Ловчий. Крысы и дудочка

2а

1781. Натура. Зима. Вечер. Зимний дворец.

Крыло фрейлин

Шарлотта и Эльза поднимаются по лестнице, ведущей к дверям в крыло фрейлин. Эльза подходит к двери и стучит в нее особенным стуком. Дверь открывается, появляется осторожно озирающееся лицо молоденькой фрейлины. Девушка убеждается, что «чужих» нет, и знаком приглашает зайти во дворец. Шарлотта и Эльза скрываются внутри.

3а

Павильон. Вечер. Зимний дворец. Крыло фрейлин

Подруги раздеваются в некоей пустой комнате без чьих-то личных вещей, похожей на помещение в деловом присутствии. Здесь есть лишь стол, пара стульев, простые занавески на окнах и вешалка. Когда женщины снимают плащи, видны их простые офицерские мундиры черного цвета – на прусский манер. Из ярких пятен мундира – лишь белые кружевные воротники и манишки. Тут распахивается дверь, и в комнату вбегает Мария Федоровна. Она тоже в русском офицерском мундире зеленого и красного цвета, воротничок и манжеты которого отделаны то ли драгоценными камешками, то ли стеклышками и украшены рюшечками. Она с радостным визгом бежит обниматься и целоваться с подругами (с Шарлоттой особенно) и сразу начинает показывать им свой наряд, который пошили по ее срочному заказу вот только что.

Мария: Как только я прочла твое письмо, что вы путешествуете в мужском платье, я тут же решила, что пошью себе точно такое же! Вам не кажется, что оно вот тут меня немного толстит?! Ах, мой милый карла так счастлив, когда видит меня в мужском платье, что я вечно его этим балую! Вот только я, похоже, раздалась в талии, и мне приходится все время перешивать на более широкий размер. Это так грустно! Рассказывайте, как вам удается так следить за собой, чтоб вы нисколечко не толстели?! Ты, Шарло, что ни ешь – все равно вечно как спичка, а Эльза, наверное, все вечно учитывает и никогда не ест всего вкусного. Я угадала? (Оглядывает Шарлотту критически.) Ну, пожалуй, ты тоже перешиваешь мундир – чуточек на заднице. (Сама немного смущается и меняет тему.) А когда приедет Кристофер? У нас давно не было бала, а он так танцует мазурку! Шарло, я лучшая твоя подруга и ангажирую Кристера на три тура танцев загодя. Пусть так и запишут для публики! Я записалась бы и на большее, да карла мой ревнив, как сам черт, и не будь муж твой ему брат, он точно бы вызвал его на дуэль уже вместо третьего танца! Это было бы так романтично… Когда у нас бал?

Шарлотта (нервно улыбаясь): Ах, Марихен, боюсь, что Кристер не может. Государыня поручила ему командование над ведомством по охране края, так что он нынче воюет с католиками…

Мария (в ужасе зажимая рот): Ой, господи, он что нападет и убьет моих папу с мамой?! Ведь мы же католики! Да и ты католичка, и Эльза… Он решил воевать против нас?! (Лицо Марии начинает дрожать и искажается, будто она вот-вот заплачет.)

Шарлотта и Эльза, не сговариваясь, бросаются к Марии и начинают ее утешать.

Эльза (с успокаивающей интонацией): Да полно, Марьюшка, это другие – плохие католики. Где наша Рига и где ваш Штутгарт? Да от нас до вас и палкою не докинуть. И как Кристер будет воевать против тебя или нашей Шарлотты? Ведь вы же немки! А он воюет против плохих – против польских католиков! Да еще против их французских наемников. А наших немецких католиков – таких как ты да Шарлотта – он только любит!

Мария (всхлипывая): Так и сказали бы сразу, что воюет он против панов с лягушатниками! Папа как-то раз говорил, что вся беда у нас от французов и всяких их идеек и вольностей! Я так и знала, что Кристер хороший! Он – добрый! Он не может быть против нас!

