Идеальный хищник

– Нет, Вера, нечасто. Я люблю водить машину и кататься ночами. Совсем как ты. У нас вообще больше общего, чем тебе кажется.

Его пронизывающий взгляд заставил меня поежиться. Ничего особенного, но эта холодная сталь в глазах – как острие ножа, разрезающего на мне одежду.

Но не для того, чтобы наброситься, как дикий зверь. Для того, чтобы оставить обнаженной, без защиты – и увидеть, как я реагирую.

Он был слишком противоречивый, я терялась в разнонаправленных сигналах.

Холодный, спокойный, деловой.

Безопасный, нежный, красивый.

Циничный на словах – но невероятно романтичный в поцелуях.

Это интриговало.

– Кстати! А что будет с Наташкой? – решила я потеребить степень его циничности. – Ты станешь поддерживать ее проект? А то ты ее так жестко отбрил…

– Ничего страшного, – скривился Филипп. – Вернется. Я нужен ей больше, чем она мне.

– А я? Ты, выходит, испортил наши с ней отношения своим поведением.

– Каким образом это моя проблема? – он равнодушно пожал плечами.

– И правда… – вздохнула я и, потянувшись, похлопала водителя по плечу. – Вот тут остановите, пожалуйста.

– Вера? – Филипп нахмурился, но кивнул водителю, который поймал его взгляд в зеркале заднего вида. – Что случилось?

– Я отказываюсь от сделки, Филипп. И от услуги подвоза – тоже.

Отщелкнув ремень, я дернула дверцу машины, и водитель вовремя успел ее разблокировать. Но от меня не укрылся еще один быстрый обмен взглядами между ним и Завадичем. Не надо питать иллюзий – хищник просто позволил мне взбрыкнуть.

Не попытался удержать.

Я почувствовала облегчение и разочарование – одновременно.

Хлопнув дверцей машины, я развернулась и направилась назад, против движения. Пока мы ехали, я успела заметить светящуюся букву «М», так что мне не нужно было даже ждать такси. Просто спущусь в метро и гордо удалюсь с незадавшегося «свидания».

На эскалаторе я достала телефон и провела пальцем по экрану, снимая блокировку. Последним открытым приложением была галерея – и моя золотистая машинка мечты. С панорамной крышей. И люком. И автопарковкой.

И салоном цвета топленых сливок.

Черт, ну и дура же я!

С какими-то придурками реально спала на первом свидании – за бесплатно, между прочим! А с таким роскошным мужиком решила поиграть в недоступную недотрогу.

Уже когда я заходила в поезд, на мой телефон пришло сообщение:

«Это еще не конец».

Мне не требовалось пробивать номер отправителя, чтобы догадаться, от кого оно.

7. За рулем

…но я все-таки пробила этот номер.

Точнее сначала я попробовала погуглить кто же такой Филипп Завадич. Практически ничего не нашла. Ни соцсетей, ни школьных фотографий, ни страницы в Википедии. Лишь несколько кратких упоминаний в новостях и мутные фотографии, на которых мог быть как Филипп, так и покойная британская королева. Или Лохнесское чудовище.

И уж конечно никаких острых скул и стальных глаз.

А я, может, полюбоваться хотела…

Но у опытных девушек есть и другие методы узнать побольше про интересующего мужчину. Сайты судебных приставов, реестры судебных дел и, наконец, мобильные приложения, в которых можно увидеть, как записан этот номер в контактах у других людей.

Это меня интересовало больше всего. Понятно, что в юридической судьбе Завадича я только запутаюсь, потому что у серьезных бизнесменов там обычно полная каша из открытых-закрытых юридических лиц, исков и кредитов. Хотя и туда я заглянула – ну просто посмотреть, нет ли там какого-нибудь суда по алиментам.

Ну вдруг?

Но ничего интересного не нашлось.

Зато в теги к его контакту я залезла с огромным удовольствием. Кроме огромного количества скучных «Завадич», «Филипп Завадич», «Филипп Евгеньевич», «Фил», «Филя» и – тут я поржала! – «Филиппок», – там обнаружился еще оч-ч-ч-чень любопытный списочек.

«Мудак»

«Тот самый»

«19 см»

«Витамин D(еньги)»

«Шлюхан»

«Звонок из ада»

«Лизун»

«Моя ошибка»

«Грешник»

«Жестокий зверь»

Ну вот и узнала, что там у него с размерами.

И с предпочтениями.

