Идеальный хищник

Почему-то вспомнился женский стендап, который я недавно смотрела.

«Он возит тебя не просто так! Тебе придется с ним за это переспать!»

«Подождите, давайте разберемся. У него «порш панамера», у него шесть кубиков пресса, у него трешка в центре… ЕМУ придется со мной переспать!»

Не знаю, что насчет кубиков пресса, но серо-голубая рубашка Филиппа не топорщилась на животе – уже неплохо.

Не знаю, что насчет трешки в центре… Разве что «трешка» – это трехэтажный дом. Хотя подобные ему клиенты предпочитали покупать целый этаж в небоскребе. Три этажа.

С машиной все понятно.

Остальное же…

Его резкие черты лица были вполне в моем вкусе. Мне всегда нравились британские актеры с острыми скулами, а он чем-то напоминал то ли Камбербэтча, то ли Хиддлстона, то ли Теннанта.

Его властная энергетика, вблизи особенно подавляющая, меня больше будоражила, чем пугала.

Однако это все было не главное.

Если бы меня в мужчине интересовали только деньги или внешность, я бы вышла замуж за своего бывшего начальника, когда он полушутя-полусерьезно предложил это во время затянувшегося как-то заполночь совещания.

Но жизнь с ним я могла предсказать на десять лет вперед. Мне было заранее скучно, поэтому и влюбиться в него я так и не сумела.

Сейчас все было иначе.

Что скажет или сделает этот мужчина в следующую секунду, я предсказать не могла. Поэтому встретила холодный взгляд его стальных глаз с вызовом.

Ну же! Удивите меня, Филипп Завадич!

3. В машине

К моему изумлению, Филипп следом за мной сел на заднее сиденье.

Я так удивилась, что чуть не спросила его, кто поведет машину, но тут заметила третьего человека – за рулем.

Ах да, он же пил вино.

Не так уж много, но, получается, этот крупный зверь – законопослушен?

Или он в принципе всегда ездит с водителем?

Пфффф! Тогда о чем с ним говорить? Этот «майбах», считай, не его.

Мы, водители, считаем своими машинами только те, что нам подчиняются!

Когда-то я думала, что водить слишком сложно, лучше я разбогатею, куплю машину и сразу найму водителя, чтобы не мучиться.

Потом меня возили мои мужчины, и мне это не нравилось.

Сидишь, в ужасе смотришь, как он обгоняет, подрезает, притирается к огромной фуре и ни-че-го не можешь сделать!

На заднее сиденье тоже не сесть, чтобы расслабиться и не следить за дорогой – сразу начинаются обидки, что он тебе любовник, а не прислуга.

А на переднем даже не поболтать толком.

«Ты что, не видишь, что перекресток сложный? Можно меня не отвлекать?»

Не вижу!

Для меня сложно – это двумя ногами три педали нажимать!

А про перекресток я ничего не понимаю.

Правила дорожного движения я начала учить, когда на меня наорал таксист за то, что я ждала его ровно под знаком «Остановка запрещена». С моей точки зрения по этому перечеркнутому кружочку вообще невозможно было понять, что от меня хотят.

Выучила. Теперь могу за полчаса прощелкать все восемьсот билетов ПДД для теоретического экзамена. И седею, когда еду в такси, потому что таксисты явно эти билеты явно не читали!

«Майбах» тронулся с места, выруливая на один из бульваров. За окнами замелькала ночная Москва. Я не очень люблю город, в котором родилась, но временами готова с ним мириться.

Например, вот в такие вечера, когда в приоткрытые окна машины врывается ветер с запахом цветущих вишен и черемухи, а густая ночь разбавлена разноцветьем огней.

Время от времени приходилось тормозить на светофорах, и тогда хаос полос и вспышек света замедлялся и оборачивался то рощей цветущих розовыми лампочками деревьев, то накрытой сияющей сетью огней площадью с музыкальным фонтаном, то изгибом черной реки, в которой утонули золотые фонари.

Мы то сворачивали на узкие старые улочки, где из баров доносились обрывки будущих летних хитов, а у их дверей курили продрогшие девчонки. То вырывались на магистраль и разгонялись до свиста.

Ой!

Я настолько увлеклась ночным городом, что не обратила внимания, на то, что водитель не спросил адрес! Куда меня подвозят-то?

Да и вообще забыла, что рядом сидел Филипп.

