Развод в 80

Виктория Тил

Развод в 80

Глава 1

Глава первая

Идиот

– Тьфу ты! – Юлия Константиновна поспешила к свистящему чайнику, – Со всеми этими ватсапами чуть квартиру не сожгла, смотри, а?

Михаил Сергеевич оторвал глаза от книги и бросил укоризненный взгляд на жену. Она мельтешила на кухне, наливая кипяток в чашки на столе. В пиалочке рядом заботливо хранились ни раз использованные чайные пакетики, а в красивой хрустальной вазочке с металической оправой лежали печенье курабье и конфеты Коровка. Или сейчас они уже назывались иначе? Да какая разница. Михаил Сергеевич устало вздохнул. Он отложил книгу, не убирая с нее крупную круглую лупу, подарок от внука, и закурил. Сигареты тоже были уже не те, что лет шестьдесят назад, во времена его студенчества, но хуже они стали или лучше, Михаил Сергеевич сказать не мог. Но пока он дышит, он будет курить. И никто ему в этом не помеха. Телевизор что-то бубнил на низкой громкости, просто чтобы создавать фон их жизни и разговорам, вроде показывали какие-то очередные сплетни про страсти и любовь Пугачевой. Нет, чтоб обсудить ее талант, сделать новую передачу на языке молодежи, раскрыть её как актрису и талантливую певицу, зачем, лучше в сотый раз обмусолим никому не нужные глупости, которые не станет смотреть ни одно поколение.

– Ты идешь?

Михаил Сергеевич тихо угукнул и потушил сигарету:

– Взяли бы давно электрический, и не бегала бы.

– Электрический?

Он только раздраженно махнул рукой в сторону плиты и сел за стол.

– А, чайник. Тебе-то что? – Юлия Константиновна разбавила себе чай холодной водой, – Не тебе же бегать. А мне так удобнее, привычно. Да и с электрическим я знаю, как будет.

– Как?

– Поставлю, забуду, остынет. И так по кругу. Кстати, Ленка прислала статью про витамины для памяти. Нам с тобой надо, пока моргать не начали забывать.

– Лене вот они и нужны.

Юлия Константиновна только вздохнула. Нет, ну сколько можно дуться? Уже три месяца прошло с Мишиного юбилея, а он все огрызается. Ну забыла поздравить, ну бывает. Может, надо было самой какую-то открытку купить и передать, будто от Ленки? Так, мол, и так, восемьдесят лет, все впереди, блаблабла. Но она разве знала, что Лена забудет? С университета дружат, а забыла. Вздыхай тут теперь.

– Кстати, Миш, а Лёню, как думаешь, пригласить в субботу к нам заехать? Он со своей сессией вообще про нас не вспоминал, не звонил.

– Это не кстати.

– Что?

– «Кстати» говорят, когда новая тема как-то связана с темой предыдущего разговора.

– Я знаю, а ещё некоторые слова-паразиты нормальны в речи, если ими не злоупотреблять. Ну и если у тебя муж не такой сварливый. Так позвонить Лёне?

– Он не звонил, потому что почти не спал, учился и ходил на экзамены. Сессия – не прихоть.

Юлия Константиновна растерялась. Миша, конечно, бывал колючим, но последнее время он просто невыносим. Ладно, вдох-выдох:

– Так Лёню-то пригласить?

– Как хочешь.

– Да ну тебя, честное слово. Пей давай чай и иди дальше носом в книжку зарывайся. А я лучше с внуком поболтаю, поздравлю с зачетами, а от тебя никаких приветов передавать не буду.

