Devil

Lucifer 666

Devil

«Мир один, но в глазах каждого безумца он расцветает новыми красками»

!!!ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!!!

Данная книга предназначена исключительно для зрелой читательской аудитории старше 18 лет. Книга содержит сценарии и описания, способные оказать серьёзное эмоциональное воздействие на читателей, включая откровенные проявления физического и психологического насилия, употребление ненормативной лексики, детализированные эпизоды сексуальной эксплуатации, травматические семейные истории, использование наркотических веществ и сильнодействующих препаратов, а также сюжеты, касающиеся попыток самоубийства и различных видов психологической патологии.Все упоминаемые в тексте лекарственные препараты являются вымышленными и использованы автором исключительно для художественного отображения сюжета. Настоящая история также является художественным произведением и носит исключительно литературный характер. Автор не пропагандирует применение наркотиков, лекарственных средств или совершение противоправных действий. Цель автора – раскрыть сложную и тяжёлую человеческую драму, продемонстрировать деструктивные аспекты человеческой природы и привлечь внимание к проблемам, связанным с ментальным здоровьем, семейным насилием и социальным неравенством.Обращаем особое внимание читателей, что данная книга может оказаться сложной для восприятия людьми, ранее подвергшимся травмам подобного рода, а также лицам с неустойчивой нервной системой или имеющими опыт психических заболеваний. Если вы чувствуете необходимость отложить чтение или столкнуться с негативными реакциями после ознакомления с текстом, рекомендуем обратиться за консультацией к специалисту.

Глава I

«Эхо безумия»

Круговорот. Не круг даже, а что-то вроде воронки, затягивающей в самое нутро. Непонятное, тягучее, словно патока. Ты в нем тонешь. Мир вокруг съеживается до размера песчинки, перестает существовать. Ни прошлого, ни будущего, только ты и эта мерзкая карусель.

–Вставляй… Проворачивай… Сильнее… – ерзало в голове.

Ощущение… как будто душа, словно старая, заношенная рубаха, слетает с тела. Ты паришь, вроде как, но и тонешь одновременно. И что-то тянет тебя вниз, в эту черную дыру, а что-то – вверх, к свету, которого не видно.

–Адель? Адель, вы меня слышите?

Голос доносился издалека, будто из-под толщи воды. Глаза, до этого уставившиеся в одну точку на обивке кресла, медленно, точно у старой куклы, стали фокусироваться. Психолог, Адам. Высокий, с аккуратно зачесанными назад каштановыми волосами и пронзительным взглядом голубых глаз. Казался Адели каким-то отстраненным, ровно наблюдающим за ней через увеличительное стекло.

–Адель?

Его голос, как наждачка, царапал тишину. Девушка моргнула, прогоняя остатки Круговорота.

–Да… Да, я… Я слушаю вас.

Хорошая девушка Адель. Милое лицо, обрамленное густыми темными волосами, собранными в небрежный хвост. Большие карие глаза, в которых, казалось, пряталась целая вселенная. И фигура… да, фигура у нее была что надо. Соблазнительные бедра, тонкая талия, красивые руки, которая она почему-то всегда старалась спрятать под длинными рукавами. Она могла бы сойти за ангела, если бы не кожаная куртка, скрывающая изящные изгибы, и этот странный, ускользающий взгляд, в котором мелькали то испуг, то вызов. От Адели всегда пахло чем-то сладким – дорогими духами, которые она щедро наносила на запястья, словно пытаясь заглушить другой, более темный запах, преследовавший ее по пятам.

Однако с головой… вот тут начинались проблемы. Видения. Тени, силуэты, ухмыляющиеся рожи, шепчущие на ухо гадости. И существа… Твари с козлиными мордами, и рогами, с глазами, горящими подобно углям. Самое первое слово – не «мама». Не «папа». «Иисус». Родители, дурачье, засняли это на старую камеру. Маленький комок, которому еще и года нет, таращится в потолок и бормочет: «Иисус… Иисус…». Смешно, конечно. И страшно. Потому что тогда она еще не видела ангелов. Не светлых, не крылатых, а скорее… призрачных. Но с каждым годом становилось хуже. Ангелы осыпались, точно старая штукатурка, обнажая то, что скрывалось под ними. Бесов.

