Devil

Затем она закричала. Крик долгий, надрывный, вырывающийся из глубины ее души.

Александр, увидев ее состояние, бросился к ней. Попытался обнять ее, успокоить.

Но она оттолкнула его. Она был для нее чужим. Незнакомцем. Считался частью ее кошмара.

Девушка билась в истерике на постели. Царапая простыни, кусая свои руки. Ей казалось, что тонет в пучине безумия.

Глаза наполнились отчаянием. Боль и страх исказили ее лицо, превратив его в маску.

Сознание помутилось. Реальность начала распадаться на кусочки.

Вдруг, все потемнело. Она ощутила, как проваливается в пустоту.

И в конце концов, заснула…

Глава VIII

«Потеря рассудка»

Адель проснулась от дикого желания. Желания, с которым она больше не могла бороться. Желания принять свой наркотик. В комнате горел тусклый свет, и за окном бушевала метель. Луна, как безумный свидетель, наблюдала за всем. Часы показывали почти полночь

Подозрительная тишина. Тишина, которая давила на уши, как вакуум. Не было слышно ни дыхания, ни шорохов. Лишь гул ветра за окном. Мрачные тени, беспокойно пляшущие по стенам, создавали ощущение надвигающейся угрозы.

«Verkaufe mir deine Seele» – шептал ужасный голос, знакомый, но чужой. Что это значило, она не знала. Но сейчас это не волновало. Куда важнее было отсутствие Александра.

Встав с кровати, она почувствовала головокружение и страх, который так и норовил вырваться из ее груди. Девушка дрожала, хотя в комнате было тепло. Адель осмотрела все комнаты. Мужчины нигде не было.

–Куда он, блять, делся? – бросила она.

Подойдя к раковине, налила стакан воды, ровно пытаясь унять свою зависимость. Однако вода не помогала.

Вернувшись в спальню, она плюхнулась на кровать. Мысли помутнели. Резкая боль внизу живота скрутила ее в тугой узел.

–Ссать хочу… – прошипела сквозь зубы.

Схватила небольшую тряпочку с батареи, шершавую от сухости, как будто и она страдала. Небрежно свернула ее, комкая в подобие валика. Сорвала с себя кружевные трусы, ощущая их тонкую ткань. В тусклом свете половой орган казался чужим, болезненно набухшим. Раздвинув ноги, с отвращением прижала тряпку к горячему, пульсирующему источнику муки.

Ее прорвало. По телу разлилась дрожь, а в тряпку ударила теплая струя, постепенно пропитывая ее. Часть пролилась мимо, оставляя на простыне предательское мокрое пятно. На лице отразилась сложная гамма чувств: отвращение к себе, смешанное с болезненным наслаждением от облегчения.

В глубине сознания еще билась слабая искра разума, шепча о грязи, недопустимости, о том, во что она превратилась. Однако эта искра тут же гасла, поглощенная желанием утолить жажду, избавить себя от мучительного давления.

Когда последние капли с отвратительным бульканьем впитались в тряпку, она медленно поднесла ее к лицу. Специфический, резкий запах ворвался в носоглотку, вызывая тошноту, но в тоже время и странное, извращенное влечение. Словно завороженная, Адель приблизила тряпочку к губам, чувствуя, как влага просачивается сквозь ткань. Зажмурившись, затолкала кончик в рот и начала жадно высасывать мочу. Мышцы горла судорожно сжимались, пытаясь остановить рвотный позыв.

Внутри все кричало и сопротивлялось. Организм отторгал эту мерзость, но воля была сломлена, и она продолжала, словно исполняя предсмертный ритуал. Адель чувствовала, как тело отравляется, как последние остатки рассудка и самоконтроля уходят вместе с этой грязной жидкостью. Не могла остановится, ровно ища в унижении последнее подтверждение своей ничтожности.

Выжав тряпку до последней капли и отбросив ее на кровать, натянула трусы. Белоснежная простыня теперь напоминала поле боя: скомканное, грязное полотно, запятнанное мочой и кофе.

Послышался звук вставления ключа в замочную скважину. Дверь отворилась.

Александр ворвался в спальню. В руках у него была баночка с таблетками.

