Парасомния

– Значит, вы допускаете, что экипаж мог замышлять похищение холодников ради создания талых?

– Ответить наверняка трудно, судья, – ответил бармен.

Шариус отозвал бармена и, хмуро перебегая глазами по каждому члену экипажа, задержался на мне.

– Законы Блокайс наделяют меня властью вершить правосудие и защищать интересы моего народа, – наконец произнес Шариус, пока остальная команда яростно проклинала меня своими родными матами. – Однако в тех случаях, когда истина остается неясной, и я не могу однозначно решить, врешь ли ты, каллинкорец, я вправе обратиться за помощью к тем, кто способен проникнуть в самую суть мотивов.

– Тебе удалось, очуметь можно, – тихо всхлипнул Тевин.

– Астральные сёстры рассудят нас! – заключил Шариус и топнул.

* * *

Массивная потолочная плита задрожала, роняя на нас комья снега. В центр судилища опустилась лестница, состоящая из ледяных кубов. А над ней образовался выход на поверхность, и зал мгновенно наполнился свистом ветра.

Холодники вывели нас на поверхность, где стояли огромные снежные машины, напоминающие каллинкорские снегоходы, только с защитным куполом.

– Каждый поедет с холодником, – заключил Шариус, усаживаясь в снегоход, на котором капсула раскрылась, обнажая два сиденья. – Итан Кендес едет со мной.

– Для меня это честь, судья, – хмыкнул я, запрыгивая неуклюже в «сани».

В наручниках это было неудобно сделать, но я старался держаться с достоинством.

Мы мчались вперед, и меня поразило то, с какой скоростью летела эта железная махина. Снегоход рассекал воздух, не оставляя ни малейшего следа на снегу.

– Откуда у вас эта технология? – громко спросил я Шариуса. – Думал, что на Блокайс всё из снега и льда.

– Подарок с соседних планет, – кратко ответил холодник, ловко виляя между барханами снега на пути.

Небо внезапно наполнилось мерцающим светом, как если бы сама Вселенная зажгла огни на безбрежно-темной ткани космоса. Зеленые, пурпурные и серебристые полосы начали извиваться и танцевать, словно невидимые руки рисовали узоры в воздухе. Свет преломлялся, создавая загадочные, почти эфемерные волны, которые плавно перемещались за нами по небу, соединяясь в единый танец красок. Их яркость варьировалась. Они то тускнели, то резко вспыхивали, каждый раз заставляя меня задержать дыхание от их интенсивности. Свечение напоминало вспышки далеких звезд, освещающих необъятную пустоту и создавая иллюзию, что это само дыхание Галактики. Каждое движение свечения создавало букет искр, растворяющихся в темноте, напоминая мне о доме и каллинкорских бенгальских огнях.

– Северное сияние, – восторженно произнёс я, не сводя глаз с плавной небесной линии.

– Мой народ зовёт это Сияющий Предел, – сказал Шариус, явно наслаждаясь моим впечатлением.

– Когда я прибыл на Блокайс, я не увидел его.

– Сияющий Предел открывается лишь сведущим умам Блокайса, – гордо сказал холодник. – И он являет собой указатель, дорогу к тем, кто всюду и нигде.

– Астральные сёстры, – кивнул я, понимая, к чему он клонит. – Они сами решают, когда их можно найти?

– Их невозможно найти, но можно призвать силу их разума, дабы баланс на планете был нерушим. Тогда они находят нас. По Млечному Пути или Сияющему пределу.

– Как мне разговаривать с ними? – спросил я, ощутив вдруг дрожь.

Сейчас, когда мы становились всё ближе к моей цели, я впервые начал беспокоиться о том, готов ли мой разум увидеть сестёр.

– Сёстры сами будут говорить, – холодно сказал Шариус. – Они видят прошлое, будущее и ежесекундно меняющееся настоящее. От них невозможно скрыть свои чувства. Сёстры смотрят через нас, а не на нас. Помни, любое намерение найти их взгляд, может привести к тому, что ты потеряешься в пустом пространстве. Навсегда. Разговор с ними должен занять немного времени, так как каждое их слово, представляет собой временную нить и может скрутиться в альтернативную, если запутаться в последовательности восприятия действительности.

– Что-то я уже не уверен в их объективной рассудительности, – прошептал я, но судья резко затормозил и открыл капсулу, жестом подгоняя меня встать.

