Айкрам. Отголоски

– Зачем ты выкинул такое в зале?!

Димитрий был сыт по горло, этого блондинчика нужно явно поставить на место.

– А ты хотел, чтобы тебя презирал весь Айкрам?

– Никто бы не посмел, я староста, я всё рассказал бы мастерам!

– Неужели ты настолько глуп? Никто не обязан вытирать тебе тут сопли. Здесь нас делают сильнее, а не выполняют желания. Никто не хватается за идеальную репутацию, посмотри на других старост, за теми водится ой как много слухов, но ни одного про жалобы. Здесь важно, как ты можешь себя поставить, а не как громко блеешь. Пойми уже, тупица!

– Что же ты не сумел отмазаться тогда от обучения, раз такой умный?

– Я и не собирался прятаться, пошёл сюда по своему желанию. Может, у тебя и мнение, что это никчёмная обязанность. Для меня же радость, что я могу пойти по стопам матери!

Димитрий пошёл вперёд, оставляя ребят позади и бросая вслед: «Делай, что хочешь. Пока ты не поймёшь этот мир, ты бесполезен для себя, семьи, людей и вообще всех, кто рядом с тобой.».

Лёша смотрел и думал, с кем лучше остаться, однако терять рядом с собой обоих не собирался. Пихнув Женьку в локоть, шепнул тому. Их по двое, пусть они злы друг на друга, но они с Шиловым могли поправить дело.

– Мы должны их помирить, на тебе Димитрий, на мне Вадим.

Вдвоём эти ребята были крайне выгодны, оба из состоятельных семей. Вадим многое может получить через отца, Димитрий пробивной, здесь явно влиятелен. Сохранить с ними дружбу до конца хотя бы года, и, возможно, тогда его семья навечно забудет про сложности с деньгами. Женя убежал за Димитрием, а Лёша остался с Вадимом.

– Не переживай, ты самый лучший. Просто это не ценят.

Лесть – всегда верное средство, которым Лёша прекрасно овладел.

– Я уж точно лучше него, он ужасен. Для него не существует никаких границ и понятий чувств других. Мне было ужасно стыдно, когда он выставил меня перед всеми каким-то бухарём, хотя я вообще не пью, это полное свинство.

Вадим на этом не остановился, продолжал сыпать упрёками, и уже давно начал повторять самого себя. Лёше уже подумалось, этот не умолкнет до ночи.

Жене не хотелось, чтобы ребята ссорились, только у них начали складываться крепкие связи для жизни в этих стенах, и вот, приплыли. Когда он услышал шёпот Лёши, тут же кивнул и побежал за Димитрием, окликая того далеко не раз.

– Димитрий, подожди, давай спокойно поговорим!

Шилов бежал за ним, чуть не спотыкаясь, всё-таки догнав и завязав разговор.

– Прости его, он слишком переживает, поэтому и нагрубил.

Альф шёл спокойно, не останавливаясь, отвечал быстро и без эмоций.

– Мне наплевать.

– Значит, вы помиритесь?

– Мы и не ссорились, а разорвали соглашение.

– Что?

– Пусть разбирается со всем сам. Всё же понятно, как ясный день.

– Но разве ты бросишь парня без помощи? Ты же лучше разбираешься, как здесь жить.

– Пусть сам это сначала уяснит.

– Димитрий, пожалуйста, не будь злюкой.

Щенячьи глазки Жени работали всё равно, как из сказки про мага, обратившегося в кота, но так и оставшегося в этом теле. Отличный боец, что в сложной ситуации подходил и жалобно смотрел в глаза соперника, против такой мордочки было невозможно устоять, и тогда он нападал, одолевая противников.

– Перестань, это работает только в сказке.

– Ну, пожалуйста.

Был соблазн послать его куда подальше. Однако Женя – тот, из которого может выйти толк, но очень зависим от других. Это можно выбить, тогда ценность парнишки подскочит до небес.

– Хорошо, но пусть извинится сам.

– Эм, я попробую с ним поговорить.

– Прекрасно, а я пока отдохну.

Димитрий сел на скамью возле академии, раздумывая, стоит ли ему ещё возиться с этими ребятами. Пока они были лишь обузой, из которой можно слепить что-то стоящее.

