Полная версия
Элленир: песнь Серинталя
Элленир: песнь Серинталя
Елена Годунова
Дизайнер обложки Елена Годунова
© Елена Годунова, 2025
© Елена Годунова, дизайн обложки, 2025
ISBN 978-5-0067-5658-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Елена Годунова
Элленир: Песнь Серинталя
© Елена Годунова, 2025
Все права защищены.
Никакая часть этой книги не может быть воспроизведена в какой-либо форме без письменного разрешения автора, за исключением кратких цитат с обязательной ссылкой на источник.
Благодарности
Себе – за путь. За то, что шла, когда не знала куда. За то, что выбирала не сдаваться. За каждую попытку, каждый шаг, каждый вдох.
Моей дочери – моему самому точному мотиватору. Благодаря тебе я каждый день помню, зачем важно быть живой, настоящей, идущей вперёд.
Моему мужу – за возможность быть собой. Даже тогда, когда это «собой» не укладывалось в рамки удобства. За присутствие, за терпение, за веру.
Моим родителям – за жизнь и за опыт. За всё, что закалило, научило и дало мне крылья – пусть не сразу, но навсегда.
Моим друзьям – за безусловную веру в меня. За поддержку, за плечо рядом, за звонки, за молчание, за смех – за всё, что помогало помнить кто я.
Моим наставникам – каждый из вас вложил в меня частичку своей души.
И – тем, кто когда-то сказал:
«Ты справишься».
Я справилась.
Предисловие
Для тех, кто всегда верил.
Для себя из прошлого.
Для тебя, если ты ищешь путь.
Каждая история начинается раньше, чем кажется.
Иногда – с одного вопроса. Иногда – с усталости, которую уже невозможно игнорировать.
Иногда – с тихого «не хочу так больше» внутри.
Я не села писать эту книгу. Я сначала прожила её.
Каждой клеточкой, каждым выбором.
Сомневалась и злилась, срывалась – но снова писала.
Иногда хотела всё бросить.
А потом – снова шла.
И однажды поняла: эта история – не просто вымышленный мир.
Она стала метафорой моего пути.
И, может быть, она откликнется в чьём-то своём.
Да, здесь есть магия. Кланы. Древний язык, который звучит, как эхо других миров.
Но главное – не в этом. Главное – в том, что происходит внутри.
Там, где выбор быть собой. Там, где встреча с тем, кто ты есть на самом деле.
Можно читать эту книгу как сказку. Как приключение.
А можно – как отражение.
Как возможность вспомнить себя. Почувствовать отклик. Сделать первый шаг.
Если ты держишь её в руках – значит, что-то внутри уже готово идти.
И если хотя бы одна фраза станет для тебя опорой – я писала не зря.
Путь начинается не тогда, когда виден горизонт.
А тогда, когда ты впервые решаешь идти.
С благодарностью и теплом,
Елена Годунова
Пролог
Песня, которую никто не понимал
Говорят, в самом начале был Свет. Не ослепляющий, не жгущий – а тёплый, обволакивающий. Похожий на первое утро весны. Он не сиял – он звал.
Из этого света возникло всё: небо и земля, вода и ветер, крик птицы и тишина под корой дерева. И в этом зове – первый вздох мира.
В начале был голос. Не слово, не крик – дыхание. Звук, дрожащий в корнях. Мир ещё не имел имени. Он только собирался стать собой. Он уже был ветром – до того, как появились крылья, и светом – до того, как кто-то научился видеть.
Из света и дыхания родилось древо. Его не сажали. Оно выросло само – из желания самого мира – жить. Его звали – Серинталь. (Seryn-tal – «звук, что удерживает мир»).
Серинталь был не просто деревом, а Осью. Его крона казалась безлиственной – тонкие ветви, как корни, тянулись к небу, будто искали забытый свет. В них жили пути. Он не имел плодов, но в его корнях хранились песни. Он не имел голоса, но его кора хранила письмена – не для глаз, а для сердца.