К восемнадцати годам случайно вывалилась в «Тонкий Мир». Головокружение, как после дешевого вина. Вибрация – будто тебя подключили к розетке. Дымка, танцующая в воздухе, то сгущающаяся, то растворяющаяся. А потом – выход. Легкость, покой, ровно ты сбросил с плеч неподъемный груз. Адель парила в своей комнате, смотрела на свое тело, спящее на кровати. Смеялась. Ей нравилось это чувство свободы, полета, вседозволенности. Пока не появились они.

–Адель?

–Да, да… Я слушаю…

–Все, что я вам сказал, было понятно?

–Конечно. Все понятно.

Заебал, – пронеслось громом в голове. Каждый сеанс пиздит одно и то же. Как попугай.

–Прекрасно. Тогда следующая запись через неделю, в то же время. Думаю, вам нужно отдохнуть от моей заумной болтовни.

Это уж точно, – прошипела ее темная, похороненная глубоко внутри сторона.

–Да, вы правы. Мне действительно нужно отдохнуть.

Адель накинула черную кожаную крутку, пропахшую сладким ароматом. Стул скрипнул, когда она отодвинула его. Адам протянул ей очередную порцию «Норвила». Белые, безликие пилюли. Девушка глотала их каждый день. Утром и вечером. Таков ритуал.

На остановке 21-го маршрута ее пробрала дрожь. Не от холода. От страха. Этот липкий, парализующий страх, который поселялся в ней все чаще. Страх сойти с ума. Потерять контроль. Умереть. Но она знала: панические атаки. После последних событий это было неизбежно. Она старалась не обращать внимания. Просто дышать.

Когда подъехал автобус, она запрыгнула внутрь, протянула водителю заранее отсчитанные сорок рублей. Теплый салон пах выхлопными газами и дешевым освежителем воздуха. Но даже эти запахи не могли заглушить внутренний голос, шепчущий в голове: Ты одна. Совсем одна. И никто тебе не поможет.

Глава II

«Дом – милый ад»

Просмотр любимого сериала был чем-то вроде ритуала. Как глоток воды в пустыне. Адель впивалась глазами в экран, словно от этого зависела ее жизнь. Во всех комнатах горел свет, отгоняя тьму, которая последнее время липла к ней, как мокрая тряпка. Страх темноты стал почти физическим – она чувствовала, как он дышит ей в затылок. Раз за разом кусая бутерброд с дешевой колбасой, она пыталась заглушить голод не только тела, но и души.

Джонни, ее любимый актер, как всегда кривлялся и шутил. Он был красив какой-то искусственной, пластиковой красотой. Адель представляла, как он врывается в ее квартиру, с букетом алых роз в руках, которые тут же завянут, стоит ему прикоснуться к ним. Он улыбался своей голливудской улыбкой, приглашает на свидание, а потом… потом их ждет грязный, потный секс на ее скрипучей кровати. Однако она знала – это всего лишь фантазии. Спасительная ложь, которую нашептывал сумасшедший мозг. Шутки у Джонни были тупые, как пробка, но Адель заливалась смехом. Ей казалось, что если она не перестанет смеяться, то тьма поглотит ее.

Смеясь, она не заметила, как изображение на экране начало рябить. Сначала легкие помехи, как мушки перед глазами, а потом – чистый белый шум.

–Сука…

Девушка подскочила с кровати, словно ее ужалила пчела. Подбежала к телевизору, подняла руку… и ударила. Со всей дури. Кулак врезался в пластиковый корпус, заставив его противно треснуть. Экран погас.

–Что за хрень? – пробормотала Адель.

Ведь она колотила этот телевизор сотни раз. Он никогда не выключался от удара. Никогда.

–Норвил, блять…

В животе заурчало. Не от голода. От страха. Девушка метнулась в ванную, дернула ящик под зеркалом… Пусто.

Охватила ледяная паника. Знала, что сейчас происходит с ней. Чувствовала, как безумия поднимается, подобно грязной воде в колодце. «Норвил» был ее якорем. Спасательным кругом. Если она сейчас же не примет его…

–Даже думать об этом не хочу! – прошептала вслух. Голос дрожал.

Куда я их положила? Эта мысль билась в голове, как назойливая муха.

Адель начала метаться по квартире. Как будто за ней гнался сам Дьявол. Она проверяла карманы, куртки, кухню, комнаты. Перерыла все ящики, заглянула под кровать. Даже пробормотала старую детскую присказку: «Домовой, домовой, поиграй – да отдай». Но домовой молчал. Как и черт, которого она тоже позвала на помощь.