Может, он сможет выбить дурь и из тех двоих, тогда это будет идеально слаженная команда. Отвлекает Вадим, на обороне Лёша, Женя изматывает, а он наносит завершающие удары, разделываясь с проблемой. И правда, за такой состав стоит побороться. Остаются главные проблемы: их пока абсолютная непригодность в бою, наивность Жени, ветреность Лёши, бестолковость, правильность, высокомерие Вадима. Вот с кем и правда много работы.

***

Когда Вадим наконец перестал изливать свой бурный поток возмущения, Лёша уже еле стоял на ногах и старался не заснуть. Но теперь у него наконец появилась возможность заговорить.

– Вадим, знаешь, мне кажется, Димитрий поступил правильно. Здесь свои порядки, вернее, их вообще нет. Он старался тебе помочь в первую очередь. Я более чем уверен, что тебе такую пьяную выходку никто и не вспомнит, а если бы думали, что ты трезв, жизнь была бы тяжелой.

Блондин остыл и теперь начал рассуждать. Ведь и правда, здесь все ведут себя развязно, ты будто в клетке с дикими зверьми, и если не уподобишься им, тебя съедят. Димитрий, по-видимому, привык к такому. Варвары Рысаковы не могут как следует организовать народ на своих землях. Разве можно винить Озерцова, если его воспитанию уделялось так мало времени? Зато вот такой ерунде, как драться, уничтожать соперника, выучили. Это полная чушь, его положению такое не должно пригождаться.

В этот момент Женька уже бежал к ним, махая руками, чтобы его заметили и не уходили. И надо же, прибежал почти не запыхавшись.

– Вадим, Димитрий хотел лишь как лучше, и он хотел бы извинений. Не для себя ведь старался, выдумывая, как тебя лучше прикрыть.

Блондинчик уже сам подумывал, что был слишком жесток с Озерцовым, да и сильно обидел, раз теперь ему так необходимы извинения. Всё же было разумнее уступить в этом случае. Сейчас он пойдёт ему на уступки, а затем Димитрий, и это будет честно.

– Хорошо, я извинюсь. Тем более я не хотел его обижать, меня уж слишком выбило, как именно он решил помочь.

Вечер вдвоём.

После обеда Маргарита не стала заходить в комнату переодеться. Пошла, как была, в форме, испытывая некое стеснение из-за того, как та облегала. Ощущалось, что абсолютно каждый изгиб тела виден в движении, закрыто всё кроме головы. Их форма была из плотной кожи, рассчитанная для случаев сделать самодельный жгут, придержать вылетевшую кость на месте, пока её не смогут вправить.

Стук в дверь, и открыл черноволосый парень, однако уже в молодые годы получивший седину. Чтобы взглянуть ему в лицо, приходилось поднимать голову, чего девушка не делала, предпочитая посматривать под ноги.

– Заходи.

Она прошла и тут же услышала щелчок закрытого замка. Так лучше, никого лишнего.

– Ты чего не переоделась?

– Не захотела и не переоделась.

– Ладно, сама решай.

Кровати у них в комнатах стояли мягкие и большие, рассчитанные на двоих. Причина крылась в том, что мастера жили на этом же этаже, и все комнаты оборудовались одинаково. Да и чего врать, тут много молодых находятся в практической полной отрешённости от мира большую часть года, и их жизнь частично уже предопределена. Если же появлялись непредвиденные последствия близкого общения, есть способы избавиться от этого. Какой смысл им диктовать, как жить, если бесполезно, нужно уметь направлять, и это даст больше пользы. Девушка, не дожидаясь, легла на эту кровать, пока Вольфганг уже откупорил первый бочонок, разливая по небольшим деревянным кружкам. Что плохо, пришлось сесть, чтобы взять свою.

– Спасибо, я думала, ты не придешь.

– Слишком убедительно попросила.

С какого-то перепуга проявилось смущение, вчерашняя сцена так и не выходила из головы, несмотря на все попытки загнать воспоминание куда подальше. Всю ночь ей вновь и вновь снилась эта ситуация и все возможные исходы, в которые она могла вылиться. Посреди ночи Маргарита просыпалась и начинала думать о самом отвратительном исходе, уже ожидая, что кошмары будут давать больше спать, чем сердце, бьющееся с бешеной скоростью. Однако ни один кошмар так к ней и не пришёл.

Сейчас, хоть она и была уставшей, не могла не улыбнуться от слов этого парня.

– А мне показалось, больше угрожала.

– Ну, если бы ты меня связала и приставила ножик к горлу, тогда бы угрожала.

– Была такая мысль.

–Да? Что же помешало?

