Золотой город

А.П. Райт

Золотой город

Глава 1. Первые сумерки Амелии Мейстер

Не было никакого сомнения, что добраться до Золотого города до наступления темноты они не успевают, несмотря на то, что водитель автобуса яростно заверял в обратном. Он махал руками и отбивался от назойливых пассажиров, рискуя случайно зарядить какой-нибудь чрезмерно настойчивой дамочке пухлым кулаком в лицо.

– Но…но что будет, если придёт туман? Вы уверены, что… – не унималась одна такая тётка, слишком высокая для низких потолков салона, а потому скрючившаяся в три погибели прямо над ухом шофёра.

– Мадам! Это вам не дилижанс! Мы с вами путешествуем в настоящей железной крепости! – рыкнул мужчина, еле сдерживаясь, чтобы не отослать пассажирку куда подальше в более красочных выражениях. Смело он хлопнул ладонью по тугому, обмотанному какими-то кожаными тряпками, рулю, как бы в подтверждение своих слов. – Эта красавица не даст нас в обиду! Никакое зло сюда не просочится, и, в отличие от лошадей, моя крошка не испугается и не сбежит!

– Но мы застрянем в этой вашей… крошке на многие часы. Вы же говорили, что мы будем на месте ещё до четырёх!

– Мало ли, что я говорил… – проворчал мужчина, нервно стискивая челюсти. – В пути всякое может случится! Да и вообще – не было предупреждений о тумане! Чего вы трясётесь?

– И правда, – охотно подхватила его слова старушка, занимавшая одно из ближайших сидений. Не отрываясь от своего вязания, она произнесла строго и достаточно громко, чтобы все пассажиры это слышали: – Герда, сядь и не изводи нас своим нытьём. В конце концов, если уж не успели, то и не успели.

– Вам легко говорить, – почувствовав на себе раздражённые взгляды, едко отозвалась высоченная тётка, – вы то уже пожили! За жизнь свою не цепляетесь, небось…

– Да сядь ты уже! – крикнул кто-то с задних сидений. Голос был мужской, сиплый и явно очень недобрый. Он повлиял на Герду намного эффективнее замечаний почтенной старушки. Нехотя дамочка, стараясь сохранить горделивый вид и удержать при этом равновесие в качающемся транспорте, втиснулась обратно на своё узкое сидение у окна. По соседству дремал её супруг, тщедушный, маленький человечек в стареньком пальто и с мятой серой шляпой на голове, которого долгая дорога и позднее прибытие как будто и не беспокоили вовсе. Он спал почти всё время, а когда просыпался – тихо ел пахучие луковые булочки из бумажного пакета и покорно кивал, соглашаясь со всем, что говорила ему супруга.

Амелия завидовала ему. Хотела бы она уметь вот так погружаться в себя, не отвлекаясь ни на какие внешние раздражители. Возможно, это пришло бы с опытом, но она никогда прежде не уезжала так далеко от дома. Автобусом она пользовалась только для передвижений по своему родному городу, и, хотя это стало относительной нормой с некоторых пор, земляки почему-то по-прежнему относились к самоходным повозкам, как чему-то экзотическому и почти что волшебному. Бенни, двенадцатилетний сынишка соседей, пришёл в неописуемый восторг, узнав, что Амелия собирается ехать на междугороднем автобусе, да ещё и не до какой-нибудь ближайшей деревушки, а в Золотой город! Он забрасывал её вопросами, смотрел с широко открытыми глазами и ловил каждое её слово, будто бы речь шла о величайшем на всём белом свете приключении. Быть может, в чём-то он и был прав, ведь для самой Амелии это и впрямь стало самым сложным и самым смелым решением в жизни. И уж точно самым продолжительным её путешествием.

Этот автобус с низким потолком, скрипучими сидениями из коричневой кожи, наполненный тяжёлым спёртым воздухом, тарахтел и трясся уже вторые сутки. Несколько раз по пути они останавливались, чтобы подобрать других пассажиров, поесть на каком-нибудь захудалом постоялом дворике, посетить уборные и немного размять ноги. От долгого сидения все конечности деревенели, а при попытке пройтись наполнялись странной звенящей болью, содрогаясь от колючих коротких спазмов. Окна не открывались. Быть может, и должны были бы, но толстые слои жуткой серо-жёлтой краски застыли меж стёкол и рам, скрепив их друг с другом навеки. Мутные стёкла запотевали, делая почти невидимым пейзаж и сменяющие друг друга очертания деревень и лесов.