– Мы на месте, – подытожил холодник.

Я вылез и огляделся вокруг. Мы стояли возле водопада, за которым я обнаружил вход в подземные туннели.

– Серьезно? – фыркнул я. – Мы проделали такой круг, чтобы вернуться к исходной точке?

– Сияющий Предел изменчив. Никогда нельзя сказать заранее, где будет его конечный отрезок, – ответил судья, словно это было само собой разумеется.

Остальная команда выгрузилась из капсул, и Тевин громко чихнул.

– Тише! – гаркнул на него холодник. – Пробудить сестёр нужно с особой осторожностью, иначе их глас может разорвать Блокайс на миллионы кусочков.

– Простите, – шмыгнул носом Тевин, закрывая ладонью ожоги на щеке.

Шариус подошел к заледеневшему водопаду и положил свою огромную ладонь на кристаллическую глыбу. Произнес какие-то незнакомые Лингватрону слова, и сверху полился оживший ручей.

– Всем назад! – громко крикнул судья, и мы послушно отошли подальше, когда в подтаявшем частично водопаде возникли две темные фигуры.

Они не были чем-то отдельным, но и единой фигурой их нельзя было назвать. Силуэт менял свою форму так часто, что не удавалось понять, это игра света, неровное отражение воды и льда, или всё дело в моем воображении после напитка.

Абстрактные фигуры вселяли уверенность, что каждая из них индивидуальна, хотя не имели четких очертаний.

Шариус легонько подтолкнул меня к водопаду, словно боялся подойти сам.

– Иди, – впервые тихо сказал судья. – Галактическая книга правосудия открыта для тебя.

Воспоминание 4–7–2

… Потерял счет времени, сколько я скитался в космосе с тех пор, как улетел с Каллинкора. Механик говорил, что Скайлу нужно обучить под себя, но никаких инструкций на корабле не оставил.

Я рассказывал голограмме о детстве, о юности и своих мыслях, а она конспектировала их в своей системе, назвав «Дневник наблюдений».

Из-за этого я всё больше ощущал себя подопытным крысенышем в закрытом помещении стерильной лаборатории, висящей в космосе.

Скайла создала для меня расписание обязательных дел. Она заставляла меня учить основы математики и астрономии, не обделяя вниманием физику. Когда я строил планы по покорению иных планет, я не предполагал, что мне придется столькому научиться.

– Итан, мы не можем высадиться на планете, пока я не буду уверена, что ты изучил азы, – занудно повторяла она, принимая облик математических расчётов.

Цветные треугольники и квадраты висели в воздухе, проецируя непонятные для меня выводы.

– Я туда не преподавать высаживаюсь, – спорил я, протестующе хлопая по стене отсека. – Мы уже три месяца дрейфуем в открытом космосе. Я устал. У меня почти закончилась еда.

– По моим наблюдениям, у тебя еще достаточно еды, если ты перестанешь заедать свое недовольство, – не соглашалась голограмма. – Пищевые гранулы не для развлечений, а для конкретной цели – для поддержания энергии в твоем теле.

– А я хочу что-то съестное, что-то, что будет приятно ощущаться во рту, прежде чем попадет в желудок.

– Сперва пищевой комок попадает в пищевод.

– Плевать! – я вскрикнул и начал нарезать беспорядочные круги по кораблю, переходя из отсека в отсек.

Здесь было некуда бежать, но я пытался.

Скайла молча переключалась за мной по отсекам, монотонно выжидая, пока я устану и успокоюсь. Когда я перестал метаться по кораблю, она снова заговорила:

– Существует бессчетное количество планет, Итан. Какие-то уже открыты и описаны в энциклопедии, какие-то еще только предстоит открыть. Если ты погибнешь на первой же планете, съев незнакомый вид растения или выпив воду, химический состав которой не поймешь перед употреблением, моя миссия будет провалена. Мне придется уничтожить себя и корабль, чтобы не стать заложниками тех, кто нас обнаружит и заберет себе.

– Какая тебе разница, кто будет вами управлять? – раздраженно цокнул я.

– Я запрограммирована быть твоим другом, Итан, как и корабль. Если наш единственный друг погибнет, у нас больше не будет задач.

Я посмотрел на Скайлу, которая приняла теплое фиолетовое свечение. Свечение моего любимого цвета, и улыбнулся. Моя злость моментально испарилась и я чётко произнес:

– Давай свои формулы, но прежде, хочу сделать заметку в дневнике.