– Не захотела портить такое личико. Да и скорее ты бы меня связал, чем я тебя. А я совсем не люблю находиться в чьей-то власти, если сама не согласилась на это раньше.

Гром чуть не поперхнулся, одним глотком почти осушая кружку, капли напитка начали стекать по его подбородку.

– Ага, и остался бы с откусанными пальцами.

– Не настолько я сильно кусаюсь, только шрамы оставила бы. Но тебе не привыкать.

– Да, у меня их хватает, хотя новых заполучить не желаю.

Будто специально, она начала рассматривать его. Сначала проделывала это в шутку, а потом и правда стала разглядывать.

Короткие заношенные до дыр штаны, лёгкая рубаха без рукавов. Так одевается тот, кому холод не помеха, а ночью здесь это становится сильной подмогой.

– Ну и чего уставились, пить собираешься?

– А?

– «А?». Пить вообще будешь?

– Да, голова плохо работает. Совсем выпадаю из жизни.

– Учитывая, сколько раз ты усмирить себя не могла, не удивительно. Неужели у тебя и кровь чисто белая? Хотя не пойму, откуда силы таскаешь с таким то ледяным сердцем.

– Если я многое держу в себе, думаешь, что вообще нет чувств? А кровь, близко к этому, белизна разрослась подобно плющу.

Когда ей указывали, что у неё ничего не выходит, Марго начинала закипать. Не получилось сейчас, получится потом, какой интерес сыпать соль на рану, пусть на ошибки или неудачи указывает кто положено, остальные же заткнутся. Лучше побыстрее сместить разговор в другое русло, пока последние силы не ушли на злость. Она наконец отпила и будто чувствовала, как тело расслабляется, а усталость выпускает из своих когтистых лап.

– Мы почему-то толком и не общались за эти годы.

– Ты всегда держалась в стороне, как к тебе не подходи, постоянно в своей голове. Бывает, как залётный проходной дождик поболтаешь, и снова в нору. Решил не мешать.

Девушка на его слова легко улыбнулась, у неё дёрнулся глаз, она и правда часто была вся в своих мыслях, много рассуждений и планов. От всего этого устаёшь, но и довериться другому боишься. Лучше она сама переживёт и перетерпит, так никому не дашь загнать тебя в угол в самый плачевный день. Выгоднее, когда держишь границу неощутимой для окружающих.

– Ну вот и повод исправить это. За нас.

Вольфганг подсел к ней на кровать, когда девушка подняла кружку.

– За нас.

Стук кружки об кружку. Вольфганг, допив, налил следующую себе. Пока Марго понемногу допивала свою, делая маленькие глотки, растягивая удовольствие.

– Ты же с Рысаковских тоже?

– Да, и ты тоже, хотя ты сильно выделяешься.

Девушка слегка рассмеялась. Делая затем большой глоток, допивая наконец кружку, подала её Вольфгангу для наполнения.

– И чем именно?

– Не слышу от тебя «учиться здесь – огромная честь», «с готовностью пойду по стопам отца, матери», «принесу уважение своей семье». И это с фамилией Кострова! Тебя с горы в детстве не роняли? Иначе вообще не знаю, как это объяснить.

– От тебя я тоже подобного не слышала. Может, нас с одной горы в детстве уронили?

– Если бы твой отец был шахтёром, это могло бы быть правдой.

Он передал ей кружку уже с напитком. Разговор шёл складно, на удивление. Обычно Витька был их чуть ли не переговорщиком, а сейчас без чьей-либо помощи шутили и смеялись.

– Ну, серьёзно, от чего так?

– Живу своим умом. До долга, наследия, чести мне дела нет. А теперь серьёзно ты.

– Вообще, я первый маг в роду, а узнали это за год до поступления сюда.

– Я бы предположила, что в твоей семье магия была спящей, а в тебе проявилась из-за многих причин. Ты слишком силён для первого мага в роду.

– Ой, давай не капать. Не для того пьём.

– Я люблю понудеть, поэтому не отнимай мой хлеб.

– Я не ворюга, но здесь я могу поставить запрет. Если так хочется, то давай за дверью.

Обычная болтовня о жизни, о личных взглядах, о том, кто какие мотивы в музыке предпочитает, что оказалось у них очень похожим. О жизни дома проскакивало мало, Вольфганг не обо всём хотел говорить, так же, как и Марго. Зато об интересах, желаниях, надеждах было сказано многое в этот вечер. Для него Маргарита расцвела, став притягательным цветком в холодном краю.