–Адель, вот! Норвил! – запыхавшись, проговорил он.

На ладони сияла баночка с надписью «Норвил», а ниже – «Принимать только по назначению врача». Зрачки девушки расширились. Радость вспыхнула в груди, а паника отступила. Сознание понимало: сейчас она примет своей наркотик, мир станет чуточку ярче.

Она резким движением руки выхватила Норвил с ладони Александра, словно тот хотел забрать у нее спасение. Лицо выражало неописуемые эмоции. Дрожащими руками открыла крышку, высыпала на ладонь три пилюли – «Бог любит троицу», – промелькнула мысль в голове.

–Если я сейчас не выпью именно три штучки, я умру, – гласило сознание.

Она стремительно поместила первую таблетку на язык, чувствуя, как она тает, создавая ощущение легкости. Следом отправилась вторая, и с ней пришло ощущение, будто туман нежно окутывает ее, обнимая и устраняя все тревоги. Третья таблетка вошла в мир Адели, как звезда, падающая с неба. Приятное тепло разлилось по всему телу, заполнив каждую клеточку. Она закрыла глаза, позволяя волнам расслабления накрыть ее с головой.

Моральное состояние в этот миг менялось, теряя границы и контуры. Все, что недавно причиняло боль, теперь отступало. Ничто не угрожала, и жизнь казалась простой. Физически тело вибрировало, а дыхание стало глубже и ровнее. Ни усталости, ни напряжения – только гармония. Мир стал более красочным, поглощен мягким светом. Смеясь, девушка понимала: эти таблетки – ее священный ритуал, позволяющий сбежать от мира, где мрак всегда на шаг ближе. Препарат принес наслаждение, даря свободу, о которой она так долго мечтала.

–Где ты их нашел?! – эмоции переполняли ее.

–В аптеке… – Александр, будто побаиваясь Адели, произнес это.

–Как это так?

–Этого не может быть!

–Они не продаются в обычной аптеке!

–Эти лекарства есть только у Адама! – спорили голоса в голове, а потом разом утихли.

Ей было все равно. Главное – эти таблетки. Их хватит на месяц.

–Адель, раз уж все хорошо, не хочешь сходить в кино завтра вечером?

–Да! Конечно, я не против! – кричала она, прыгая на кровати.

Девушка поставила Норвил на тумбочку. На ней блестела еще одна надпись: «… в день». Однако Адель не обратила на это внимания.

Александра смутил странный запах от тряпки, лежащей на кровати, и от самого белья. Он мог лишь предполагать, что творила его «невеста», когда его не было. Но, не сказав ни слова, заменил постельное белье на новое.

Пара легла спать. А на баночке заблестела надпись. Не отрывком, а целиком: «Не больше двух таблеток в день». А чуть ниже: «Может вызвать побочные эффекты».

Глава IX

«Ревность»

Утро прошло идеально. Адель проснулась в объятиях Александра, и он уже не вызывал у нее отвращения, как это бывало раньше. Она отведала вкусный завтрак, который не казался ей мерзкими опарышами. Приняла свой Норвил, и весь день ее ничего не беспокоило. Александр был ее ангелом-хранителем, оберегая от ломок, галлюцинаций и демонов.

Она вспомнила дни, когда была в полнейшем одиночестве, когда мир казался серым, мрачным, непригодным для жизни местом. Возможно, так «любовь» действует на нее, наполняя жизнь яркими красками.

Солнце постепенно скрывалось за горизонтом, и вечер подкрадывался незаметно.

Влюбленные, одетые с иголочки, красовались перед зеркалом. Александр был неотразим в своем строгом костюме темно-синего цвета, волосы идеально уложены. А божественный аромат, исходящий от него, мог свести с ума любую женщину. На Адели сияло ее любимое черное платье и новые туфли на высоком каблуке. А еще новые духи, подаренные Александром. Божественный, сладкий, сексуальный аромат чего-то богатого. Еще немного косметики и средство для укладки волос.

Обменявшись многозначительными взглядами, они покинули квартиру.

Поездка на BMW M5 доставила Адели колоссальное удовольствие. Громкая музыка пробирала до мурашек, злой бас проникал в грудную клетку, а гигантская скорость щекотала низ живота.

