёстким. Девушка еле сдержалась, чтобы не высказать вслух несколько фраз, которым её научила тётушка Венза когда-то. Таких, от которых и у матросов в порту уши бы свернулись в трубочку. Вместо этого она лишь тихо застонала и, изо всех сил прогоняя слёзы, попыталась усесться на своём месте чуть поудобнее. Благо, для этих целей на диване были разбросаны симпатичные квадратные подушечки с золотистой бахромой и цветочной вышивкой.

– Какой промозглый выдался вечер, – неся в руках овальный серебряный поднос с двумя чашками чая, как ни в чём не бывало продолжила светскую беседу Николетта. Голос у неё был звонкий, уверенный и при этом достаточно мелодичный. Амелии подумалось, что эта девушка наверняка очень неплохо пела. Водрузив поднос на небольшой кофейный столик на изогнутых ножках, хозяйка поинтересовалась у гостьи, надо ли добавить ей в чай сахара или сливок, после чего изящными и совершенно невесомыми движениями отворила крохотную сахарницу и специальными щипцами извлекла из неё два кусочка сверкающего рафинада. Оба они вскоре полностью растворились меж пляшущих мелких чаинок в чашечке из тонкого костяного фарфора.

– Благодарю вас, – принимая в руки напиток, произнесла Амелия. Приятный аромат чая и каких-то душистых трав распространился по комнате. Даже давящая на сердце печаль улетучилась под воздействием этих волшебных паров. Сделав короткий глоток, ощутив сладость и тепло на языке, гостья пансионата наконец-то по-настоящему расслабилась и облегчённо выдохнула. Безусловно, накопившаяся усталость полностью не исчезла, но отошла на задний план, великодушно предоставляя Амелии возможность вновь почувствовать себя человеком.

– И так, поздравляю! – дождавшись пока гостья согреется и переведёт дух, Николетта заговорила уверенно и деловито, аккуратно складывая руки в замок на своих коленях.

– Поздрав…?

– Да, у нас буквально позавчера освободилась одна комната, – поспешила пояснить красавица, не давая собеседнице переспросить. – Но я должна вас предупредить – мы сдаём комнаты сроком от трёх месяцев, не меньше. И поэтому нам очень важно знать, чем вы занимаетесь, как зарабатываете на жизнь и откуда приехали. У нас тут не отель.

– Ну… я… – Амелия опешила на секунду, но быстро собралась с мыслями и затем выдала уверенно: – Я – швея. По крайней мере, планирую этим заниматься, если удастся найти место.

– О, неужели? – светлые брови Николетты слегка подпрыгнули. Удивление было приятным. Ответ гостьи красавицу явно устроил. – Как чудесно!

– Ну… да, – Амелия кивнула. – Я работала в театре и в ателье. У меня есть рекомендательные письма от предыдущих работодателей. Думаю, я довольно быстро смогу устроиться на работу, если вас это беспокоит. К тому же у меня имеются сбережения. Я, правда, не знаю, сколько стоит проживание здесь…

– Двенадцать крон в месяц, но в эту стоимость включены завтраки, электричество, горячая вода и отопление. Ещё можно пользоваться телефоном, если Изабелла когда-нибудь отлипнет от трубки, конечно же.

– А Изабелла – это…?

– Наша постоялица и ваша будущая соседка, если решите остаться, – Николетта говорила быстро и проговаривала каждый звук отчетливо и ясно. Ещё один признак женщины среднего класса. Похоже, у девушки имелось за плечами довольно приличное образование. Прекрасная дикция и грамотная речь радовали слух Амелии, пока собеседница поясняла: – Судя по всему, она переживает некую любовную драму. Целый день обсуждает её со своими родственницами, подругами и коллегами. Всех уже обзвонила, представляете? Папенька такого не предвидел, когда устанавливал телефон два года назад. Иногда мне кажется, что только Изабелла им и пользуется. Как он ни понадобится кому-нибудь из нас – она всегда уже там, стоит и накручивает провод на руку.