И с честной расплатой, если уж на то пошло.

Не знаю уж, какие психологические травмы во мне взыграли, но после этого списка Завадич стал почему-то в миллион раз интереснее.

Я аж почувствовала как пробежали искры по коже.

Впрочем, я же отказалась от сделки.

А он пообещал, что это еще не конец…

В общем, на занятие по вождению я ехала приятно вздернутой, даже глаза горели.

В честь наконец разгоревшейся весны надела короткую кожаную юбку и чуть было не напялила шпильки, но вспомнила, что мне еще на педали жать.

Так что тягу к прекрасному удовлетворила с помощью розово-оранжевых теней и помады с глиттером. По пути захватила капуччино себе и лавандовый раф своему инструктору.

Арсений, широкоплечий и мощный парень лет тридцати, несмотря на весь свой брутальный вид, во-первых, обожал «девичьи» напитки. Послаще и покрасивее.

А во-вторых, страшно этого стеснялся, поэтому в кофейнях всегда просил американо и давился им потом с мрачным видом.

Я была единственной его ученицей, кто знал эту постыдную тайну, поэтому время от времени покупала на его долю что-нибудь этакое – сладенькое, ароматное, со взбитыми сливками, пенками, посыпками и выпендрежным названием.

За это он меня любил, называл «Верунь» и после занятия довозил до дома.

– Сегодня учимся держать скорость потока, – заявил Сеня, слизывая с верхней губы сливочные «усы» и с удовольствием откидываясь на сиденье. – Поехали, Верунь. Видишь, перед тобой никого нет? Газ в пол!

– Мне страшно! – пискнула я, с ужасом глядя, как на спидометре сменяются циферки.

Где-то на сорока километрах в час ветер засвистел в ушах и я ощутила себя гонщиком «Формулы-1»

– Газуй, ну! – поторопил меня инструктор. – Что ты спишь на дороге?

– Я не сплю, я боюсь! – возмутилась я. – Ты сам говорил не совершать маневров, пока не будет безопасно!

– На дороге опасно тащиться со скоростью старой клячи!

– Я в правом ряду!

– И что? Думаешь, в правом никто не летит шисят, плюс нештрафуемые девятнадцать?

– Ну это уже не я виновата буду.

– Веруня! Газ в пол, а не спорь! – рявкнул Арсений. И тут же, без паузы: – Направо на перекрестке. Верунь, тормози!

– Так тормозить или газ в пол? – проворчала я, лихо вписываясь в крутой поворот.

Аж самой понравилось. Правда, я понимала, что лучше было бы вписаться на скорости пониже и не так лихо. Но уж как вышло.

– Давай, рули в сторону гостиницы.

Чем мне нравился Сеня – он вообще не зацикливался на моих ошибках на дороге. В моменте обругал, сказал, как правильно – а потом едем дальше.

Так я отучалась от моей любимой привычки поругать себя как следует после допущенного промаха и пострадать остаток дня.

Не было времени!

– Зачем нам в гостиницу? – подозрительно спросила я.

– Ну как ты думаешь? Ты же мужчину-инструктора просила не просто так! – ухмыльнулся он.

– Сеня! Иди к черту! Я просила женщину! – фыркнула я, пролетая мимо гостиницы на «запредельных» шестидесяти километрах в час. – И вообще! Ты не знаешь, как опасны со мной такие шутки?

– Как? – заинтересовался он.

– У меня есть суперспособность – секс на первом свидании всегда кончается серьезными отношениями, – второй раз за эту неделю рассказала я о своем приколе.

– Прям каждый раз?

– А то! С мужем на сайте знакомств встретились, на свидании напились и поехали ко мне. Утром я приготовила ему завтрак, а он напросился на ужин. Подключил мне стиралку, собрал тумбочку, прибил плинтус… В общем, слово за слово, через полгода мы поженились, потому что все равно жили вместе.

– Красиво поймала! – хмыкнул Сеня. – Но это один олень. Остальные-то как попались?

– Остальные тоже случайно…

– На ближайшем перекрестке разворот.

– Сеня!

– Перестраивайся! Молодец. Только в следующий раз давай не через сплошную.

– Постараюсь… – пробормотала я, разворачиваясь и направляясь в обратную сторону. – Ну, короче… Еще один с работы. Попросился помыться, когда воду отключили.

– Тоже остался?

– Ага.

