Чары, любовь и прочие неприятности. Рассказы слушателей курса Ирины Котовой «Ромфант для начинающих». Книга 2

– Кажется, практика с сыном советника императора тоже имеет кое-какие преимущества, – сказала я с улыбкой.

Я сделала глоток – жидкость оказалась сладковатой, с лёгкой терпкостью. По телу волной пронеслось тепло, как будто зелье исцеляло не только физические, но и душевные раны.

– Ого. Эффект потрясающий, – взволнованно сказала я, осматривая себя. Ноющая боль исчезла, в теле чувствовалась лёгкость, а энергия била через край.

Водник хитро улыбнулся и провёл рукой по волосам, разрушая свою аккуратную укладку.

– Рэйна, – позвал он низким бархатистым голосом, от которого у меня перехватило дыхание. Адриан присел передо мной. Слишком близко. Его руки переместились по обе стороны от моих бёдер, а губы были так близко, что я могла смотреть только на них. Он скользнул ими по щеке, почти не касаясь кожи, но по телу пробежали мурашки.

– Всю практику думал об этом, Огненная, – прошептал Адриан, едва касаясь моих губ.

Я хрипло выдохнула. Он легко коснулся пальцами шеи, и у меня вырвался стон. На губах водника появилась победная ухмылка. Я инстинктивно подалась вперёд, и его губы накрыли мои в уверенном, жадном и страстном поцелуе. Его дыхание становилось всё тяжелее, а движения – увереннее. Я сама не заметила, как толкнула его, и мы оба потеряли равновесие, оказавшись на полу. Это неожиданное падение вызвало у меня счастливый смех, полный облегчения и радости.

Адриан прижался спиной к кровати и, обхватив меня за талию, притянул к себе. Его объятия были надёжными и тёплыми. Я чувствовала, как его сердце бьётся в такт с моим, словно весь мир сузился до нас двоих.

– Давай вместе устроимся работать в министерство, – уверенно предложил он. – Или поступим на службу к императору? Тогда мой язык останется при мне, а ты удовлетворишь своё любопытство.

– Давай, – ответила я не раздумывая. Словно это было решение, к которому я шла долгие годы. Сидя на полу в объятиях Адриана, я почувствовала абсолютную уверенность в своём выборе.

Елена Гулкова.

ЛИАМ И ГАРДЕЛИЯ: ЛЮБОВЬ ВОПРЕКИ

Губернатор стоял на балконе дворца и оглядывал территорию своих владений: океану не было предела, острова на воде и в воздухе простирались до бескрайних границ.

Он щурился от яркого солнца, от бликов морской поверхности, вдыхал солёность, оседающую и на губах, и на коже. Длинные светлые волосы развевались, по лицу скользили потоки свежего воздуха – нужно привыкать: ветер здесь постоянно.

Океан дышал, плавно перекатывая волны из моря в море, но Лиам знал, что безмятежность и ласковость обманчивы: в любой момент стихия озвереет, забеснуется и покажет свой настоящий неукротимый нрав. А пока…

Лиам глубоко вдохнул, не сдержался и закричал от восторга:

– Да здравствует Эниграйт!

– Да здравствует губернатор Лиам! – с соседних островов откликнулись его подданные, радуясь смене власти: каждый новый правитель улучшал их и так комфортную жизнь, принимаясь за дела с юношеским азартом.

Его назначили руководить самой необычной частью государства – Островной. Такое название было неслучайно: острова огромными зелёными кочками качались в океане и были небезопасны для людей, которые предпочитали обитать над морской гладью – на парящих. Это был результат грандиозного проекта, придуманного, спланированного и воплощённого в жизнь юными учёными.

Назначать молодых на важные должности и поручать им самые ответственные дела было правилом, прописанном в Главном законе государства. В тридцать лет опытные служащие уже переходили в статус наставников, в сорок – отправлялись путешествовать по миру, через десять лет возвращались, чтобы войти в Совет мудрых при Верховном правителе.

Лиаму было уже 24 года. Высокий, выносливый, он обладал совершенным телом и здравым разумом, считался опытным воином и руководителем: служил в правительственной гвардии, возглавлял школу боевых искусств. И он через шесть лет передаст знания новому губернатору – и к этому будет готовиться.

* * *

Дворец губернатора был слишком просторным для одного. Здание было украшено специально для Лиама, с учётом его пожеланий: всё в белых тонах, простая мебель, коллекция картин и огромная библиотека.