Михаил Сергеевич напряженно посмотрел на женщину, которая прошла с ним сквозь жизнь. Они познакомились через его подругу Лену Стеклицкую, разница с Юлей в четыре года тогда казалась огромной пропастью. Она только поступила учиться на режиссуру, ещё не съехала от родителей и казалась неуловимым, но хрупким наивным мотыльком. Уже прошедший через армию и хлебнувший самостоятельности Миша удивлялся её непосредственности и беззаботности. Сколько тогда в ней было огня, идей, юности. Забавно, но «образ милой» не отпечатался в памяти на веки, как обычно представляют влюбленные. Вспоминая тогдашнюю Юлю, он мог вспомнить лишь редкие сохранившиеся фотографии и смутный образ. Она стала для него такой, какая есть сейчас, невысокая стройная бабушка пятерых внуков и даже прабабушка одного правнука. Седину Юля подкрашивала в свой натуральный каштановый цвет, но этим давно никого нельзя было обмануть. Нет смысла дальше избегать этого разговора. Михаил Сергеевич отодвинул от себя чашку:

– Я ухожу.

Сначала у Юлии Константиновны поползли брови вверх, но глянув на настенные часы, она рассмеялась:

– Нужны все таки тебе витаминчики!

– При чем тут… Ты меня слышала вообще?

– Миш, время ты запомнил правильно, но тебе не сегодня, а завтра в поликлинику, Сашуня отвезет.

– У сына семья и работа, хватит дергать его по каждому поводу. И я не об этом. Послушай меня внимательно – я ухожу. К другой, понимаешь? Мы разводимся.

Юлия Константиновна помяла колени и встала, придерживаясь за край стола. Она молча убрала чашки и села на диван. Михаил Сергеевич, готовый к сцене, обидам и крикам, пошел за ней:

– Я уеду на квартиру на Васильевском Острове, эту оставлю тебе. Уеду сегодня с минимумом вещей.

– Ой, да заткнись ты.

– Юля, ты слушаешь меня вообще? – Он тихонько покачал её за плечо.

– Ты весь день меня изводишь своей постной миной, а теперь я должна слушать эти глупости?

– Это не глупости. Я правда ухожу.

– И к кому ты там уходишь? К какой ещё другой? Тебе Восемьдесят! Что там такое, ну не залетела же от тебя любовница? Сам-то головой думаешь, когда говоришь что-то?

– Думаю. И много думаю. Я встретил ту, с кем мне хорошо именно сейчас. Полюбить можно и в восемьдесят. Мне осталось жить год-два, а может и пара дней, или до ста двадцати доживу, это неважно. Зачем мне жить последние дни так, как мне не нравится? Я благодарен тебе за всё, что между нами было, просто…

– Этого не начинай. Был бы благодарен, не смотрел бы по сторонам. Где ты вообще мог кого-то встретить? Ты ходишь только по врачам да в шахматный клуб с такими же стариками.

– В клубе и встретил.

– А, то есть ты у нас теперь.. – но Михаил Сергеевич не дал ей окончить, перебив.

– Нет, эта девушка работает сиделкой у Женьки Кошина. Очень приличная, молодая и искренне меня полюбила.

– А что ж не Женьку Кошина она полюбила? У него-то четырех квартир в Ленинграде нету, дачи нету даже, вот она тебя и выбрала. Ну включи голову. Сколько ей хоть?

– Тридцать.

Немного подождав, Михаил Сергеевич не выдержал:

– Прекрати хохотать аки лошадь! Я пошел собирать сумку и вызываю такси.

Он не торопясь собрал все необходимое на первые дни. В процессе сборов он исподтишка поглядывал на Юлю. Она не сводила глаз с телевизора и абсолютно не обращала на него внимания, даже во время рекламных пауз. Почему-то ему хотелось, чтобы она его остановила. То есть, он бы не остался, но и она не должна вот так сидеть. Ему ведь даже не пришлось толком объясняться. «Такси будет через четыре минуты» – показал огромным шрифтом телефон.

– Черт, Юль, где ложка?

Юлия Константиновна подошла и принесла ему обувную ложку из ванной комнаты:

– Я её мыла сегодня. Ты очки все взял, таблетки не забыл?