– Всех мужиков к себе селишь? А нормальные у тебя были? Здесь, давай, ищи место для разворота в три приема. Не забудь пропустить встречку.

– Нет, не всех! – возмутилась я. – Были нормальные! Я как-то поехала на вечеринку в загородный коттедж и послала там нах одного наглого товарища. А он сказал, что вообще-то я пришла на его день рождения…

– Ну ты даешь…

Я привычно переключала передачу на заднюю, выруливала, снова на переднюю, разворачивалась и…

– А чего он мне сигналит? – обиженно надулась я, глядя вслед белому «мерседесу», который специально газанул, обгоняя меня – как хвостом махнул.

– Дебил потому что, – отмахнулся Сеня. – И чем кончилось с посланным?

– Он потребовал поцелуй в качестве подарка и извинения, – пожала я плечами. – Ну и… Завертелось. Самое смешное, что я узнала, как его зовут только через пару дней. Зато потом пять лет вместе прожили.

– А почему разошлись?

– Долгая история… – уклонилась я от ответа. – Тут куда поворачивать?

– По знакам, – широко улыбнулся Сеня. – Какие тут знаки?

– Синенькие.

– Так!

– Только направо, – вздохнула я.

– Куда ты опять тормозишь?

– Там голубь!

– Улетит.

– А если не улетит? – заупрямилась я. – Он пешком дорогу переходит. Давить его, что ли?

– Дави!

– И котиков давить?!

– И котиков.

– Ну вы, Арсений Владимирович, и зверь… – протянула я. – Еще скажите, самокатчиков можно давить.

– Этих – особенно можно! – разрешил он. – Какую машину собираешься брать, кстати?

– Китайца! Чтобы знаки показывал! – фыркнула я.

– Да ну этот хлам… Давай я тебе подборщика подгоню, возьмешь японку подержанную.

– Хочется новенькую!

– Ага, тебе новенькую хочется, а сама на первом свидании в койку прыгаешь. Нет, чтобы…

– Беречь себя до свадьбы? – закончила я. – Вот не надо людей с машинами сравнивать. Вещь это вещь. Это просто функционал. А я личность.

– Все мы друг для друга только функционал…

– Философ вы, Арсений Владимирович…

– А вы, Вера Сергеевна, вертихвостка.

– Слово шлюха вам остатки приличий не разрешают произносить?

– Остатки вашей оплаты за курс вождения. У нас еще пять занятий.

– Шлюха, Арсений Владимирович, отдалась бы красивому мужику за тачку. Не китайца и не подержанную японку. А я дура.

– Чего это? – покосился Сеня. – А что – тебе предлагали? – И тут же дернулся, чтобы перехватить руль. – Веруня!!! Смотри, куда перестраиваешься! Вмажешься сейчас в этого красавца – я в жизни не расплачусь!

А я смотрю.

Очень внимательно смотрю.

Только не в зеркала и не по сторонам. А на золотистый «майбах», за которым я свернула, даже не задумавшись, будто коза на веревочке.

8. Парковка

Паника накрывала меня волнами: сначала жар до кончиков пальцев от мысли о том, что это машина Филиппа, потом ледяная волна по позвоночнику, когда я поняла, что реально чуть не устроила аварию, потом дрожь в руках, когда я выкручивала руль, чтобы вернуться в свою полосу и обморочная слабость, накатившая, когда уже все вроде кончилось, я встала на свое место в потоке, набрала безопасные сорок в правой полосе и смогла выдохнуть.

«Майбаха» тем временем и след простыл.

Отлично. Еще его тут не хватало. Мы и без того выехали на дорогу, которую Сеня называл «обучающим отрезком», а я «дорогой позора».

Каждые сотню или две метров ее правая полоса то становилась парковочной, то, напротив, парковка там была запрещена. И дорогой инструктор использовал это остроумное решение как тренировку. Перестраиваться я ненавидела до одури, постоянно забывая порядок действий.

Сначала в зеркало, потом поворотник, потом опять зеркало, потом руль… Так, стоп, а если пока я включаю поворотник, уже кто-то появился? А если я первый раз посмотрела в зеркало – а там свободная дорога, и надо бы уже смещаться, а поворотник я не включила? А если включила, посмотрела в зеркало, а там все забито и никто не пропускает? Так и ехать с поворотником как дура – до упора?

В общем, где-то через три минуты попыток запомнить, когда надо успеть перестроиться до знака, когда после, всякие золотистые «майбахи» вылетели у меня из головы вместе с их владельцами «из ада».