– Что ж… мне звонить пока некому. Я никого не знаю в Вильдорее, так что телефон мне не понадобится, – Амелия на это лишь слегка пожала плечами. Слова её, наверное, прозвучали как-то уж очень печально и обречённо, потому как прекрасное фарфоровое лицо Николетты Мелюсан окрасилось всеми оттенками смущения и сочувствия. Она деликатно протянула свою ладонь и накрыла ею руку гостьи.

– Это ненадолго – уверяю вас, – добродушно проговорила она. – Очень скоро вы освоитесь и почувствуете себя здесь, как дома, а там и друзья появятся. Я в этом уверена!

– Очень на это надеюсь.

– А откуда вы приехали?

– Из Альтаберга. Это в районе Старых гор, далеко на севере.

– Неужели? И как же долго вы добирались?

– Два дня.

– Бог ты мой, а я ещё пытаю вас своей болтовнёй! Бедняжка, вы должно быть страшно устали?

– Не стоит беспокоиться, я почти всю дорогу проспала, – Амелия произносила эту очевидную ложь, неосознанно копируя манеру разговора своей прекрасной собеседницы. Она так же звонко выдыхала согласные и старалась не съедать гласные. Прозвучало не то, чтобы идеально, но достаточно убедительно. Так Николлета окончательно расположилась к гостье и даже немного расслабилась, чуть опуская напряжённые плечи. Конечно, в ответе Амелии не было ни слова правды, но приличная дама ни за что на свете не принялась бы жаловаться на шум мотора автобуса, отвратительные запахи и скандалы соседей. В подобной ситуации полагалось сохранять нейтрально-дружелюбный тон и лёгкий оптимизм. И, сыграв в эту безобидную игру, мадмуазель Мейстер продемонстрировала принадлежность пусть и не к высшему обществу, но к тем людям, которые умели держаться достойно и пользоваться сложными столовыми приборами.

– И всё же я не стану более утомлять вас расспросами, – изящно отмахнулась Николетта. – Если вам у нас нравится, я готова заключить договор ренты на три месяца, и я попрошу вас оплатить первый месяц проживания вперёд. Надеюсь, этот вариант вам подходит?

– Да, пожалуй, – согласила Амелия.

– Прекрасно! Нужен ли вам свежий прогноз?

– Прогноз?

– С расписанием прихода тумана? Вы ведь… знаете про туман, Амелия? – Николетта слегка понизила голос и с тревогой взглянула на гостью. Та поспешила несколько раз кивнуть.

– Да-да, я читала об этом. Нельзя находиться на улице, когда звонит колокол…

– Всё верно, – мадмуазель Мелюсан поднялась со своего места и направилась к стеклянному журнальному столику, стоявшему подле кресла у камина. Там в небольшой коробке лежала стопка каких-то газет непривычно малого формата. Взяв одну из них, Николетта протянула бумагу Амелии. – Но, чтобы вы могли заранее спланировать свой маршрут и рабочий график, можно пользоваться брошюрами прогнозистов. Здесь есть расписание прихода туманов. Если в этот день вы задерживаетесь на работе, то просите начальство предоставить вам убежище на ночь и никуда не уходите. И обязательно следите за обновлением прогнозов. Иногда их перевыпускают заново с поправками, как сегодня. Буквально два часа назад я успела купить несколько штук для наших постояльцев. Это очень важно, Амелия. От этого зависит ваша жизнь, понимаете?

– Конечно. Спасибо вам. Так вот почему те люди на вокзале толпились у газетного киоска…

– Хорошо, что вы приехали сегодня. Следующий приход тумана в новой брошюре сдвинулся на послезавтра, хотя недавно говорили, что его не стоит ждать ещё, как минимум, неделю.

– Но… кто говорил? То есть… кто эти люди, которые делают прогнозы? И откуда они знают, что у тумана на уме?

