Игра за мечту

Внутри всё было спокойно – почти. Где-то в глубине мелькало лёгкое покалывание: “А вдруг Харпер и правда начнёт нас рассматривать на игру уже сейчас?”

Тренировка завершилась быстрее, чем ожидалось. На последнем круге вокруг поля Харпер бросил через плечо:

– Завтра будет веселей. Готовьтесь.

Ребята переглянулись, но вслух никто ничего не сказал. Уже переодеваясь, Оливер лениво потянулся:

– Кажется, нас ждёт весёленькая неделя.

– Ну хоть будет о чём вспоминать, – пробурчал кто-то из старших. Алекс влез в куртку, закинул сумку на плечо и вдруг подумал: “Ладно. Справимся. Мы же для этого сюда и приехали.”

Алекс первым открыл дверь в комнату, бросив спортивную сумку в угол. Оливер зашёл следом, сразу плюхнувшись на свою кровать.

– Честно, я сегодня думал, что Харпер заставит нас бегать до самой полуночи, – простонал Оливер, откидывая голову назад.

– Было ощущение, что ещё чуть-чуть – и кто-то бы не выдержал, – усмехнулся Арман, стягивая тренировочную майку через голову. – Видели, как Маркус чуть не упал, когда мы спринты бегали?

– Он всегда так делает, чтобы пожалели, – лениво отозвался Зак, швыряя кроссовки в угол. – А потом на матче как заведённый носится.

Алекс молча опустился на край своей кровати. Он почувствовал, как ноют ноги, но приятная усталость смешивалась с лёгким внутренним волнением. Всё ближе воскресенье. Первый матч.

– Всё равно сегодня как-то по-другому было, – заметил он, глядя на потолок. – Будто тренеры уже по-другому на нас смотрят.

– Потому что матч скоро, – буркнул Зак. – Теперь каждый косяк как под микроскопом.

– Ага, – согласился Арман. – И знаете что? Мне это нравится. Давление – значит, игра будет настоящая.

Оливер засмеялся:

– Тебе бы ещё нравились сборы в шесть утра, – поддел он.

– Нравятся, – ухмыльнулся Арман. – Они делают из тебя игрока.

Алекс невольно улыбнулся. Где-то в глубине души он чувствовал ту же самую искру: страх и азарт перемешались, но страх ещё был слишком тихим, больше похожим на лёгкий озноб от предвкушения.

– Что думаете, кто выйдет в основе? – вдруг спросил Оливер, поднимая бровь. В комнате на секунду повисло молчание. Потом Арман пожал плечами:

– Без понятия. Просто буду работать до конца.

– Я тоже, – сказал Алекс. – Главное – не перегореть.

– Да расслабьтесь вы, – ухмыльнулся Зак. – Даже если кто-то выйдет не с первых минут, всё равно шанс будет.

И хотя он говорил уверенно, Алекс заметил, как тот чуть сжал кулаки. Видимо, каждый в комнате уже прокручивал в голове варианты: “А вдруг я?”, “А вдруг не я?”

Свет в комнате уже приглушили – Арман выключил верхний, оставив только ночник у своей кровати. В комнате пахло спортом, свежевыстиранными футболками и каким-то странным дезодорантом Зака.

Оливер лежал, уставившись в потолок, и лениво подкидывал футбольный мяч на ладони.

– Завтра поставят спринты с мячом, зуб даю, – пробубнил он. – Морган точно что-то задумал. Если завтра он, нам конец.

– Или поднимет на холм десять раз подряд, – отозвался Арман из-под одеяла. – Помяните моё слово.

Зак фыркнул, переворачиваясь на бок:

– Да ладно вам, хуже сегодняшнего уже не будет. Хотя если нас опять в воду загонят после бега – я всё, пишу заявление.

Алекс усмехнулся в темноте.

– Воду? Ты плавать боишься? – дразняще спросил он.

– Я плаваю отлично, – пробурчал Зак. – Просто после шести километров в кроссах это уже не купание, а издевательство.

– Особенно когда носки потом три дня сохнут, – добавил Оливер, и ребята снова тихо прыснули.