Пассажиры кашляли, сморкались, ругались, испускали газы и храпели. Иногда кто-то выходил на остановке и не возвращался, но такое случалось редко. Почти все они, эти мрачные люди с зелёными от качки и недостатка свежего воздуха лицами, ехали до конечной остановки, стремясь попасть в Вильдорей – колыбель культуры, искусства и магии. А ещё денег, конечно же. Город не спроста же называли золотым. И дело было не только в позолоченных куполах храмов и академий, как это писали на открытках и в брошюрах для туристов. Это место манило к себе странников, давая надежду на лучшее будущее и финансовую свободу. Многие готовы были ради этого оставить родные края и рискнуть всем, иногда даже и жизнью, надеясь покорить сияющее, словно солнце, сердце города.

Амелию, как ни странно, привела на этот путь отнюдь не жажда наживы. Безусловно, она ценила всё то, что способно было дать человеку богатство – хорошую одежду, тёплый дом и вкусную еду, а ещё развлечения, образование и полезные знакомства. Ни от чего такого она не отказалась бы, но самым главным её мотивом было нечто иное. Она и сама не могла чётко сформулировать, что именно это было. Оно походило на жажду свободы и независимости, а, может, на острое желание просто изменить хоть что-то, сбежать от прежней жизни. И, несмотря на то что свою прежнюю жизнь Амелия вовсе не считала такой уж и дурной, она пока ещё ни разу не пожалела о принятом решении. Чем дальше она оказывалась от родных мест, тем больше утверждалась в правильности всего происходящего. Даже несмотря на то, что её укачивало, а ноги в любой момент готовы были отмереть и отвалиться от тела.

– Так и где ты планируешь остановиться? – по-прежнему не отрывая пристального взгляда от вязания, спросила у Амелии её пожилая соседка. Освещение в салоне автобуса было неважным – одна одинокая лампочка под потолком всё время мигала, а, меж тем, за окном медленно сгущались сумерки. Как эта старушка умудрялась вязать при таких условиях, понять было сложно. Сама Амелия поначалу пыталась читать книгу, которую специально прикупила в магазине перед отъездом, но очень скоро поняла, что буквы расплываются у неё перед глазами, а голову заполняет тяжёлый туман. Больше она к чтению не возвращалась. От одной мысли об этом подступала тошнота.

– Пока не знаю. В путеводителе сказано, что близ вокзала есть много гостиниц. Наверное, остановлюсь там… – девушка пожала плечами, вглядываясь в очертания густого хвойного леса, мелькавшего за окном. Алые лучи заката медленно опускались в его густую и пушистую зелень. Города всё ещё не было видно.

– Как знаешь милая, но, раз уж у тебя пока ещё нет работы, то гостиница может съесть значительную часть твоих сбережений. Есть и дешёвые, конечно, но в таких одинокой молодой женщине делать нечего. Приличной, по крайней мере. Как бы кто не подумал про тебя дурного.

– О, ну… меня там никто не знает. Вряд ли кого-то так уж сильно будет беспокоить моя репутация, – Амелия прислонилась горячим лбом к стеклу, надеясь таким образом охладить его, но вместо этого получила сеанс совсем не лечебной вибрации, словно вся тряска, вся дрожь и злоба этого автобуса сосредоточилась в этой самой точке бытия. Отпрянув от окна, девушка устало запрокинула голову назад, пытаясь опереться на невысокую спинку сидения. От этого, конечно, было мало толку. Удобства не прибавилось, но и не убавилось, что тоже можно было бы считать крохотной, но победой.

– Это большое заблуждение, малышка, – покачала седой головой в чёрном чепце сухая и компактная старушка. – Люди думают, что Золотой город огромен, и в нём можно затеряться, стать тихой тенью, скользящей по стенам, но это не так. Наш мирок теснее, чем кажется. Все, всё и обо всех знают. И особенно местных интересуют новые лица. Для некоторых старожилов это особое развлечение – наблюдать за тем, примет ли город новичка или прожует его и выплюнет. Уж поверь мне – долго оставаться незамеченной у тебя не получится.

– Тогда придётся найти гостиницу подороже, – вздохнула Амелия, мысленно проводя пересчёт своих сбережений. Под плотной тканью льняного нижнего белья она спрятала три конвертика с купюрами, по двадцать крон в каждом. В сумочке она держала мягкий тканевый кошелёк с монетами на текущие расходы. Довольно неплохо, между прочим. Ей удалось скопить приличную сумму, да ещё и хватило на прощальный подарок тетушке Вензе. Вряд ли, впрочем, та берегла и ценила его.