– Амелия, вы задаёте вопросы, на которые я не могут дать ответов, – покачала головой Николетта, и пружинистые кудряшки заплясали у её лица. – Все прогнозисты сидят в академии Эридан, а это место для таких, как мы, недоступно. Можете спросить у папы, когда он поправится. Он в этих вещах разбирается куда лучше меня. А сейчас, полагаю, вы хотите увидеть свою комнату?

– Да, очень хочу!

– Отлично. Пойдёмте со мной, – весело хлопнула в ладоши мадмуазель Мелюсан, словно секунду назад и не говорила про самую страшную напасть Золотого города. Как только Амелия поднялась со своего места и взяла в руки ненавистный чемоданчик, Николетта вдруг замерла и, обернувшись, поинтересовалась осторожно: – Кстати, если вы никого здесь не знаете, то кто же вам посоветовал наш пансионат?

– Одна милая старушка, с которой мы сидели по соседству в автобусе. Мадам Эрхард, кажется.

– Ма…мадам Эрхард? Матильда Эрхард? – Николетта остолбенела и побледнела на три оттенка, услышав это имя. Янтарные глаза её заметно округлились.

– Ну… да, а что? Вы её знаете? Она говорила, что её подруга жила у вас.

– Да-да, Римма Десслер, – негромко пролепетала про себя красавица и вдруг поджала губы, словно борясь с порывом сказать что-то ещё. Наконец, подняв свой растерянный взор на гостью, девушка сделала шаг ей навстречу и произнесла тихим, заговорщицким тоном: – Знаете, Амелия, лучше никому пока не говорите о своём знакомстве с мадам Эрхард. Ради вашего же блага.

– Но почему? Она показалась мне такой милой дамой…

– Всё верно. Она производит такое впечатление. Только… всё же не стоит больше её упоминать. Это не приказ, конечно, но просьба. Надеюсь, это не проблема?

– Конечно, нет. Если вы так говорите, то я…

– Благодарю вас, Амелия! – выдохнула Николетта с облегчением и лучезарно улыбнулась. – А теперь вам нужно отдохнуть! И, кстати, думаю, вы будете рады узнать, что у нас есть горячая вода!

***

– Доброго вечерочка, бабуля Эрхард! Как вы добрались?

– Какая я тебе бабуля? Не припомню, чтоб у меня были такие страшенные внуки, – проворчала старуха в ответ, принимая крепкую руку, поданную ей долговязым молодым человеком со смешливым румяным лицом и яркой огненно-рыжей копной кучерявых волос. Юноша звонко рассмеялся, помогая даме покинуть экипаж. Рядом с ним Матильда Эрхард казалась совсем крохотной, словно ребёнок, и хрупкой, как фарфоровая фигурка. Это не помешало ей, впрочем, с размаху зарядить своему встречающему знатную оплеуху.

– Ай! За что?! – вскрикнул он от неожиданности. Мадам Эрхард строго пригрозила парнишке своим кривым костлявым пальцем.

– Чтобы не расслаблялся! – выпалила она раздражённо. – Четверо суток в автобусе тряслась из-за тебя, дурака! Да у меня чуть задница не отвалилась к концу пути!

– Ну… я ж извинился! – почесав затылок, виновато протянул рыжий юнец.

– Рассказать тебе ещё раз, куда ты можешь засунуть свои извинения?

– Мамуль, я говорил, что сам могу поехать… – вклинился в их разговор пузатый мужчина с непропорционально длинными и тонкими ногами, слезая с повозки, которой всю дорогу управлял. Мадам Эрхард смерила сына долгим и очень красноречивым взглядом. Этого не было сказано вслух, но брюки в ярко-красную полоску и пышные, завёрнутые рогаликом, усы Теодора Эрхарда всегда бежали впереди него самого. Более заметного человека во всём Золотом городе надо было бы ещё поискать. Уж кто и выглядел бы подозрительно в долгом дорожном путешествии от Старых гор до Вильдорея, так это он, любитель цветастых шмоток и пахнущего дёгтем воска для волос. Так и не удостоив сына ответом, старуха отмахнулась от него и медленно побрела прочь от этих недоумков. Она страшно устала и могла отчетливо слышать скрипучее движение каждого сустава в своём полусогнутом теле.