– Послушай… То есть, да, взял, но послушай, – он обулся и выпрямился, – Я просто хочу почувствовать себя счастливым, живым, молодым.

– Каким молодым? Ми-ша! Очнись! Ты весь скрипишь и разваливаешься, любой синяк или ссадина превращаются на тебе в огромные кровавые пятна, ты еле двигаешься, а рядом с тридцатилетней девчонкой ты будешь чувствовать себя ещё старее, понимаешь?

– Нет, не понимаю. С ней я пусть и иллюзорно, но получу шанс на вторую жизнь.

– Идиот. – Махнула рукой Юлия Константиновна и пошла в гостиную.

Глава 2

Глава вторая

Рюмки

Лёня позвонил сам уже под вечер, когда Юлия Константиновна как раз закончила намывать квартиру и собирать одежду мужа по сумкам и пакетам.

– Бабуль, привет. Как ты?

– Ой, Лёнь, ты? А я вот собиралась тебе звонить. Поздравляю с успешным закрытием сессии. Замучили тебя?

– Да, хах, есть такое. Но у меня по половине предметов автомат, так что я ещё не плохо отделался. Я не звонил, вообще никак было, а потом отсыпался.

– Ты умница! Последний курс остался?

– Да-да, слушай, мне дедушка звонил…

Господи, вот старый дурень, зачем в свои глупости сразу посвящать всех и каждого?

– Правда? И что он сказал?

– Ба… Он сказал, что вы разводитесь. Вы поссорились?

– Нет, милый, все в порядке. Дедушка старый уже, не обращай внимания. Ну пришла ему идея в голову, не спорить же с ним.

– Я не понял, в каком смысле? Вы правда разводитесь?

– Да не знаю я, посмотрим. Всё, – голос Юлии Константиновны на минуту стал резким и раздраженным, – закрыли тему. Это касается меня и дедушки.

– Ладно, ба, ладно. Так мне заехать в субботу? Дедушка сказал, ты будешь меня ждать и попросил…

– Ну?

– Попросил привезти ему его вещи. Я слышу, как ты цокаешь, не цокай на меня, я не просил себя в это втягивать.

– Знаю, милый. Да, приезжай, конечно, вещи я подготовлю. И что ты хочешь, картошечку жареную или печеные овощи? От котлеток точно не сбежишь, твои любимые, с луком.

– Овощи. Но слушай, ба…

Юлия Константиновна сжала телефон так, что заныли суставы в неготовых к такому обращению пальцах. Вдох, выдох:

– Да, Лёнь?

– А солянка будет?

Юлия Константиновна рассмеялась:

– И солянка, и пирог с грушей! Когда я тебя голодным оставляла? И Лизу зови, она мне вообще раз в месяц звонит.

– Она работает много… Но я, конечно, её притащу. Выходной же.

– Вот и славно. А теперь не хочу тебя отвлекать, расскажешь всё как сдавал в субботу, до встречи, целую-обнимаю!

– Хорошо, целую. Держись там.

Юлия Константиновна повесила трубку. Держись. За что? Мы строили, строили и наконец разрушили? В таком-то возрасте? Она тяжело опустилась на кресло и нелепо начала оглядываться по сторонам, не зная на чем остановить взгляд. Старая мебель, впитавшая в себя совместные воспоминания и привычки пары: тут отдохнуть после обеда, там перебирать накопленные годами книги, там сидеть и долго-долго разговаривать перед сном. Она решила пройтись по комнатам. «Звенящая тишина» – так вот, что это значит. Квартира была наполнена фигурками из дерева и глины, сувенирами, фотографиями в дешевых рамках и картинами в дорогих. Юлия Константиновна остановилась у картины какой-то венецианской улочки и задумалась: а почему не наоборот? Казалось всегда таким логичным подобное распределение рамок, но разве эта глупая картина заслуживает большего, чем их семейные фото?