Каждый народ звал его по-своему. Люди – Серинталь. Ферраны – Ти'Лаэн. Духи стихий называли его просто – Дом.
Считается, что когда кто-то впервые поёт – его голос проходит сквозь один из корней древа. И если голос чист – он остаётся там, как часть живого звука мира.
Однажды кто-то попытался сделать Серинталь понятным. Покорить. Измерить. Запереть дыхание в форму. И тогда магия изменилась.
Сначала она была дыханием – теплом, бегущим по ветвям. Её не звали магией. Просто – жизнью. Но когда её захотели забрать, придать ей цену и облик, она начала меняться.
Магию стали ковать, выжигать, запоминать, продавать. Она перестала быть дыханием. Она стала инструментом.
Мир треснул. Древо ушло – в туман, вглубь, в себя. Слово отозвалось эхом – и рассыпалось.
Появились кланы, разобщённые стихиями. Магия, что текла в тканях мира, стала обрывочной. Кто-то знал, как вызвать пламя – но не чувствовал его. Кто-то лечил – но не понимал, зачем. Кто-то мечтал – но перестал верить, что мечта важна.
Некоторые не нашли свою стихию. Их называли – утраченные. Кто-то ушёл в тень. Кто-то начал создавать собственных богов – из боли и пепла.
Но кое-где – в пепле башен, в напеве у костра, в памяти воительниц и голосе ветра – звучала древняя Песнь. Не переведённая. Не объяснённая. Только ощущаемая. Шепчущая. Пронесённая шрамом. Несущая пульс.
Хаар’торрин ла сэйна вель,
Ир дорн эланн, ва лора серинталь.
Айра толь ва кирен, наара киа —
Са лем’на, са элрен, са дориа.
Так начиналась Песнь, что отзывалась в глубинах Серинталя, когда пела её сама земля. Говорили, что если спеть её в миг грозы – можно услышать, как небо отвечает.
Её помнили кланы. Напевали в детстве, забывали, потом снова вспоминали. Думали, что это просто ритуал. Но те, кто слушали внимательнее, чувствовали: внутри неё жило нечто. Память. Движение. Домой.
Говорят, один мальчик спел её, глядя на молнию, и гром ударил не в землю – а в его голос. Говорят, одна женщина спела её у истока, и вода пошла вспять. Говорят, однажды её споёт та, чьё имя – имя мира.
Говорят, что однажды Песнь заговорила сама. Никто не понял слов, но старый ферран с глазами мокрого янтаря прошептал: «Она проснулась». Его никто не услышал. Но в тот день над спящим Серинталем распахнулся кусочек неба.
Иногда барды вплетали строки Песни Грома в баллады, не зная, откуда они. В тавернах Элленира старики морщились, услышав знакомый мотив: – Не играй с такими словами, мальчик. Это песня для грозы.
А в горах, где стучит барабан грома, девочка с заплетённой в косу красной нитью пела её, не зная смысла. И ветер, казалось, узнавал:
Са лем’на… са элрен…
Мир ждал. Серинталь ждал. И та, кого ждали, – уже шла. Её шаги были ещё неуверенны. Её голос – ещё не свой. Её имя – чужое.
Пока её звали Лора.
Но в песне её имя звучало иначе.
Глава 1
Слишком тихое утро
Бывают такие дни, когда утро будто забывает включиться. Когда тишина становится не просто фоном, а главным звуком. И не поймёшь, проснулась ли – или всё ещё внутри сна.
День начался не со света, не с запаха кофе, а со слова:
– Что?!!
Сначала пропищал будильник в 7:15, хотя она его ставила на 6:30. Потом кран выдал кофе вместо воды. (Ну почти. Горько. И явно не пригодно для чистки зубов.) А затем зеркало мигнуло. Не электрическим светом. А каким-то… лесом.