Шарлотта (разводя руками): Прости меня, я неправильно выразилась. Конечно, он воюет с поляками. И поэтому ему сейчас не до балов.

Мария (утирая слезы и облегченно вздыхая): Ну, конечно, прощу! Ты всю жизнь под руку каркаешь и говоришь все не так! Уж такая ты уродилась, а я все равно тебя люблю, потому что мы с тобою – подруги! Но тебе надобно что-нибудь с этим делать. Вот зачем ты оделась вся в черное, как ворона?! А давай мы пошьем тебе веселый наряд? Представь, у тебя будет белый мундир. Я в детстве часто ездила в Вену и помню, что все австрийцы носят белую форму и выглядят красивей, чем пруссаки!

Эльза (с легким покашливанием): Ваша подруга пристрастилась к химическим опытам, а их лучше проводить в мужском платье, и белый цвет для этого непрактичен. На черном не видны пятна от химикалий. Это удобнее.

Мария (опять приходя в хорошее настроение): Ну, так я и думала! Тебе просто нравятся все эти ужасные запахи. А мне нравятся запахи тортов и пирожных, и поэтому ты все так же тоща, а я – увы – все толстею! Но раз Кристера нет и новый мундир вы пошить не желаете, что за дела у вас здесь, в столице?

Шарлотта (с сомнением в голосе): Ты знаешь, у меня тут небольшая проблема. Мы в дальнем родстве с твоим Павлом, а у нас в роду есть беда…

Мария (небрежно отмахиваясь): Какая такая беда? Да что у вас общего? Ведь Павлуша мой – такой карла-дурак, а ты у нас такая умница да красавица!

Эльза: Да она-то умница, только давеча младенчика выкинула…

Мария (аж подпрыгивая): Ах, мон шер, я так плакала! У меня тоже первый был выкидыш. Я думала, что с горя у меня из груди сердце выпрыгнет! А потом все и сладилось.

Шарлотта: Да как же сладилось? У меня-то – никак…

Мария: А это все потому, Шарло, что ты у нас редко плачешь. Я как заплакала, как заплакала, так мне тотчас доктора привели. А он прямо у меня на глазах какую-то микстуру сварил, и я ее полжизни пила. И у меня родился мой Сашенька.

Эльза (с видимым интересом): А почему же при вас? Ведь, наверное, проще было сварить ее где-нибудь, чтобы воздух не портить всякими запахами?

Мария (небрежно): Точно, Элли! Я тогда от всех этих запахов вся измучилась! Я им и так говорю и этак, а они мне все долдонили про секретность. Лекарь и вправду хотел домой за нею пойти, да его из моей почивальни не выпустили. Вот он у меня на глазах ее и варил. А я от этой вони вся тогда извелась.

Шарлотта: А ты не могла бы… Может быть, у тебя осталось немножечко того средства? Или ты помнишь имя этого лекаря?

Мария (небрежно): Не, средства нет. Его выдают по часам и следят, чтоб я до дна все выпила, а не выплюнула. А лекарь тот – дядька твой, еврей Шимон.

От этих слов Шарлотта с Эльзой многозначительно переглядываются. Эльза делает решительный шаг к вешалке, а Шарлотта, чуть придержав Эльзу рукой и расплываясь в улыбке, обнимается с Марией Федоровной.

Шарлотта: Марихен, я писала тебе, но хочу поздравить тебя еще раз с твоими прекрасными детками. Один краше другого…

Мария (небрежно): Не, не краше. Сашка-то да, этот будет красавчиком, а Костик – тот нет. Этот у меня будет карлой.

Шарлотта (ошеломленно): То есть как? Зачем же карлою?

