Памятка убийцы

Довольно давно профайлер Главка Дягилев на сабантуе в честь своего дня рождения прочитал краткую и интересную лекцию о том, что походка человека, если она не связана с физическим недугом, может очень много сказать о его характере. Гуров и Крячко, это, кстати, многие замечали в Главке, ходили быстро и почти беззвучно. Генерал Петр Николаевич всегда громко топал. Как будто заранее хотел предупредить о том, что он идет. Но тем не менее если он шел не к себе в кабинет, а, например, хотел навестить кого-то из своих подчиненных, то подходил совершенно беззвучно. Видимо, все в Главке приобретали такую привычку. Стажер ходил очень интересно. «Как робот-раздрыга», – как-то раз метко охарактеризовала его походку Верочка, бессменный секретарь генерала Орлова. Пожалуй, более метко описать эту походку было нельзя. Вова ходил, выгнув корпус вперед, а руки свесив назад, и при движении они свободно болтались в разные стороны.

Дягилев был уверен, что парень ходит так специально. Как будто хочет изобразить из себя что-то или кого-то. Либо привлекает внимание, либо, напротив, отвлекает.

Не обращая внимания на крики стажера, Гуров подошел к машине. Догонит. Странная штука – человеческая память. Лев никак не мог вспомнить, почему ему знакома эта балерина. Может быть, что-то было на Ленивке, в конце концов, через его руки проходило огромное количество дел. Действительно огромное, и он имел полное право не помнить. Но все равно память подкидывала улики. Это были не воспоминания, а скорее ощущения. Запахи, цвета, звуки. Лев ловил себя на том, что в квартире балерины он как будто уже был. Значит, нужно ехать на Ленивку и порасспрашивать соседей. Почему переехала Наталья Александровна? Вряд ли там дело только в деньгах. Или, как там Жанна сказала, в том, что ее наставнице надоел вид из окна. Может быть, он вспомнит уже на месте. Стажер непрестанно что-то говорил, но и Крячко, и Гуров привыкли воспринимать его слова скорее как какой-то фон. Парень постоянно пытался привлечь внимание какими-то глупыми, слишком избитыми шутками, которые казались смешными только одному ему, предлагал послушать попсу, от которой все уже давно устали, и еще он все время жаловался. Гуров отмечал это машинально, как если бы ставил галочки в личном деле. «Любит жаловаться». «Любит дешевый одеколон». «Слушает популярную музыку».

– А мы на место преступления опять едем? – спросил стажер неожиданно, глядя на Гурова пустыми глазами и всем своим видом изображая служебное рвение. Гуров насторожился. Учитывая, что парнишка так радовался только тем делам, которые могли быть чем-то выгодны ему, полковник решил понаблюдать, что будет дальше и почему стажер так уцепился за мертвую балерину.

– Нет, на ее прежнюю квартиру, – задумчиво ответил он.

– А зачем? – удивился Вова. – Вы тут раньше жили? Или работали в местном отделении полиции, когда я работал на оборонку…

Еще одной раздражающей привычкой стажера была фраза «Когда я работал на оборонку…». Говорил он ее к месту и не к месту. В целом ничего плохого в этом не было, если бы он не проработал на эту самую «оборонку» всего полгода. И работал он не на само Министерство обороны, а всего лишь на одну из компаний-подрядчиков. Но как же стажеру нравились громкие слова! Хотя, возможно, он и понимал, что все давно уже пробили его личное дело. И знают, как, где и что он делал и что не может продержаться и полгода на одном месте. И что со всех прошлых мест работы выгоняли его со скандалом. А в Главк его пристроили, уже буквально умоляя Орлова хоть как-то приобщить к делу «талантливого, но сложного мальчика». Горе-талант в первые же месяцы получил, как он сам же говорил, производственную травму, теперь постоянно ее лечил и очень удобно отказывался от какой-либо полевой работы, апеллируя к больному колену. Казалось бы, ну грохнулся ты на лестнице, ну выбил коленную чашечку, ну отсидел на больничном – и что теперь, годами о «боевом ранении» вспоминать? За это, кстати, в Главке его прозвали Новосельцев, по странным ассоциациям с теми кадрами, где герой фильма «Служебный роман» упал с тяжелой статуей лошади и сказал начальнице, что получил производственную травму, а она обозвала его симулянтом.