– Кстати, вы заметили, – вдруг сказал Арман, – что Маркус опять подкатывал к Мисс Эванс?

– Не может быть, – сразу оживился Оливер. – На уроке?

– Ага. Вышел отвечать и такой: «Вы сегодня прекрасно выглядите, мисс». – Арман картинно передразнил, приподнимая голос.

– Он сумасшедший, – прыснул Алекс.

– Он герой, – с уважением протянул Оливер. – Настоящий камикадзе. Сразу гордость берёт, смотрите Кристал Пэлас – это наш нападающий!

– Правда нападёт не на вашу оборону, а скорее на ваших мам – добавил Арман Парни рассмеялись

– Вот бы ему за это карточку показали, – хмыкнул Зак. – Как на поле.

Смех стал громче, но быстро опять стих – за дверью в коридоре прошёл кто-то в носках.

– А ещё, – продолжил Арман, понизив голос, – я слышал, что Даниэль снова ляпнул на обеде, что он «будущая звезда академии».

– Он и звезда, только падающая, – фыркнул Оливер.

– Падающая… и с грохотом, – добавил Алекс, прикрывая глаза.

– Тссс, – шикнул Зак, – если сейчас дежурный придёт, он нам точно ночную пробежку устроит.

На мгновение все притихли. Где-то хлопнула дверь, послышался чей-то приглушённый смех. Слабое свечение у Армана над кроватью придавало комнате уютный, почти домашний вид.

Алекс улыбнулся в темноте. Всё здесь было новым, незнакомым, где-то тяжёлым, но в такие моменты – когда они валялись в кроватях, шутили над мелочами и переговаривались полушёпотом – он ощущал, что они становятся командой.

Он хотел ещё что-то сказать, но в полусне только тихо пробормотал что-то непонятное и уснул вместе с остальными.

СРЕДА

Будильник завизжал в 6:00 утра, раскалывая сонную тишину комнаты. Алекс на ощупь выключил его и сел на кровати, тяжело моргая.

– Ну всё, пора умирать, – пробормотал где-то сбоку Оливер, натягивая спортивки.

Арман зевнул и подтянулся, глядя на полумрак за окном.

– Кто вообще придумал бегать в такую рань, а? – возмущённо проворчал Зак, стягивая одеяло.

Шоркая ногами и тихо матерясь, парни натянули кроссовки, накинули тренировочные кофты и вышли в коридор, где уже собирались другие ребята. Тёмное небо ещё только начинало светлеть на горизонте, когда вся академия строем двинулась на пробежку.

На спортивной площадке уже стоял тренер Харпер, подгоняя отстающих. Алекс с друзьями влились в поток.

– Два круга вокруг комплекса, лёгкий темп! – выкрикнул Харпер.

Утренний воздух был прохладным и бодрящим, дыхание превращалось в пар. Первые шаги давались тяжело, но через пару минут тело постепенно проснулось. Рядом где-то сопел Арман, а Оливер шутливо изображал умирающего бегуна, хватаясь за сердце.

– Похороны через десять метров, – прохрипел он, подмигивая Алексу.

После пробежки ребята вернулись в корпус, наскоро переоделись и в 7:00 уже сидели в столовой. Пахло жареными тостами и кашей.

– Если опять будет Харпер на тренировке, я в обморок упаду, – угрюмо сказал Зак, размазывая масло по хлебу.

– Морган ещё хуже, – буркнул Арман. – После его “разминки” я два дня по лестнице нормально спуститься не мог.

Алекс усмехнулся, отхлебнув апельсиновый сок. Он хотел что-то добавить, но в этот момент в столовую вошёл высокий мужчина в строгом спортивном костюме. Мистер Уотсон.

Шум в зале стих. Парни напряжённо замерли, поворачивая головы.

Уотсон медленно прошёл между столами и остановился посреди зала. Его взгляд был тяжёлым и цепким, будто он за долю секунды оценивал каждого.

– Доброе утро, господа, – начал он спокойно, но так, что каждый услышал. – И добро пожаловать тем, кто присоединился к команде совсем недавно. Теперь официально зимнее комплектование академии подошло к концу.