В кабинете – широкий стол, на стене – объёмная карта Островной части.

На крыше – новейшая подзорная труба на вращающейся подставке.

И главное – оранжерея, которая занимала весь второй этаж. Растения были страстью Лиама, который сам их выращивал, ухаживал за ними.

Чего здесь только не было!

Он подошёл к роскошным ярко-фиолетовым соцветиям с жёлтой сердцевиной, наклонился, вдыхая необыкновенно медовый запах с горчинкой. Этот сорт он создал сам, кропотливо скрещивая несовместимые растения.

Он взял лейку и, заглядывая под каждый цветок, стал их поливать.

Увлечение помогало привести мозг в порядок, давало возможность переключиться, отдохнуть от сложностей службы.

Карие глаза Лиама загорелись мягким светом, лицо расслабилось, движения стали плавными, целенаправленными. Сразу очистились мысли, испарилась воинственность, он почувствовал умиротворение: работа с землёй, пахнущей лесом и дождём, успокаивала.

Перейдя к полке, где стояли небольшие горшки с рассадой, он провёл пальцем по нежным росткам, что-то прошептал и улыбнулся.

* * *

– Стой, где стоишь! Не оглядывайся! – грозно прозвучал звонкий, высокий голос.

Лиам замер от неожиданности: никто не мог проникнуть на его остров! Он висит над водой, до него не допрыгнуть, не залезть, потому что нет никаких доступных лестниц, канатов! Подъёмник только сверху, снизу его не вызвать. Что происходит?

В спину упёрся острый предмет. Кортик? Меч?

– Шагай в кабинет! – бандит больно вдавил оружие, прорезав кожу, намекая, что легко проткнёт жертву. – Ну!

Губернатор подчинился.

– Доставай шкатулку! – напавший, судя по голосу, был молодым, говорил нарочито грубо.

Лиам вытащил деревянную, инкрустированную дорогими камнями коробку. На его плечо упал мешок из плотной ткани.

– Складывай драгоценности!

Медленно вынимая из шкатулки перстни и браслеты, Лиам прислушивался к дыханию стоящего за спиной человека – оно было лёгким, без примесей табака и острых специй.

«Кто же такой бесстрашный, осмелившийся напасть на нового губернатора? Это каким отчаявшимся смельчаком нужно быть?»

Лиам почувствовал, что незнакомец на него не смотрит. Неужели любуется цветами?

Он резко повернулся: человек был невысоким и худым, на голове повязка из шарфа, закрывающего лоб и нос.

Схватив щуплого бандита за руку с коротким мечом, Лиам сдёрнул с его головы шарф. Копна длинных тёмных волос рассыпалась по плечам, на мгновение закрыв лицо. Затем показались глаза, большие, влажные, как у оленёнка. Маленький рот с пухлыми губами приоткрылся.

– Девушка? – ахнул Лиам. – Кто-то подшутил надо мной?

Он стал оглядываться, выискивая друзей, – никого!

Отпустил незнакомку. И зря. Она сильно оттолкнула Лиама – он отлетел к столу. Схватила мешок, запрыгнула на подоконник и кинулась вниз головой в море.

Лиам подскочил к окну.

Поверхность моря сохранила только пятно белой пены на месте падения девушки. Он кинулся на крышу, настроил трубу, стал вглядываться: должна же бандитка где-то вынырнуть?!

Он долго смотрел на колышущуюся морскую толщу, закружилась голова: высота была в десять кю1 – можно разбиться. Девушка, пролетев такое расстояние, стрелой вошла в воду! Это надо уметь!

А как она поднялась?!

Может, она из этих… жителей дна? Говорят, среди них есть бунтари. Как их называют? Виарийцы?

Выведение особой породы людей было гордостью государства: подводные жители были созданы для работы на дне. Что им делать здесь, наверху? Их предназначение – выращивать и собирать жемчуг, деликатесы, готовить на продажу редких рыб. Они могут годами не подниматься на сушу, но иногда выходят грабить.

* * *

Губернатор досадливо усмехнулся: «Упустил такую диковинку! И не спросишь ни у кого: позор! Ограбили в первый же день».

Ему не было жалко ювелирных изделий, они не представляли для него никакой ценности. Но сам факт их изъятия таким варварским способом был унизительным.

