Пленница прошлого

Иви Мур

Пленница прошлого

Пролог

– Когда вы впервые поняли, что он лгал? – Карандаш психолога замер над блокнотом, оставив едва заметный след на бумаге.

Пять лет. Шестьдесят месяцев. Тысяча восемьсот двадцать пять дней этого ледяного существования между работой и домом. Бесконечный цикл, который прерывают только эти визиты в кабинет с пастельными стенами и слишком белыми шторами, пропускающими косые лучи заходящего солнца – будто сама вселенная подсвечивает мою ложь.

– Мне было девятнадцать. Май. – Я избегаю прямого ответа, сжимая кулаки так, что ногти впиваются в ладони.

Кабинет Екатерины Витальевны пахнет бергамотом и чем-то стерильным. Она сидит напротив в строгом костюме цвета мокрого асфальта. Её брошь – сиреневый цветок – точь-в-точь как засохший бутон в моём кошельке. Совпадение? Её пальцы отстукивают ритм по ручке кресла – раз-два-три, словно отсчитывают секунды до моего срыва.

– Погрузитесь глубже. Что вы видите?

Её голос обволакивает, как тёплый дым. Я сопротивляюсь, но память уже уносит меня туда…

-–

Воздух, напоённый ароматом сирени. Его взгляд – море перед штормом. Он не просто смотрит – сканирует, оставляя на коже невидимые метки.

– Ты дрожишь. – Его ухмылка медленная, предсказуемая. Как всё в нём.

Я ненавижу, как моё тело реагирует на него. Мурашки. Учащённый пульс. Предательское желание прикоснуться к той щеке, где появляется ямочка – только когда он…

– Мирослава? Вы с нами?

Я вздрагиваю. Кабинет. Психолог. Реальность.

– Я не хочу вспоминать.

– Но вы продолжаете приходить. Почему? – Я резко откидываюсь в кресле. – Вы не понимаете…

– Понимаю. – Она наклоняется вперёд. – Вы боитесь не его. Вы боитесь себя. Той части, что до сих пор…

– Хватит! – Мой голос звучит резче, чем я планировала.

Психолог медленно отодвигается. – Вы правы, это больно. Но скажите, Мирослава… – Пауза. – Почему вы выбрали именно мой кабинет? Из всех специалистов в городе?

Холод пробегает по спине. Я никогда не задумывалась об этом.

– Совпадение? – Она проводит пальцем по краю блокнота, оставляя царапину. – Или всё же… подсознательный выбор?

Холод пробежал по спине. Разве не Алекс посоветовал… Или это была реклама в лифте? Память предательски пульсирует в висках.

– На сегодня закончим. Приходите, когда будете готовы пустить меня ближе.

-–

Телефон оживает сразу – три пропущенных вызова от Алекса. Последнее сообщение:

*"Малыш нарисовал нас втроём. Ждём тебя. Береги себя."*

Сердце сжимается. Алекс и его забота обжигают почти так же, как эти воспоминания. Он не знает, что каждый раз, когда он говорит «нас втроём», я вижу другие глаза – не его карие и добрые, а те, цвета штормового моря…

Я стираю начатый ответ три раза, прежде чем оставить сухое: *"Скоро. Целую."*

-–

Между кабинетом психолога и отелем – всего двадцать минут пешком. Но я иду два часа, останавливаясь у каждой витрины, будто могу отсрочить эту встречу с собой.

Отель. Номер. Бутылка вина, которую я начинаю ненавидеть.

На столе – конверт, которого не было утром. Бумага плотная, дорогая. Буква "Е"выведена с той же нажимной силой, что и его подпись. Но почерк… женский. И запах – его парфюм, смешанный с "Chanel №5".

*«Ты всё ещё пьёшь из горлышка? Комната ждёт. 517.»*

Пальцы немеют. За окном воет метель, но мне жарко. Я знаю этот номер. Но не знаю, что за дверью.

Взгляд скользнул по тяжелым шторам из бархата, наглухо отсекающим внешний мир, по абстрактной картине в золотой раме, изображавшей клубок каких-то линий – возможно, нервов. В углу стоял мини-бар с хромированной дверцей, отражающей искаженные очертания комнаты. Всё здесь дышало дорогой безвкусицей и стерильностью временного убежища, но для меня каждый предмет был частью ловушки, знаком принадлежности к тому маю.

Но войти – значит признать: я всё ещё там. В том мае. В той лжи.