И тут она услышала стук. В окно. Со стороны гостиной.

Девушка замерла. Она живет на десятом этаже.

Какая блядь стучится?

Она направилась в гостиную. Медленно. Точно шла по минному полю. Руки дрожали, ноги не слушались. Перед глазами плясали черные точки. Голова набита обрывками мыслей, словно мусором. Стук становился все громче, настойчивее. Что-то огромное колотило когтем в стенку, за которым висела плотная штора.

Девушка перекрестилась, сплюнула через плечо. Медленно потянулась к шторе. Страх давил на грудь, как бетонная плита. Казалось, что что-то живое шевелится внутри нее, рвется наружу. Кожа покрылась мурашками. Ощущала, как по спине стекает холодный пот.

Вот она уже у окна. Пальцы коснулись ткани.

–Заебало!

Она дернула штору. С такой силой, что та сорвалась с гардины, рухнув на пол бесформенной кучей. Стук не прекратился.

–Ворона… Тварь….

Действительно, это была ворона. Огромная, черная, с грязными перьями, торчащими во все стороны. Вещая птица долбила клювом в стекло, ровно хотела пробить его насквозь. Но Адель увидела не просто птицу, а предвестника беды. Глаза вороны горели красным огнем. Когти, скрюченные и острые, казалось, тянулись к ней, хотели вырвать ей очи. Птица расправила крылья и взмыла в ночное небо, оставив после себя лишь леденящий душу холод.

–И что это, блять, было? – бросила девушка.

Адель заметила клочок бумаги, лежащий на подоконнике. Прямо под тем местом, где сидела ворона.

Это она принесла? – промелькнуло мысль

–Нет, конченая, делать больше нечего этой птице, чтоб приносить тебе записки, она что, почтальон или голубь? – проскрипел в ее голове противный голос, похожий на старого пьяницу.

–Тебе это кажется, птицы не было, Адель – прошептал психолог Адам.

-Ты сошла с ума, доченька – проговорила мать.

–Сумасшедшая, птица была, но записки нет, совсем уже крышей поехала? – недовольно проворчал отец.

–Какого хуя вы опять пришли?! – заорала Адель, хватаясь за голову.

–Без нас ты не справишься – эхом отдался голос пьяницы.

–Уж от тебя я помощи нихуя не жду!

–Зачем ты хочешь от нас избавиться, Адель? – спросила мать с укоризной.

–Вас уже давно нет в живых! Зачем вы лезете в мою башку, твари?!

–Не советую выебываться, брось ее, Адель, тебе ее не вылечить, не пытайся – настаивала мать.

–Адам мертв, это всего лишь воображение нашей сумасшедшей дочки – добавил отец.

–Какая бы Адель ни была шлюхой, я должен ее вылечить, это моя работа, мне жалко ребенка – возразил Адам.

–Какой еще, нахер, ребенок? – рявкнула девушка. Голос сорвался.

–Эта блядь еще не знает, что беременна? – удивился отец.

–Как же так, Адель… – расстроено проговорил Адам.

–Прочь из моей! Мне нужно чертово лекарство! Где оно, сука?!

В этот момент свет во всей квартире замигал и погас. Адель закричала. Охватил панический ужас. Сердце колотилось, как бешеная птица в клетке. Чувствовала, как по венам течет лед. Хотелось схватить нож и полоснуть себе запястья.

Девушка заметалась по квартире в поисках свечи, но не нашла ни одной. Она заплакала. Слезы катились по щекам, смешиваясь с потом. Голоса в голове спорили, ругались, выкрикивали оскорбления, но она не могла разобрать ни слова.

Внезапное ощущение дискомфорта в области горла взяло верх. Будто что-то застряло. Инородное, мерзкое, давящее. Во мраке она по памяти нашла дверь в туалет. Кажется, что из нее вот-вот вырвется что-то ужасное.

Адель опустилась на колени возле унитаза, открыла крышку. И ее вырвало. Сначала спазмы, рвущие внутренности. А потом – поток рвотной массы, обжигающей горло. Словно органы выворачиваются наизнанку. Рвота довольно странная. Вязкая, как кровь. Хотя в темноте ничего нельзя было разобрать.