За окном солнце уходило, прикрываясь горными хребтами, открывая глазам живущих под ним прекрасный закат, и давая надежду на хорошую погоду завтра. В Айкраме все спешили доделать свои дела, либо уже с ними завершили, отдаваясь спокойствию этого вечера, мирному всё нарастающему стрекотанию сверчков. Рейф и Айдар заранее занимались приготовлениями к вылазкам в лес и деревушку с учениками. Воеслава обсуждала с Виктором прошедший день. Ну а Маритана с Аланом где-то пропадали, никто не мог точно указать, где именно. Ученики увлеклись своими делами: так Димитрий помогал своей компании совладать с деревянными мечами, поодаль от них Яшма с Витей старались проявить в себе светлую магию, но результатов так и не было. Чёрный без малейших сожалений о впустую потраченном времени тренировал свои способности в тёмной магии, что у Яшмы тоже не получалось. Были и те, кто уже спал, разговаривал в своих комнатах, даже те, кто любовался закатом, дожидаясь сверкающего звёздного покрывала над головой.

Что же до Марго и Вольфганга, они не позабыли о приближающейся ночи, видимо, так и не заметили бы, сколько провели за разговорами и шутками, если бы не луч, проникнувший в окно и слепящий Грома. Он щурился, реагируя на свет, что неожиданно даже для самой девушки посмешило её. Но у самой глаза понемногу слипались. Навалилось разом всё: усталость, недовольство собой, вечно гнетущие её проблемы из дома, выпитое в этот вечер – всё вызывало желание лечь прямо тут и проспать до утра.

– Может, хоть куртку снимешь?

Он заметил, как ей уже становится жарко. Частые поправления воротника, откидывание волос, капельки пота на шее, так приковывающие взгляд, когда утекали под одежду. Всё же Марго решила снять только куртку, расстегнув все ремни и заклёпки, и бросила её на пол рядом с кроватью. Что на них было надето под формой, никто никогда не контролировал. На ней вот простая тонкая, в некоторых местах рваная рубашка. Неизменно выручающая, когда после изматывающих тренировок форма начинала натирать тело.

Вольфганг не сразу понял, что смотрит на неё не отрываясь, а вот девушка даже начала смущаться, но недолго. Они слишком хорошо говорили до этого, чтобы сейчас неловко замолчать. Кострова поставила кружку на пол, а сама улеглась на колени к Грому, и в таком виде их разговор продолжился, сопровождаясь попытками защекотать друг друга.

За всем этим время пролетело незаметно. Вечер дышал прохладой и запахом легко покрапывающего сейчас дождя. Лес вокруг Айкрама будто старался завлечь в чащу своим ароматом хвои, мокрой листвы, смешиваясь с горным ветром. Из окна в комнату Вольфганга, повеяло морозным ветерком, немного остужая молодых магов, разгорячённых выпивкой и живой неугомонной беседой.

Сейчас, если бы она пошла в свою комнату, то пришлось бы быть аккуратной, стараться идти ровно, ведь имелся огромный шанс встретить мастеров, расходящихся ко сну. Она села на кровати, собиралась с мыслями, чтобы направиться в нелёгкий путь. Только встала на ноги, попытавшись наклониться за курткой, про которую чуть не забыла.

Земля затряслась, шум поднялся неимоверный, у Вольфа и Марго против собственной воли обострился слух. Где-то разбивались склянки. Осыпались мелкие части Айкрама. Лязги из оружейных, казалось, могли разбудить всю академию. Ребята из первого года падали со второго яруса кроватей, кто-то слетал и с первого. Проснулась уж точно половина всех находящихся в крепости, другая жалась в угол от страха или носилась из угла в угол. Может, лишь единицам произошедшее не нарушало крепкого сна.

Вольфганг ухватил девицу за руку, садя рядом с собой, стараясь укрыть от творящегося сейчас, сам ища поддержку в ней. Продолжалось всё недолго, но и не быстро, а голова отказывалась работать совершенно, полностью теряя контроль над телами. Парня повалило, в итоге ему пришлось упереть руки в кровать, нависая над Маргаритой. Девушка и вовсе казалось, полностью теряла связь с миром, еле держала глаза приоткрытыми.

– Что это было?

– Понятия не имею, тут бывают землетрясения, но это точно не одно из них.