В полутьме салона мне почудилась улыбка на его губах, но когда я повернулась, она исчезла, будто и не было. Он успел налить себе в бокал виски и вертел его в пальцах, наблюдая за мной.

– Куда мы едем? – спросила я, делая вид, что всегда задаю такие вопросы после пятнадцати минут поездки.

– Я подвожу тебя домой, – Филипп отсалютовал мне, едва-едва приподняв бокал. – Как обещал.

– Но я же не сказала адрес!

– Поэтому мы пока просто катаемся.

Он тоже вел себя так, будто подобное с ним случается регулярно.

Я решила лица не терять и тут же предъявила:

– Филипп, а когда мы с вами успели перейти на «ты»?

– Ты против? – спокойно спросил он, глядя поверх моего плеча в окно. – О, любишь старые машины? Вот здесь можно свернуть на Хлебозавод, там можно посмотреть на ретро-«волги». Вечерами у них тут тусовка. Скоро открытие сезона, а пока проходят детейл-кэмпы, блошиный рынок тюнинг-партов и стоянки stance-проектов рядом с газгольдером.

Мда.

Вот и как признаться, что из всего сказанного я поняла примерно десять процентов? Блошиный рынок – чего? газгольдер – где? открытие сезона – а?

Показывая мне поворот, за которым и начнутся все эти диковинные чудеса, Филипп придвинулся пугающе близко, и на миг аромат его парфюма перебил густой запах кофе и горелой резины, которым были окутаны окрестности.

– Стенс-проекты – это что? – вычленила я самое непонятное.

– Заниженные тачки для дрифта.

Не то чтобы мне стало сильно яснее…

– А ты, значит, днем ты серьезный человек и продаешь элитные автомобили, а ночами ходишь на… – я махнула рукой в сторону улицы. – Стенс-кэмпы?

– Почти. – Филипп даже и не думал возвращаться на безопасное расстояние. Он уперся ладонью в спинку сиденья и устроился вполоборота ко мне. – У меня все серьезно и все – для души. И не только элитные автомобили и дрифт.

– А что еще? – попалась я на крючок.

Любопытство – моя главная слабость. И еще желание разгадать этого мужчину.

Пока он походил на горку деталек паззла из разных комплектов, но пока мне было интересно.

– Много чего, – хмыкнул он.

– Очень конкретный ответ! – фыркнула я.

– Ты тоже была не слишком откровенна насчет своей работы.

– Ничего там интересного нет!

– Вот и у меня нет… – он сделал глоток виски, и я почувствовала его дыхание с привкусом дымного алкоголя и карамели.

Я не знала, что сказать. Похоже, не знал и он, потому что молчал. И смотрел на меня.

По его лицу мелькали блики от уличных огней, то зажигая алые огни в глазах отсветами стоп-сигналов, то ярким ксеноном фар расчерчивая резкие тени лица и превращая его в портрет работы Пикассо.

В этом хороводе метаморфоз можно было потеряться. И смотреть на него было даже интереснее, чем в окно.

«Майбах» двигался мягко, урча, как сытый кот, убаюкивая и вводя в транс.

Это тебе не учебная «Киа» с пробегом в двести тысяч…

И в следующую секунду автомобиль затормозил так резко, что меня бросило вперед.

Ремень безопасности натянулся на груди, причиняя боль. Филиппа швырнуло на меня, виски из бокала выплеснулся, наполнив салон резким запахом спирта.

Мы оказались лицом к лицу, так что я видела только черные расширенные зрачки в светлом поле его радужки.

Раз… Два… Три… – сосчитала я про себя, глядя в эту черноту.

В окно машины ударил дальний свет фар – и зрачки мгновенно сжались в микроскопическую точку.

А я зажмурилась – и почувствовала на губах вкус виски, когда Филипп меня поцеловал.

4. Непристойное предложение

Поцелуй был нежным, хотя я ожидала другого.

Такой человек как Филипп, думала я, в поцелуях, в сексе, в совместной жизни наверняка такой же властный и жестокий, как в деловых переговорах.

Напористый и бескомпромиссный. Грубый до невменяемости – как с Наташкой.

Может быть, я не относилась всерьез ни к ужину, ни к поездке – ждала, что вот-вот он проявит свою натуру. Намекнет, например, на то, что любит послушных девушек, желательно в ошейниках, и я с чистой совестью помашу ему ручкой.