Глупости. Она медленно помотала головой и начала собираться ко сну. Завтра уже пятница, нужно будет сходить в магазин и кучу всего наготовить. Таблетки заботливо ждали её в кейсе, который она подготавливала на неделю вперед. Придумали же, отделение на каждый день. Удобно и полезно, вот какими должны быть вещи.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Слушать дыхание, пока не усну. И никаких мыслей. Никаких мыслей, только ровное дыхание и скатывающиеся на подушку струйки слез.

Утро началось рано, умывшись и одевшись, Юлия Константиновна села за кофе. Завтракать не хотелось. Она давно бы перестала завтракать, но нужно было готовить Мише, а есть один он не любил. За кофе она листала присланные видео и стихи от Ленки. Чего только она ни находила в интернете! Хорошо, хоть ей можно послать веселый смайлик «С добрым утром!!!», а то внуки подтрунивали над ней за такие открытки.

На улице было пасмурно, и Юлия Константиновна шла очень медленно, проверяя каждый шаг на устойчивость. Мимо проносились люди, какой-то мужик даже выругался, обгоняя «старую клушу». Посмотрим, как он будет бегать лет через сорок. Юлия Константиновна улыбнулась от этой мысли.

Дорога до дома забрала в три раза больше времени. Приходилось постоянно останавливаться и давать рукам и спине отдохнуть. Она старалась набрать всего по минимуму, но нести пакеты одной, без Миши, было слишком тяжело. Промелькнула даже мысль отнести все в два захода, но желания лишний раз шагать по лестнице не было.

– Нет, это ужас какой-то, а не погода! – поприветствовала Юлия Константиновна пустую квартиру.

Она разобрала продукты и прилегла на диван, выпрямив ноги. Тело ныло, отдышка только начала проходить.

– И ведь не торопилась.

Юлия Константиновна посмотрела на часы и прикрыла глаза. Так она продремала лишь пол часа, а потом издав странный крякающий звук, принялась за готовку. Варка, жарка и выпекание заняли её до сумерек. Смотреть ничего не хотелось, шума в голове вполне хватало, чтобы не добавлять к нему шум телевизора, так что Юлия Константиновна пошла к книжному шкафу.

Но в метре от него она задержалась у серванта. За мутноватым стеклом стояли ровные ряды пестрых рюмок. Юлия Константиновна сходила на кухню и вернулась с салфетками, она открыла дверцу серванта и начала протирать одну рюмку за другой. Давным-давно они с Мишей завели традицию в каждом путешествии отыскивать и привозить домой сувенирную рюмку. На каких-то были виды городов, на других – просто пошлая надпись «Ай лав Родос» или любой другой город, где не нашлось рюмки получше. Переставляя рюмки Юлия Константиновна видела перед глазами не курорты и достопримечательности. Перед ней пролетали сцены: Вот итальянская кофейня, Миша сел на солнечную сторону, чтобы Юле достался стул в тени. А вот ветреная Армения не давала Мише спокойно покурить, сначала задувая пламя зажигалки, а затем скуривая сигарету быстрее бурчащего Миши. О, а это они ездили в Эйлат к Ленке, она-то давно туда перебралась, лет пятьдесят назад. Как же Мише нравилась ближневосточная кухня и морской воздух. Сцена за сценой, и все они были полны смеха, любви друг к другу и стремления к жизни, к новому.

В какой момент все пошло не так? Юлия Константиновна закрыла сервант и провела вечер сидя на пластиковой табуреточке в теплом душе. Она плакала и тихо скулила, разминая старые пальцы и бледные изменившиеся с годами до неузнаваемости колени. Её кожа, покрытая пигментными пятнами, не эластичная и обвисшая, образовала сеть морщин по всему лицу и телу. Легкие ранее движения теперь были скованными и неуклюжими, голос подхриповал, а зубы… чего про зубы. Генетика одарила её прекрасными зубами, а стоматологи поддерживали всё, что можно было поддержать. И все же тут щель, там скол, да и сам цвет из почти белого стал серым, даже полупрозрачным. В детстве её предупреждали, мол, ты подрастешь, и начнут появляться волосы в подмышках, на ногах и там, «где тебе пока знать не надо». Но ни одна живая душа не подумала, что нужно предупредить молодую Юлю, что через десятки маленьких, коротких и незаметных годков будет расти борода и рандомные твердые волосы из родинок, которые ко всему в придачу даже нельзя будет вырывать, чтобы не потревожить бомбу замедленного действия, темное пятнышко, что придавало ей обаяния в юности.