Александр оплатил билеты на фильм «Тьма» и, купив газировки и попкорна, они заняли свои места в зале. Вокруг было полно людей. Если посмотреть на них с высоты птичьего полета, они превратились бы в ничтожных, мелких, мерзких муравьев. Зрители, словно нервничая, поедали кукурузные хлопья, запивая их напитками. Кто-то грыз ногти, другие старались незаметно покуривать электронные сигареты. Сладкий запах химических элементов напомнил Адели о ее давней, вредной привычке. Курение помогало ей успокоиться и забыть о проблемах. В основном она курила сигареты, очень часто. Но от этой привычки она смогла избавиться.

–Здравствуйте, не против познакомиться? – раздался женский голос со стороны Александра.

Адель повернула голову и увидела высокую, фигуристую блондинку, увешанную золотыми браслетами, серьгами и кольцами. На одном из колец она разглядела надпись: «Господи, спаси и сохрани».

«Gott wird dir nicht helfen» – вернулся мерзкий голос, заговоривший на незнакомом языке.

–Присаживайся, может, поговорим, – хихикнув, сказал Александр.

В смысле, блять, присаживайся?!

В этот момент что-то изменилось. Легкая щекотка в груди сменилась неясным дискомфортом, который расползался внутри, словно чернильное пятно на белой бумаге. Глаза Адели непроизвольно расширились. С болезненной остротой она стала видеть каждую деталь: улыбку Александра, кокетливо поправляющую волосы незнакомку, их взгляды, встречающиеся где-то в вакууме.

Она будто оказалась за стеклом и с тревогой наблюдала за тем, как из ее реальности ускользает что-то важное. Что-то внутри стало сжиматься, как губка, в которую впитывали слишком много воды. Ощущение было одновременно и горячим, и холодным – обжигало изнутри и пронизывало ледяным сквозняком. В горле застрял ком, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть. Руки стали тяжелыми, ровно налились свинцом. Ей хотелось что-то сказать, что-то сделать, но какая-то невидимая сила приковала ее к креслу.

На нее надвигалась волна, которая медленно, но верно подтапливала ее берега, оставляя странный, горьковатый привкус. Она словно попала в незнакомый мир, где все казалось странным и пугающим.

Это была не обида, не злость и не грусть. Это было что-то другое, что-то более острое и пронзительное, как глубокая рана. Ощущение, что мир вдруг стал чужим, полностью поглотило Адель. Дикая ревность охватила ее, и ей захотелось выцарапать глаза этой стерве. Она чувствовала непреодолимое желание встать и уйти. Александр превратился в предателя.

–Пойдем покурим? – уверенно, но с трудом скрывая ярость, сказала Адель незнакомке.

–Адель, ты куришь? – удивился Александр.

–Ну, пойдем… – пробормотала любовница.

Они вышли из кинотеатра и зашли за угол. На улице стоял небольшой мороз, и пар из носа Адели вырывался густым облаком, ровно она была драконом. Запах тухлых яиц, дерьма, мочи и еще чего-то кислого перебивал сексуальный аромат ее новых духов.

Незнакомка достала пачку. На глянцевой поверхности на мгновение сверкнуло название «Амбассадор», после чего она элегантно протянула сигарету и зажигалку. Движение было медленным, словно приглашение в опасную игру. Адель взяла сигарету и ощутила, как ее пальцы дрожат. Она прикурила, и жгучий жар охватил кончик папиросы. Адель сделала глубокую затяжку. Едкий дым ворвался в легкие, наполняя холодный воздух вкусом табака и тревогой. Забытый вкус табачного дыма пробудил в ней что-то темное, что мигом наполнило ее сознание.

Долгий перерыв моментально забылся. С каждым вдохом напряжение уходило. Но в тоже время приближалось нечто иное – пугающее и темное. Ветер пронесся по переулку, обжигая лицо Адели холодными порывами и отвлекая от мрачных мыслей.

Ее взгляд зацепился за женщину. В ней было что-то отчаянное и самоуверенное, что вызвало в Адели непреодолимое желание уничтожить ее.

–Шлюха, – тихо сказала Адель, ее голос дрожал от холода и страха.

–Что? – переспросила незнакомка, притворяясь, что не услышала.