Гуров припарковался у подъезда старого дома, окна которого с одной стороны выходили на проезжую часть, а с другой – на то место, где когда-то протекала речка Ленивка.

– Вов, времени у нас не так много, – отмахнулся от стажера Гуров. – Работаем быстро, проходимся по соседям, спрашиваем, не видели ли они чего странного. Может, кто-то заходил, спрашивал про Афанасьеву? Ну и вообще, пусть вспомнят, что она собой представляла.

Стажер обиженно кивнул.

– Ну вот. Отработай вертикаль по подъезду. Ну и дополнительная задача. В странности входят: подозрительные смерти, кражи, вымогательства, мошенники и все остальные статьи Уголовного кодекса, – быстро дал вводные Лев.

Стажер умчался выполнять задание, тряхнув длинной крашеной челкой. Вова почему-то думал, что такая челка ему шла, Гуров же мечтал взять ножницы. Удивительно, как один человек быстро смог настроить против себя все управление. Полковник еще раз подумал, что если кто-то начинает настолько мешать, то пора от него избавляться.

А Лев Иванович подошел к двери бывшей квартиры балерины. Дверь выглядела совершенно новой – очевидно, новые жильцы решили ее поменять, когда делали ремонт. А жила в квартире миловидная худенькая девушка. Она впустила Гурова в квартиру, провела на кухню и предложила кофе. После чего спросила:

– Чем могу вам помочь?

– Вы были знакомы с Афанасьевой Натальей Александровной? – спросил сыщик, задумчиво рассматривая обстановку. Минималистический стиль, светлая фактурная штукатурка на стенах, бежевые с темно-оранжевой отделкой шкафчики и разделочный столик рядом с раковиной, небольшой обеденный стол у стены – все выглядело новым и любовно подобранным. Очевидно, что владелица свою квартиру любила.

– Да, – кивнула девушка, которую звали Анной Ветровой. – Она меня учила танцевать.

– То есть вы ученица Натальи Александровны, – кивнул полковник, доставая верный блокнот и записывая данные барышни. Красивая какой-то даже слишком холодной, почти искусственной красотой, молодая женщина кивнула. Стол накрывала помощница по хозяйству, но в этой квартире с окнами, выходящими на набережную, обставленной в минималистическом, но при всем том уютном стиле, горничная не показалась кем-то лишним. Все было на своих местах.

– Да, она сама как-то раз обмолвилась на уроке, что хочет поменять что-то в жизни и что столько комнат ей одной много. Но район она искренне любит и не хотела бы его покидать. Я как раз собиралась купить квартиру в центре города. Мне всегда казалось и продолжает казаться, что у города обязательно должен быть жилой центр. Это его сердце. И на первых этажах домов должны жить люди. И по вечерам по центральным улицам выгуливать собак и любоваться закатами. Все это важно. Я предложила подобрать ей квартиру рядом. А эту выкупить. У нее как раз была знакомая, она, кажется, собиралась книгу писать про театр и балет и предложила свою помощь с переездом.

– Что за знакомая? – уточнил Гуров.

– Я точно вам не скажу, – покачала головой хозяйка квартиры. – Попробую поискать у себя в записях, может быть, найду ее контакты или хоть имя. Да, вы, наверное, этого вопроса не зададите, но я сама отвечу. Богатого спонсора или мужа у меня нет. Деньги заработала сама. У меня несколько компаний, мы занимаемся оказанием консалтинговых услуг. В области информационных технологий.

– Доходный бизнес?

Анна пожала плечами и мило улыбнулась, предложив попробовать печенье с пармезаном:

– Как ни странно, да. Люди, особенно владельцы крупных компаний, как правило, со временем становятся ленивыми. Он не хотят сами искать исполнителей, идеи для развития, способы их технической реализации. Для этого нужна я и мои компании. Но вы же не о бизнесе хотели поговорить? Что-то с Натальей Александровной случилось?

– Да, – кивнул Гуров. – Ее убили. Сегодня утром Жанна, девушка, которая снимала у нее комнату, обнаружила тело и вызвала нас.

– Убили? – удивилась девушка. – Не может быть… – Она помолчала и объяснила, отвечая на молчаливое удивление полковника: – У меня нет ни одной идеи, кто бы мог ее убить. Она была… Не сказать, чтобы ее все любили, но и врагов таких, чтобы убить, у нее не было.