– Начать запись.

– Корабль зовут Элиот.

– Красивое имя. Причина выбора?

– Потому что он мой друг.

– Заметка сохранена. Конец записи…

Глава 5. Ветер вечности

Ты встретишь свет, но замерзнешь от его тепла.

Ступая по тяжелому снегу, от которого отскакивали брызги талой воды с водопада, я не мог отвести взгляд от фигур, которые ждали меня за струящейся водой во льдах. Они напоминали танец света и тени, и каждый мой шаг сопровождался глухим звуком, словно я бьюсь изнутри стеклянной колбы в попытках её разбить. Или, быть может, это они постукивали по льдине в такт моим шагам. Я не мог точно определить. Звуки сплетались воедино, и мой человеческий слух был не в состоянии отследить, откуда начинается этот стук.

Когда Шариус подтолкнул меня к сёстрам с указанием ступать, они были совсем близко. Казалось, что нужно сделать всего лишь пару шагов. Но стоило мне начать двигаться, как водопад начал отдаляться от меня. И чем усерднее и быстрее я двигался, тем дальше становились существа. Я оглянулся и обнаружил экипаж с холодниками далеко позади. Моё тело стояло посреди застывшего озера, где вместе с ним застыло время и расстояние. Я ощущал себя между прошлым и будущим, но не мог нащупать настоящее. Я был нигде.

Ледяной пустырь, на который я приземлился, стал осью – фокусной точкой, через которую Блокайс раскрыл свою истинную суть.

Я вытянул руки перед собой и пошарил в пустоте. Привычное движение вперед лишь отбрасывало моё тело назад, и стало понятно, что если я попытаюсь развернуться и побежать обратно к Шариусу, эффект будет идентичным.

Поэтому я сел посреди ледяного озера и закрыл глаза, выдыхая облако пара.

– Мне бы сейчас не помешал твой совет, Скайла, – тихо сказал я, зная, что голограмма мне не ответит.

– Советы нужны тем, кто уже знает ответ, но хочет топтаться на месте.

– Отказывается двигаться дальше, в надежде увидеть ложный ориентир.

– Неверный, но манящий своей иллюзией удобства.

Я раскрыл глаза и начал оглядываться по сторонам. Никого. Тишина окутала мой разум, словно невидимая завеса, за которой раздавался шепот существ. Они говорили на неведомом мне языке, но Лингватрон молчал, и я понимал речь существ без помощи устройства.

– Астральные сёстры, – поздоровался я. – Для меня великая честь предстать перед Вами.

– Ты искал нас, Итан Кендес, – хором раздалось эхо в воздухе, словно со мной говорили тысячи голосов. – Но поиски твои были несведущи. Заблудший всегда прибегает к помощи фонаря, хоть тьма ведает больше истины, чем свет, что парализует страх.

– Мне нужна Ваша помощь, – я не стал продолжать льстивые дифирамбы, сразу перейдя к сути. – Вы можете помочь мне расшифровать письмо – за этим я Вас и искал.

– Мы знаем, – послышался ответ. – Мы не ограничены мгновением. Всё уже было, и всё еще будет. Ты не можешь отступить от того, что уже произошло.

– Вы поможете мне?

– Живые сами плетут себе петли. Мы – весы, не рука, что склоняет чашу. То, что ты ищешь, уже смотрит на тебя. Встретишь ли ты его взгляд?

Подо мной едва ощутимо прошла вибрация, и снег стал отслаиваться от льда, обнажая видимый просвет. Я опустил голову и в страхе увидел подо льдом двух девушек. Астральные сёстры приняли внешность каллинкорок, наблюдали за мной, изучали. Их лица не имели четких черт – они одновременно напоминали множество человеческих внешностей. По телу существ пробегали сложные, искаженные узоры: множество иероглифов, символов и древних письменных знаков. Некоторые из них я узнал – они были давно забыты галактоголовыми и хранились лишь на страницах истории, а другие выглядели как символы, еще не материализовавшиеся, не избравшие своего носителя. Возможно, этой цивилизации еще предстояло зародиться в космосе.

– У тебя есть все возможности, так же как и у остальных жителей Галактики. Ты движешься по маршруту, который мы уже наблюдали, но, несмотря на это, он остается твоим.