Я подношу зажигалку к уголку письма. Пламя пожирает бумагу.

Пепел падает медленно, будто нехотя. Один. Два. Три. Время растянулось, как тогда, в дверном проёме 517, когда мир разделился на «до» и «после». Но не даёт ответа на главный вопрос:

Кто наблюдает за мной? Ева? Психолог? Или… он сам?

Сколько секунд у меня есть, чтобы решить – впустить свет своей нынешней жизни или дать огню поглотить последний след прошлого?

Глава 1

глава .

5 лет назад .Мира.

– 

Раз-два-три.

Задерживаю дыхание. Пальцы проверяют упор колодок – 45 градусов, идеальный угол для взрывного старта. Майское солнце слепит глаза, но я знаю эту дорожку лучше собственного сердцебиения.

"51.7 секунды. Всего один круг между мной и отборочными."

**Выстрел.**

Первые 50 метров – на носках, корпус наклонён вперёд. Из периферии зрения вижу – он стоит у бровки. Марк Соколов. Сын того самого Соколова, который когда-то был лучшим другом моего отца.

Мой клуб выкупили вместе с тренером, и в команде Марка я была всего год . Мы не общались с детства и очень редко пересекались, что удивительно, учитывая тот факт, что наши родители дружили и мы выбрали один вид спорта.

За полгода я не завела себе новых подруг, но обрела интересную соперницу в лице Евы Романовой, дочери спонсора. Её отец подкупает судей, чтобы они ей занижали время и закрывали глаза на фальстарт . Ева очень любит грязные уловки и, по слухам, безответно влюблена в Марка, который в упор её не замечает.

**Его глаза.** Синие, как море в шторм – обычно холодные и насмешливые, сейчас оценивают каждый мой шаг. Я специально замедляюсь на последних метрах, позволяя Еве приблизиться. Пусть попотеет.

И вот он мой финиш .ПЕРВАЯ .

После забега я уже вижу своего тренера Елену .

– 51.23, – Елена хмурится.

– Могла бы и лучше.

– Зато без незамеченных фальстартов, улыбаюсь я, глядя прямо на Еву.Не знаю почему вдруг мне захотелось позлить ее.

Ева тут же вспыхивает:

– Хочешь сказать, я…

Но Марк перебивает её, делая шаг вперёд. Его синие глаза потемнели.

– Интересно, Ветрова, – его голос тихий, опасный, – твоему отцу уже не хватает денег после того, как его бизнес прогорел? Или моему отцу отправить помощь?

Кровь стучит в висках. Я знаю, что он провоцирует, но…

– Лучше честный провал, чем приобретённый успех за счёт женщины, Соколов. Кстати, как там твоя новая мама, твоя ровесница?

Тишина. Даже Ева замерла. До этого мгновения мы делали с Марком вид, что не знаем друг друга. Отец Марка славится тем, что женился в 5 раз и вместе с этим стал владельцем сети элитных клубов. Марк бледнеет, его пальцы сжимаются в кулаки. Я вижу, как дрожит вена на его шее, и сразу осознаю, что попала в самое сердце.

– Ты… – он делает шаг ко мне, но Елена хватает его за плечо.

– Хватит! Оба в раздевалку. Быстро!

В раздевалке бросаю вещи и направляюсь в душ .

Стою под ледяными струями душа, пытаясь остыть. *"Чёрт, зачем я это сказала?"* Но он первый начал. Первый задел отца. Вода смывает пот, но не злость.

Внезапно – грохот. Дверь душевой распахивается.

– Ты… – Марк стоит в проёме, его грудь тяжело вздымается. – Ты вообще понимаешь, что ты сказала?

Я инстинктивно прикрываюсь руками. Его синие глаза – теперь настоящий шторм, тёмные, неистовые.

– Выходи! – кричу я. – Сейчас же!

Но он делает шаг вперёд. Затем ещё один. Вода капает с его каштановых волос на ресницы.

– Ты смеешь говорить о моём отце? – его голос дрожит от ярости. – Ты, …

Он внезапно замолкает. Его взгляд скользит по моему мокрому телу, и что-то в его глазах меняется. Я вижу, как сжимаются его челюсти.

– Идиотка… – шепчет он.

И вдруг – его губы на моих. Грубо. Яростно. Его руки впиваются в мои бёдра, прижимая к холодной плитке. Я пытаюсь оттолкнуть его, но моё тело предаёт меня. Его запах – с табачными нотками и дорогим одеколоном – опьяняет.