В столовой стало ещё тише.

– Расписание с моими коллегами мы составили. И начиная с сегодняшнего дня, мы приступаем к полноценной работе с командой u14. Тренировки, как и раньше, будут дважды в день. Я буду присутствовать на каждой. Неважно, сколько дней осталось до игры – мы работаем каждый день.

Он сделал паузу, давая словам осесть.

– Ваше время здесь стоит дорого. Не тратьте еговпустую.

Сказав это, он развернулся и спокойно вышел, оставив после себя ощущение чего-то серьёзного, почти тяжёлого.

Алекс поймал на себе взгляд Армана.

– Ну что, добро пожаловать в реальный футбол, – вполголоса сказал тот.

– Или в реальную мясорубку, – угрюмо добавил Оливер, ковыряя кашу. Алекс только улыбнулся.

Страх и волнение клубились где-то внутри.

Сразу после завтрака их вывели на поле. Утро было пасмурным, ветер гнал редкие капли дождя по газону. Ребята сгрудились у бровки, кутаясь в спортивные куртки.

На противоположной стороне уже стоял Уотсон. Спина прямая, руки за спиной. Рядом несколько помощников выкладывали на траву конусы и расставляли манекены для упражнений.

Когда все собрались, он громко позвал:

– В линию! Живо!

Ребята быстро выстроились, пытаясь не выглядеть слишком заспанными или неуверенными. Алекс стоял в середине, ловя на себе сосредоточенные взгляды остальных. Уотсон прошёл вдоль строя, будто инспектируя.

– Первое правило. На поле нет мелочей. Всё имеет значение: ваш взгляд, ваше положение корпуса, куда направлены стопы. Всё, – его голос был спокойным, но в нём чувствовалась сталь.

– Второе правило. Мы не просто бегаем за мячом. Мы думаем. На два, на три шага вперёд. Если вы получаете мяч и не знаете, куда играть дальше – вы опоздали.

Он на секунду остановился, обводя их холодным взглядом.

– И третье. Здесь не место самодовольству. Ошибка – это не трагедия. Отказ думать – вот трагедия.

Алекс почувствовал, как сердце заколотилось быстрее. Это был совсем другой уровень разговора. Ни Харпер, ни Морган не говорили с ними так.

– Сегодня мы начнём с простого, – продолжил Уотсон. – Но не обманывайтесь. Простое будет труднее всего.

Он щёлкнул пальцами, и помощники вывели их на первую разминку: короткие передачи в малых квадратах.

Казалось бы, лёгкое задание: два касания максимум, работай быстро. Но с первой же минуты стало ясно – это будет совсем другая игра.

– Смотри вперёд, прежде чем получишь мяч! – резко бросил Уотсон кому-то.

– Думай, не тяни! Раньше видел – раньше сыграл!

Ошибки разбирались мгновенно. Если кто-то терял время на обработку, Уотсон тут же останавливал всех.

– Что ты видел перед тем, как получил мяч? – спрашивал он, глядя прямо в глаза.

– Ээ… – мялся кто-то.

– Не годится. Ты должен знать, куда пасовать, до того, как мяч коснётся твоей стопы.

Дальше были упражнения на смену флангов, короткие выходы из-под прессинга. Уотсон требовал скорости мышления прежде всего. При любом намёке на суету он останавливал занятие.

– Ваша голова должна работать быстрее ваших ног! Ноги без головы – балласт,

– бросил он, когда Зак запаниковал под давлением.

К середине тренировки футболки прилипли к спинам. Ребята были выжаты, но глаза у всех горели.

– Вот это уровень… – прошептал Оливер, тяжело дыша, когда их отпустили на воду.

Алекс вытер лоб рукавом. В груди пульсировало странное чувство: смесь усталости и восторга.

После ужина общежитие будто притихло. Никто не шумел в коридорах, не хлопал дверями, не ржал в голос, как это бывало раньше.

Парни шли по своим комнатам медленно, с натянутыми лицами – усталость вязла в теле, как тяжёлый ком.