Адель почувствовала, что сигарета подошла почти к фильтру.

–Можешь дать свою руку? – с натянутой улыбкой спросила она.

Незнакомка послушно выполнила просьбу. В следующий миг Адель с дикой силой прижала тлеющий окурок к ее коже. Пронзительный крик разорвал тишину переулка. Все пошло кувырком.

Ярость, дикая, животная, вырвалась наружу. Адель превратилась в чудовище, охваченное безумием. Удары кулаками, каблуками обрушивались на тело любовницы, беспощадно калеча ее. Это была не просто физическая борьба, а что-то большее. Ровно сам Дьявол вселился в Адель, подгоняя ее к полному безумию. Она не чувствовала боли, не видела, не слышала – только гнев, который заглушал все остальные чувства, брал верх над ней.

Незнакомка отбивалась, царапалась, но Адель, под действием Люцифера, была сильнее. Движения неконтролируемые, выходящие за рамки закона, морали, здравого смысла. В порыве ярости, она схватила женщину за волосы и вырвала клок вместе с кожей. В тот же миг из глаз Адели хлынули слезы, неожиданные, горькие, смешивающиеся с румянцем от мороза на ее щеках.

Женщина лежала на грязном снегу, бледная, из ее носа шла кровь. А тело покраснело от холода. Она кашляла кровью.

Истеричка смотрела на изувеченную фигуру и понимала, что перешла черту. Ненависть, ревность и отчаяние смешались в один ком, разрывая ее на части.

Бездумно, с геометрической точностью, она схватила мусорный мешок и вывалила его содержимое на лежащую женщину, пытаясь скрыть ее под грудой мусора.

Затем, не оглядываясь, быстро зашагала прочь, в кинотеатр. Стук каблуков эхом разносился по переулку. Люди, надев розовы очки, просто проходили мимо.

Вернувшись на свое место, Александр сказал:

–Ты не говорила мне, что куришь.

–Разве это имеет какое-то значение? Просто вредная привычка. Но это был всего один раз. Больше не буду.

–Хорошо, а где Мария?

Адель поняла, о ком он спрашивает.

–Ей стало плохо, домой уехала.

–Ну, вот и отлично, – улыбнулся он.

«Ну вот и отлично» – эхом пронеслось в голове, и гнев отступил.

Адель попыталась скрыть покрасневшие костяшки во тьме, как и свои чувства. Она сама понимала, что не стоило так эмоционально реагировать, однако какое-то нечто одолело ее. Сам Дьявол…

Глава X

«Адский аппетит»

После просмотра фильма, молодая пара отправилась ужинать в ресторан. Время близилось к полуночи. Зайдя внутрь, Адель огляделась. С потолка свисали огромные хрустальные люстры, отражая блики свечей на белоснежных скатертях. Официанты, как клоны в отглаженных костюмах, бесшумно сновали между столиками. Люди, разодетые в вечерние наряды, разговаривали о чем-то важном. Их голоса сливались в гул, похожий на рой пчел. В воздухе витал аромат дорогих духов, ярких цветов и изысканных блюд. Все здесь было пропитано достатком и беззаботностью.

Александр, как всегда уверенный в себе, выбрал столик у окна.

–Аделюш, за мой счет, – подмигнул он, вызывая официанта.

Я сейчас точно кончу, – билась мысль в голове. Адель была приятно удивлена: он назвал ее «Аделюшей», что вызвало небольшое возбуждение. Девушка начала ерзать на стуле, пытаясь угомонить свой похотливый орган.

Александр заказал жареную картошку с хрустящей корочкой, посыпанную чесноком, и сочную курицу, запеченную с травами.

–Чтоб было просто и вкусно, – улыбнулся он.

Пока они ждали заказ, в голове всплыло забытое воспоминание. Адели было лет семь. Тихий вечер, приглушенный свет в родительской спальне. Она толкнула дверь… И ужас. Сцена, которую детский разум не смог переварить. Отец и мать занимались грубым сексом. Потом была боль. Ремень, свистящий в воздухе, обжигал кожу. Крики, унижения, слезы – еще один гигантский осадок на психике. «Грязная, любопытная сучка! Подглядываешь! Ты, блядь, заслужила это!» Холодный кафель в ванной комнате, куда ее выгнали после, и горькие рыдания, сотрясавшие маленькое тело.