Голова закружилась. Руки онемели, будто больше не принадлежали ей. С ногами – та же история. И со всем телом в целом. Девушка почувствовала легкую вибрацию. И снова увидела его. Тот самый круговорот. Бесконечную воронку, затягивающую ее в ад.

Глава III

«Астрал»

Круговорот. Он манил Адель, как пропасть манит самоубийцу. Легкость… да, была легкость. Чувство, будто душа больше не связана с этим грязным, прогнившим миром. Словно у нее теперь два тела – одно здесь, из плоти и крови, а другое – там, в пустоте. Она закружилась, как юла, и вибрация, жесткая, подобна острым когтям, терзала ее изнутри. Свет в конце тоннеля. Он настолько яркий, что резал глаза. Девушка почувствовала что-то знакомое. Что-то, что она уже пережила. Очень давно. Будто всплыла старая, забытая фотография из детства.

Яркая вспышка. И вот она снова здесь. Лежит на своей кровати. В своей комнате. Пытается вспомнить, как сюда попала. Но память будто выжжена. Все вокруг казалось каким-то неправильным. Искаженным, неестественным. Точно кто-то нарисовал этот мир дешевыми, мутными красками.

Адель видела все в серо-бурых тонах. Ровно внезапно ослепла и теперь видит мир глазами дальтоника. На полу клубилась дымка. Густая, как туман на кладбище. Она встала с кровати, и ее повело. Голова кружилась, словно она всю ночь пила паленую водку. Подошла к окну.

Обычное зимнее утро. Солнце, подобно грязному пятаку, светит сквозь пелену облаков. С крыш свисают сосульки, похожие на ледяные кинжалы. На детской площадке визжат дети, и этот визг резал ей слух, как скрежет ножа по стеклу.

Как-то все это… неправильно, – подумала Адель.

Девушка направилась в ванную. Подошла к раковине и посмотрела на себя в зеркало. И замерла.

Она изучала свое отражение, как будто видела его впервые. Слишком гладкая кожа, словно натянутый на череп пергамент. Растрепанные волосы, похожие на воронье гнездо. Стеклянные глаза, пустые и безжизненные. Будто смотрят сквозь тебя, не видя абсолютно ничего.

–Ай, хер с ним! – махнула рукой.

И попыталась умыться. Открыла кран. И не почувствовала воды. Она проходила сквозь ее руки.

–Что за нахрен… – прошептала темная сторона.

В этот момент она снова взглянула в зеркало. И увидела их.

Отец и мать. Стояли прямо за ее спиной.

Пристально наблюдали. Молча. Не двигаясь. Как хищники, выслеживающие добычу. Их взгляды прожигали насквозь.

Адель резко обернулась.

–Что вам, блять, от меня надо?!

Родители молчали. Просто смотрели. Не моргая.

Вдруг раздался плач младенца со стороны гостиной. Такой пронзительный, что Адель чуть не оглохла. Отвела взгляд от родителей.

И в тот же миг серая, искаженная реальность взорвалась кровавым фонтаном.

Вся ванная комната превратилась в скотобойню. Стены, некогда выкрашенные в нежный бежевый цвет, теперь были забрызганы густой, багровой кровью. Она стекала по кафельной плитке, оставляя за собой липкие, мерзкие следы. Куски мяса, похожие на обломки человеческих тел, висели на стенах, приклеенные к ним какой-то невидимой силой.

Внутренности, скользкие и влажные, валялись на полу, образую отвратительную кашу. Запах был невыносимым. Сладковатый, тошнотворный запах гниющей плоти смешивался с резким, металлическим запахом крови, прожигая ноздри и вызывая рвотные позывы.

В углу комнаты, под самым потолком, болтался оторванный глаз. Пристально смотрел на Адель, словно обвиняя ее во всем происходящем.

Девушка закричала и бросилась к двери. Однако она захлопнулась прямо перед носом. Адель дергала за ручку, била по двери кулаками. Ничего не помогало. Ручка осталась у нее в руке, вырванная с корнем. Что-то держало дверь с той стороны.

Ванная, прежде белая и чистая, теперь до краев наполнена кровью. Густая, темная масса колыхалась, как живая. Казалось, что вот-вот из ее вылезет что-то ужасное. Чья-то рука, скрюченная в предсмертной агонии, или окровавленная голова с вытаращенными глазами.