Страх, сковывающий и абсолютно не дающий думать о чём-либо. Скорее всего, в таком состоянии Вольф не смог бы даже притянуть предмет, нужно было сосредоточить мысли, что сейчас становилось чем-то невозможным. Переизбыток чувств, эмоций, в голове всё металось, перед глазами теперь поплыли цветные пятна, срыв охватил его неизвестно почему. Девица же была совсем плоха, ослабев даже дыханием. У него же руки обмякли, с трудом удалось перевернуться на спину, прижав старосту к себе, ноги онемели, и он мог только проследить за самочувствием Маргариты, лежащей рядом.

Её глаза закрылись, она уснула на груди у Вольфганга, не осознав даже, как это произошло. Сам парень тоже легко не отделался: его трясло, а уши закладывало, слух то обострялся, то приходил в норму, тошнило. Сил подняться не было, но он мог ещё осознавать, что происходит, боялся за девчонку, дыхание её совсем стало редким. Потом, как по щелчку пальцев, сознание покинуло его, он уснул.

Не только их коснулось это явление. Витя Чёрный, слетев с кровати, ощутил ужасную боль в голове, не выдерживая, кричал от боли, отрываясь на полную в ругательствах.

Костров, Капер, Глыба сидели у себя и, как обычно, болтали обо всём возможном, обменивались своими шутками. Таких их застало землетрясение. Виталий ощутил то же самое, что и Маргарита. Лев весь трясся как осиновый лист, без сил даже встать. Игорь толком ничего не соображал из-за жуткого срыва, путающего все его мысли и эмоции в неразборчивый вихрь, пробивающего на холодный пот. Он еле дополз до кровати, промучившись всю ночь.

Дела вечерние.

– Ну вот как я должен им это объяснять? Эту магию надо понять, но чем больше кормишь молодых объяснениями, тем хуже до них доходит.

– А ты припомни, как учили тебя, работай так же.

Виктор ходил из стороны в сторону, вся эта ответственность давила на него. Одно дело раздавать задачи магам, что уже научились всему, от которых ты знал, чего можно ожидать. А сейчас на него повесили совсем молодых, и их нужно направлять, всё равно что слепых котят. Теперь он мог влиять на нечто большее, на формирование сил родной земли. Но вот как делать это с большим успехом, он не понимал.

– То, как вели у нас, не лучшее решение, слишком многие так и не поняли, как это всё работает. Да, мне повезло, я исключение. И поэтому хочу лучше преподавать, только за тем и пришёл сюда.

Кабинет Воеславы находился на третьем этаже, небольшой, но комфортный. Магесса не отрывала взгляда от нового мастера. Понимала, сама когда-то была такой же. Она хотела полностью изменить подачу при объяснении, помочь своим ученикам и в жизни за пределами Ничейной земли. Но всё, что смогла – это тщательней разглядывать способности к определённой стихии и заниматься с каждым учеником в том темпе и русле, которые ему лучше подходили.

– Виктор, расскажи, как прошло сегодня у вас?

– Да как, дал на изучение светыч. Двое вообще не смогли его сделать, староста никак успокоить свои силы не могла, один Гром справился. Простейшее действие, а они будто мертвецы после него были.

– А Виктор Чёрный что?

– Не смог, зато мрак показал.

– Тогда может поступишь для начала также, как и я? Пусть те, кто сегодня проявили светлую магию, будут и дальше её изучать. Отдельно обращай на них внимание, а Чёрного обучай тёмной, раз он явно к ней предрасположен. Поверь, если маг сумеет освоить один вид энергетической магии, то раскрыть свои силы в другом, если они есть, не составит труда. И да, сейчас я закрою глаза на самостоятельное развитие сил Чёрного без окончания обучения, но в следующий раз буду вынуждена отправить письмо с предупреждениями его отцу. Кострова вот уже в ворона спокойно обращается, но напрямую об этом никому не говорит. Такие вещи негласно замалчиваются между нами, и никто не в обиде. А сам давай заканчивай шастать по ночам, ученики подумают невесть что.

Да, всё же тут мало что меняется, пробуй магию где хочешь, главное, чтобы об этом знало не больше одного мастера. А ведь чуть парня не подставил сейчас. А вот на способность Костровой к перевоплощению было всё равно, этому обучать их будет Воеслава. Её и должно заинтересовать подобное.

– А с Заулиной что мне делать?

– Попробуй дать ей другой вид, тёмную ту же, не получится, пробуй звериную и работай по успехам. Сегодня ты всё сделал правильно, начал с того, что легче осваивается. Да и я тебе могу помочь, магия обличий не даётся без звериной, если Яшма проявит силы к этому, сразу дам знать.