Еще и Наташке пожалуюсь – мол, зря она слюни пускала, очередной мамкин доминатор. От того, что у него есть деньги, только хуже – больше возможностей устроить неприятности.

Но все оказалось иначе.

Внезапно.

Прижатый ко мне Филипп Завадич, властный, давящий, с его стальным взглядом, его ледяными усмешками, провокациями и жестким тоном…

Целовал меня так нежно, словно нам лет по двенадцать, и это первый поцелуй.

И мой, и его.

Словно мы целуемся на излете мая, где-то в густой высокой траве у ручья под сенью ароматной сирени.

И солнечные пятна ложатся на кожу вразнобой, и царапается кора березы под ладонью, и пронзительно голубое небо опрокидывается навзничь, когда кружится голова от этого поцелуя – первого…

Даже не знаю, откуда у меня возникли такие странные ассоциации. В отличие от всех нормальных детей, меня не посылали на лето к бабушке в деревню. Бабушка моя была ученым секретарем археологического музея и каждое лето уматывала куда-нибудь на Черное море на раскопки с отрядом студентов.

А я бродила по опустевшим детским площадкам нашего района, безнаказанно ела мороженое килограммами, гоняла на самокате, подкармливала голубей, гладила рыжих кошек. Одна.

Мне даже учиться курить мне было не с кем – все остальные дети разъезжались по лагерям или дачам. Не то что целоваться.

Мой первый поцелуй случился в глубоко престарелые шестнадцать в пыльных запасниках бабушкиного музей. С одним из ее студентов – очкастым и загорелым Ромкой.

Мне не понравилось, но что делать? Такова взрослая жизнь!

Ты берешь за нее ответственность: делаешь зарядку, чистишь зубы, ешь куриные грудки с брокколи, чтобы не растолстеть и целуешься с парнями, потому что так положено. Работать тоже не всем нравится! И памперсы детям менять. А надо!

Почему вдруг в салоне этого роскошного автомобиля во время поцелуя с наглым хищником меня вместо слякотной городской весны накрыло деревенское лето?

Трепетный поцелуй.

Осторожная ласка – костяшками пальцев по щеке.

Длинные черные ресницы, неожиданно изящные для мужчины.

Горячая кожа под моими руками, рефлекторно обхватившими его шею.

Вкус виски и карамели.

– Все в порядке? – водитель вырулил с опасного перекрестка и обернулся к нам.

– Все прекрасно, – голос Филиппа был абсолютно спокоен, хотя мгновение назад он оторвался от моих губ.

Оттолкнувшись ладонью от спинки кресла, он вернулся на свое кресло и пристегнулся. Достал упаковку салфеток и протянул мне.

Вытирать было уже нечего, и я лишь понюхала свой рукав, который теперь пах виски – надеюсь, дорогим!

Филипп вытер руки, убрал бокал в маленький холодильник, спрятавшийся между нашими креслами. Закинул ногу на ногу и стал спокойно смотреть в окно, будто ничего не случилось.

Я же не знала, как поднять на него глаза. Куда деть руки. Отвернуться или повернуться к нему? Хотелось потрогать губы, чтобы убедиться, что поцелуй был реальным.

Но Филипп смотрел в мою сторону, и было неловко – что он подумает?

А еще почему-то хотелось улыбаться.

Наконец я выбрала сверкающую огнями московскую ночь за окном. Тем более, в отражении можно было наблюдать за Филиппом.

– Обожаю кататься ночами по городу. Наверное ради этого и пошла учиться водить, – сказала я, чувствуя, как беспокойно бьется сердце.

Молчать было невыносимо.

– Необязательно для этого получать права, можно чтобы тебя возил кто-то другой, – неожиданно вступил в беседу Филипп.

– На личного водителя я пока не заработала, – хмыкнула я и все-таки потерла пальцами горящие губы.

– Такси?

– Таксисты слишком болтливы и любопытны, – поморщилась я. – Однажды ехала из гостей ночью, попросила сделать еще кружочек по району, так он включил Криса де Бурга и стал подпевать, а потом предложил потанцевать!

Филипп коротко хохотнул, а я почувствовала странное удовольствие от того, что мне удалось его рассмешить.

– Поэтому буду водить сама.

– Первые несколько лет вряд ли ты будешь наслаждаться видами города. Только светофоры, знаки, разметка, бампер передней машины и зеркала.