Лиам опустился в кресло, закрыл глаза, стараясь по памяти восстановить портрет девушки, и заволновался: что-то ещё зацепило в её облике…

Что? Он нахмурился, прокручивая воспоминания: вот он срывает шарф, лёгкий, из тонкой ткани, мягкий на ощупь… Рисунок. Какой был узор? На голубом фоне маленькие рыбки? Стоп! это были дельфины! Дальше… Она протянула руку к мешку… Вот! Между большим и указательным пальцами – татуировка: силуэт… силуэт…

Он огорчился: не вспомнил…

Зато увидел глаза, такие трогательные и испуганные. Отчаянная девчонка! Что ей не хватает? Если она из виарийцев, то зачем ей деньги? На дне полная свобода: лови рыбу, сколько захочешь, собирай водоросли. Монеты тратить негде. Жилища им предоставили. Работай и получай удовольствие.

– Я поймаю тебя! Вот увидишь! И казню. – Лиам вскочил.

Последнее слово произнёс неуверенно. Пронзила мысль: «А ведь она могла меня пырнуть своим коротким, но таким острым оружием. Но не сделала этого…»

Он снял рубаху, потрогал края разреза и кровавое пятно.

Взгляд упал на стену за креслом: исчез символ власти губернатора – кинжал из особого металла, который отливают только в кузнице Верховного правителя. Оружие примечательное: фигурная рукоятка с точёными мордами двух драконов, которые, открыв пасти, смотрят в разные стороны, а внизу, где переход в клинок, – морды драконов с сомкнутыми челюстями.

Лиам стукнул по столу кулаками: «Позор! Какой позор! Где взять такой же? Кинжал не заказать, не подделать. Выход один: найти дрянную девчонку!»

Не оставалось ничего лучшего, как на пустое место повесить картину: бушующее море подбрасывает, как пушинку, большое парусное судно, суетятся фигурки людей, один человек летит, раскинув руки, в морскую пучину, где его ждёт раскрытая пасть дракона…

– Это я… Так будет со мной, если я не верну кинжал.

Он сузил глаза, прямой нос воинственно вздёрнулся, заходили желваки. Правая рука легка на кортик, висевший на кожаном поясе.

– Тебе конец! – сказал он изменившимся голосом. Эти слова были похожи на клятву.

* * *

Гарделия сидела на любимом камне, покрытом мягким серым мхом, и разглядывала кинжал, снятый со стены дворца губернатора.

– Зря его взяла! Соблазнилась красотой металла. Теперь меня будут искать. – Она вытащила острый клинок и погладила – появилась тонкая ранка. – Острый какой!

Вложила в ножны. Слизала кровь с пальца. Приложила к порезу целебный лист живина – кустарника, выручавшего воинов после набегов на богатые дворцы. Направилась вглубь острова, в пещеры.

Высокие деревья давали тень, пропуская нежные лучи солнца сквозь пышную крону. Было прохладно. Но только здесь. Стоило спуститься на берег – невозможно было бы ходить босыми ногами по белому песку, не получив ожога.

И это хорошо: нечего там делать, можно навлечь беду: через каждые си2 мимо пролетали быстроходные катера службы охраны, приходилось прятаться за валуны или убегать в лес.

Остров – самый настоящий, состоящий из земли, камней, песка и глины – был необитаем. Так думали все. Он зарос лианами, пальмами, казался непроходимым. Здесь боялись селиться местные жители.

Сюда не осмеливались приезжать с облавами и отряды губернатора, и правительственные войска: они не могли найти тропы, ведущие в лагерь повстанцев, а если бы и нашли, ни за что бы не зашли в тропический лес.

Прохода через заросли не было. Гарделия очень этим гордилась, придумала ежедневно выставлять пост из трёх женщин, которые заметали следы. Да-да, в буквальном смысле: брали веники, сделанные их кустарника, и, пятясь к лесу, ровняли песок. Утром по следам можно было отметить: приезжали чужаки на остров или нет.

Главе повстанцев было 18 лет. Слова «вожачка» нет, и её называли вожаком.

В отряде были виарийцы и постарше, но жившие долго под водой утрачивали возможность здраво мыслить, они могли только подчиняться, через каждые три дня уходили на дно моря – без него они не могли существовать.

Гарделия родилась на парящем острове, одинаково хорошо чувствовала себя и на суше, и под водой. Она была исключением из правил, вдобавок показала себя в схватках: бесстрашная, сильная, владела всеми видами оружия – чувствовалось мужское окружение: каждый старался её чему-то научить, быть полезным. Став главной, она ввела ежедневные упражнения для оттачивания мастерства для всех. Сама тренировалась каждый день.