– Мой путь привел меня к вам, сёстры, и он не может быть окончен здесь, на Блокайс, – сказал я.

– Иногда уничтожение – это освобождение, иногда оно – жестокое наказание, иногда – очищение.

Я достал письмо из кармана скафандра, не желая сдаваться.

– Текст в письме очень важен для многих существ. Возможно, прямо сейчас сюда летят сотни кораблей, желающих расшифровать это неизвестное послание. Если вы способны видеть все возможные исходы, то наверняка в вашем восприятии есть вариант, при котором жителям Блокайс не будет покоя. Таких, как я, не остановить. Не все являются ворами. Сюда будут прибывать убийцы, контрабандисты и многие другие. Сколько еще невинных жизней будет уничтожено, прежде чем вы примете верное решение?

– Постоянный прилив сгубил больше городов, чем отлив, рождающий временную засуху, – раздался смех Астральных сестёр, и по озеру прокатилась энергетическая рябь. – Жизнь – это не манипуляция, Итан Кендес. Жизнь – это энергия, которую невозможно запереть. Может, ты и хочешь держать всё под контролем, но ты забываешь: иногда контроль – это тюрьма. Тебе ли, с твоим образом жизни, не знать, что тюрьма сгубила перспектив больше, чем вольный выбор. Мы можем лишь показать, насколько ты ошибаешься, и ты сам решишь, где будет конец, а где новый цикл, как ты выберешь.

– Покажите мне, – я крепче вцепился в письмо, разворачивая его перед сёстрами, и взглядом встретился с их глазами.

В этот миг я очутился в ледяной воде озера, а над моей головой нависла льдина, не позволяя вынырнуть. Кровь болезненно застыла в жилах, заставляя всё тело оцепенеть. Я не дышал, но жизнь еще сохранялась в моем теле.

Астральные сёстры были напротив меня. Они снова слились в одно целое, приняв форму неизвестного мне существа с одним глазом, в который я смотрел не в силах оторваться.

В нем был образ меня с письмом в руке. Постепенно текст перестал двигаться и застыл, складываясь в символы, понятные мне. Письмо было написано на каллинкорском языке.

Я судорожно спешил прочитать его, прежде чем Астральные сёстры изменят свое решение. Когда я закончил, мое тело снова обдало волной нестерпимой жгучей боли, как если бы тело начало согреваться после обморожения.

– Станет ли твой путь прозрачнее теперь, прямиком до кессонной? – разочарованно вопрошали сёстры. – Ты видишь, кем мы становимся, но сможешь ли ты сказать наверняка, кем станешь сам?

Я видел своё прошлое, но не таким, каким оно было в моем сознании. Альтернативные развилки одного и того же события сменялись перед глазами, и я уже не мог отличить подделку от того, что происходило на самом деле. Мне было даровано узнать, как еще мог пройти день, когда я самовольно принял решение изувечить холодника с Тевином. Однако финал был одиннаковый у всех вариантов. Встреча с существами была неизбежна, как и их вердикт.

На шее сестёр стали появляться руны. Они складывались в имена экипажа, который уже был приговорен к казни в вечных льдах Блокайса. Последним на шее существа появилось моё имя, словно его наспех вписали чернилами.

– Итан Кендес, – голос сестёр перешел в разрушительный крик, выталкивая меня на поверхность. – Ты станешь хаосом. Ты – часть разрыва. Ты – орда.

Звуки планеты вернулись, возвращая в реальность и меня. Я лежал на спине абсолютно сухой, нервно сжимая скомканный листок расшифрованного письма.

– Каково Ваше последнее слово, Астральные сёстры? – донесся до меня вопрос Шариуса.

– Мы даруем им смерть, – прокричало существо, пока я поднимался на ноги. – Примите наш дар!

Я сделал пару шагов и с облегчением обнаружил, что снова могу распоряжаться пространством и своим телом в нём. Но это облегчение было коротким. Холодники развернулись к экипажу, нацелившись на них из своего оружия.

– Вы будете казнены согласно закону Блокайса, – произнес судья, его голос был безжалостен и лишён всякой эмоции. – Мы заморозим вас в вечных льдах этой планеты. Приговор вступает в силу немедленно.

– Погодите! – вскрикнул лысый. – Мы имеем право на помилование. Почему мы должны нести наказание за клевету этого каллинкорца?