«Как миленько» – почти что снисходительно пропела она, принимая из рук племянницы синюю бархатную коробочку, внутри которой пряталась маленькая брошка в виде серебряной стрекозы с перламутровыми крылышками. Тётя Венза всем металлам на свете предпочитала золото, но уж на золотое украшение тратить свои накопления Амелия не решилась бы, да и не ждала она от тётки ни тёплых прощальных объятий, ни слёз, ни понимания. Казалось, Венза так увлеклась своим новым «проектом», что даже и не придала значения отъезду племянницы.

Что ж…

Амелия давно поняла, что была привязана к тёте гораздо сильнее, чем та к ней. И, наверное, даже не столько привязана, сколько очарована тем образом жизни, который богатая на необычные таланты Венза вела. Когда очарование испарилось, покинуть отчий дом оказалось на удивление легко. Внезапно Амелия ощутила себя совершенно свободной от всяких надежд и привязанностей. Собрав свои немногочисленные пожитки и скопленные деньги, она решилась сделать то, о чём всегда мечтала…

– Нет, тебе надо остановиться в пансионате. Там можно снять мебелированную комнату на длительный срок. Так поступают одинокие молодые девушки и юноши, сохраняя при этом деньги и соблюдая приличия. Это очень удобно, милая, – наставническим тоном поучала спутницу пожилая дама. Амелия чуть было не прослушала то, о чём там старушка толкует, слишком уж глубоко погрузившись в воспоминания о недавнем прошлом. Эту женщину звали мадам Эрхард – она представилась, когда подсела к девушке в самом начале пути и, узнав, что та впервые в жизни выехала из родных краёв, вознамерилась обучить её основам выживания в долгих поездках и предупредить о тех трудностях, с которыми Амелии предстоит столкнуться в Вильдорее. Сама мадам Эрхард оказалась путешественницей со стажем. Она была подготовлена ко всему на свете, имела при себе целый набор полезных баночек с лекарствами, флягу с портвейном и к любым трудностям относилась со спокойствием, которому можно было бы только позавидовать. Возможно, последний пункт имел какое-то отношение к фляге, но Амелия ни разу не видела, чтобы пожилая дама сделала из неё хотя бы один глоток. Очевидно, у неё в запасе имелся какой-то другой секретный способ сохранять безмятежность. Даже и сейчас, когда на некоторых пассажиров хлынуло беспокойство, весьма небезосновательное, эта старушка оставалась невозмутимой и ни разу не сбилась с подсчёта количества петель в том бесформенном шерстяном месиве, над которым она с маниакальным упорством орудовала спицами уже вторые сутки подряд.

– И как мне найти такое место? Где в городе располагаются пансионаты? – растерянно переспросила Амелия, кое-как улавливая логику того, что соседка пыталась до неё донести.

– Ой, да их несколько есть разных и в разных районах, – призадумавшись (возможно, больше для вида), протянула мадам Эрхард, а затем добавила уверенно: – Но я бы тебе советовала сразу от вокзала брать экипаж и езжать к площади Святой Элспет. Дом номер четыре с такой странной зверюшкой над входом – это пансионат семьи Мелюсан. Даже если у них не будет мест, Мелюсаны никогда не оставят одинокую девушку среди ночи на улице. Это хорошие люди. Моя подруга Римма снимала у них комнату, когда ей пришлось продать дом после смерти её недоумка-муженька. Она осталась очень довольна. Сохранишь деньги, нервы и заведёшь друзей. Чем не вариант, а? Всё лучше, чем стучаться в сомнительные гостиницы. И, хотя прихода тумана на этой неделе не обещали, всё же… так мне будет спокойней за тебя, понимаешь?

– Понимаю, – Амелия кивнула. А затем, подумав немного, решилась-таки спросить о том, что уже давно терзало её: – Скажите, мадам, а все эти рассказы про туман – неужели это правда? Люди и впрямь исчезают в нём?