Воеслава сидела за деревянным массивным столом, положив подбородок на переплетённые в пальцах руки. Сейчас она и правда была одной из сильнейших магов на территории Айкрама, так и с этого года управление всей крепостью лежало на её плечах. Теперь ей предстояло заниматься не только двумя годами учеников, но и молодыми мастерами, которыми были многие из нынешнего состава. А за Виктором она уж точно будет присматривать тщательно.

– Ты знаешь, как общаться с ними, и что нужно получить от занятий. Припомни уроки Айдара, ведь именно этому он и должен был научить вас в последний год.

– Нас учили больше на примерах занятий с оружием. Проблема лишь, как мне объяснить им то, что не объяснить.

– Примерно так же, как я учу стихийной магии пятый год. Зайди завтра, я тебе отдам записи об уровне сил твоих учеников, сможешь понять потенциал каждого и будешь готов к неожиданностям. С Костровой аккуратней, её кровь бела, и это не байки.

Вокруг всё затряслось, послышался дикий вой, будто раненный хищник страдал от серьёзных ран, но звучал он в голове, раздавался именно оттуда. Тело тряслось, ноги перестали ощущаться, становясь мягче пуха. Виктор упал, не в силах подняться, всё ещё стараясь удержаться хоть на четвереньках. Огнёв взглянул на Воеславу, которая еле могла держать голову. Из носа у неё ручьём хлынула кровь. Стол уже обагрился, и на нём образовалась лужица, в которую светлая голова магички рухнула, когда она потеряла сознание. В глазах у Огнёва потемнело. Теперь он и сам почувствовал, как при кашле отхаркнул кровавый сгусток, пачкая пол кабинета. Тут потерял сознание и он, как бы маг ни противился такому исходу.

***

– Как скоро отправляетесь?

– Думаю, через недели две. С другими проведу несколько занятий, а потом с шестым годом на неделю к той точке практики, что у дежурных застав.

– Ага, на которых никого нет.

– Здесь и драться толком не с кем, стоят заставы чисто как память. Ни разу не помню, чтобы мы их использовали.

– Не, когда-то давно их использовали, как мне батька рассказывал, но это было етись как давно. Он сам тогда только закончил здесь учиться, а князья воевали и грызлись между собой.

– А у тебя обычное место? Не меняешь точки? Я вот ещё в сомнениях, куда отправиться.

– А за каким боком менять? Мы и так за территорию Ничейной земли выходим, это самое близкое к нам поселение.

– Прямо как к себе домой туда ездишь.

– Жена туда переехала из-за моей работы здесь. Толком не видимся, а так и сынок, и муж чаще дома бывать будут. Сколько всего тебе готовить, жестоко прям.

– Вы будете с людьми рядом жить неделю, можно комнату снять или напроситься к кому-нибудь, а мы в лесу, рядом только лошади.

– Лошади и самогон, ты хотел сказать.

– Мне нужно, чтобы они хоть чему-то научились, а не надрались вдрова. Вот выучат что надо, тогда можно.

– Запасайся вдоволь, Гром ещё тебя перепьёт.

– Ха, для начала пусть отыщет.

– Да он мне кажется по запаху получше любой собаки отыщет.

Всё трясётся, только что уложенное в сумки падает и разлетается по полу. В оружейных гремит металл, невероятно громко. Каменная крошка сыпется с потолка. Грохот, лязг, тело совсем не слушается, слабеет, становится тяжело поднять даже руку. Они оба падают. Их будто прижимает к земле, подняться невозможно. Мысли абсолютно спутаны, не получается и двух слов связать. Мужчины потеряли сознание, настолько сильное было напряжение, которому невозможно сопротивляться. Разум не выдержал, попытавшись себя спасти.

Пробуждение.

Новый день настал, всё на удивление было тихо. Второй год уже встал и пришёл на тренировочную площадку. Сегодня утром им предстояло заниматься с Рейфом, а после обеда с Айдаром. Наконец должны были дать настоящие мечи, а не деревянные, вчера их навыки только проверяли, но мастер всё не появлялся.

Коля потирал синяк, минувшим днём ему здорово досталось от Блай. Надо же было тому глупцу вчера её взбесить, а успокаивать пришлось ему. Лучше бы Адель вчера прибила того первогодку. Вильгельм ходил из стороны в сторону, ему, как обычно, не терпелось начать.