Мария (радуясь вниманию): А дядька твой меня прямо спросил: какого сына, мол, хочешь? Можем сделать, чтобы внешне был похож на тебя, а смышленьем на Павлика, а можем наоборот. А я и подумала: зачем моему сыну – Наследнику! – быть уродом? Вот и просила я, чтобы Сашка мой был лицом похож на меня, а разумом был как мой Павел. А потом родила я его, смотрю – и совестно мне аж до ужаса. Так позвала я опять Шимона и говорю ему: так нечестно, еще одного сына хочу, и чтоб ликом он был похож на отца, а на меня своим разумом.

Эльза, которая при этих словах опять идет к вешалке, только вздыхает и крестится, а Шарлотта еще раз обнимает Марию Федоровну, целует ее и говорит.

Шарлотта: Ах, Марихен, ты такая хорошая! Я тебя так люблю! Но нам пора к дяде Шимону, спасибо тебе огромное!

Мария (сразу куксясь): Так не честно! Я вам все рассказала, а вы все узнали и шасть – искать приключения! Почему, вот почему всегда всем вокруг все интересное, а мне – никогда, ничего! Вам хорошо, у вас война, погони, опасности, а я старалась, ждала вас, шила военный мундир, чтоб и у меня были трудности! А вы… А вы… А-а-а-а!!! (Она пронзительно кричит и заливается слезами.)

В коридоре слышно движение. В комнату заглядывает перепуганная фрейлина, к ней выбегает Эльза, и какое-то время слышны два диалога.

Настасья (из-за двери): Вы что творите? Сейчас тревога будет на весь дворец! Сюда примчится Наследник, и всех нас поведут пороть на конюшню!

Эльза (из-за дверей): Ах, прости меня, Настасья, пожалуйста!

Шарлотта (обнимая Марию и целуя ее глаза): Ой, прости, прости, не подумала! Мы все вместе сейчас поедем на приключения. Съездим к дяде Шимону, проветримся, а ты посмотришь, как в еврейском квартале живут. И я там, как приехала, была пару дней. Там интересно… Мы вместе зажжем менору, я покажу тебе свиток Торы. Не плачь, Марихен, у нас сейчас будет интересное приключение!

Камера отъезжает от группы, мы видим какие-то тени, которые вроде выходят из Зимнего, различаем Эльзу, которая что-то при прощании приказывает давешней фрейлине, затем мы видим три тени в офицерских мундирах, которые садятся в карету…

4а

Павильон. Зима. Карета. Набережная Мойки

Шарлотта, Мария и Эльза едут в карете от Зимнего вдоль Мойки к домам, которые в те дни зовут еврейским кварталом. Эльза просто сидит спиною к движению, лицо ее неподвижно. Шарлотта с Марией сидят на заднем сиденье по движению, Мария все время в окно кареты выглядывает и видами восторгается, а Шарлотта пытается ей помешать. Похоже, что Мария редко бывает в городе и все ей в новинку. В какой-то миг она кого-то узнала, сильно высовывается и, размахивая руками, кого-то приветствует. Шарлотта, морщась, как будто у нее болит зуб, похоже, отчаялась бороться с подругой, а Эльза с видимым безразличием спрашивает.

Эльза: Как странно… Не думала, что вас есть знакомые среди местного гетто.

Мария (беззаботно): Ой, смотрите, какая шапка! Не, он из тайного приказа, а не из гетто. А вон еще!

Эльза (безразличным голосом): Кто из тайного приказа?

Мария (опять высовываясь из окна): А вон, смотрите, какая шапочка с ушками! Этот хрен с противным лицом, которого приставили к ее дядьке. Я прикажу, чтобы мне сшили такую же!

Эльза (с нарастающим интересом): Чьему дядьке?

Мария (с легким раздражением): Ну, нашей Шарло! Тому, к которому мы сейчас едем! А вон смотрите, какой у него шарф, я хочу, чтобы у меня был такой же!