– В лучшем случае просто исчезают, малышка, – приостановив на мгновение своё медитативное вязание, мадам Эрхард подняла свой тусклый взгляд на девушку и уставилась на неё с очень серьёзным и очень печальным видом. Морщинистое лицо серого цвета с россыпью мелких рыжих пятен замерло, словно восковая маска. Старуха почти не моргала, и было ясно – она хочет, чтобы Амелия отнеслась к её словам очень ответственно. Нервно девушка прочистила горло и отвела глаза, не выдержав столь пристального к себе внимания. Щёки её полыхнули огнём, и в груди шевельнулся страх. Пожалуй, впервые с момента отъезда это чувство всерьёз напомнило о себе.

– …и этот туман появляется только по ночам?

– И ранним утром бывает, поэтому всегда прислушивайся к колоколам, а ещё читай газеты. Там всегда пишут о приходе тумана заранее. Сможешь подгадать своё расписание. Никогда – запомни это, Амелия, – никогда не оставайся на улице, если услышишь звон колокола, – на этой фразе пожилая дама тихонько коснулась руки своей соседки, накрыв её своей невесомой костлявой ладонью. От её прикосновения девушка вся встрепенулась, ощутив, как всё тело пробивает жуткая мелкая дрожь. Спине стало холодно даже под толстой тканью дорожного костюма. – Ты поняла меня?

– Да-да, поняла, – кивнула Амелия, чувствуя, как немеет язык. Тревога охватила её, и теперь стало очень даже понятно, от чего Герда так нервничала недавно, доставая своими вопросами водителя. Как он и сказал, на этой неделе прогнозисты не обещали прихода тумана, но даже от этой мысли девушке не полегчало. Уж слишком серьёзно припугнула её мадам Эрхард. Впрочем, может, в этом её план и состоял? Амелия покосилась в сторону соседки и внезапно обнаружила, что та вернулась к вязанию, как ни в чём не бывало.

– Подъезжаем! – весело выпалил шофёр, явно довольный собой. Несколько пассажиров выдохнули с облегчением – они ещё могли успеть вернуться домой до окончательного наступления темноты.

Амелия прильнула лицом к стеклу, силясь разглядеть за ним силуэт вырастающего на горизонте города. Автобус неторопливо съехал с крутого пригорка, и перед носом его показались петляющие, мощёные крупным камнем, улочки и жмущиеся друг к другу здания, украшенные ажурной лепниной и коваными балконами весьма замысловатых форм. Закат сиял, отражаясь в тех самых золотых куполах, о которых девушка прежде лишь читала в путеводителях. Они возвышались над городом, переливаясь и согревая всякого наблюдателя так, словно у этого места было несколько своих собственных солнц. Амелия зажмурилась, на мгновение испугавшись, что золотое свечение может ослепить её даже через толстое и мутное оконное стекло. Этого, конечно же, не случилось и, когда путешественница вновь разомкнула веки, автобус уже петлял по улочкам города, прячась от яркого света в их прохладной тени.

Все знали, куда этот кряхтящий и дребезжащий металлический демон на колёсах направляется – к железнодорожному вокзалу Дюмон, названному так в честь Жоффрея Дюмона, реформатора и мецената, вернувшего когда-то Вильдорею статус самого процветающего места на всей Земле. Или что-то в этом роде. Амелия подумала, что ей не мешало бы освежить эти детали в памяти, но она так и не собралась почитать ту свою книжку, а ведь в ней-то про всё это и было написано. Впрочем, сейчас это казалось не таким уж и важным. Привокзальная площадь, покрытая тенистым саваном подступающих сумерек, показалась впереди.

Вокзал Дюмон, гигант из стекла и необычно изогнутых металлических конструкций, не был похож на те вокзалы, которые Амелии приходилось видеть прежде. Он куда больше походил на огромную оранжерею, отчего-то расположившуюся у железной дороги. Конечно, большого опыта посещения вокзалов у девушки не было, чтобы стать экспертом в этом вопросе, но грандиозность и экстравагантность этого здания заставили её раскрыть рот от изумления. В бесконечных рядах стеклянных окон мерцали редкие отблески тающего заката, а массивные железные опоры извивались вокруг них, словно ветви деревьев, на поверхности которых даже угадывались очертания слегка позолоченных листьев. Неужели столь огромным и жестким кускам металла возможно придать подобную форму? Но как? Разве что где-то в Вильдорее живут великаны, способные мять десятиметровые железные балки, словно глину?

Амелия смотрела на вокзал, почти не моргая, и даже не заметила, как автобус остановился и жуткий гул мотора наконец-то стих. Лишь внезапное прикосновение мадам Эрхард смогло вернуть девицу в реальность.