А сейчас из-за любви к оружию она попала в трудную ситуацию: прельстилась красотой кинжала – губернатор будет его обязательно искать. Это дело его чести, может и сюда нагрянуть.

Она допустила слабость, за которую могут казнить. По крайней мере, она так и поступила бы с любым своим подчинённым, если бы он привёл на остров врагов.

Гарделия откинула волосы и неторопливо вошла в пещеру.

Страж давно заприметил её и, как только она вошла, прижал копьё к груди в знак приветствия.

– Происшествия есть? – она хлопнула его по плечу.

– Всё спокойно, вожак, – парень выпрямился, с уважением посмотрел на неё, Гарделия отвела глаза. – Что-то случилось?

Она покачала головой, удивляясь его проницательности.

– Сегодня небольшая добыча. Я недовольна, – она нахмурилась: хоть отношения со всеми дружеские, нельзя показывать слабость – уважать перестанут.

* * *

Лиам сидел в кресле, откинув голову на спинку, и выслушивал доклад начальника охранной службы. Коренастый, широкий в плечах мужчина с плоским лицом, украшенным памятным шрамом на щеке, говорил громко и чётко. Онис служил последний год и хотел достойно завершить свою карьеру.

«Надёжный и смелый, жалко, что уйдёт в следующем году, – губернатор был о нём наслышан. – Интересно, кого он готовит вместо себя?»

– Бунтари – обыкновенные бандиты, окопались на острове Отважных, так его называют местные. Выкурить их оттуда не получается – нет прохода через лес. У них тайные тропы, – главный охранник заканчивал доклад. – Это единственная наша проблема.

– Бандиты грабят дворцы? – поинтересовался Лиам.

– Бывает, – Онис метнул на него недовольный взгляд и сразу встал по стойке смирно.

– Как попадают на парящие острова? Они же на высоте десять кю над уровнем моря.

– Запускают гарпун, цепляются за край, поднимаются по тросу. Он двойной: тянут, поднимая себя. Убегая, ныряют. Поймать их нереально, – отчеканил начальник охраны. – Очень натренированные.

– Ясно. Свободен.

«Значит, парящие острова не оправдали свою безопасность: они доступны, – подумал губернатор. – Мне придётся об этом доложить Верховному».

Онис посмотрел на картину, которая теперь висела на месте кинжала. Хотел задать вопрос и уже открыл рот.

– Свободен, – повторил Лиам и встал.

«Не хватало ещё отвечать на вопросы подчинённых. Безобразие. Поймать бандитов не могут. Даже девчонки нападают».

* * *

Она смотрела вверх через толщу прозрачной воды, выжидая, когда губернатора покинет обслуживающий персонал, живущий по соседству. Сразу, как убрали подвесную лестницу, соединяющую два острова, она вынырнула и прислушалась: тишина, только где-то в глубине дворца играет нежная музыка.

Гарделия выстрелила из самодельного устройства, похожего на рогатку, – гарпун зацепился за кромку острова. С ловкостью обезьяны она взобралась по тросу. Подготовила путь отступления: сбросила снаряжение – его легче найти на дне, стоит оно немало монет, оставлять его врагу – непозволительная роскошь.

Мягко ступая босыми ногами, пробралась в кабинет и замерла: на стене, куда она собиралась повесить кинжал, висела картина.

– Моя? – Она подошла поближе: точно! В углу её подпись.

«Надо же! Какая честь! – она усмехнулась. – В таком благородном доме – картина бунтарки!»

Она достала из-за пазухи кинжал, поднесла к губам и положила на стол.

– Попалась! – Лиам выскочил из тайного укрытия в книжном шкафу, накинул на неё верёвку и затянул узел. – Оказывается, ничего сложно: подкараулить и связать. Да? Мне сказали, что вас поймать невозможно.

Девушка молчала. Мокрые волосы и прилипшая к телу одежда говорили – она только что из воды.

– Опять воровать пожаловала? – он дёрнул верёвку – девушка напряглась и не двинулась с места.

Лиам дёрнул сильнее – она подлетела к нему и с неприязнью посмотрела прямо в глаза. Лиаму показалось, что вместе со взглядом в него попали две стрелы, стало горячо, он задрожал. Никогда ещё ни одна женщина не вызывала в нём противоречивое ответное чувство: он ненавидел её и желал.

Тоненькая и гибкая, она пыталась сопротивляться, отступила на несколько шагов. Влажная одежда плотно облегала тело, подчёркивая маленькую грудь и стройные ноги.