– Я никуда не тороплюсь. Тем более, пока у меня ни прав, ни машины, – развела я руками. – Кто знает, что будет к моменту, когда сдам экзамены?

На этом все мои знакомые обычно с фальшивой бодростью начинали меня заверять, что я непременно научусь, сто процентов сдам на права, обязательно куплю машину своей мечты!

Филипп же промолчал. Это вызвало легкую обиду.

Мог бы из вежливости меня подбодрить! Я уж не говорю о том, чтобы предложить свои услуги в обучении – это делают все мужчины, у них такой инстинкт.

Главное – не соглашаться. Одна моя подруга после первого же урока вождения от мужа впервые в жизни напилась, развелась и потом десять лет не касалась руля.

Еще несколько минут мы ехали в комфортной тишине. Я смотрела в окно, Филипп, судя по отражению в стекле, смотрел на меня.

Несколько раз я думала о том, что можно было бы протянуть пальцы и подождать пока он накроет их своей рукой, но стеснялась.

Нарушил молчание на этот раз он.

– Вера, как ты смотришь на то, что я тебе дам эти шестьсот тысяч, что тебе не хватает на машину мечты?

Холодный деловой тон. Как будто работу мне предлагает, а не…

– В смысле – дам? – растерялась я. – Как… подарок?

Сердце гулко забилось. До этого о щедрых мужчинах, которые дарят на первом же свидании квартиры и машины я только в интернете считала.

В рекламе курсов по мудроженственности.

И считала мифами.

– Как плату, – отрезвил меня Филипп.

– За… – я повернулась к нему.

– За секс с тобой.

5. Торги

– Филипп, остановите машину, – от шока я вновь перешла на «вы».

Ни Завадич, ни водитель даже ухом не повели. Первый смотрел на меня в ожидании ответа, второй невозмутимо управлял скользящим сквозь ночь золотистым «майбахом». Будто оглох. Хотя между нами даже не было перегородки.

Мое требование словно вовсе не прозвучало вслух.

Я даже немного засомневалась в реальности.

– Остановите машину! – погромче повторила я.

Ноль эффекта на водителя.

Филипп холодно улыбнулся и чуть-чуть устало спросил:

– Вера, сколько тебе лет?

– Тридцать два.

Если его это остановит – к лучшему. Он наверняка привык к двадцатилетним моделям в своей постели.

Но он отреагировал иначе.

– Ты взрослая женщина, давно не девственница, надеюсь, – мимолетная усмешка на его тонких губах показала, насколько низко он оценивает вероятность такого казуса. – Давай не играть в девятнадцатый век, где ты даешь мне пощечину, а твой папенька вызывает на дуэль за подобное предложение.

Я подняла брови, попытавшись вообразить ситуацию. Нет, ну не до такой степени. Но как еще нормальной женщине реагировать на то, что ей предлагают продать свое тело? Если бы я хотела стать проституткой, я бы начала лет на пятнадцать пораньше!

– Я тебе понравился, ты мне понравилась, – продолжал Филипп. – Зачем вот эти истерические жесты?

– Вот именно! – возмутилась я. – Зачем предлагать деньги, если ты можешь получить все то же самое бесплатно? Мог… – поправилась. – До этого момента.

– Это очень простой вопрос, Вера, – низкие нотки в его голосе, пробирающие до костей, стали как будто глубже. – Я не люблю заморачиваться. Рисковать сказать что-то не то, подарить не то, ошибиться с моментом, на котором пора переходить к делу…

– Ты настолько не уверен в себе?

– Напротив, Вера, – Филипп выговаривал мое имя словно бы с особенным удовольствием. – Я абсолютно уверен в том, что мне нужно. Никаких охотниц, которые разрабатывают сразу десяток питательных вариантов. Никаких принцесс, которые ищут любовь на всю жизнь. И те, и другие отлично отсеиваются предложением четкой суммы.

– Тогда почему не пойти к проститутке? – совершенно искренне удивилась я. – Товар-деньги, никаких иллюзий.

– Во-первых, проститутки стоят дешевле…

– Вот именно! – ввернула я азартно. – Мне непонятно, почему я!

Тут я конечно слегка вышла из роли гордой женщины, которая никогда не продается.

Мне и правда было любопытно, зачем такому мужику, к которому из трусов выпрыгнут большинство женщин от шестнадцати до шестидесяти, еще и платить за подобное счастье.