В их комнате было почти темно, только тусклый свет ночника в углу. Оливер швырнул сумку на пол и тяжело плюхнулся на кровать.

– Вот это нам дали сегодня, – пробормотал он, уставившись в потолок. Зак сел на стул, расстёгивая куртку.

– И это только начало, – сказал он хрипло, больше себе, чем кому-то ещё.

Алекс снял спортивные штаны и бросил их в корзину для стирки. Он чувствовал каждую мышцу. Боль в ногах, в плечах, даже в кистях – всё напоминало, как много сегодня пришлось выложиться.

На ужине они почти не разговаривали – все были слишком заняты тем, чтобы в себя запихнуть как можно больше еды. Рис, курица, овощи. Кто-то даже взял добавку – и всё равно хотелось ещё. Пить хотелось не меньше.

Потом, кто-то из старших подсказал: обязательное восстановление – контрастный душ и растяжка. Не для показухи. Если хочешь выйти завтра на ноги – придётся.

Оливер скривился, вспоминая:

– Я думал, что тянусь хорошо… пока он не подошёл и не сказал, что я деревянный, как столб.

– Ага, – усмехнулся Алекс. – Мне тоже сказал, что я сначала должен поставить на место свои мозги, а потом уже играть.

Парни переглянулись. Смех был нервным.

– Он видит всё, – тихо сказал Зак, качая головой. – Как будто знает, что ты сделаешь, ещё до того, как ты сам об этом подумал.

На мгновение в комнате повисла тишина.

– Страшно немного, да? – спросил Оливер, не поднимая головы. Алекс задумался.

– Наверное, – сказал он наконец. – Но… круто.

Он выключил свет у двери, оставив только слабое свечение ночника. Парни улеглись, ворочаясь, поправляя одеяла.

Алекс лежал на спине, глядя в потолок.

В голове крутились слова Уотсона: “Думать на три шага вперёд”.

Он вспоминал каждую свою ошибку, каждую заминку, каждую неверную остановку мяча.

Было страшно.

ЧЕТВЕРГ

Будильник, как и прежде, разбудил ребят в шесть ровно.

Алекс почти сразу вскочил с кровати. За эти несколько дней организм перестроился на новый ритм – короткий, отрывистый сон, быстрые подъёмы, вечная спешка. Было тяжело, но в этой усталости чувствовалась какая-то странная правильность, как будто всё происходящее – это и есть взросление.

В полшестого, натянув спортивную форму, они уже строились у входа на пробежку.

Морозный воздух резал горло, но никто больше не ворчал, не кутался в кофты. Бежали – в ногу, молча, слыша только собственное дыхание и ритмичные удары кроссовок о землю.

В голове пусто. Только дорога перед глазами и звёзды, ещё не до конца угасшие в сером утреннем небе.

Вернувшись, быстро переоделись и направились в столовую.

Там было тепло и пахло тостами и овсянкой. Всё шло как по отлаженному механизму: взять поднос, выбрать завтрак, занять своё место.

Никакой суеты, только краткие реплики и щелчки разблокируемых телефонов. Алекс сел за столик рядом с парнями из своей комнаты.

Некоторые молча жевали, пролистывая ленты соцсетей, кто-то переписывался с родителями.

Он достал телефон и тоже написал в общий чат Джейю и Стиву: “Живой ещё.”

Ответ пришёл почти сразу:

“Слышь, легенда, не забудь нас, когда заиграешь в премьер-лиге,” – отписался Стив.

“Держись там, Лутон за тебя болеет,” – добавил Джей. Алекс усмехнулся. Было приятно, что там, дома, его помнили.

Но одновременно появилась странная щемящая мысль: между ними, такими близкими ещё вчера, начинает расти что-то едва уловимое. Как паутина.

И он понимал: это не остановить. Просто теперь у них разные пути. Положив телефон, он доел завтрак молча.

На занятиях, сидя за партой в аудитории, Алекс пытался вникать в объяснения тренера по теории футбольной тактики, мистера Брауна. Но мысли ускользали.