Карета останавливается, но Шарлотта сидит будто оцепенелая с помертвелым лицом, а Мария теребит ее и в глаза ей заглядывает. Эльза же твердой рукой берет госпожу за плечо, резко встряхивает и говорит, пристально глядя в глаза перепуганной женщине.

Эльза (с нажимом в голосе): Мы с вами едем, чтобы забрать вашего дядю с теткой и всем их выводком к нам, в Ригу! Нам нужен домашний врач, и вы вспомнили, что ваш дядя – лучший врач из столицы. Никаких других планов и причин его забирать у нас не было. Нам нужен домашний врач, и вы хотели, чтобы это был только родственник. Не так ли?

Шарлотта (судорожно сглатывая): Да, все так. Мне сейчас нужен врач, и кто как не мой родной дядюшка?! Марихен, ты сама видишь, у меня порой случаются приступы паники с обмороком, и мне нужен врач, кто б про мою беду чужим не сказал.

Мария (счастливо улыбаясь): Эвон как тебя порой сводит! Не бойся, никому не скажу. Конечно, в таких делах нужен свой!

Шарлотта еще мгновение колеблется, и Эльзе приходится ее подтолкнуть, чтобы вышла. После этого она мило улыбается Марии Федоровне, и та сама выпрыгивает из кареты вперед, к приключениям.

5а

Павильон. Зима. Вечер.

Темные лестницы дома Боткиных

Три подруги крадучись поднимаются по лестнице. Дом старый и гулкий, в нем хорошо раздаются все звуки, и по мере того как женщины поднимаются, звуки жизни в комнатах вокруг затихают, будто жильцы, услыхав тихие шаги женщин, по норкам все прячутся. Даже перестает плакать младенец где-то за стенкой. Только шепотки и будто шуршание мышей за темными запертыми дверями. Наконец Шарлотта находит дверь в дядину квартиру и осторожно стучит. В ответ тишина. Тогда Эльза звонко и гулко стучит в дверь рукоятью своей шпаги. Дверь тотчас же открывается, и на пороге стоят перепуганные и белые как мел Боткины. Дядя и тетя в ночных халатах и колпаках, и оба с одинаковыми накинутыми на плечи теплыми шалями.

За их спиною движение, и видно, как их дети то выглядывают из комнат, то назад прячутся. В руках у обоих зажженные меноры, которые они держат так, будто хотят за них спрятаться от пришельцев. Узнав Шарлотту, доктор Боткин расплывается в кривоватой улыбке.

Боткин (суетливо и заискивающе): Ах, девочка моя, как здорово, что ты к нам приехала! А это твои подружки? А мы-то думали, что опять…

Роза Боткина (холодно и пугливо): Здрасьте…

Шарлотта в ответ молча входит в квартиру, за ней следом так же молча заходят подруги. Жена Боткина бежит впереди, освещая дорогу менорою, а доктор Боткин, пугливо озираясь, выглядывает на лестничную площадку, а потом уходит в квартиру, плотно запирая за собой дверь.

6а

Павильон. Зима. Вечер. Кухня Боткиных

На кухне Боткины вдвоем забиваются в уголок, стремясь занять как можно меньше места. Эльза встает у двери в позицию «охранника» (ноги на ширине плеч, руки чуть скрещены: одна на эфесе шпаги, вторая на рукояти кинжала. Ее вид явно пугает маленьких Боткиных до дрожи. Шарлотта садится за кухонный стол, вид у нее несчастный. Мария с интересом рассматривает безделушки, заглядывает в шкафчики, ей приключение явно нравится. Боткины с ужасом смотрят то на мрачную фигуру Эльзы, то на согбенную фигуру племянницы и не садятся с нею за стол, будто стремясь срастись с мебелью. Наконец, Шарлотта прерывает молчание.

Шарлотта: Даже не знаю, с чего начать… Дядя, что вы знаете о «проклятии Шеллингов»?