– А почему вы не спрашиваете, как она умерла?

– Жду, что вы сами расскажете.

И снова это завораживающее спокойствие. Как будто это не Лев Иванович приехал к ней с вопросами, а Анна пригласила его на бизнес-встречу.

– Пока предположительно отравлена.

На самом деле точные данные по трупу эксперты еще не дали, Гуров лишь озвучил одну из версий, чтобы посмотреть на реакцию.

– Не могу представить, чтобы кто-то хотел убить Наталью Александровну, она была действительно сложным, но хорошим человеком. Я бы, наверное, хотела стареть так же, как она. И в ее возрасте иметь столько же сил, энергии и тяги к жизни.

– Вы упомянули, что у нее была какая-то знакомая, помогавшая с переездом, – внезапно вспомнил Гуров. – Это была, случайно, не Жанна, ее нынешняя квартирантка? Вы ее знаете?

– Нет, не Жанна. Я ее знаю, конечно. Мы с ней вместе занимаемся. А та знакомая – то ли из музея, то ли из архива. Простите, но я даже внешне не могу ее вспомнить. Видела всего раз, и то мельком.

На том они и разошлись. Гуров попросил разрешения осмотреть квартиру, не обыскивать, а скорее просто восхититься интерьером и хорошим вкусом хозяйки. Но на самом деле полковник хотел посмотреть, что видно из окон этой квартиры. Если, как и в новом жилище, балерина любила сидеть у окна и смотреть на набережную, то как рабочую версию пока что можно принять то, что она видела что-то. И поэтому ее убили.

Но при чем тут записка? И как это дело связано с самим Гуровым?

Стажер со скучающим видом ждал полковника внизу.

– Уже успел всех опросить?

– Так там же лифта нет, а мне ходить нельзя.

На немой вопрос Гурова «А зачем тогда ты поехал?», который очень явно читался в глазах полковника, Вова ответил простым пожатием плеч. Но при этом польза все-таки от него была, хотя бы поговорил с дворником и консьержкой.

– И кто же решил поиграть с тобой в игру в догонялки? Есть идеи? – Орлов позвонил в тот момент, когда из-за навязанного в последний момент и изрядно раздражающего его стажера Гуров так и не смог вспомнить ничего, что могло бы натолкнуть его на мысль о связи нынешнего убийства с прошлыми его делами, и вернулся в отдел.

– Нет, пока никаких мыслей. Иду к экспертам, – отчитался он тем казенным тоном, к которому прибегал, когда чувствовал себя в тупике. – Данные по камерам уже у оперативников. Будем отсматривать. Установлено время смерти, уже будет легче работать.

Полковник поймал себя на том, что его голос звучал на редкость брюзгливо даже для этого вот паршивого настроения. Надо же. Как сильно раздражал его Вова, да и все это дело в целом. Лев Иванович очень не любил, когда с ним начинают играть в такие игры. Гурову бросали вызов не в первый – и уж точно не в последний – раз. И, к сожалению, каждый раз все шло по одному и тому же сценарию. Чаще всего из-за амбиций одного-двух негодяев, поставивших себя выше других людей, гибли те, кто жил свою самую обычную жизнь. А еще – такие вот «приветы из прошлого» обычно одним убийством не ограничивались.

– Только серии мне тут не хватало, – пробормотал себе под нос полковник, входя в святая святых экспертов Главка, лабораторию. Дарья уже провела вскрытие и собрала все необходимые образцы крови и тканей для анализов.

– Есть идеи? – спросил Лев Иванович, входя.

– Я нашла место укола, вот тут, на предплечье, укол был внутримышечный, но не почувствовать его она не могла, вещество вводили медленно, это видно по гематоме вокруг укола. У погибшей, как у многих людей в ее возрасте, кожа была очень тонкой, как лепесток цветка, – зачастила Дарья.

– Почему она не дергалась? Не позвала на помощь? – удивился Гуров.

– Либо испугалась, порой люди при сильном страхе цепенеют, либо, но это слишком очевидный вариант, укол мог делать медицинский или якобы медицинский сотрудник, – ответила Дарья неуверенно. – Но понимаете, в чем дело, слишком странное место для укола. Сюда ну максимум могут инсулин уколоть. Пока мне другие варианты в голову не приходят, – развела руками Дарья, – простите.

– Да тебе-то за что извиняться? – фыркнул Гуров. И уточнил: – У нее был диабет?