Девушка была ниже Лиама и, чтобы смотреть ему в глаза, подняла голову, вздёрнув острый подбородок.

– Как тебя… зовут? – голос у него сломался.

Лиам еле сдерживался: хотелось обнять эту трогательную фигурку, поцеловать в маленькие губы, закружить по кабинету.

Девушка презрительно усмехнулась.

– Знаешь, чей это дом? – он горделиво вскинул голову, гася ненужную эмоцию, разрывающуюся изнутри.

– Дворец не всегда был губернаторским, – процедила она и отвернулась.

Голос сегодня был другим, она говорила как простая девчонка.

И не боялась его! Даже связанная!

– А чьим же был этот дом? – насмешливо спросил Лиам, надеясь, что они поговорят.

– Это дворец моего отца, – она ответила серьёзно и просто. – Тринадцать лет назад был нашим родовым гнездом.

– Кто твой родитель?

– Он из знатных. Служил помощником губернатора.

– И?

– Губернатор надругался над моей матерью, за это был убит. Отцу сделали операцию – вставили жабры и сослали в Виарию. И теперь он болен: работа там непосильная.

Лиам посмотрел на девушку другими глазами, отметив для себя новую информацию о тяжести жизни виарийцев: «Нужно проверить».

– Ты мстишь? – невольно уважительно спросил он.

Она усмехнулась.

– Мир устроен несправедливо. Нужно исправлять.

– Думаешь, тебе удастся это сделать? – Лиам ругал себя, что разговаривает с преступницей.

– Почему бы и нет? – она подняла глаза.

Он отошёл к столу, увидел кинжал. Не поверив глазам, потрогал – точно, это символ власти!

– Вернулась, чтобы отдать украденное?! – воскликнул он, подавшись к ней.

Его глаза горели, на щеках выступил пятнистый румянец. Он ничего не понимал: «Рисковать жизнью?! Так преступники не поступают».

– Я развяжу тебя. Обещай не убегать, – он испытующе посмотрел на неё.

– Не могу дать такое слово, – она криво улыбнулась. – Мы по разную сторону: ты ловишь таких, как я.

– Хочу тебе верить, – он взялся за верёвку на её поясе – горячее тело девушки обожгло. Она насмешливо посмотрела на мужчину, облизала губы. Они были близко-близко. Лиам задрожал и обнял её. Она не шевелилась – он отпрянул.

– Прости. Мне нужно снять верёвку. Повернись.

Он долго не мог развязать узел, пальцы не слушались – она спокойно ждала.

«Нет! Не спокойно, а обречённо?! – пронзила его мысль. – Вспоминает мать? Боится повторения истории? Не похоже».

Он освободил её – она сделала неуловимое движение – выхватила меч и выставила его вперёд.

– Отойди на три шага! – её глаза извергали гнев, отвращение и презрение.

Она пятилась к выходу.

– Постой! Как тебя зовут?

– Никак. Мы на разных ступенях. Ты мой враг!

– Нет!

Лиам кинулся к ней – она выбросила руку вперёд и кинулась к бортику балкона. Легко перепрыгнула и исчезла в темноте.

Его затошнило, когда он представил, как она летит в темноте вниз. Как тот человек на картине.

Он любил море и боялся его. Боялся до трясучки, до истерики. У него на глазах погиб отец, защищая маленького сына и свою жену от дракона. А эта девочка прыгнула, не видя, что или кто там, в бурлящей плотной массе солёной воды!

Морем можно только любоваться. Сверху. Оно прекрасно: лазурное, дышащее чистотой. Оно как свобода: желанное, необузданное и страшное в своей независимости.

Лиам покачнулся. Силы покидали его. Рука онемела. На полу растекалась красная лужа. Он перевёл глаза на рубаху, которая набухла от крови, из глубокого пореза бил фонтан.

Из последних сил он дошёл до гонга, ударил три раза – это был сигнал о помощи.

Губернатор осел на пол – и провалился в темноту бездны, безразлично представляя, что внизу его ждёт пасть морского дракона.

* * *

В глубине пещеры, изрезанной длинными тоннелями с прозрачной водой, подсвеченной факелами, плакала Гарделия.

Её отсек, так называли комнаты-углубления в стенах, был отгорожен от общего коридора белыми колоннами сталагнатов, а вход завешен плотной циновкой, сплетённой из тонких лиан. Слышимость была отличная, поэтому плакать нужно молча.