Она перестала нравиться ему. Да и как она могла кому-то нравится? Древняя развалина, но не обладающая никакой исторической ценностью. Но так ли это? А как же их совместная история? Ведь и Миша не молодел, но она продолжала его любить всей душой, любить куда больше, чем могла любить будучи наивной девочкой. Но, очевидно, упругое тело и активность побеждают историю длиною более чем в пол века.

Солнце, его улыбка, объятья, шутки, выбор семян для дачи, игры с детьми, палатки, чтение вслух… Хватит.

Юлия Константиновна вытерла слезы, вытерла тело, переоделась в пижаму, перепроверила, что убрала все что нужно в холодильник и погасила свет.

Глава 3

Глава третья

Михаил Сергеевич открыл глаза в незнакомой комнате, оглядел черное постельное белье и только тогда начал просыпаться. На деле комната оказалась сама по себе знакомой, это спальня одной из его квартир. Только обставлена она была по-новому. И кто сотворил сей кошмар? Прошлые съемщики или Наденька? Дешевая икеевская мебель, искусственный цветок на подоконнике, голые белые стены – никакого уюта и характера.

Когда Михаил Сергеевич выполз на кухню, из своей спальни выпорхнула Надя:

– Утро, медвежонок, – её легкий поцелуй оживил настроение Михаила Сергеевича, – Что заказать? Я ещё сама не завтракала, так что давай выбирать вместе.

– Заказать? – Михаил в растерянности заглянул в холодильник, – Да, пустовато у тебя, хозяюшка.

Он шутливо погрозил девушке пальцем и сел за стол:

– А что принято брать на завтрак у молодежи?

– У молодежи – не знаю, – Надя рассмеялась, – Но я бы не отказалась от сырников и кофе. А ты? – Она уже бегала пальчиком по телефону, видимо, оформляя заказ.

– Можно. Только кофе я сам лучше сделаю, у тебя ведь есть зерно?

– Нет-нет, все надо будет купить. Я тут ещё не освоилась. Но милый, – девушка скорчила прелестную грустную мордашку, – Я и не хотела тут обживаться без тебя. Теперь мы все приспособим, да?

Михаил Сергеевич был тронут её непрактичным романтизмом, трепетом голоса и, показалось ли ему? Это блеск слез на её ресницах? Он встрепенулся, подозвал Надю к себе и крепко обнял. Он гладил её по голове, уверяя:

– Конечно, теперь мы все сделаем вместе, я и ты, вместе, конечно, не волнуйся.

И вот на следующий день они уже едут по списку магазинов, которые составили вдвоем. Михаилу удалось настоять, что начать поездку надо рано утром, чтобы успеть к привозу книг в старую лавку.

– Представь, я сюда ещё мальчишкой бегал!

– То есть несколько десятилетий они никуда не делись, но сегодня к ним обязательно надо спешить?

– Обязательно, и не хмурься, Наденька, это удивительное место, ты будешь под впечатлением.

Надя и правда не осталась без эмоций. Тут тебе не вылизанный Буквоед – крохотное помещеньице в глуби колодца, внутри которого стопками лежат в основном старые, а иногда и очень старые книги. Миша дружелюбно общался с несколькими потертыми пожилыми людьми у входа, пока не подъехала газелька. Хозяин вышел, принял товар, но коробки бросили прямо перед стариками. Так и должно быть? Наверняка, да, потому что кроме Нади никто не удивился, покупатели накинулись на привезенное и безо всякой почтительности стали в них копаться.