– Во-вторых, мне нужна близость, а не отработка, – Филипп сопроводил свои слова брезгливой гримасой. – У нас с тобой проскочила искра, мне стало интересно. И теперь я хочу все упростить.

– Для себя.

– И для тебя тоже. Так бы ты гадала – ой, а я ему нравлюсь? Или нет? Ой, а может, получится замуж выйти? Тогда не надо давать на первом свидании, все так говорят! А так ты точно знаешь – нравишься, но отношения чисто деловые.

– Интересно… – я задумалась о разумности такого подхода.

Замуж я не особенно стремилась, но все эти девичьи страдания на каком свидании прилично поцеловаться мне были знакомы. И точно знать перспективы было бы неплохо.

С этим замуж, с этим – можно провести веселое лето, а этот одноразовый вариант.

– И часто ты так предлагаешь? – спросила я. – Какой процент успеха?

– Достаточно часто, – усмехнулся Филипп. – Процент высокий, не волнуйся. Современные девушки долго не ломаются, особенно красивые. Сходишь с самолета, видишь в аэропорту ту, что понравилась. Подходишь и сразу предлагаешь свои условия. Карты на стол. Большинство соглашается.

– Ну да, кто откажется от пол-ляма за ночь! – не удержалась я.

– Не за ночь, – сухо поправил меня Филипп. – За секс.

– В смысле? За один раз? А если ты еще захочешь?

– Нет. – Филипп даже не улыбнулся. – Для тебя – в месяц.

– Ааааааа! – протянула я. – Другое дело! Звучит уже как-то более реалистично.

– Вот видишь, ты уже торгуешься, – кивнул он и откинулся на спинку сиденья, ощутимо расслабившись. – А пять минут назад готова была на ходу выпрыгнуть.

– Все еще хочу! – фыркнула я.

– Почему? – поднял он брови. – Плохое предложение? А как же твоя золотистая мечта?

– Ну-у-у-у… Вдруг мне не понравится? – предложила я вариант.

– Целоваться понравилось? – он склонился ко мне, обдав своим теплым дыханием, напоенным запахом виски и карамели.

Я сглотнула. Вкус его поцелуя все еще чувствовался на губах. И трепетная нежность мурашками расползалась по коже.

– Да.

Соврать было сложно.

– Ну, значит, все остальное тоже понравится.

– А вдруг ты не моешься! Или у тебя член маленький? Или захочешь каких-нибудь извращений?

На словах про член по губам Филиппа скользнула мимолетная улыбка. Такая снисходительная и искренняя, что стало понятно – в этом вопросе у него все в порядке.

Насчет мытья тоже.

А вот насчет извращений – вопросики!

Есть мнение, что богатые мужики уже настолько все перепробовали, что обычный секс их не привлекает. Только какая-нибудь дичь.

На дичь я не была готова даже в качестве эксперимента.

Я вообще весьма консервативна в сексе и считаю, что чувства – лучшая приправа.

Но деловой мужчина – есть деловой мужчина.

Филипп не стал делано оскорбляться и даже комментировать мои опасения.

– На этот случай предложение выглядит так: если не понравится, возьмешь сотню и больше мы не увидимся, – сказал он спокойно. – Если понравится – заключаем договор.

– Шестьсот тысяч в месяц? На какой срок? – я тоже решила вести себя по-деловому.

– Не знаю. Пока мне не надоест.

Если не брать в расчет мораль, то предложение получать в три раза больше, чем я зарабатывала в лучшие времена за секс с симпатичным мужчиной выглядело так хорошо, что мнилась какая-то подстава.

Но если мораль все-таки учитывать – то сразу сумма начинала казаться не такой уж и большой. Продавать совесть и душу даже не за машину мечты, а за часть ее… Ну не знаю!

Надо все-таки дать пощечину и уйти.

– Я реалистка, – сказала я вместо этого. – Я столько не стою. Наверное, никто не стоит. Кроме какой-нибудь Веры Брежневой или Волочковой. Или кто там из медийных подрабатывает так… Петь не умею, шпагат тоже не делаю.

Я хотела добавить, что и с глубоким минетом у меня есть проблемы, но решила приберечь эту информацию на случай, если мы каким-то чудом доберемся до постели.

Пусть Филипп Завадич узнает, что я тоже умею удивлять.

Он усмехнулся:

– Я плачу не за шпагат и не за песни. Я плачу за свой комфорт. Ты не студентка, которой хватит нового телефончика или браслета Картье. У тебя другие потребности, и я готов их закрыть.