Плач младенца не прекращался. Становился все громче и невыносимее. Приникал в самый мозг, вызывая головную боль. Свет мигал, словно в дешевом фильме ужасов. Каждый раз, когда свет гас, тени в комнате становились все гуще и страшнее, превращая знакомые предметы в чудовищ.

Адель продолжала бить по двери. Колотила до тех пор, пока не почувствовала жуткую боль в костяшках. Посмотрела на свои руки. Они разбиты в кровь. Кожа содрана до мяса, обнажая кости. Из ран торчали осколки костей, добавляя картине еще больше мерзости. Кровь текла по ее рукам.

Стоя в этом кровавом месиве, Адель ощутила, как ее начинает тошнить. Желудок скрутило в тугой узел. Она согнулась пополам, и из нее вырвало потоком желчи и непереваренной пищи. Рвота смешалась с кровью на полу, усиливая и без этого отвратительный запах.

–Вот что у вас происходит в пизде, при месячных, – прохрипел в голове мерзкий голос.

–Завали ебало! Прочь из моей головы! – забиваясь в угол, истерила Адель. Слезы текли по щекам.

Зеркало треснуло. От угла до угла. И осколки, острые как бритвы, полетели во все стороны. Адель попыталась закрыться руками, но было слишком поздно.

Первый осколок вонзился в левую руку. Она почувствовала резкую, обжигающую боль, словно кто-то воткнул в нее раскаленный нож. Кожа лопнула, как переспелый плод, осколок углубился в плоть, пронзая вены и мышцы.

Затем – еще один. В правую руку. Боль была еще сильнее, пронзительнее. Девушка ощутила, как осколок с хрустом ломает кость.

Третий осколок попал в лицо. Чиркнул по щеке, оставив за собой глубокий, кровоточащий порез. Кровь хлынула из раны, заливая лицо и шею.

Четвертый осколок вонзился в грудь. Девушка ахнула от боли. Показалось, что он пронзил легкое. Она закашлялась кровью.

Лезвия от зеркала продолжали сыпаться, как град. Вонзались в руки, ноги, лицо, грудь. Каждый удар причинял невыносимую боль. Адель кричала, но ее крик тонул в вое плачущего младенца и хриплом шепоте мерзкого голоса.

Кровь текла по телу, смешиваясь со слезами и потом. Ощутила, как слабеет с каждой секундой. Казалось, что ее жизнь утекает.

Смотря на свои изуродованные руки, она увидела, как в ранах копошатся черви. Мерзкие, скользкие твари, пожирающие ее плоть.

Лампочка взорвалась. Мрак поглотил комнату.

–Ты… – послышался хрипящий, жуткий голос из темноты.

Это уже не в ее голове… наяву.

–Продай мне свою никчемную душу.

Дьявол. Прямом смысле этого слова. Люцифер собственной персоной. Голос проникал в нее, как ледяной ветер, замораживая кровь в жилах. Это был не просто звук, а вибрация. Низкая и утробная, словно доносящаяся из самой преисподней. Хрипящий, как будто говорящий сорвал связки, и в тоже время – бархатистый, обволакивающий, словно обещающий неземные наслаждения. В нем читались отголоски тысяч мучений, крики проклятых душ, стоны умирающих.

–Шестьсот шестьдесят шесть, – прошептал Дьявол.

Адель пыталась громко кричать. Хотела заткнуть уши, чтобы не слышать этот голос. Но ничего не помогало.

–Шестьсот шестьдесят шесть… – повторял Люцифер. С каждым словом голос становился все грубее, все ближе. Звучал то как тихий шепот на ухо, то как оглушительный рев, сотрясающий все вокруг.

Глаза никак не могли привыкнуть к темноте. И чем дольше она смотрела в эту черноту, тем сильнее становился страх. Недаром говорят: «Мы боимся не темноты, а того, что в ней обитает».

Голос Дьявола лишал ее воли, отнимал разум, отравлял душу. Личность будто растворяется, становится частью этой тьмы.

Мгновение – и Адель почувствовала, что ее куда-то затягивает. Ощущение, будто она тонет.

Глава IV

«Ломка – 1 стадия»

Адель почувствовала, как ее легкие наполняются водой. Будто ее заживо топили в собственном теле. Она не понимала, где находится. Все плыло перед глазами, как в мутном пруду.

Девушка резко высунула голову из унитаза. Ее рвало и выворачивало наизнанку. Вонь была невыносимой. Смесь кислоты, желчи и непереваренной пищи ударила в нос, заставив ее содрогнуться.