Воспоминание накатило внезапно, как шторм. Ладони покрылись липким потом. Сердце забилось с такой силой, что казалось, вот-вот вырвется из груди. Почему именно сейчас, в этом роскошном ресторане?

Вежливый официант прервал ее раздумья, бесшумно поставив перед ней тарелки с едой.

–Приятного аппетита, – сказал он и удалился.

Жареная картошка, золотистая и хрустящая, соблазнительный аромат чеснока и масла. Курица, с румяной корочкой, дымилась, точно приглашая отведать нежное мясо. Александр принялся за еду. Адель, глотая слюни, взяла нож и вилку.

Первый кусок картошки таял во рту, оставляя после себя приятное послевкусие. Мясо курицы, сочное и нежное, приправленное ароматными травами. Еда восхитительная, однако Адель внезапно перестала чувствовать этот божественный вкус. Внутри что-то ломалось, крошилось на мелкие осколки.

Звуки ресторана исказились, превращаясь в невнятное бормотание. В голове зазвучали голоса – не мать с отцом, не бабушка, не тот противный голос, а какие-то страшные, чужие, скрежещущие голоса, шепчущие что-то непонятное, угрожающее. Она не могла разобрать ни слова. Чувствовала их злобную, ненавистную энергетику, словно на нее обрушился град камней.

Сука, заткнитесь, прекратите!

Девушка закрыла уши, но голоса становились все громче и настойчивее, проникая в мозг, подобно иглам.

Паника охватила ее. Дыхание участилось, сердце колотилось, как бешеное. Перед глазами все поплыло.

Что со мной происходит?

Я больна!

Я точно сошла с ума…

Снова?..

В нос ударил запах гари. Сладковатый, удушающий запах горелой плоти. Адель подняла голову и замерла в ужасе.

Ресторан полыхал огнем. Крики, стоны, вопли наполнили пространство. Люди сгорали заживо, превращаясь в факелы. Их лица искажались от невыносимой боли, кожа трескалась и лопалась, оголяя кости. Но самое страшное было то, что по мере того, как огонь пожирал их, они менялись.

Их лица вытягивались, приобретая звериные черты. Из головы росли рога, глаза наливались кровью, зубы превращались в острые клыки. Вокруг были демоны. Мерзкие, козлиные морды, оскаленные в злобной усмешке, пронзали Адель взглядом, полным ненависти и презрения.

Желание встать, убежать, позвать на помощь поглощало девушку, но она не могла. Страх парализовал. Она смотрела на происходящее, видя только хаос, море крови, огонь и чертей.

Александр. Он спокойно сидел, доедая свою курицу. Но в одно мгновение его лицо тоже изменилось. Кожа покрылась чешуей, глаза загорелись алым пламенем, изо рта выросли огромные клыки. Чем-то он отличался от других, ровно был главнее.

Люцифер, Дьявол, – кричала мысль, биясь по стенкам сознания.

Он смотрела на Адель, рычал, изрыгая проклятия. Его вонючая пасть дала о себе знать. Слюни полетели на ее лицо, вызвав отвращение. Девушка зажмурилась.

Адель закричала, не выдержав напряжения.

Все исчезло.

Тихий гул ресторана, спокойные лица посетителей, вежливые официанты. Огонь погас. Твари растворились. Александр сидел напротив, с недоумением глядя на нее.

Люди за соседним столиком повернулись в их сторону, глядя на Адель с любопытством и осуждением. Она чувствовала себя голой, выставленное на всеобщее обозрение.

Стыд, вина и ужас затопили ее. Это повторилось опять. Но почему?

Я же приняла Норвил…

Этого мало, нужно еще! – раздвоилась личность.

Я приняла нужную дозу.

Разве тебе не хочется еще? – коварно произнесла ломка.

Адель достала баночку с таблетками, свое лекарство, свое спасение. Снова галлюцинации, мысли о том, что она больна, что ей нужна помощь, взяли верх.

Она залпом засыпала в горло все пилюли. Александр резко подскочил, пытаясь остановить ее, выхватил баночку из дрожащих пальцев, но, заглянув внутрь, увидел только пугающую пустоту.