Полковник вгляделся в ставшее таким спокойным после смерти лицо убитой балерины. За что ей такая смерть? Почему убили именно эту женщину? Видела что-то? Когда? Недавно – или все же нити нынешнего преступления тянутся в прошлое?

– Результаты анализов будут через пару часов, но я пока не нашла никаких признаков диабета, – ответила Даша.

Гуров кивнул, потом надел перчатки, осмотрел еще раз вещи балерины. Может быть, там, среди вещей и украшений, которые были на ней, убийца оставил подсказку, приглашение к дальнейшей игре? Но ничего особенного полковник не обнаружил.

Гуров пожал плечами, стянул перчатки и вышел из лаборатории, напоследок заручившись обещанием Дарьи сразу же, как только появятся результаты анализов, сообщить ему.

– Скажи, что Вовочка взял больничный до конца дня, например по той причине, что его продуло, пока ждал меня на улице, – устало попросил Гуров у Крячко, входя в свой кабинет.

Стас улыбнулся уголком губ, оценив шутку.

– Я отправил его к технарям. Пусть принесет пользу и перепишет все номера машин плюс составит список, кто приходил в этот дом. Впрочем, не знаю, что там насчет пользы, а вреда точно не принесет… – задумчиво добавил он. – Какие у тебя новости? По месту убийства – консьержа в подъезде нет, соседи ничего не видели и ничего не знают. А в старом доме?

– Да тоже ничего, – вяло отмахнулся Гуров. – Квартиру купила одна из учениц Афанасьевой. Отзывается о ней с большой благодарностью и теплом, хотя внешне и по манере поведения – Снежная королева.

– Как думаешь, почему вызывали тебя? Послание, если честно, какое-то… глупое, – развел руками Крячко, – не могу понять, что тебе хотели этим сказать.

– Никто не может. – Лев еще раз просмотрел документы балерины, которые забрал с собой из квартиры убитой.

Все было… слишком чисто. Наталью Александровну даже представительницей богемы не назовешь, скорее уж дама – та самая интеллигенция, которую так любят показывать в фильмах о дореволюционной России. Она могла бы быть графиней, принимать у себя дома московскую знать, устраивать званые вечера, балы. В коробке с документами все было разложено в каком-то даже немного армейском порядке. Все удостоверения, награды, грамоты, записные книжки – а в квартире убитой было найдено три коробки с записными книжками – лежат в строгом хронологическом порядке.

– Ты только посмотри. Тут десятки лет, и все ежедневники одной и той же фирмы. Я видел такие же, мы выбирали подарок подруге Натальи, она любит… брендовые вещи. А тут столько лет… И стоит это удовольствие немало, скажу я тебе. – Крячко с восхищением взял в руки изящный кожаный… даже не поворачивался язык назвать эту книгу «блокнот». Ежедневник формата записной книжки.

Гуров наугад открыл один из них.

«23 января присутствовала на репетиции в Большом. Не забыть сказать Анфисе, что два дальних ряда отстают по ритму, купила шоколад для торта вечером, жду Семеновых к шести».

Лев пролистал несколько страниц, взял еще одну книжку и еще. Балерина записывала каждый свой день. Указывала места, где была, перечисляла, что делала, даже списки покупок фиксировала. А в конце каждой книжки были подколоты билеты на самолеты и поезда. Наталья Александровна много путешествовала и даже в дороге не переставала вести записи.

– Удивительная была женщина, – вздохнул Крячко, тоже пролиставший пару записных книжек.

– А нас ждет много удивительной работы, – отозвался Гуров. Прикрыл глаза, давая им отдохнуть, и проговорил без особого азарта: – Просмотрю сколько смогу, может быть, именно тут нас и ждет подсказка. Вернее, я уверен, что она тут есть, но сможем ли найти?

Крячко кивнул.

– Простите, вы очень заняты? – Илья, глава технического отдела, верный своей привычке, буквально просочился в кабинет. Высокий и достаточно крупный молодой человек спортивного типа, почему-то он очень стеснялся своего роста и старался казаться как можно незаметнее.

– Что случилось?

Напарники посмотрели на гостя с небольшим удивлением. Илья очень редко покидал свой отдел, предпочитая работать с использованием всех видов современной связи.

– Я должен проверить ваши телефоны и кабинет на предмет прослушки. Петр Николаевич вам не говорил?