Из-за увиденного ее снова вырвало. На этот раз – мимо унитаза. Желтая, вонючая жижа растеклась по полу, добавляя картине еще больше мерзости.

–Какого хрена, что это было? – прохрипела она.

В голове пульсировала боль. Тело было ватным, точно набитым опилками. Ее трясло.

Стояло утро. Солнце пробивалось сквозь грязные стекла окна, рисуя на полу полосы света.

Адель волновали две вещи: лекарства и свет. Без света она не могла жить. Без Норвила сходила с ума.

Не получится разобраться с электричеством – похер, свечи подожгу или фонариком от телефона посвечу.

Ладно, свет. Проблема с лекарствами была куда серьезнее. Ей нужно было как можно скорее попасть к Адаму. Заполучить свою очередную дозу белых таблеток. Но сегодня суббота. Выходной. Психолог отдыхает до понедельника.

Девушка похолодела. Что, если галлюцинации вернутся? Что, если голоса снова начнут шептать гадости в голове? Норвил держал их взаперти. Без него они вырвутся на свободу.

В аптеке эти лекарства купить не получится. Она уже пыталась. Однажды. Месяц назад. Фармацевт посмотрел на нее, как на умалишенную, и процедил: «Таких таблеток не существует…»

Единственный, у кого они были – это Адам.

Девушка решила, что ей просто нужно отдохнуть. Сходить в бар. Нажраться до беспамятства. Забыть обо всем. Хотя бы на несколько часов.

Не убирая рвоту, она пошла в ванную, чтобы привести себя в порядок. Коснулась дверной ручки и почувствовала, как по коже пробегают мурашки. Воспоминания о кровавой ванной комнате нахлынули на нее с новой силой.

Это был сон? Или просто видение? Неважно. Главное, что сейчас все было в порядке. Никаких порезов на руках. Чистая комната. Целое зеркало.

Чистя зубы, она думала о своих родителях. Почему они являются к ней? Что им нужно? Она боялась, что это не связано с мистикой. Что все дело в ее голове, расшатанной психике.

Возможно, Бога нет. Души не существует. Возможно, все, что она видит – это лишь проекция ее безумия.

Я окончательно сошла с ума, – подумала она, сплевывая зубную пасту в раковину.

Замазывая синяки под глазами, она мечтала о мужчине. О ком-то, кто бы позвал ее на ужин. Напился с ней до чертиков. Заставил забыть ее о кошмарах, преследующих ее уже очень давно.

Но доверие… Это всего лишь слово. Пустой звук. Она не верила, что оно существует. Как и в «Верную любовь». В подростковом возрасте, в тайне от родителей, она умудрилась встречаться с парнем. Однако он ей изменил. Это был первый и последний раз, когда она кому-то открылась.

Способность «думать» отключилась на несколько минут. Адель просто красилась. Механически. Автоматически. Подводка для глаз, тени, помада. Все должно быть идеально.

Потом она будет перебирать свой гардероб. Снова и снова. В поисках идеального платья. В сущности говоря, так делает практически каждая девушка.

Настало время укладки. Адель всегда уделяла этому больше внимания, чем макияжу. Ей нравилось возиться с волосами.

Уложив их, Адель направилась к шкафу с вещами. Когда она примеряла платья, чувствовала себя хоть немного женственной. Хоть немного нормальной. А не старой, сумасшедшей бабкой, изолированной от общества.

Наконец, она нашла то, что искала. Черное платье, облегающее фигуру. Она надела его и посмотрела на себя в зеркало.

Я идеальна, – подумала она.

Нацепила серьги, на изящные руки надела браслет, на пальцах скромно красовались два золотых кольца.

Девушка направилась на кухню. В горле пересохло, она жадно припала к бутылке из холодильника. Ледяная жидкость приятно обожгла гортань, на короткое время отвлекая от тягостных мыслей. Взгляд невольно скользнул к полке, где притаились знакомые две бутылки. Водка. На черный день…

Надухарившись, Адель ощутила, как что-то мешает в грудной клетке. Выворачивает изнутри. Ровно кто-то сжимает ее легкие в кулак. Это странное чувство была слабым, но тревожным.

Девушка попыталась отмахнуться от него. Списала все на усталость и нервы.

Не придав этому особого значения, покинула квартиру.

Глава V

«Ломка – 2 стадия»