– Опоздали, Виноградов! – Помахал какой-то книгой только что подошедшему парнише один из старичков, – Марья Васильевна вон что изволила отыскать, и сразу ко мне!

Бойкая женщина лет пятидесяти только покачала головой, явно не желая встревать в пересуды.

– Всем доброе утро. Ну, чем вы там хвалитесь? – приглядевшись парень чуть не взвизгнул, – Марьсильевна! Письма Белинского! Ему? Да вы что, ну почему мне не придержали?

– Успокойтесь, молодой человек, – подал голос Михаил Сергеевич, – Давайте без сцен хотя бы сегодня, надо было раньше приезжать.

К счастью Нади он не слушал ответный бубнеж о пробках и направился к кассе, Надя натянула улыбку и поспешила за ним.

– Выбрал сокровища?

– Вот верно ты говоришь, сокровища! – Михаил потряс пакетом, – Хорошие книги необходимы хорошему дому.

Дальше произошел нелепейший абсурд. Возможно, над ней решили подшутить, иначе Надя не могла себе объяснить, почему хозяин лавки не стал сканировать штрихкоды или сверятся с бланками, а просто положил стопку выбранных Мишей книг на весы, и продал книги по этому самому весу! Как дешевые конфеты или творог на рынке.

Михаил Сергеевич заметил шок своей спутницы и приобнял её:

– Ну что, обещал я тебе впечатления? Культурная столица! – Потрепав Надю по голове, он сложил пакет с книгами в рюкзак, – Куда дальше, штурман?

А дальше была череда магазинов: посуда, белье, продукты, домашняя одежда, новая мебель – благо, почти все удалось оформить с доставкой на вечер. Обедали они в грузинском ресторанчике:

– За новую жизнь! – Поднял бокал с вином Михаил Сергеевич.

– За нас, милый.

Надя выглядела обворожительно, длинные темные волосы слегка растрепались от насыщенного дня, красные губы были сложены в мягкую улыбку, а стройные ножки элегантно отдыхали после беготни на каблуках. Юля не одобряла, когда девушки сидят нога на ногу в общественных местах. А зря. Сейчас Михаил Сергеевич осознал, как такая мелочь может быть притягательна.

Опуская руки в поданное Михаилом пальто, Наденька проворковала:

– Я так устала, но нужно ещё зайти за техникой. Это рядом, у тебя же остались силы?

Сил у Михаила Сергеевича не осталось:

– С тобой хоть на край света. Но у тебя же есть компьютер?

– Для меня все есть, но не для дома.

Ничего не поняв, Михаил Сергеевич кивнул и последовал за своей леди.

Леди привела его в магазин техники и сразу озадачила консультанта списком кучи позиций и характеристик, они заметались по залам от отдела к отделу, так что Михаил Сергеевич встал у огромных плазменных телевизоров рассматривать красоты подводного мира. Ноги болели, спина ныла, хотелось скорее оказаться дома и прилечь. Сиеста – вот, что обязательно нужно позаимствовать для новой жизни у прежней, тихой и размеренной.

Разумеется, надо оживиться, стать активнее, больше выползать из быта. Но сегодня Михаилу стало ясно – для всего необходим баланс.

– Медвежонок!

Надя не стеснялась использовать такое нелепое прозвище даже публично. Михаилу Сергеевичу, с одной стороны, не нравилось это обращение, не по статусу, да и зачем вообще людей смущать? Но с другой… Ведь так Надя открыто признавала его своим кавалером. Никто же не станет называть отца медвежонком?

– Смотри, если все подходит, можно на кассу и домой, – она протянула Михаилу список.

Немного помолчав, он наконец поднял глаза:

– Наденька, мне ничего для тебя не жалко, но это же ненормально дорого.