– Здесь явное недоразумение, – вопрошал Рован.

Шариус не стал слушать, кивая холодникам. В этот момент раздался выстрел, похожий на треск ломающегося льда, и Рован с лысым застыли, приобретая форму окоченевших статуй.

– Итан, – Тевин бросился ко мне, когда холодник взял его на прицел. – Ты должен мне, Итан. Ты обязан мне, слышишь?

Я отскочил назад, когда неподвижное тело парня остановилось неподалеку от меня, с вытянутыми в сторону моей шеи руками. Безжизненный взгляд каллинкорца помутнел, и из его рта вырвалось последнее облачко пара.

– Кендес! – прозвучал голос Шариуса, решительный и неумолимый. – Нет смысла играть с судьбой. Твоя нам уже известна.

Я огляделся, пытаясь найти хоть какие-то следы, но Астральных сестёр нигде не было. Вокруг царила тишина, и единственным напоминанием о прошедшем остался замерзший водопад за моей спиной, как мрачный свидетель событий, что уже произошли.

Вдалеке раздался сильный свист ветра, и на горизонте появилась гигантская завеса снежной метели, поглощая всё вокруг. В ухе начали появляться неприятные кряхтящие помехи.

– Надвигается Временна́я Буря, Итан, – сказала Скайла. – Найди укрытие.

– С радостью, детка, – буркнул я, замечая вдалеке снегоход, который оставил заведенным один из холодников.

– Не дайте ему уйти! – прорычал судья.

Я ринулся к снегоходу, запрыгнул в него и моментально выжал максимальную скорость. Шариус и остальная охрана поспешили сесть в свои машины и устремились за мной, в то время как буря времени неотступно гналась за нами, скрывая из виду заледеневшие статуи экипажа.

* * *

Я мчался к Элиоту, огибая снежные барханы. Часть холодников исчезла во Временной Буре, часть не отличалась такой же быстрой реакцией, как я, и врезалась в высокие сугробы, подлетая в воздух вместе со снегоходом и с грохотом разбиваясь о лёд. Шариус оказался самым настырным, не теряя меня из поля зрения.

Корабль уже показался вдали, опуская спасительную рампу, когда я не рассчитал поворот и перевернулся. Капсула снегохода разбилась. Я вылетел из транспорта, прочесав телом дорожку. Чудом ничего не сломав, схватился за надорванный лоскут скафандра на локте. Кожу моментально обдало ледяным укусом, словно сотни иголок впивались в оголенную плоть. Датчики на костюме истерично замигали красным, а в ухе раздалась сирена, указывающая, что уровень кислорода стремительно падает.

Шариус остановился, победоносно вылезая из капсулы.

– Твоя глупость и есть настоящее наказание, – прошипел судья. – Она погубит тебя быстрее, чем мое правосудие.

– Я бы не был так уверен, – прихрамывая, шагал к кораблю я, пока судья доставал оружие.

– Выбери позу, в которой хочешь увековечить свое тело, каллинкорец, – злорадствовал Шариус. – Вряд ли ты захочешь, чтобы твой народ обнаружил тебя в полусогнутом, жалком состоянии.

– Мой народ, – хмыкнул я. – Кого будет волновать еще один исчезнувший каллинкорец?

Шариус ничего не ответил, лишь качнул головой. Видно, ему изрядно успел надоесть мой вид. Он включил оружие, и синий луч уже успел вырваться в мою сторону, когда навстречу ему выстрелил Элиот, перехватывая траекторию луча.

Судью откинуло небольшим взрывом, и закоротившее оружие упало в снег, испуская искры.

– Залезай на корабль, Итан, – сказала Скайла. – Нет времени на болтовню.

За спиной судьи показалась свистящая буря. Сильный порыв ветра с клубами снега и льда окутывал пространство. Шариус в ужасе начал искать укрытие. Его надменность рухнула в сырое отчаяние.

– А кто будет оплакивать тебя, судья? – крикнул я холоднику, взбираясь по рампе на корабль.

Элиот убрал посадочную платформу, отрезая Шариусу путь.

Временна́я Буря обволокла корабль. Сквозь прикрытые глаза, в снежном облаке, я увидел последние очертания Шариуса. Его тело начало светиться, и голубое свечение стремительно нарастало, сопровождаясь криками холодника. Затем я услышал плач, напоминающий детский.