– Так. Всё. Я либо схожу с ума, либо мир начал игру без моего согласия, – сказала Лора вслух, зарываясь в свитер и направляясь к чайнику.
Она заварила чай, достала свой блокнот – и как-то неожиданно серьёзно села наблюдать, как реальность разваливается по швам.
Чай остыл быстрее, чем хотелось. За окном уныло капал дождь. И не просто дождь, а такой, каким обычно плачут в недорогих мелодрамах, когда главная героиня теряет надежду, работу и зонт одновременно.
– Угу, идеально, – пробормотала Лора. – Осталось дождаться вмешательства высших сил с посланием: «Притормози, девочка, ты опять думаешь не по инструкции».
В квартире было подозрительно тихо. Ни кота, ни холодильника, ни даже внутреннего критика. Только она и мысль: а что, если это и есть странность?
Она потянулась за блокнотом. Сны она записывала из профилактики. Вдруг это не тараканы, а предчувствие? Ну или сценарий для авторского сериала – вдруг кто-то купит.
Последний сон был особенно упорным. Лес. Свет. Шёпот. Слова:
Са лем’на… са элрен…
Она не знала, что это. Но каждый раз, когда слышала их – даже во сне – внутри что-то отзывалось. Как будто её кто-то звал, и очень тихо добавлял: ну давай же, ты почти вспомнила.
На экране телефона мигнуло напоминание:
«Сделай хоть что-нибудь. Иначе опять застрянешь между „почти“ и „не то“.»
Лора фыркнула:
– Вот бы этого внутреннего тренера пересадить в реального координатора. Пусть сам за меня что-нибудь сделает – я посмотрю, как ему понравится.
Метро жужжало и тряслось, как желудок после второго капучино без еды. Лора вцепилась в поручень и медленно переводила взгляд с человека на человека. Все были в своих мирах: наушники, ленты новостей, лица «не трогай меня до полудня».
Всё было как всегда.
А это – уже подозрительно само по себе.
В углу сидел старик. Вроде бы обычный. Только газета у него была… странная. С символами, которые двигались. Двигались. Это ведь нормально, правда? Нет? Отлично.
– Угу. Либо я сплю, либо мозг решил протестировать новый уровень абсурда без предупреждения, – фыркнула она.
Сначала мигнул свет. А потом, всего на одно дыхание, потолка не стало. Только небо. И крона дерева, светящегося изнутри. Ветка прошла сквозь вагон, как дым. Лора моргнула. Картинка сменилась, будто её и не было. Всё стало прежним. Никто вокруг не отреагировал. Конечно.
На следующей станции она вышла. Не потому что надо. Потому что хотелось. А в последнее время это было куда весомее.
На платформе пахло мокрым бетоном, кофе из автомата и чем-то ещё – едва уловимым, как дыхание, впитавшее память о другом мире. Всё выглядело обычно. Слишком обычно. Как если бы кто-то в спешке прикрыл действительность плёнкой с надписью: «ничего не происходит».
Лора поднялась наверх. И остановилась. Прямо посреди тротуара лежал лист. Весенний. Сочный. Свежий. Одинокий. Вокруг – ни одного дерева.
– Листик, ты чего? – спросила она вслух. – Заблудился?
Лист дёрнулся. Почти незаметно – словно отреагировал. Как будто услышал её. И в груди, где раньше была только утренняя тревожность, пробежали мурашки – не страха, а какого-то очень тихого узнавания. Лора вдруг поняла: ей знаком этот лист. Не умом – кожей. Как будто когда-то уже стояла здесь. Или там, где всё начиналось. И теперь – продолжается.
Она опаздывала. Уже точно. Но осталась. Потому что что-то в этом листе, в тишине, в едва уловимом дрожании воздуха говорило: «Смотри дальше.» Ведь когда в мире начинает происходить нечто странное – самое глупое, что можно сделать, это отвернуться.
Офис встретил её лицом Эльвиры из отдела HR – той самой, которая, по слухам, однажды довела голосовой помощник до нервного срыва.