– Дорого? Ох, я оплачу половину, если тебя это смущает.

– Нет-нет, стой, конечно, я куплю, что нужно. Но нужно ли?

Консультант вежливо удалился поправлять идеально ровные витрины.

– Что именно тебе тут не нравится?

– Робот-пылесос? Посудомойка? Кофемашина? Мультиварка? Я согласен на счет чайника и микроволновой печи, но тут столько бесполезных и неоправданно дорогих приборов.

– Неоправданно? Миш, ты хоть знаешь, сколько стоит труд домработницы, чтобы все эти вещи заменить?

– При чем тут… – О чем она говорит? – Какая дом работница? Все дела по дому мы можем делать и сами.

Надя строго посмотрела на Михаила Сергеевича. Похоже, она умела быть не только ласковой Наденькой:

– Я понимаю, что сами. Но наш труд по-твоему ничего не стоит? Мой – стоит. Так что либо идем на кассу, либо работу всех этих вещей будешь заменять своими силами.

Она развернулась и уверенно двинулась к стойке оформления заказов.

Дома Михаил извинился и сказал, что немного отдохнет. Наконец-то кровать, подушка и тишина. Долгий, выматывающий, но приятный день с его любимой Надей.

И как назло ему вспомнился её строгий взгляд. Неужели в нынешних реалиях люди рассматривают эти дорогущие причуды как необходимость? Готовка и забота о доме, разве это нужно оценивать зарплатой домработницы?

«Но ведь и ты не захотел брать это на себя, предпочел расстаться с кругленькой суммой!» – Противно прожужжало в его голове. Да, всё так. Но Юля делала все сама и никогда не говорила об оплате. Или ей просто неудобно было об этом говорить?

В дверь постучали, и в комнату вплыла Наденька. Михаил Сергеевич резко сел и покраснел, будто его застали за чем-то греховным. А через секунду покраснел ещё больше и медленно поднялся с кровати:

– Ты поразительна…

– Знаю, – Надя стояла в красном кружевном пеньюаре и томно улыбалась, – Ты хотел отдохнуть, но я уже соскучилась.

Она тигриной походкой приблизилась к Михаилу и поцеловала его. Клубничный блеск на её губах добавлял неясной волнительности.

– Я счастлив с тобой.

Целуя и обнимая Надю, Михаил сел на край кровати, повлек за собой и они легли. Горячее молодое тело льнуло к нему, прижималось – как же похоже на давно забытый сон. Упругая кожа на её груди слегка пошла светлыми мурашками, лишь добавив очарования.

Михаил Сергеевич уснул, пока Надя бережно гладила его торс. Она встала, вышла и тихонько прикрыла за собой дверь. Надо переодеться и ждать курьеров.

Глава 4

Маленький Игнатик игрался на диване под громкие споры родни.

– Преподам чисто в кайф отправлять всех на пересдачу, – горячо настаивал Лёня, размахивая кусочком уже не такой горячей котлеты на вилке, – Им наплевать, что экзамен это огромный стресс, наплевать, как их решение повлияет на жизни людей!

Лиза смогла приехать и даже привезла с собой сына и мужа. Для Юлии Константиновны их приезд всегда был настоящим праздником, дом наполнялся жизнью и красками. Первое время её смущала разница в возрасте между внучкой и её избранником. Но Альберт Федорович был крайне приличным и интересным человеком, работал профессором в вузе и давал частные уроки по литературе. В свои 42 он выглядел, скорее всего, так же как и в 30, да и в 50 вряд ли сильно изменится. Это был маленький человечек с вежливой усмешкой в глазах, тонкими губами и хорошо поставленной речью. Чем больше он возбуждался во время беседы, тем чаще поправлял узкие прямоугольные очечки резким движением, которое, почему-то, всегда забавляло Юлию Константиновну. И что было самым важным, он безумно любил Лизу, поистине ею восхищался.