Сыщики синхронно отрицательно покачали головами.

– Тут есть некоторые подозрения, – замялся Илья.

Напарники, не задавая вопросов, достали свои телефоны и отошли от столов, чтобы глава техслужбы мог делать свою работу. Илья с собственного мобильника запустил очередную хитрую программу и стал ходить по кабинету, водя гаджетом в разные стороны, словно в руках у него была лоза и он искал воду. Пять минут проверки – но никаких «жучков» не выявилось, ни в кабинете, ни в компьютерах, ни в сотовых телефонах полковников.

– Генерал вам все расскажет, – вздохнул Илья и развел руками, – у вас все чисто. Но почему, зачем – не могу сказать. Мне приказали, я проверяю, – извиняющимся тоном добавил он, пожимая плечами.

– Все в порядке, Илья, – махнул рукой Гуров, – спасибо.

Орлов вызвал их ровно через десять минут после того, как ушел Илья.

– Что мы пропустили? – поинтересовался Гуров, когда они с Крячко, Дарьей и Ильей устроились за столом в кабинете генерала.

– Илья, все проверили? – спросил Орлов, окидывая тяжелым взглядом своих подчиненных.

Глава технического отдела кивнул.

– В последнее время у нас появилась небольшая утечка. Пока что это ручеек, но как бы он не перерос во что-то большее, – начал Орлов.

– Какая именно информация утекает? – заинтересовался Гуров. Утечка в Главке – в целом дело достаточно привычное. Информация, словно песок сквозь пальцы, всегда куда-то просачивалась. Утекала, исчезала, пропадала. Зовите как хотите, но суть всегда одна.

Каждый раз сотрудники Главка виртуозно играли на правиле «не пойман – не вор». Поскольку те, кто получил информацию, старались не разглашать свои источники, то и выявить виновника утечки и уж тем более доказать его причастность к этому делу не удавалось. Обычно информацию сливали в прессу, разово, в жесткой сцепке с наиболее резонансными и привлекательными для читателей газет делами. И чаще всего Орлов виртуозно управлял этими информационными потоками, в нужный момент подкидывая те данные, которые были выгодны ему или для дезинформации, или для более эффективного ведения расследования. Но раз генерал собрал их всех сегодня и приказал проверить кабинеты и телефоны на наличие «жучков», значит, дело было действительно серьезным.

– Что и куда у нас протекает? – спросил Гуров, устраиваясь поудобнее.

Орлов сложил руки в замок:

– Пара месяцев, как очень много всего того, что должно было остаться в наших стенах, оказалось в самых разных руках. «Желтая» пресса – это полбеды. Мы готовили несколько серьезных «встреч», а в последний момент оказалось, что те, кого мы хотели встретить, были в курсе и не пришли. Представляете, как «родственники» расстроились?

Гуров и Крячко переглянулись и кивнули, а в глазах Дарьи с Ильей отразились вопросы.

На самом деле Орлов имел в виду операции, которые проводят следователи Главка совместно с группами захвата, когда готовится задержание. И судя по всему, из-за серии таких утечек несколько преступников были предупреждены и ушли. Гуров же со своим напарником были давно в курсе – если генерал-лейтенант переходит на сленг, значит, он серьезно зол. И очень скоро найдет и обезвредит крысу, затесавшуюся в ряды правоохранительных органов и сливающую информацию куда не надо.

– Направление утечек одно и то же или разное? – уточнил Гуров. Он хотел понять, в одном ли отделе у них завелся крот или бродит по всему Управлению.

– В том-то все и дело, что разные, и я бы даже сказал, что местами эти направления крайне неожиданные, – отозвался Орлов. – Доходит до смешного. Вчера, по нашим данным, должна была прийти достаточно серьезная партия оружия, предположительно нелицензированного, в одну контору. И ничего не состоялось, потому что кто-то слил информацию. Перевозчик даже не выехал из дома, сидел, смотрел кино и делал вид, что планировал все выходные дома провести с женой. Где он держит оружие, мы, конечно, выяснили. Но хотелось взять и продавцов, и покупателей, а не мелкую сошку со склада.

– И что? За складами присматриваете? – полюбопытствовал Гуров. Он и не знал, что в Главке проводится такая серьезная операция.