Мгновенно разум помутился. В голове зашумело. Зрение расплылось. Что-то чудовищное клокотало в груди. Тошнота скрутила живот, заставляя согнуться пополам. Она бросилась к выходу, сметая все на своем пути. Обслуживающий персонал застыл в изумлении, гости в ужасе отпрянули.

Она вырвалась на улицу.

Холодный воздух обжег легкие. Однако Адель не чувствовала холода. Она не ощущала ничего, кроме жуткой паники, вырывающейся изнутри. Девушка бежала, спотыкаясь, не разбирая дороги.

Шаги Александра позади, приближаются. Крики, которые она не различает. Все тонет в какофонии звуков.

Изо рта хлынул поток.

Сначала остатки еды, перемешанные с желчью и кислотой. Затем – кровь. Густая, темная. Адель захлебывалась ею.

Потом она почувствовала, как что-то шевелится в горле. Что-то склизкое, извивающееся. И из ее горла хлынула густая, черная жижа, похожая на нефть, вперемешку с тонкими, склизкими червями. Эта масса издавала отвратительный запах гнили, тухлых яиц, прокисшего молока и разложения.

Девушка рухнула на тротуар, прямо в этот поток мерзости. Лицо уткнулось в снег, смешанный с рвотой.

Она ощутила, как все внутри выворачивается наизнанку. Словно душа покидает тело.

Каждая мышца тела корчилась в агонии. Адель пыталась вдохнуть, но вместо воздуха в легкие попадал этот вонючий смрад.

Зрение помутилось. Мир завертелся в диком танце.

Вокруг все плыло. Фонари казались размытыми пятнами. Звуки превратились в гул.

Она пыталась кричать, но из горла вырывались только хрипы.

Ее тело дрожало.

Она видела, как Александр склонился над ней. Его лицо искажено тревогой.

Но видение исчезло. Она больше ничего не видела, не слышала, не ощущала. Уткнулась лицом в свою рвоту, в эту черную, смрадную массу, и погрузилась в темноту.

Глава XI

«Смерть всегда рядом»

Мир рассыпался на мелкие, не связанные друг с другом осколки. Стало серо, размыто, лишено всякого смысла. Она не понимала, где она, кто она, что происходит. Чувствовала только ледяную пустоту внутри, словно кто-то вынул душу, оставив глубокую рану.

Тошнота не отпускала. Она была постоянна, царапая внутренности острыми когтями. Каждый глоток воздуха – пытка. Голова раскалывалась, пульсирующая боль била в виски, отдаваясь эхом в каждой клетке организма. Вспышки света и темные пятна мелькали перед глазами, заставляя ее жмуриться от боли. Тело стало чужим, непослушным, тяжелым. Оно дрожало, покрывалось липким потом, несмотря на пронзающий холод.

Внутри, в самой глубине ее существа, жило нечто чудовищное, шевелилось, извивалось, будто змея, свернувшаяся в калач. Это нечто темное, злобное, ненавидящее все живое. Словно сам Дьявол, собравший в себе всю злость, печаль и страдания, готовый вырваться наружу и уничтожить все вокруг. Шептало ей мерзкие вещи, вкладывало в голову жуткие мысли. Адель чувствовала его присутствие. Тяжесть на сердце, как яд, отравляющий каждый ее вздох.

Рев двигателя BMW M5 пронзил сознание, будто удар хлыстом. Девушка чувствовала, как ее трясло на каждой кочке, как тело бьется о сиденье. Новая волна тошноты захлестнула ее, заставляя судорожно глотать слюну. Голоса вокруг были искаженными, неразборчивыми, ровно доносились из далекого подземелья. Ощущение того, что она летит в бездну, в пустоту, где нет ни света, ни надежды, ни спасения.

Разум в состоянии хаоса. Обрывки воспоминаний, странные образы и неясные ощущения смешивались в одно целое, создавая ужасную картину. Влюбленная видела лицо Александра, выраженное в панической гримасе. Слышала его перепуганный голос, как он давит педаль в пол. Все казалось каким-то далеким, нереальным, точно происходило не с ней, а с кем-то другим.