– Сумки заберите, олухи! – рыкнула она себе под крючковатый нос, но не успела и коснуться латунных ручек, как задние двери клуба сами отворились перед ней. Из полумрака тёмного, дышащего жаром и алкогольными парами, коридора выглянуло симпатичное лицо ещё одного парнишки.

– Мадам! Какое счастье видеть вас! – театрально выпалил он, выходя навстречу пожилой даме и впечатываясь звонким поцелуем в испещрённое морщинами серое лицо старушки. Лениво та попыталась оттолкнуть от себя юношу, но не сдержала улыбки. Этот галантный чертёнок умел расположить к себе, и Матильда ничего не могла с этим поделать.

– Если ты здесь, то кто в зале? – спросила она, оказываясь в подсобных помещениях клуба. Внутри, как всегда, было темно и тесно. Аккуратно обступая ящики и коробки, мадам Эрхард привычным маршрутом шла к своему кабинету. Она могла бы пройти этот путь и с закрытыми глазами – настолько здесь всё было знакомо. Даже запахи – кислые, горькие и терпкие – вызывали у неё чувство спокойствия и удовлетворения. То были запахи родного дома, каким бы он ни был. Юноша тенью следовал позади.

– Воскресенье, мадам. Народу сегодня не много, – отрапортовал он, сохраняя всё тот же насмешливо-официальный тон. – Как вам понравилось ваше путешествие?

– Хотел бы четыре дня трястись в консервной банке с протухшими сардинами? Вот примерно так… – ядовито отвечала старуха, уже видя за углом тёплое пятно света. Её кабинет. Маленькая коморка с крохотным узким оконцем, скрипучим старым полом и затёртым до дыр кожаным креслом. Как же она мечтала пристроить свой одеревеневший зад к нему – Господи прости! Не было на свете более желанной награды для неё сейчас. И вот, наконец, этот момент настал. Маленькая и сухая Матильда Эрхард прошаркала вдоль своего кривого письменного стола и разместилась на любимом месте. Старая спина, погрузившись в это мягкое облако, сказала бы «спасибо», если б могла говорить. Блаженство.

– В следующий раз я мог бы поехать вместо вас, – предложил молодой человек, опираясь плечом на дверной косяк.

– И как бы ты объяснил свой отъезд Бесстрашным? – с сомнением переспросила старушка, пусть и расслабившаяся немного, но не утратившая связь с реальностью. – Нет уж, Маэстро, мальчик мой, не выдумывай. Твой этот капитан уж и так ни сегодня завтра по пьяни начнёт лишнего болтать. Нам это не нужно.

– Он никому ничего не скажет, мадам, – уверенно парировал юноша. – А, если бы и сказал, то у вас закупается слишком много знатных людей, чтобы полиция вдруг нагрянула с облавой. Как минимум, двое представителей Судебной Коллегии сделали у нас заказ на этой неделе. Риски невелики.

– Риски всегда велики, Килиан, – Матильда намеренно назвала парнишку настоящим именем и наблюдала теперь за тем, как он нервно поджимает губы. Всё правильно – пусть отнесётся к её словам серьёзно. Он умён и образован, хорош собой и весьма удачлив, а это нередко сносит юнцам голову с плеч. Азарт и гордыня – плохие советчики. Уж об этом мадам Эрхард знала не понаслышке. Килиан напоминал ей покойного мужа и не только внешне. Он был так же талантлив и смел, а ещё не редко мнил себя знатоком всего и вся. Мужа это и убило, в конце концов, как это часто бывает.