Боткин (судорожно сглатывая): Это – болезнь. Наследственная болезнь. Это свойство у крови. У одних людей кровь как масло, а у других – вроде уксуса. И они вместе не смешиваются. Если обычный человек с кровью как масло женится на девице с кровью навроде уксуса, то от смешения кровей плод рождается мертвым. Кровь как будто сворачивается. Только у древних королевских родов вроде Тюдоров и Ланкастеров и их немецкой ветви фон Шеллингов умирают лишь мальчики. Это и называют «проклятием Шеллингов».

Шарлотта (с неприятным нажимом в голосе): Стало быть, у меня кровь как уксус… А у тебя – вроде масла… Вон сколько вы наделали для меня кузенов… А мне что делать?

Боткин (нервно всплескивая руками): Нет, вы меня неправильно поняли. Я сказал это фигурально. Кровь у вас самая лучшая…

Шарлотта: С каких это пор я для вас стала вдруг «вы»? Почему не ты – мой родной и любимый дядюшка – мне докладывал, что ты знаешь об этой болезни и у тебя есть средство против нее? Может быть, ты надеешься, что, когда я бездетной умру, дети твои деньги и земли мои унаследуют? Таков план?!

Жена Боткина начинает в углу громко всхлипывать, сквозь ее рыдания слышны вздохи: «Я так и знала, так и знала!

У нее все и всегда – через деньги!» Боткин пытается что-то сказать, но язык не слушается его, и поэтому он может только головою мотать и пытаться хоть слово вымолвить. Наконец ему удается вернуть присутствие духа.

Боткин (заламывая руки): Я не это хотел сказать. Я мечтаю, чтобы у нас были ваши племянники. Но…. Государыня… Она же нас всех сживет со свету… Поймите, мы в таком положении…

Шарлотта (жестким голосом): Я – понимаю. Ты – моя кровь, и ты предал меня ради повеления моей тетки. Чего же тут не понять?

Боткин (в совершенном отчаянии): Да нет, все не так! Государыня говорила, что вы можете рожать от кого вам по сердцу. И ваши дети окажутся ее внуками. Она вас нарочно выдала именно за Кристофера, чтобы у НЕГО законных детей никогда не было! Ибо он – внук Петра Великого, а ее сын – только правнук. А у ВАС детей может быть столько, сколько вы пожелаете!

Шарлотта (поворачиваясь к Марии и Эльзе): Этот эскулап всерьез предлагает мне супружескую измену?!

Эльза вместо ответа достает свой кинжал и начинает преувеличенно тщательно проверять его остроту на кукле, забытой на кухне детьми Боткиных. Пока она отрезает кукле ручки и ножки, Мария начинает нервно хихикать. Жена Боткина принимается читать какую-то молитву на идиш, а Боткин бледнеет как мел, из глаз его начинают течь слезы.

Шарлотта: Мы приехали забрать вас к нам в Ригу. Я делаю тебя моим личным доктором, и как мой дядя и личный друг ты будешь лечить меня всеми своими лекарствами. Ведь ты же хочешь быть моим другом?

Боткин (заливаясь слезами): Да… Я ваш друг. Но они же… Они следят за мной… Они убьют всех, и меня, и Рози, и всех наших деток. Пощадите нас… У вас может быть столько детей, столько много мужчин, а нас же зарежут по очереди!

Руки Шарлотты безвольно падают, и она, ссутулившись, поворачивается и идет куда-то из комнаты. На пути у нее встает Эльза.

Эльза: Вы куда? Что случилось?!

Шарлотта (устало махнув рукой): Они не хотят. Они слишком запуганы. А что я могу? Кроме них или тетки, у меня никого больше нет. Теперь у меня не будет детей, ибо клятв моих Кристоферу я не нарушу, а что тетка моя, Государыня, что они – мои дядя и тетя против того, чтобы я родила сына честно. И что теперь? Пойдем…

При этих словах Мария приходит в движение, она начинает лихорадочно дергать свою шпагу, пытаясь ее вытащить.