Мда…

Я только хватала ртом воздух.

Разреженная атмосфера у них на вершине мира.

В моем кругу телефончики дарят по большим праздникам.

Ладно.

Все-таки пора кое в чем признаться Филиппу.

Если не испугается…

6. Решение

– Знаешь, должна тебя предупредить. С моей стороны было бы безответственно не рассказать тебе о рисках в подобной ситуации. Раз уж у нас деловой разговор.

Я изо всех сил делала очень серьезный вид.

Но если без шуток – тема деликатная, Филипп мог и в суд потом подать, если бы я умолчала.

Наверное.

– Я тебя слушаю.

Он тоже посерьезнел, даже нахмурился.

Мне вдруг захотелось провести пальцами по его безупречно вычерченным бровям.

Идеальным, как будто девочка рисовала их принцу, а не сами выросли у мужика на лице.

Физический контакт с Филиппом оказался слишком… безопасным.

К нему тянуло. Хотелось опять ощутить эту осторожную нежность.

И именно это было самым опасным, учитывая что сейчас происходило.

– В общем… – начала я, выдохнув. – Я девочка взрослая, как ты сам сказал. Не девственница. Бывало всякое. Но вот как-то так получается, что если у меня случался секс на первом свидании – это всегда, в ста процентов случаев переходило в долгие отношения. Один раз даже в брак.

Филипп смотрел на меня, не меняя выражения лица, словно ожидал, что дальше еще будет какое-то откровение. А я смотрела на него, потому что откровения закончились, и мне нужна была реакция.

– Ну и… что? – наконец спросил он.

– Ну и все! – развела я руками. – Не боишься? Я так понимаю, ни брак, ни отношения в твои планы не входят.

Он смотрел мне в глаза еще несколько секунд, а потом отщелкнул свой ремень безопасности и наклонился ко мне. Я вжалась в спинку кресла, не зная, чего ожидать, но он просто положил ладонь мне на щеку – и снова поцеловал.

Неглубоко, легко, нежно.

Летние солнечные зайчики даже не успели толком разгуляться, только повеяло полуденной дремой и запахом густой травы – и уже все кончилось.

– Набиваешь себе цену? – сухо спросил Филипп, отпуская меня и возвращаясь на свое место.

Он снова открыл мини-холодильник, достал оттуда бутылку воды, свинтил крышку и сделал несколько глубоких глотков. Я испытала сожаление – ведь он смыл со своих тот самый вкус виски с карамелью, который придавал дразнящее очарование его поцелуям.

– Может и набиваю! – с вызовом сказала я. – Почему всего шестьсот тысяч? Почему сразу не машина целиком? Как ты определяешь сумму? Был у тебя кто-то дороже меня? Или наоборот – я самая дешевая?

– Хммм… – он снова задумчиво сделал глоток воды и отставил бутылку в сторону. – Это не похоже на согласие. А вот это…

Он снова наклонился ко мне, и я с готовностью подставила губы, ловя его нежность и теплое дыхание.

– А вот это похоже, – с удовлетворением кивнул он, отстраняясь. – Я не буду ввязываться в торги, Вера. Мои условия названы. Так что ты решила?

– Ясногорская, семнадцать, корпус один, – ответила я.

– Что это? – удивился он.

– Отвези меня домой, как обещал.

Ленивая усмешка пробежала по его губам.

– У меня удобнее, – снисходительно бросил Филипп.

– Трешка в центре? – не выдержала я, снова вспомнив стендап.

– Что? – не понял он. – Нет, дом в лесу.

– Так ты замкадыш у нас! – Почему-то развеселилась я.

– Да-а-а-а-а… – протянул Филипп. – За твой острый язычок, возможно, стоит накинуть еще процентов десять.

Я фыркнула. Десять!

Мама говорила, что друзья семьи в моем детстве уверяли, что «Вождя краснокожих» О’Генри писали с меня. Как только я научилась выговаривать длинные предложения, от моих шуточек гостям спасения не было. Отчасти поэтому, думаю, она так муштровала меня в области этикета. Чтобы хоть как-то держать в рамках.

– Нет, – серьезно пояснил Филипп. – Дом рядом с Нескучным садом. В парке. Пять минут пешком до метро.

– И часто ты… пешком до метро? – не могла не поинтересоваться я.