Девушка кусала губы, смахивала слёзы и боялась, что кто-нибудь к ней зайдёт – члены отряда никогда не видели её плачущей. Про себя они называли её акулой – стремительной, безжалостной и холодной. А где вы видели, чтобы акула плакала?

Гарделия встала и заглушила металлическим колпачком огонь в факелах, укреплённых на стенах. Вынула свечи из громоздкого старинного канделябра, похищенного в одном из дворцов, и улыбнулась, вспомнив, как еле дотащила его до пещеры, ругая себя за ненужный трофей. А подставка была оригинальная: искусно выточенная ножка с завитушками и пять рожков, которые опирались на спины львов. В случае чего, им можно отбиваться от врага.

Всё: темнотой она обезопасила себя от взглядов непрошенных визитёров.

И вовремя!

Раздались шаркающие звуки, откинулся край циновки, вошёл отец – его шаги она не спутала бы ни с какими другими.

– Дочка! Ты почему сидишь в темноте? Свечи закончились?

Голос у отца был слабый. У Гарделии защемило сердце: ему нужно быть в воде, но нет сил уходить в море, и это опасно: там можно стать лёгкой добычей хищных рыб.

– Нет, отец. Я хочу побыть в темноте. От солнца слезятся глаза, – она постаралась говорить твёрдо, как всегда.

– Мне жаль, что ты обманываешь меня. Видно, есть причины.

– Простите. Здесь всё слышат стены. Это не принесёт пользу делу.

– Ты права: главное – общее благо, а личное – подождёт.

– В ваших словах – мудрость. Спасибо.

– Береги себя. Я живу только ради тебя. Спаси тебя море!

Он закрыл вход, подоткнув полог со всех сторон. Шаркающие шаги удалились.

Гарделия села на кровать, закусила уголок одеяла, чтобы звуки плача не вырвались, и заплакала: она вспомнила удивлённо-обиженные глаза губернатора, когда полоснула его по руке, кровь, бьющую из раны, – это произошло в одно мгновение.

Она не хотела этого, но годы борьбы за жизнь вошли в привычку: если убьёшь не ты, то убьют тебя.

«Что с ним? Рана глубокая, а во дворце он один. Слуги на соседнем острове. Есть ли у него связь с ними? Конечно! Лиам – важный человек, ставленник Верховного правителя, – шевелила девушка безмолвными губами. – Он не умрёт!»

Загорелись щёки: первый раз переживала за врага. Стыдно! Внутри разливалась тёплая щекочущая волна из страха, восторга, нежности и чего-то неизвестного. Стыд погас, превратившись в горстку пепла. Девушка мысленно дунула на него: улетай!

Гарделия поджала ноги, обхватила их руками. Тело трепетало. Хотелось бежать, плыть, взобраться на остров. Увидеть его… Помочь.

Она встала, нащупала свой меч и ударила себя по руке: «Пусть шрам будет, как у Лиама!» Боль успокоила её. Запах крови отрезвил. Она перетянула поясом выше раны, дождалась, когда прекратит сбегать красная змейка, замотала руку повязкой, смоченной настоем живина. Легла и сразу уснула.

* * *

Губернатор был недоволен собой. Государственные дела отошли на второй план. Он, конечно, ими занимался: и совещания проводил, и с инспекцией выезжал в города – не только парящие острова были в его хозяйстве. Но голова была занята незнакомкой. Преступницей. Прекрасной бунтаркой.

После ранения он пролежал неделю – слишком много крови потерял. Для Ониса, начальника охранной службы, придумал историю о нападении рослого громилы, который хотел завладеть кинжалом. Поверил или не поверил старый служака – смотрел он исподлобья – Лиаму было неинтересно. Пускай думает, что хочет. Сам распустил виарийцев: повылезали из моря, делают что хотят.

– Сегодня иду в город, – сказал он помощнику, смышлёному парню, по возрасту чуть младше Лиама. – Приготовь мне простую одежду, чтобы я не выделялся среди жителей.

– Губернатор, вы не должны ходить без охраны, – Онис покачивался, широко расставив ноги, рука лежала на мече. – Это опасно. Надеюсь, что вы отправитесь не один?

За дни болезни Лиама он сам похудел, глаза выражали горечь – боялся наказания и был к нему готов.

– А горожане как ходят? – резко, вопросом на вопрос, ответил Лиам. – Окружённые стражей или толпами зевак? Ваша задача – ловить бандитов, а не давать советы.