– Перестань, – он дышит мне в губы. – Перестань сводить меня с ума.

Я резко отстраняюсь, шлёпаю его по лицу.

– Ты ненормальный!

Он обрывает себя, его глаза встречаются с моими.И в них – не злость.Боль.

– Просто перестань бежать,– он говорит так тихо, что я едва слышу.– Хотя бы на секунду.

Потом он разворачивается и уходит, хлопая дверью так, что стекло задрожало .Его шаги гулкие, быстрые – как будто он сам убегает.

Я спускаюсь на пол, пальцы дрожат на губах. *"Что это было?"*

-–

На награждении.

После объявления результатов главный спонсор сборной, отец Евы – Виктор Романов – поднимается на подиум. Его дорогой костюм от Brioni и золотые запонки сверкают под софитами. Он берёт микрофон, и стадион затихает.

– "Поздравляю всех призёров с достойными результатами,"– его бархатный голос разносится по стадиону. – "Но впереди главное испытание – отборочные на чемпионат Европы. По этому случаю компания «Романов Групп» организует для вас сборы в пансионате «Олимпийские вершины»."

В толпе раздаются восхищённые возгласы. «Олимпийские вершины» – элитный комплекс у подножия гор с лучшими в стране беговыми дорожками и бассейнами.

– Завтра в 19:00 там же состоится торжественный приём и пресс-конференция,– продолжает Романов, бросая многозначительный взгляд на всех призёров. – "Явка строго обязательна для всех, кто хочет попасть в основную сборную."

Ева, стоя рядом с отцом, самодовольно улыбается, переводя взгляд между мной и Марком. Её алые ногти с бриллиантовым лаком блестят, когда она поправляет медаль на шее.

– Трансфер завтра в 16:00 от главного входа,– добавляет Романов. – Форма одежды – официальная. Пресса будет серьёзная.

Марк, стоящий в двух шагах от меня, напрягает челюсть. Его синие глаза становятся темнее, когда он ловит мой взгляд. Мы оба понимаем – что это совсем не просто приглашение и будто в подтверждение Романов добавил .

– Кто не явится – может сразу собирать вещи,– завершает Романов, и в его голосе звучит сталь. – "В «Олимпийских вершинах» нет места тем, кто не серьёзен."

Тренер Лена нервно кусает губу. Мне кажется она , тоже понимает странность ситуации.

Когда торжественная часть заканчивается, ко мне подходит Ева:

– "Надеюсь, у тебя найдётся что надеть, Ветрова,"– она презрительно оглядывает мой спортивный костюм.

– Или твой прогоревший папа наконец-то вылезет из долговой ямы и купит дочке приличное платье? Добивает Соня лучшая подруга Евы.

Прежде чем я успеваю ответить, между нами возникает Марк:

– "Романова,"– его голос звучит опасно тихо, – "если ты не заткнёшься, я лично позабочусь, чтобы твой следующий старт стал последним."

Ева бледнеет и быстро уходит. Марк поворачивается ко мне, его глаза – настоящий океанский шторм.

– "Ты идёшь завтра,"– это не вопрос, а приказ. – "Не дай им повода вычеркнуть тебя."

Он разворачивается и уходит, оставляя меня стоять с дрожащими руками и миллионом вопросов. Почему он вмешался? Что скрывается за этим приглашением? И главное – где я за один день найду вечернее платье, достойное «Олимпийских вершин»?

Глава 2

Глава 2 . Замок на вершине ,

**Магазин «La Perle»** сверкал в потоке дневного света, один из немногих островков доступной роскоши в городе, где можно было отыскать вечернее платье, не обрекая себя на финансовое изгнание. Витрины искрились соблазном – шелка струились, стразы перемигивались, но ценники, будто холодные лезвия, заставляли сердце Миры сжиматься в предчувствии удара.

Я перебирала вешалки в полумраке торгового зала, пальцы скользили по прохладным тканям. Каждое движение было попыткой найти волшебное «то самое», которое не потребует принесения в жертву всех моих скромных сбережений. Рядом маячили подруги, верные островки в бурном море и нового клуба, единственные, кто остался рядом после всех перипетий.