Та цепляется за ее кружева, и тогда Мария, аж подпрыгивая на месте от возбуждения, хватает с буфета кухонный нож и начинает им хаотично размахивать.

Мария: Стой, стой, стой! Так нельзя! Ты куда собралась?! Ты не можешь, они твоя кровь, но мне-то они никто! А ну быстро – собрались и бегом в Ригу, как вам приказано! Живо, твари! Всех порежу! А кто сейчас убежит – пожалеет, ибо я буду потом Государыней! Что, боитесь гнева Ее Величества!? Я буду Ее Величеством, меня бойтесь, сволочи!

От ужаса жена Боткина начинает кричать, сам Боткин зажмуривается, тут со скрипом открывается дверь, и на кухню вбегает сын Боткиных.

Саша Боткин: Что с тобой, мамочка?! Ой…

Нож в руках Марии описывает большую дугу, и та, поворачиваясь вслед за ножом, утыкается острием в руку мальчика. Во все стороны брызжет кровь, Мария взвизгивает и падает в обморок. Эльза тут же делает шаг вперед и рукой зажимает порез на плече у мальчика, а Шарлотта бросается к сомлевшей Марии.

Шарлотта: Осторожнее, Марихен!

Ошеломленные Боткины стоят помертвелые, Эльза же, оборачиваясь к доктору, приказывает.

Эльза: Что стоим? Сыну-то помочь сможем?

Боткины приходят в движение. Жена Боткина начинает метаться в поисках бинтов, а сам Боткин ловко надрывает рубаху у сына на плече, приговаривая.

Боткин: Все хорошо, удар был поверхностный, кость не задета, сейчас мы все сделаем!

Эльза (обращаясь к жене Боткина): Роза, ведь вас зовут Роза? Собирайте детей, я вам помогу. Вы сами все видели. Лучше в Риге бояться Ее Величество, чем Ее Высочество – здесь. Вы меня понимаете?

Боткина начинает судорожно кивать головой и выбегает из кухни. Слышен ее голос: «Собираемся, быстрее все – собираемся!» Раздаются звуки, будто где-то в квартире принялись двигать мебель. Тем временем Мария потихоньку приходит в себя, и Шарлотта даже смеется от облегчения и от радости.

Шарлотта: О господи, больше так не пугай меня, Марихен! Какое счастье…

Мария: Они послушались? Они с вами едут?

Шарлотта: Да… Конечно… Ты так нас всех выручила!

Мария (со счастливой улыбкой): А как иначе? Ведь ты моя единственная подруга. Самая лучшая!

7а

Павильон. Зима. Вечер. Прихожая Боткиных

В темную прихожую выходят Шарлотта и Эльза. Из квартиры Боткиных раздаются звуки, будто там что-то то ли ломают, то ли двигают, то ли разбивают посуду.

Шарлотта: Ну, мы поехали. Марию нужно вернуть во дворец, пока ее не хватились, а ты проследи, чтобы тут из этого отъезда не сотворили массовые еврейские проводы. А то знаю я их – они на отходную весь квартал созовут.

Эльза: Все сделаю. Мышь не проскочит.

В прихожей появляется усталая Мария Федоровна. Сильное нервное напряжение ее явно вымотало, и она позевывает.

Мария: Ну что? Интересное все закончилось?

Шарлотта: Да, Марихен, нам надобно вернуться во дворец, пока Настасья дверь не заперла.

Мария (сладко зевая): У-у-ах. Да, пора…

8а

Натура. Зима. Вечер. Вход в Зимний дворец с крыла фрейлин

Перед приоткрытой дверью во дворец Мария и Шарлотта прощаются.

Шарлотта: Не знаю, как тебя и благодарить…

Мария (со сладким зевком): Да ты бы для меня то же самое сделала! Погоди, Шарло… Я, когда была в тягости и ту гадость пила, много плакала, и Павлуша мой дарил мне диковины разные. Так и ты тоже плачь. Пусть и тебе Кристер тоже подарит чего-нибудь!