Герметичный люк с глухим скрежетом металла закрылся, и я остался стоять в теплом отсеке, щурясь от белоснежного освещения. За дни, проведенные на Блокайс в темноте и полумраке, глаза успели отвыкнуть.

– Чёрт, Элиот, – выругался я. – Убавь яркость!

– Он спас тебе жизнь. Будь повежливее, Итан, – строго сказала Скайла, приобретая возле меня визуальную форму.

– Что там творится? – спросил голограмму я, указывая в сторону поверхности.

– На этой планете есть экваториальный пояс, переходная зона Блокайса. Она порождает аномалии погоды, такие как буря времени.

– И почему ты не предупредила? – пришёл в бешенство я. – Я чуть не подох на этой сранной планете… дважды.

– Следовало лучше подготовиться, Итан. Ты сам отключил меня, когда я давала тебе сведения.

– А я откуда знал, что ты по делу не затыкаешься!

– В следующий раз будешь осмотрительнее. Удача не всегда будет на твоей стороне.

– Ты еще издеваться вздумала? Нахрена я вообще вожусь с вами.

Я уселся в кресло и уставился в монитор корабля. На поверхности планеты было ничего не видно. Буря разъяренно кидалась в корабль комьями снега.

– Сколько она будет продолжаться? – спросил я.

– Пару часов, – кратко ответила спутница, исчезнув из отсека. – Но это не мешает нам взлетать. Элиот найдет дорогу.

– Отставить взлёт, – велел я. – Подождём, когда буря пройдет.

– Что ты еще задумал?

– Хочу проверить кое-что.

– Хорошо, пройди пока в медицинский отсек. Руку нужно подлечить, у тебя обморожение.

Я стянул разодранный скафандр и выругался, глядя на почерневшие участки вокруг локтя.

– Пару уколов и будешь как новенький, не переживай, – утешала меня Скайла.

– Сейчас не помешало бы горячительное пойло холодников, – рассуждал я, обрабатывая место для инъекции.

– Не следует играть со своим рассудком, Итан. Это всего лишь укол. Потерпи.

Раздался сигнал, и из автоинжектора вырвалась игла, глубоко втыкаясь мне в руку. Я издал тираду каллинкорских матов, пока голограмма удовлетворенно выводила на экран результаты моих анализов.

– Здоров, как бык, – весело констатировала она.

* * *

Через пару часов, как и говорила Скайла, Временна́я Буря стихла. Поверхность вернулась к своему вечному ночному состоянию – только теперь снежные заносы изменили свою форму, зарыв посадочные стойки корабля, но трап удалось опустить. Я вышел из корабля, поправляя свой новый шлем. Подогрев работал на максимум, чему на этот раз я был рад. Хватит с меня отмороженных яиц и астрального прозрения.

В тишине планеты и легком скрипе снега под ногами я стал медленно ступать вокруг корабля.

– Что ты ищешь, Итан? – спросила голограмма, приобретая интонацию недоумения.

– Помолчи. Хотя нет, стой, посмотри-ка, есть ли поблизости живой организм? – постучал по шлему я.

– Обнаружен живой организм в двадцати шагах от тебя на пять часов. Движения не обнаружено.

– То есть как это не обнаружено? – нахмурился я. – Помер, что ли?

– Жизненные показатели подтверждены. Термальный сигнал есть, но статичен.

Я неспешно пошел туда, куда вела меня Скайла, пока наконец не заприметил небольшой снежный бугор. Подошел к нему и осторожно подкопал руками.

К моему удивлению и шоку, я раскопал младенца. Маленький холодник с длинными пальцами-сосульками смотрел на меня круглыми серыми глазами. Он не плакал и махал ножками, словно ему было весело и… светился.

– Твою ж мать! – выдохнул я. – Наш Шариус омолодился.

– Временна́я Буря непредсказуема, – ответила Скайла. – Когда она накрывает Блокайс, пространство и время смещаются, как литосферные плиты Каллинкора. Кто-то вернется к своему юному виду, а кто-то почувствует, как его тело стареет быстрее, чем может осознать разум. Странная аномалия, полная безумной непредсказуемости, растягивает жизнь одного на десятки лет, а другого отбрасывает в колыбель.

– Есть еще что-то, что ты мне не рассказала про эту планету? – спросил я, брезгливо держа маленького холодника на расстоянии, как неисправную гранату.