– Как скажете, – юноша с горделивым видом подбоченился и отвел взгляд в сторону, демонстрируя свой скульптурный орлиный профиль. Мадам Эрхард чуть было не прыснула со смеху от этого зрелища. Один в один Николай! Как будто покойный супруг на миг сошёл на землю с… небес? Тут, конечно, стоило бы задуматься относительного того, из какой части загробного мира Николай пришёл бы навестить свою вдовушку. Она сильно сомневалась, что Святые и Праведные приняли бы его у себя, но и для Преисподней он был не так чтобы совсем уж плох. Наверное, где-то там, за гранью реальности, существовало серое и эфемерное место для таких, как он, где обитают души обаятельных подлецов и плутов, но не насильников и убийц. Туда же и ей предстояло отправиться в относительно недалёком будущем. Мысли об этом как-то даже успокаивали и примиряли со старостью. Да и видеть перед собой молодых и небезнадёжных парней, вроде Килиана, было приятно. Хотелось думать, что для этого города не всё ещё потеряно.

– Ма, здесь всё? – в дверях коморки показалось грушевидное усатое лицо сына. Затем его пузо и звенящие хрусталём три кожаные сумки на его плечах.

Ренар по кличке «Плут», тот рыжий долговязый парень, плелся за Теодором следом с чемоданом и ещё одной кожаной сумкой. Он обходился с багажом куда аккуратнее. Видимо, педагогическая оплеуха пошла ему на пользу. Килиан отошёл в тень, тихо наблюдая за происходящим.

– Должно быть по пять бутылей в каждой сумке. Пересчитайте и – Тео, прошу тебя! – не расколоти ничего! – рявкнула мадам Эрхард, глядя на то, как небрежно великовозрастный сынуля сваливает сумки друг на друга в углу комнаты. – Если хоть одна разобьётся…

– Не разобьётся! – заверил усач пожилую матушку, хотя в действиях его не было ни намёка на деликатность. Уверенным движением он извлёк из одной сумки полуторалитровую бутыль, обмотанную старыми тряпками, и развернул её. – Ах! Красота! – громогласно заключил он, тряся перед глазами тару из тёмного стекла с плотной и тягучей, словно патока, жижей внутри.

– В этот раз концентрат получился довольно густой, – заметил Килиан, принимая из рук Теодора бутыль. Внимательно он смотрел на то, как плавно растекается жижа по стеклянным стенкам.

– Ну и славно! – хохотнул Ренар, чуть не хрюкнув себе под нос. – Можно разбадяжить и продать больше, чем обычно!

– Правильно мыслишь, Плут, – кивнула Матильда Эрхард задумчиво. – Думаю, эта партия нас очень выручит. Килиан, отнеси пару бутылок сразу в бар. Когда будет выступать Рамона, всем её поклонникам мы предложим фирменные коктейли…

– Насчёт этого, мам, – Теодор боязливо поглядел на двух своих подельников и только потом решился встретиться взглядом с матерью. Та напряжённо сжала челюсти, готовая к новой порции разочарования.

– Что ещё?

– Прогнозисты… это…

– Ой, да вы издеваетесь что ли?! Неужто туман?

– Боюсь, что так, мадам, – пожал плечами Килиан, вставая между старушкой и её сыном, защищая последнего от волны материнского гнева. – Согласно свежим прогнозам, ждать нам прихода тумана уже послезавтра…

– Иногда мне кажется, что слухи не врут, и мракобесы в Эридане сами насылают эту напасть на город, когда им вздумается! Чтоб их всех там черти драли!

– Боюсь, выступление Рамоны придётся перенести на недельку-другую.

– Ну уж нет! Ты же знаешь Рамону – эта потаскуха затребует неустойку или вообще нас кинет в последний момент. А потерять её мы пока не можем – сам понимаешь. Придётся выкручиваться!