Шарлотта (со счастливой улыбкой): Ты сама не знаешь, Машенька, какое ты – мое чудо!

Мария: Ну все, до встречи и до новых приключений? Aller guten Dingen sind Drei!

Шарлотта: И то правда. Бог троицу любит!

С этими словами подруги лобызаются и прощаются. Камера отъезжает назад, и вдруг мы видим эту сцену прощания из окна напротив. А там – в темной комнате стоит и на эту сцену прощания смотрит Наследник Павел. Камера снова делает наезд на сцену прощания, и вдруг мы замечаем, что правый белоснежный манжет мундира Марии Федоровны кровью выпачкан.

9а

Павильон. Зима. Ночь. Квартира Боткиных

Боткины всей семьей бегают по квартире и двигают мебель, хватаясь то за то, то за это. Посреди всего этого бардака стоит Эльза. Вид у нее страдальческий.

Эльза: Стоп, что это за тряпка?

Роза Боткина: А это была кофта моей прабабушки. Вот когда Саша вырастет, я из нее сделаю замечательную жилеточку.

Эльза: А это что за дерьмо?

Боткин: Это не дерьмо, а коллекция глин Подмосковья. Ее собирал мой дед, Шарлоттин прадедушка, который был первым ребом…

Эльза: Зачем вы двигаете этот шкаф?!

Роза Боткина: Его нам завещал наш реб Соломон, в этом шкафу теперь его святость!

Эльза с грохотом бьет каблуком по полу и, доставая шпагу, начинает мерно ею молотить по стене так, чтобы каждое ее слово было услышано.

Эльза: Стоять! Всё. Мы. Несем. Сюда. Я. Сама. Разделю. Это. На. Две. Кучки. То. Что. Я. Положу. Направо. Мы. Берем. Что. Налево. Здесь. Остается. ПОНЯТНО?!

Боткины (хором): Но это же все нам так нужно!

Эльза: Молчать! Каждый берет только то, что сумеет на себе унести. Через полчаса мы выходим. Время пошло!

10а

Павильон. Зима. Утро. Квартира Боткиных

Пустая квартира Боткиных. Вещи кучами навалены по углам. По кухне ходит невзрачный человек в серой одежде. Посреди кухни он приседает и разглядывает большое засохшее пятно крови там, где давеча падал сын Боткиных. Камера отъезжает, и чей-то скрипучий голос начинает докладывать:

«В Доме поднадзорных Боткиных нижний чин Тряпицын обнаружил отъезд поднадзорных. На полу обнаружено большое пятно крови, поднадзорные покидали дом в спешке…»

Камера будто ныряет в огромную трубу, и мы видим, как люди в сером стучат в двери соседей Боткиных. Раздается уже другой голос:

«Опросы соседей, проведенные под командой поручика Рябова, показали, что ночью в доме у Боткиных были гости, которые вывезли их в неизвестном направлении. Во время пребывания неизвестных в доме была, видимо, ссора, ибо раздавались крики и кто-то падал. Свидетели считают, что кого-то убили. На карете гостей была замечена красная роза».

Камера снова ныряет в огромную трубу, и мы видим, как люди в мундирах опрашивают солдат у полосатой будки на мосту через Нарву. Раздается уже третий голос:

«С поста таможенной стражи Ивангорода по докладу капитана Куницына сообщают, что чета Боткиных в составе пятерых человек вчера пересекла границу Ингерманландии. Боткиных сопровождала свита лифляндского губернатора. Согласно подписанному документу Боткины просили поменять им подданство с русского на лифляндское, ибо в Риге у них есть припадочная племянница, за которой нужен постоянный уход. На одеждах Шимона Боткина офицер увидал пятна крови, значения которым он не придал».