Ну и в конце концов, Москва – город большой, тринадцать миллионов человек. Не один же он такой – золотистый? И только у Завадича?

– Опять не успела перестроиться! Верунь, все же просто! Бросила взгляд, если никого нет – лезешь! – командовал Сеня. – Нет, Верунь, опять слишком рано поворотник включила. Минус один балл на экзамене!

– Да к черту экзамен! – психовала я. – Давай я водить сначала научусь, а потом будем про экзамен думать!

– Моя задача – тебя натаскать. Потом делай со своими правами, что хочешь. Ой, смотри, какая собачка в розовых сапожках!

– Сеня! – рыкнула я. – Какая, к херам, собачка! Я глаза от дороги боюсь отвести!

– Не притормозила у пешеходного перехода, – парировал Сеня. – Минус семь баллов, конец экзамена.

– Зато притормозила у трамвайных путей! – похвасталась я.

– Да, трамваю лучше уступить, он большой, железный и тормозить не умеет. А вот пассажиры мягкие, маленькие и ненужные, согласен. Но у ГИБДД почему-то другое мнение. На ближайшем перекрестке направо.

– Да бля! – я только хотела перестроиться на свежепоявившуюся справа полосу, с которой можно поворачивать, как туда уже юркнуло такси. – Они совсем отбитые? Чувак, ты думаешь, я тут дистанцию держу специально для тебя, что ли?

С некоторых пор я полюбила пробки и длинные светофоры. Никогда бы не подумала, что бесконечные красные циферки, которые так бесили, когда я стояла на переходе, окажутся настолько умиротворяющим зрелищем, когда я буду за рулем.

Еще девяносто секунд можно не принимать никакого решения…

Еще восемьдесят пять секунд можно чесать нос.

Еще семьдесят секунд можно посмотреть по сторонам. Еще пятьдесят пять секунд можно что-нибудь сказать Арсению.

Еще двадцать секунд…

– Сень, а у нас урок уже кончился! – взглянула я на часы. – Может, я тут у метро вылезу и домой?

– Нет, сворачивай направо, – обломал меня он. – Будешь учиться парковаться в бокс под сорок пять градусов. В боевых условиях.

– Это нарушение прав ученика! И твоей рабочей… ээээ… гигиены! Ты должен отдохнуть! – попыталась отмазаться, но не удалось.

– Вот запаркуешься – пойду пожру, у меня как раз окно.

Я бы закрыла лицо руками, но на дороге это делать не разрешалось.

Вообще, как рассказывал Арсений, существовало три главных женских греха за рулем:

1. Перепутать лево и право.

2. Перепутать газ и тормоз.

3. Бросить руль и зажмуриться.

Как любая нормальная женщина, я боялась показаться «тупой истеричкой» и тщательно следила, чтобы не нагрешить. Из-за этого дико тормозила перед каждым действием, по пять раз перепроверяя, точно ли надо дернуть рычажок поворотника вверх.

Или вниз?

Нет, все-таки вверх.

Правый поворотник, притормозить, направо, парковка…

Забитая под завязку.

– Мест нет! – радостно объявила я Сене.

– Есть, – возразил он, кивая в самый конец ряда. – Во-о-о-он там.

Ага. Я уже увидела.

Между мерседесовским черным тонированным фургоном и… золотистым «майбахом».

– Девочки такими словами не ругаются, – заметил Сеня. – Давай, Верунь, все ты умеешь.

Я все умею. Все-все-все умею. Я ни разу на площадке даже конус не сбивала.

Передним габаритом до фары, руль направо, вперед, пока не увижу в зеркале…

Завадича, который открыл водительскую дверь «майбаха» и встал рядом, с любопытством наблюдая за мной.

Я вжала тормоз так, что Сеня чуть не впилился головой в лобовое. А потому что нечего отстегиваться раньше времени, когда тупые истерички за рулем!

– Верунь! Что за дела? – возмутился он.

– Все в порядке, – пробормотала я. – Просто перенервничала…

Вот сейчас бы начать ему объяснять, что это за хрен в сером костюме и голубой рубашке стоит, вальяжно опираясь задом на крыло «майбаха» и, скрестив руки на груди, ждет, когда я впилюсь либо в него, либо в не менее дорогой «мерс» по соседству.

Настолько аккуратно я не парковалась никогда в жизни! Даже в самый первый раз.