Алиса,высокая и неудержимая, как языки пламени ее огненно-рыжих волос, стриженных каре, стояла в позе победительницы. Ее вечная ухмылка, казалось, бросала вызов всему миру. Она обожала наряды, кричащие о ее дерзости, презирала шепотки за спиной и говорила то, что думала, без прикрас и оглядок. Ее сердце давно и безнадежно, по мнению всех, кроме нее самой, было отдано Дане, лучшему другу Марка, и именно Алиса была неиссякаемым источником самых пикантных сплетен о ребятах из их круга.

Лиза,ее полная противоположность, казалась островком тишины рядом с Алисиным вулканом. Ее темные волосы, ниспадавшие аккуратными волнами до плеч, обрамляли лицо с осторожным, вдумчивым взглядом, который часто скрывался за очками в тонкой изящной оправе. Лиза была их неофициальным гуру моды, ее вкус был безупречен, а суждения – взвешены и точны.

– Мира, ты вообще что-то собираешься примерять или просто ласкаешь эти платья, как кот солнечный зайчик?

Алиса бросила на нее оценивающий взгляд, держа в руках облегающее черное платье, декольте которого обещало скандал.

Мира фыркнула, откладывая в сторону очередное творение, показавшееся ей слишком вычурным.

– Я не уверена, что мой девиз вечера – выглядеть как экспонат с панели для обозрения,– парировала она, чувствуя легкую дрожь в пальцах. Мысль о предстоящем мероприятии, о возможных взглядах, особенно «его»взгляде, заставляла нервы петь напряженную мелодию.

– О, смотрите, кто соизволил пожаловать!– Лиза резко дёрнула Миру за рукав, прервав ее раздумья.

За прозрачной стеной магазина мелькнула знакомая фигура. Ева, сияющая и самодовольная, в окружении двух верных спутниц из своей блистательной «свиты». Они горделиво проследовали в бутик напротив, где цены были вознесены на недосягаемый пьедестал.

– Ну конечно, драгоценный папочка уже оплатил весь ассортимент,– Лиза закатила глаза так выразительно, что стекла очков блеснули. – Интересно, если бы не его золотые горы, судьи так же «замечали» ее постоянные фальстарты?

– Говорят, она еще и с допингом не прочь поиграть,– Алиса хихикнула, прикрыв рот ладонью. – Только вот денег на Марка ей не хватает – больно уж дорогая лошадка, не по ее карману.

Мира напряглась, как струна. Имя Марка, брошенное так небрежно, ударило по натянутым нервам. Она сделала вид, что полностью поглощена изучением бирки на платье цвета морской волны, стараясь не слышь колкости подруг. Но внутри поднялась знакомая волна раздражения – и на Еву, и на нелепость ситуации, и на него самого.

– Кстати, о Марке…– Алиса подмигнула Мире с таким видом, будто делится государственной тайной. – Ты видела, как он на тебя смотрел после вчерашнего забега? Будто хотел на месте испепелить. Огонь и лед!

– Ну, я ведь обидела его драгоценную подружку,– бросила Мира с напускной легкостью, тщательно избегая взглядов подруг. Мысль о том, что произошло в раздевалке, о его холодном, колючем взгляде, о его словах, вызвала прилив жара к щекам. Рассказывать об этом девочкам она не собиралась. Это было слишком личное, слишком… странное.

– Или злился, что ты ему нравишься,– Лиза усмехнулась, поправляя очки. – Он же вообще ни с кем не общается из девок . Только со своим тенью… как его…

– Даня!*– выпалила Алиса, и ее лицо тут же покрылось предательским румянцем. – Код красный! Пожалуйста, избавьте меня от новых сталкерских историй, связанных с Даней! Закрыло свое лицо Лиза и Алиса показушно надула губы, пытаясь скрыть смущение.

– Кстати, о странностях…– Лиза понизила голос до конспиративного шепота, наклонившись к ним. – Вы не находите подозрительным эти внезапные сборы в шикарном пансионате? Тридцать призёров отобрали, а поедет всего десять? Очень избирательная щедрость.

– Может, это просто жесткий отбор? Фильтр для лучших из лучших?– пожала плечами Алиса, хотя в ее глазах мелькнула тень сомнения.

– Всё, хватит нагнетать паранойю – Лиза хлопнула в ладоши, разгоняя мрачные мысли. – Давайте лучше выберем Мире платье, а то она так и отправится на светский раут в своих верных спортивных штанах, произведя фурор не тем, чем надо.