В голове, как неумолимый метроном, стучала одна тревожная мысль: “Сегодня вечерняя тренировка. Уотсон будет снова. И теперь ставки выше.” Он покосился в окно. Небо светлело.

Новый день начинался.

И впервые с момента приезда сюда, маленькая, почти незаметная тень сомнения скользнула где-то внутри:

“А если я не справлюсь?”

После второго блока учёбы они собрались на поле.

Небо успело потемнеть, и вокруг расползалась прохлада, смешанная с запахом сырой травы и влажного асфальта.

Искусственные лампы заливали поле ровным белым светом, делая его каким-то другим – не таким, как днём.

Более жёстким, более настоящим.

Форма казалась тяжёлой на плечах после долгого дня, ноги слегка ныли от утренней пробежки и занятий, но стоило только выйти на газон – и усталость ушла на второй план.

Свет ударял в глаза, белые линии разметки светились резче обычного, а за пределами поля темнота сгущалась плотной стеной, будто отсекая их маленький мир от остального.

Мистер Уотсон стоял у боковой линии, руки за спиной, спина прямая, как струна. На его лице – ни тени улыбки.

Когда все выстроились перед ним, он не стал тянуть.

– Сегодня, – начал он чётким голосом, – мы работаем над тем, что будет определять вашу игру сильнее любой скорости, любой силы, любого таланта.

Пауза.

Ребята замерли.

– Мы снова работаем над скоростью вашей головы. – Его взгляд скользнул по лицам. – В воскресенье на поле выйдут не те, кто быстрее бегает, а те, кто быстрее думает.

Тренировка началась с малого.

Их разделили на три группы – каждая занимала свою ограниченную зону на поле, обнесённую пластиковыми фишками.

Упражнения были простыми по виду, но требовали мгновенного анализа: куда отдать пас, когда ускориться, как открыть пространство.

С одной стороны это казалось обычным упражнением. Но под оболочкой этой обыкновенности скрывались: тактическое мастерство в плане грамотного принятия решения и скорость принятия решения. И, также, отрабатывались игровые ситуации.

– Почему ты отдал туда? – резко бросал Уотсон кому-то, едва мяч менял направление.

– Сколько у тебя было вариантов?

– Что ты видел в момент передачи? Он не повышал голос.

Но в его тоне чувствовалось такое давление, что ошибиться хотелось меньше всего на свете.

Алекс играл в команде с Оливером и двумя ребятами постарше. Сначала он терялся.

Получал мяч и отдавал в спешке – куда первым увидел. И сразу слышал над ухом:

– Не первый вариант, лучший вариант! Думай! Пот струился по вискам, в горле пересохло.

Казалось, что времени на решение меньше секунды, что любой промах становится виден всем.

Но постепенно что-то внутри щёлкнуло.

Он начал чувствовать:

где оппонент поджимает слишком рано, где партнёр вот-вот откроется,

где нужно придержать мяч, чтобы перетянуть оборону.

И когда в одном из розыгрышей Алекс на мгновение замедлился, притянул на себя двух защитников и выкатил пас точно в разрыв для Оливера, который без помех забил, поле на секунду замерло.

Уотсон коротко кивнул.

– Вот это – футбольный ум, – произнёс он. Просто.

Без эмоций.

Но эти слова ударили сильнее любой похвалы. Алекс почувствовал, как внутри разливается жар. Гордость.

И тут же – тяжесть: теперь на него смотрели. Теперь от него ждали. И теперь ошибки будут стоить дороже.

Он вернулся в игру, сердце стучало в груди сильнее, чем после любого спринта. Всё вокруг будто обострилось: звуки, свет, мелькание бутс на газоне.

Это был не просто футбол.

Это была настоящая проверка.

И он понимал: пройти её можно только одним способом – быть умным. Быть быстрым. Быть лучше, чем был минуту назад.

Когда тренировка подходила к концу, Уотсон собрал их всех ближе к центру поля.

Игроки тяжело дышали, в воздухе стоял запах выжатых сил и горячей травы. Тренер провёл взглядом по рядам – быстро, цепко, будто сканируя каждого.