По миллиметру, сощурив глаза и вглядываясь в еле заметную разметку на асфальте через мутноватое зеркало.

А стального цвета глаза сверлили меня так, что я чувствовала проникающий в кости взгляд, даже когда не видела Завадича ни в одно из окон или зеркал.

Так, заднюю, колесо на линии, еще чуть-чуть, руль прямо и отпуска-а-а-аем тормоз…

Все!

Я выдохнула, поставила на паркинг, дернула ручник и откинулась на подголовник кресла, тяжело дыша.

– Арсений Владимирович, ну теперь урок окончен? – спросила я с закрытыми глазами.

– Свободна! – махнул рукой Сеня, и я мгновенно вылетела из машины, едва успев отщелкнуть ремень безопасности.

И увидела, как «майбах» спокойно выруливает со своего места!

Разворачивается и направляется к выезду!

Вот зараза!

Рядом со мной он притормозил, водительское стекло поползло вниз, и Филипп небрежно бросил:

– Привет, Вера. Рад видеть.

– А если бы я тебя задела?! – возмутилась я. – Ты раньше выехать не мог?

– Задела бы – заплатила, – опасно сощурившись, ответил Филипп. – Ну или как-то по-другому отработала.

– Я заплатила? – театрально громко фыркнула я. – Ничего подобного! Во время обучения вся ответственность на инструкторе.

Филипп выдержал паузу в пару секунд, высунулся из окна, чтобы посмотреть на Арсения, который как раз вышел из учебной машины покурить и невозмутимо поинтересовался:

– Думаешь, надо его заставить отрабатывать? Нет уж, я лучше по понятиям, а не по закону.

Я тоже покосилась на Арсения, который едва избежал «отработки» с Филиппом и не удержалась от смешка.

– Что ж, пожалуй, повезло, что теперь никому не придется платить. Тебе повезло! – заметила я.

– А тебе нет? – сочувственно цыкнул языком Филипп. – Вера, Вера… Ну ты же сама отказалась от нашего договора, зачем сейчас так явно жалеть? Можно прямо сказать, что передумала.

Его рука с длинными пальцами, с сухими жилами на тыльной стороне, с дорогим хронометром на запястье, небрежно лежала на рулевом колесе «майбаха».

Ресницы тенью накрывали светло-стальные глаза с узким на солнце зрачком.

Тонкие, четко очерченные губы были твердо сжаты, но в уголках таилась язвительная улыбка.

Во всей его позе чувствовалась напряженная энергия зверя на охоте, замаскированная обманчиво расслабленной позой.

Красивый – ужас.

Но что ж мне делать, если я действительно сама отказалась, а женская гордость не даст мне признаться, что передумала?

Под пронизывающим взглядом Завадича я достала из кармана связку ключей, зажала ее в кулаке, выставила один, самый длинный, между пальцами, как оружие.

И провела им по блестящему золотистому боку «Майбаха», оставляя глубокую царапину.

До железа.

9. Расплата

Мне показалось на мгновение, что все мышцы невозмутимой маски на лице Филиппа разом дернулись. Но, возможно, только показалось.

Потому что сама маска не изменилась ни на йоту.

И поза не изменилась.

Он выдержал несколько долгих секунд, глядя на меня.

Глаза в глаза.

Я – с кипящей азартом кровью.

Он – неподвижный, как каменная статуя, еще более спокойный, чем до этого.

Потом неспешно открыл дверцу машину и вышел. Сделал шаг назад, разглядывая царапину. Внимательно и расслабленно, как произведение искусства. Даже склонился поближе.

Выпрямился и лениво-задумчиво произнес:

– Как будем решать, Вера?

– Не знаю! – пожала я плечами с самым легкомысленным видом.

От него шарашило такой густой тяжелой энергией, что, даже когда он молчал, казалось, что я стою рядом с огромными колонками, басы которых пробивают кости и вибрируют внутри меня.

Тянуло к нему – безумно.

Такая всепоглощающая власть хищника.

На минуточку я даже начала понимать зверюшек, которые сами идут навстречу удаву, свивающему свои мощные кольца в завораживающем танце.

– Говоришь, ответственность несет инструктор? – Завадич перевел пронизывающий взгляд на Арсения, и я прям заревновала.

Это моя игра!

– Я не за рулем была! – поспешно возразила ему.

– Тогда вызовем полицию и выясним, к какому ведомству относится твой… – он сделал круговое движение кистью. – Экстравагантный жест.