– Поторопись, детка. Налюбуешься ещё! – пожилая дама принялась подгонять свою попутчицу. – Знаешь, ведь не тебе одной понадобится экипаж! Упустишь и будешь потом слоняться по улицам в ночи…

– Ой, точно! Спасибо! – спохватилась Амелия, вскакивая со своего места. Резким движением она выдернула из-под сидения свой небольшой клетчатый чемоданчик, а на плечо накинула маленькую сумочку из тёмной кожи. Иного багажа при ней не было. Это могло обеспечить девушке преимущество. Пока водитель отпирал и разгружал багажное отделение, чтобы раздать чемоданы и шляпные коробки прочим пассажирам, она уже отправилась бы на поиски свободного экипажа. Ловко протиснувшись между двумя мужчинами, замершими на выходе, Амелия вынырнула из этой консервной банки на колёсах в мир Золотого города. Сырой и очень холодный воздух прополз и под одежду, и под кожу. На мгновение девушке показалось, что она промокла до нитки, хотя с неба не упало ни капли дождя. Атмосфера привокзальной площади отнюдь не обнимала её с теплом матери, наконец-то дождавшейся приезда своего блудного чада. Она плеснула зазевавшейся провинциальной девице ледяным дыханием прямо в лицо.

«Эй, не зевай! Знаешь, сколько вас сюда таких приезжает? Соберись!» – мысленно обратилась Амелия сама к себе и, отскочив от толпы пассажиров, принялась оглядываться по сторонам. Несмотря на приближение ночи, вокзал жил полной жизнью: перед входом в здание разместились крытые ларьки, торговавшие табаком, горячим чаем, глинтвейном и жареными орехами в сахаре. По улочкам носились почти что наперегонки мрачные конные экипажи и автомобили, шумные, яркие и сверкающие золочёными дисками колёс. Дамы в замысловатых шляпках и красивых длинных пальто, отороченных мехом, степенно прогуливались вдоль витрин магазинов, а небольшая очередь из мужчин в цилиндрах и котелках выстроилась к киоску с газетами и путеводителями. Прежде Амелия никогда не видела, чтобы люди так активно покупали газеты по вечерам. Как правило, все стремились заполучить утренний свежий экземпляр. По крайней мере, так дела обстояли дома. Что ж, видимо, пора привыкать во всему новому и необычному.

А необычным ей казалось очень многое. Даже то, как местные жители одевались, ходили и разговаривали, но слишком долго разглядывать их она была не готова. Как и предупредила её мадам Эрхард, близ вокзала было полно желающих поймать экипаж. Девушке пришлось проявить смелость и выскочить на дорогу, чуть не попав прямо под колёса повозки, чтобы привлечь к себе внимание кучера.

– С ума сошла?! Куда тебе? – почти мгновенно сменив гнев на милость, спросил извозчик. Хоть он и казался злым, но не настолько, чтобы отказываться от клиента.

– Площадь Святой Элспет, пожалуйста, – вежливо и достаточно громко проговорила Амелия, ибо шум проезжавших мимо повозок и машин, казалось, сделал её почти безголосой. Она сама с трудом разобрала собственные слова, хотя по ощущениям должна была чуть ли не визжать.

– Ну, садись! Чего застыла? – рыкнул на неё кучер и добавил что-то ещё, неразборчивое и наверняка не очень вежливое. Амелия подпрыгнула на месте и бросилась к дверям экипажа. Латунная ручка оказалась влажной и скользкой, а ещё, чтобы её провернуть, пришлось сначала толкнуть дверцу плечом. Забравшись внутрь кареты, пропитанной ароматами пота и табачного дыма, девушка чуть было не вывалилась обратно на улицу из-за того, что не успела захлопнуть дверцу прежде, чем кучер погнал коня вперёд. Каким чудом она удержалась на месте и даже сумела после нескольких позорных попыток запереться прямо на ходу – не понятно. Видимо, сегодня Вильдорей решил не убивать свою неопытную гостью и позволить ей относительно благополучно добраться до места назначения.