Его голос был спокойным, но в нём звучала та самая жёсткая сталь, к которой ребята уже начиналипривыкать.

– Некоторые из вас сегодня сделали шаг вперёд. Продолжайте в том же духе. – Произнёс он.

Он сказал это всем.

Но на миг его глаза зацепились за Алекса. Не дольше, чем нужно для вздоха.

Почти незаметно.

Но Алекс почувствовал это – всей кожей. Он стоял молча, стараясь не выдать эмоций. Но внутри всё сильнее разгорался тот жар.

Когда они вернулись в комнату, никто даже не пытался шутить или затевать разговор.

Каждый словно нёс на плечах невидимый груз.

Алекс плюхнулся на кровать, чувствуя, как мышцы наливаются тяжестью, а голова – ватой. Но больше всего уставал не он сам – уставал его ум.

Усталость была другая.

Не как после обычной тяжёлой тренировки. Не от бега.

От постоянного напряжения. От того, что каждую секунду приходилось думать, выбирать, просчитывать, принимать решения.

– Похоже, он уже выбрал, кто будет играть, – вяло бросил Оливер, уставившись в потолок.

Голос у него был спокойным, почти смиренным. – Остальным придётся ждать… Никто не ответил.

Их молчание было куда красноречивее любых слов. На ужине тоже царила тишина.

Ложки звенели о тарелки, кто-то рассеянно ковырял еду, кто-то сидел, глядя в одну точку.

Каждый был наедине с собой – со своими мыслями, сомнениями, надеждами. Алекс машинально проверил телефон.

Новое сообщение.

От мамы.

Короткое, но будто специально в нужный момент:

«Мы тобой гордимся. Просто будь собой.»

Он сжал телефон в руке, стараясь запомнить эти слова. Словно маленький маяк внутри – тёплый и упрямый.

Алекс уставился в потолок, перебирая в голове каждое мгновение тренировки. Каждую ошибку.

Каждый правильный и неправильный пас. Каждое движение, каждое решение.

Внутри что-то ныло – не тело, а что-то глубже.

Перед самым сном, когда мысли уже начали путаться, одна стала ясной и твёрдой, как камень:

«Завтра я буду лучше.»

ПЯТНИЦА

Шесть ноль-ноль. Будильник Оливера ещё даже не звенит, а Алекс уже сидит на кровати, зевая. В комнате тихо – только шелест одеяла, да глухие шаги Армана, который первым тянется к бутылке воды.

– У кого зарядка целая осталась? – хрипло спрашивает Зак, вылезая из-под одеяла.

– У меня, но с тебя место в душе, – отвечает Оливер и уже встаёт.

На пробежке в 6:30 дышится легче – не потому что стало проще, а потому что стало привычно. Никто не жалуется. Все знают темп. Все знают повороты. Даже усталость – как старая знакомая.

После душа – столовая. Ребята привычно занимают один и тот же стол у окна. Оливер хватает тосты, Арман ест кашу, будто участвует в соревновании на скорость.

– Слышали? – говорит Зак, уставившись в экран телефона. – Сегодня на вечерней тренировке будет видеоразбор. Сам Уотсон будет показывать.

– Без Моргана? – удивляется Арман. – Серьёзно?

– Ну… видимо, теперь всё по-настоящему, – пожимает плечами Оливер. – Если Уотсон за видео берётся – значит, дело пахнет стартовым составом.

Алекс молча ест тост с джемом и достаёт телефон. Набирает быстро:

«Пацаны, сегодня у нас видеоразбор. Уотсон сам ведёт. Круто, но немного стрёмно.»

Ответ приходит только от Джея:

«Круто! А у нас тут контрольная по гео – вот это жесть.»

Стив молчит. Уже не в первый раз. Алекс закрывает экран. Улыбка не выходит – просто лёгкое движение губ, привычное. Он знает, Стив не обиделся. Просто они теперь – в разных темпах.

На занятиях никто не шумит. Даже Зак не рисует в тетради. Все работают – кто медленно, кто быстро, но без лени. Мисс Эванс удивляется, но не говорит ничего. Только делает пометку в журнале и сдержанно улыбается.