– Мы вроде собирались не по закону, а по понятиям… – я смотрела ему прямо в глаза, сходя с ума от стального холода их серого цвета. И того, как явно он был заинтересован во мне.

Ни с одним мужчиной в жизни мне не было так интересно.

Они либо сразу недвусмысленно заявляли, чего хотят, либо были явно не заинтересованы.

Завадич устраивал охоту.

И меня это будоражило.

– Что ж… – он смерил меня с ног до головы, и я обрадовалась, что надела сегодня юбку. – Деньги у тебя есть. На машину.

– Ага.

Кожу покалывало от его взгляда, а ощущение опасности и возбуждения судорогой скручивалось в животе.

– Значит, расплатишься. Сама понимаешь, после покраски цена автомобиля будет уже гораздо ниже. Так что, кроме работ, ты компенсируешь и это падение стоимости.

– Зачем? Ты собираешься его продавать?

Я провела ногтями по сияющему золотистому лаку на капоте.

Жилка на виске Филиппа дернулась.

– Конечно, собираюсь.

– Я думала, ты богатый. И обходишься без трейд-инов и кредитов!

– Потому и богатый, что умею считать деньги.

– Так и подумала. Иначе не предложил бы мне такой скромный… гонорар.

Завадич так и стоит, сложив на груди руки. Он чертовски серьезен.

Ничто не намекает, что между нами по-прежнему флирт, а не настоящие финансовые разборки.

На мгновение холодок прокатывается у меня по позвоночнику.

Что, если я переиграла? Неправильно оценила ситуацию? И сейчас действительно придется отдать все деньги за дурацкую выходку?

От этой мысли в животе скручивается ледяной узел.

Филипп, очевидно, чувствует, как меняется мое настроение. Потому что именно в этот момент мимолетная ухмылка пробегает по его лицу.

Он дергает подбородком:

– В машину.

– Зачем? – спрашиваю я, вцепляясь непослушными пальцами в ремешок сумки.

– Разбираться будем.

Завадич отлепляет свой подтянутый зад от «майбаха», обходит его и открывает мне пассажирскую дверь.

Тугой узел в животе распускается – внутри разливается тепло, и я с трудом скрываю предвкушающую улыбку, пока иду к нему.

Сажусь, глядя снизу вверх в серо-стальные глаза.

Говорят, что прямой взгляд у хищников – это вызов.

Я его принимаю.

Дверца захлопывается.

Филипп идет к водительскому месту, и я вижу, как он оборачивается к Арсению, который обеспокоенно подходит ближе и что-то спрашивает.

Зайка какой! Отважный!

Не слышу, о чем они говорят, но мой инструктор кивает, выкидывает окурок и отходит в сторону, даже не посмотрев на меня.

Завадич садится в машину, захлопывает дверцу, и все звуки снаружи глохнут.

Тут, в очень замкнутом и очень тесном пространстве от него некуда деться. Он слишком близко, он давит своей властностью, и мне нужно либо сопротивляться и сломаться – либо…

Он наклоняется ко мне, берет меня пальцами за подбородок, и не отводя взгляда от моего лица, кивает в сторону уходящего Арсения:

– Кто он тебе?

– Инструктор по вождению, – честно отвечаю я, не видя смысла врать.

– И все?

– А с каких пор тебя это волнует? – хмыкаю я. – Я же буду расплачиваться, а не отрабатывать.

– Вера… – сталь в глазах Завадича леденеет. – Ты играешь в такие игры, в которых можешь и проиграть.

– А какой смысл играть в те, в которых гарантированно выиграешь?

Холодные искры в его глазах режут своей остротой.

Он наклоняется и прикасается губами к моим губам.

Всего на пару мгновений – я успеваю ощутить лишь их упругость и прохладу. И еще его дыхание – такое же пьянящее, как в прошлый раз, хотя сейчас он трезв.

Но сердце успевает рвануться вскачь, залиться горячей кровью, а бедра – сжаться теснее.

Филипп заводит машину и небрежно, едва глядя на дорогу, выруливает со стоянки. Откидывается на сиденье и по-собственнически кладет руку мне на бедро.

Чуть ниже юбки.

Пальцы сжимают мою ногу ощутимее с каждым десятком километров в плюс на спидометре, а я ничего с этим не делаю, потому что мне – нравится.

Нестись в этой скользящей по городу, как огромная хищная кошка, машине рядом с мужчиной, который бесцеремонно заявляет на меня права.