На плече теперь должен был появиться синяк из-за удара об дверцу, а запястье пронзила острая боль, словно какие-то тонкие струны мышц надорвались при попытках удержать скользящую ручку. Теперь стало очень даже понятно, почему все вокруг ходили в перчатках. Без них любое прикосновение ко всякой детали этой передвижной коробки казалось опасным для здоровья. Сидение было обтянуто странной шероховатой тканью, похожей на очень старый корд, плешивый и почти дырявый, а под ногами лежал ковёр-тряпка, назначение которого Амелии было совершенно непонятно. Этот смятый кусок материи насквозь пропитался грязью и сыростью, и при каждом соприкосновении своих сапог с ним, девушка чувствовала себя так, словно ступает ногами в болото. Холодная и глинистая жижа хлюпала и медленно выползала из-под этого половичка, медленно растекаясь по дрожащему полу.

И, хотя несколько минут назад Амелия радовалась тому, что больше не нужно сидеть в автобусе, пребывание в качающейся во все стороны повозке мигом отрезвило её и напомнило, почему людям так нравятся автомобили. Всё это, наряду с чудовищной усталостью, болью и нарастающим стуком в висках отвлекало от вида за окном. Когда же Амелия сообразила, что до сих пор ни разу не взглянула на улочки города, повозка вдруг замедлилась.

– Площадь Святой Элспет! – объявил кучер грозно и добавил так громогласно, что эхо его разнеслось по улицам: – Двадцать пять сентимов!

– Двадцать пять? – изумилась Амелия негромко, но в открытую спорить с извозчиком не решилась. Еле стоя на ногах и покачиваясь, она выбралась из повозки и достала свой тканевый кошелёк. Она отсчитала нужную сумму и протянула горстку монет хмурому кучеру с путаной ярко-рыжей бородой и грязными мозолистыми руками.

– Хах… Ладно. Добро пожаловать в Золотой город, милашка! Удачи, – криво ухмыльнувшись, выпалил он, сгребая деньги в карман, и в этот момент Амелия со всей ясностью осознала, что этот тип, узнав в ней приезжую, назначил ей плату в два, а то и в три раза выше обычной. Замечательно. Просто чудесно.

Девушка устало выдохнула и, покрепче ухватившись за ручку своего чемоданчика, лениво поплелась мимо оград и плотно прижатых друг к другу домов. Площадь Святой Элспет оказалась довольно маленькой, идеально круглой и очень красивой. Тротуары были вымощены кирпичом, в больших каменных клумбах ожидали весны колючие розовые кусты, а в самом центре площади мирно журчал фонтан из белоснежного мрамора. В центре его необычной композиции возвышалась фигура женщины, поднявшей изящные тонкие руки к небу. Длинные волосы её струились по плечам, по спине и целомудренно скрывали обнажённую грудь. Сползшее до талии платье мягкой драпировкой обнимало бёдра и растворялось в резном постаменте, из которого вырывались сверкающие струи воды.

Мутным жёлтым светом вспыхнули фонари, делая окружающий мир чуть более тёплым и уютным. Кроме того, солнце уже давненько опустилось за крыши домов, а небо погружалось во всё более и более глубокий оттенок синевы. Где-то там, среди серых обрывистых облаков уже начали мерцать звёзды.

Засмотревшись на всё это великолепие, Амелия совсем позабыла о том, куда направлялась. Остановившись и переведя дух, она вновь попыталась вернуть себе трезвость мысли.

Мадам Эрхард говорила про дом со странной зверушкой над входом, но, как оказалось, странных зверушек на площади Святой Элспет было не сосчитать. Возле крыльца одного из домов сидели два каменных льва с кучерявой гривой и очень своеобразными выражениями на застывших мордах. Возможно, скульптор пытался изобразить их оскалившимися и грозными, но бедные хищники казались, скорее, напуганными и озадаченными. По соседству расположился узенький трёхэтажный домик, выкрашенный в молочно-белый цвет, почти без архитектурных украшений, но с серым гипсовым медальоном под двускатной крышей, внутри которого гарцевал конь с крыльями. Амелия прошла ещё немного и нашла очередного представителя сказочной фауны на кованых воротах широкого особняка. На этот раз это была птица с головой кошки. Похоже, в этих краях любили всяких странных химер и чудовищ. Очень мило, конечно, но где же пансионат Мелюсанов?

Люди зажигали лампы в своих уютных тёплых комнатах, готовили ужин, читали книги и отдыхали. Воскресенье. В этом районе вряд ли жили те, кто работал по выходным. Впрочем, что Амелия могла об этом знать? Она бродила от дома к дому, еле переставляя отёкшими ногами и с трудом удерживая чемоданчик в руках. Плечи её тяжелели с каждой минутой, а плотный дорожный костюм уже давно не спасал от сырого холода. Хорошо хоть колокола молчали.