– Разумеется, Левушка, присматривают ребята, – хмыкнул Орлов. – И теперь все стараемся делать как можно тише. И ладно бы только эта операция сорвалась. Сегодня кто-то слил в сеть наш бюджет, – рубанул ладонью по столу генерал.

– В смысле слил? – удивился Крячко. Орлов молча пододвинул ему целую стопку распечаток с разных порталов, где очень любили переписывать и переиначивать даже самую обычную информацию, и там обнаружилась целая серия кричащих заголовков о том, что в Главке тратят баснословные деньги на ремонт и закупку техники. Хотя суммы стояли совершенно средние. Можно даже сказать, что обычные для такого учреждения, как Главк.

– Хотите сказать, их несколько? Несколько человек в разных отделах? – предположила Дарья.

– Нет, скорее всего, один, просто работает под заказ. Собирает информацию и продает ее кому-то, кто уже грамотно пользуется полученными сведениями, – сказал Гуров. – Схема старая, в разное время мы похожих жуков уже ловили, и работали они все по привычным схемам. В Главке действительно есть чем поживиться кроту. Особенно если заказчик платит.

– Схемы все эти я тоже знаю и уже проверил, – мрачно проговорил генерал. – Не хотел дергать вас раньше времени. Отработал все буквально по методичке и по всем нашим прошлым похожим делам. Даже по заказчикам, во всяком случае тем, что остались на свободе, прошелся. Чисто. Так что, Илья, задание для тебя – следи за техникой, нет ли у нас тут каких-нибудь сверхновых «жучков» или чего там еще, Даша, ты просто смотри внимательно, с твоим талантом ты выйдешь на того, кто нам нужен, просто случайно. Вы двое свободны, – кивнул он технику и криминалисту. – Гуров и Крячко, останьтесь, вы мне нужны по текущему делу.

Дарья и Илья вышли, а напарники посмотрели на генерала.

– Какие есть идеи? Кто решил поиграть с тобой? – спросил Петр Николаевич, глядя тяжелым взглядом на одного из своих лучших сыщиков.

Гуров пожал плечами:

– Пока я вижу два варианта. Либо кто-то отрабатывает старые дела и таким образом передает мне привет из прошлого, либо у нас серия. К последнему варианту я и склоняюсь. Будут еще трупы, Петр Николаевич, чую, – мрачно добавил он. – Для банального привета из прошлого слишком поэтично все обставлено. Старая балерина, сидит у окна, задрапирована в сценический наряд, на коленях книга, в руках письмо. Не хватает только работающего граммофона с крутящейся пластинкой, но это будет уже моветон, – раздраженно буркнул Гуров.

– По своим делам пробивал убитую? – спросил Орлов.

Гуров покачал головой:

– Пока еще нет. Но если этому делу больше десяти лет, то сами знаете, часть архива была уничтожена пожаром. Если дело не оцифровано, его уже сложно будет найти.

Орлов кивнул. Сам с этим часто сталкивался.

Пожар, который разгорелся в помещении архива Главка несколько лет назад, стал, с одной стороны, источником большой головной боли – дела в картонных папках и коробках горели так хорошо, что за час, пока тушили пожар, одно помещение выгорело полностью. С другой стороны, сгорело всего одно помещение, а после этого пожара Главку срочно были выделены деньги и на создание электронного архива, и на оцифровку старых дел. Но работа, как водится, шла очень медленно. Пришлось искать сотрудников с нужным уровнем допуска, отвлекать их от текучки и вообще проходить все круги бюрократического ада. Так что Гурову предстояло еще провести увлекательное время в архиве. Знать бы, что искать.

Это только в кино можно по фамилии человека сразу найти все связанные с ним дела. Но на самом деле, даже если бы фамилия убитой фигурировала в каком-то громком деле, не факт, что удалось бы найти это дело в сложной системе документации архива.

Орлов вздохнул.

– Будем работать по привычной схеме. Камеры, подозреваемые, финансовые дела, наследники. Есть маленький след, что возможный убийца медик, укол был сделан профессионально, – отрапортовал Крячко.

– Я сегодня еще раз съезжу на квартиру убитой, поговорю с квартиранткой, – заметил Гуров. И пояснил: – Комната убитой опечатана, но девушке некуда деваться, сын дал свое согласие на ее дальнейшее проживание в той квартире. Оно и к лучшему. В спокойной обстановке она, может быть, вспомнит что-то еще.