Алиса, верная своему стилю, настаивала на черном, облегающем платье–

Пусть все видят, кто здесь настоящая первая скрипка! Пусть Ева кусает локти!

Лиза,апеллируя к элегантности, предлагала тёмно-синее платье с открытой спиной–

«Это шик, это стиль, это элегантность с легким, очень легким, намёком на загадку. Идеально для создания нужного впечатления без вульгарности».

Мира, устав от споров и внутренней тревоги, схватила оба варианта.

– Ладно, ладно, беру оба! В принципе, мне все равно, какое оно будет сегодня, главное – не штаны!– бросила она и почти побежала в спасительную тишину примерочной, унося с собой клубок нервов и два возможных образа.

Занавеска щелкнула, оградив ее от внешнего мира. Она сбросила повседневную одежду, ощутив прохладу воздуха на коже. Сначала она надела черное платье от Алисы. Оно было дерзким, сексуальным, кричащим. Она покрутилась перед зеркалом. Да, оно делало ее фигуру соблазнительной, но чувствовала она себя в нем немного… ненастоящей. Как актрисой в чужой роли.

Затем она натянула темно-синее платье Лизы.

– Ого…– вырвалось у нее шепотом.

Отражение в зеркале заставило ее замереть. Темно-синий атлас, плотный и благородный, облегал ее фигуру с такой точностью, будто был вылит по ней. Он подчеркивал узкую талию, очерчивал изгибы бедер, которые обычно прятались под мешковатыми спортивными костюмами. Ткань не просто блестела – она мерцала, переливаясь глубокими оттенками синего при каждом движении, словно вода в океане, пойманная лунным светом. Вырез сзади был безупречно рассчитан: он открывал изящные лопатки, создавая линию, одновременно скромную и невероятно женственную, не переступая грань вульгарности. Когда она медленно повернулась, свет играл на мягких складках ткани, создавая иллюзию бездонной глубины – как море накануне бури. Это платье не кричало. Оно заявляло о ее присутствии с тихой, уверенной силой. Оно заставляло ее увидеть себя иной – не только спортсменкой, но и девушкой.

Осталось только уложить мои светлые пряди как-нибудь особенно, и я, пожалуй, сама не узнаю свое отражение в зеркале,– подумала она с внезапной, робкой надеждой.

Выйдя из кабинки, она застала подруг в разгаре их собственной примерки. **

Алиса крутилась перед большим зеркалом в платье кричаще-красного цвета, явно представляя чьи-то восхищенные взгляды.

– Ну что, я хоть чьи-то челюсти на полу оставлю в этом шедевре?– спросила она, позируя.

Лиза, примерявшая элегантное платье пастельного оттенка, закатила глаза с мастерством опытного критика.

– Если твоя цель – быть принятой за элитную escort из самого дорогого агентства, то однозначно – да. Цель достигнута блестяще.

– Очень остроумно,– фыркнула Алиса, но внезапно ее уверенность пошатнулась. Она понизила голос. – Просто… Даня будет на этом приёме.Она поправила декольте, избегая взглядов.

Мира, все еще находящаяся под впечатлением от своего отражения в синем, приподняла бровь:

– И что с того? Разве это повод для паники? Или для красного?– она кивнула на платье.

Алиса смущенно переступила с ноги на ногу – состояние для нее редкое.

– Ну… он же вечно ходит в этих своих мрачных, как его юмор, черных рубашках. Сплошная тьма. А тут – я! В красном! Яркий контраст, понимаешь? Может, хоть раз заметит, что я не часть мебели.В ее голосе прозвучала неуверенность, которую Мира раньше не слышала.

Лиза не удержалась от сарказма:

– Ага, особенно после твоего звездного момента, когда ты облила его кофе с эспрессо и вежливо назвала «тупым бугаём». Несомненно, он жаждет продолжения.

Алиса вспыхнула, мгновенно перейдя в оборону:

– Он сам виноват! Подставил свой локоть под мой стакан, как будто это его жизненная миссия!Но защита звучала слабо.

Мира внимательно посмотрела на подругу, впервые замечая не просто привычную влюбленность, а настоящую тревогу:

– Подожди… Ты что, готова нам признаться ? Что тебе нравится Даня? – спросила она тихо.

Алиса резко отвернулась к зеркалу, яростно теребя бретельку.

– Ну… может, не нравится в общепринятом смысле… – она замолчала, потом выдохнула. – Но он… он другой. Не такой, как все эти павлины. И да… я хочу, чтобы он это понял. Хочу, чтобы он увидел .Пауза повисла тяжело. – Так что если завтра увидишь, как я веду себя как полная идиотка… просто… прибей меня. Заранее спасибо.

Мира не смогла сдержать легкую усмешку, но в ней была и теплота:

– Считай, что предоплата за услугу принята. С радостью исполню.

***

Они вышли из торгового центра, когда город уже погрузился в вечерние сумерки. Фонари зажигали желтые островки света на темнеющем асфальте. Алиса вдруг остановилась, повернулась к ним. Ее лицо в свете фонаря было необычайно серьезным.

– Так, слушайте сюда,– ее голос звучал почти по-командирски. – Завтра – никаких нервов, никаких сомнений. Никакой Евы, никаких… Марков.Она бросила быстрый взгляд на Миру. – Только чистый лед, только скорость, только победа. Договорились?В ее глазах горела решимость.

– Договорились,держимся как всегда вместе – твердо кивнула Лиза, подтягивая сумку с покупками.

Мира не сказала ни слова. Она подняла свой стаканчик с недопитой газировкой, словно это был хрустальный бокал шампанского. Легкий пластик коснулся ее губ.

*«Победа. Хотя бы над собой. Хотя бы над этой глупой дрожью внутри при мысли о нем.»

***

Утро перед отъездом выдалось солнечным и тревожным. Мира стояла перед большим зеркалом в своей спальне, но видела не отражение. Ее ладони медленно скользили по бедрам поверх тонкой ткани домашних штанов, а в голове неотступно крутилась одна мысль: – А если бы это были его руки? Солнечные лучи, пробиваясь сквозь полупрозрачные занавески, рисовали на полированном паркете золотистые дорожки, такие же непостоянные, как ее настроение. Воздух был напоен ароматом свежесваренного кофе, доносящимся из кухни, и едва уловимым, знакомым шлейфом ее духов – смесь цитрусовой бодрости и теплой, древесной нотки сандала. -Нужно перестать о нем думать,

сурово приказала себе Мира, сжимая пальцы.Я не хочу стать для него очередной одноразовой куклой в его коллекции побед. Признаться, он ей нравился. Как, наверное, и всем девчонкам в его окружении . Но он давно перестал быть тем мальчишкой, из детства в которого она была тайно влюблена , с которым они когда-то были неразлучны.

Всплыли обрывки детства: Марк, терпеливо поддерживающий раму велосипеда, пока она, семилетняя, неуклюже пыталась удержать равновесие. Его смех, когда она наконец проехала несколько метров без падения. Его серьезное лицо, когда он дул на ее разбитую коленку после очередного схода с дистанции, и шепот: «Ничего, Мирка, заживет. Ты же сильная». Потом пришла пора подростковости. Ожидание летних каникул, когда она возвращался из Лондона , тогда сердце начало биться чаще при виде его выросшей, ставшей угловатой фигуры. Она ловила себя на мысли, что чувства уже не те, дружеские . Они стали острее, беспокойнее. А вокруг него всегда вился рой девушек, и его собственные красочные, нахальные рассказы о «победах» оставляли в душе Миры маленькие, жгучие уколы ревности. Именно тогда, защищаясь, она начала отпускать колкости в его адрес, шутить о его «странных вкусах». Отшучиваться. Отгораживаться. Когда именно между ними пробежала та самая «черная кошка», перейдя дорогу их дружбе? Она даже не могла вспомнить. Знала лишь, что в один далеко не прекрасный день они перестали здороваться. А потом – его клуб. Его мир. Он даже взгляда не удостоил ее, когда она пришла на первую тренировку. И она приняла его правила игры. Делала вид, что они чужие. В принципе, ей это удавалось – спортивная карьера требовала полной концентрации, забивая голову графиками, нормативами, болью в мышцах. Но почему-то он вдруг решил сменить правила. Пускать подколы, едкие комментарии в ее адрес, которые резали как бритва, задевая что-то глубоко внутри. Его взгляды, тяжелые, оценивающие, полные какого-то непонятного раздражения…

Хватит!– мысленно крикнула она себе, резко прерывая поток воспоминаний. Сборы! Надо перепроверить сумку!

– Так… спортивная форма – check, запасные кроссовки – check, гель для душа, шампунь…– мысленно перечисляла она, открывая спортивную сумку, когда дверь спальни тихо приоткрылась.