– Доброе утро, Лора, – протянула она, как будто «утро» было обвинением.
– Да-да, солнечное, – отозвалась Лора. – Особенно внутри.
Её стол. Её ноутбук. Её привычка открывать браузер, игнорировать 12 вкладок и делать вид, что она в потоке. Но сегодня вместо привычной утренней задачи – белый экран. А сверху надпись:
«Ты уже слышишь?»
Она моргнула. Перезагрузила. Всё исчезло. Всё как обычно. Почти. Только кактус на подоконнике повернулся к свету. Сам.
– Ну конечно, – прошептала она. – Если мир сходит с ума – лучше с ним. Вместе уж точно веселее.
Микроволновка зазвенела – трижды, слишком чётко. Будто не сигнал – а аплодисменты. Будто что-то в мире сказало: «Молодец. Ты заметила.»
И Лора – впервые за долгое время – засмеялась. Совсем чуть-чуть. Но этого хватило, чтобы внутри что-то дрогнуло.
И вдруг стало не страшно, что ты не понимаешь – главное, что ты слышишь.
Глава 2
Трещина в стене
В ту ночь Лора уснула не как обычно – не с мыслями, не с тревогой, а будто кто-то щёлкнул рубильником внутри неё и оставил свет только снаружи.
Никаких сложных мыслей, никаких «надо бы», и даже не было внутреннего кино. Только темнота. Тепло. И ощущение, будто кто-то наблюдает издалека – не тревожно, а бережно.
Сон пришёл не сразу. Сначала – тишина. Потом – шелест. Затем – свет. Не ослепляющий, а мягкий, зелёный. И этот запах… как в теплице после дождя. Только это была не теплица. Это был лес. Тёплый, живой, с чуть дрожащими ветками, будто от внутреннего дыхания.
Она шла по нему босиком, но не чувствовала ни холода, ни боли. Вокруг слышался шёпот. Не слова – интонации. Ласковые. Глубокие. Узнающие.
И снова – это дерево. Массивное, упрятанное в туман. Оно не казалось ей страшным. Скорее – знакомым. Дерево, которое она уже где-то видела. Или… чувствовала. Как будто было частью её сна задолго до того, как она уснула.
И на этот раз – не только дерево. На границе света, там, где ствол переходил в тень, стояла фигура. Мужская. Почти силуэт. Не страшный, не зловещий – просто… был. И смотрел. Внимательно. Спокойно. Как будто знал, кто она.
Она не могла рассмотреть лица, но ощущение осталось – будто он был не чужим. И в глазах, если бы она могла их увидеть, не было вопроса. Только знание: ты.
И от дерева – вновь зов. Слабый, но отчётливый:
Са лем’на… са элрен…
Она хотела спросить, что это значит, но проснулась.
Часы показывали 3:17. Воздух в квартире будто остановился на вдохе. Тишина была плотной, как шерсть – не пугающей, но чужой. Где-то капала вода. Лора села на кровати и на автомате схватила блокнот. Нащупала ручку, уже почти вслепую начала записывать:
«Дерево. Свет. Лес живой. Шепчут. Те же слова. Тот же зов. Чувство: это важно. Очень важно. Как будто что-то внутри знает – и боится вспомнить».
Она отложила блокнот, свернулась калачиком и снова уснула. Без снов.
На следующее утро в стене возле её рабочего места появилась трещина.
Самая обычная. Почти незаметная. Как от усадки здания. Но Лора не помнила, чтобы она была раньше. Она не смотрела на неё, но чувствовала спиной: что-то в этой трещине не просто так.
– У тебя бывало, что всё вроде как нормально, а внутри щёлкает: «Ага, я в матрице»? – спросила Лора, обращаясь к коллеге, чьё имя каждый раз вызывало внутренний квест. То ли Мила, то ли Нина.
– Только в универе. После капучино с энергетиком и парой не тех таблеток, – отозвалась та, не отрываясь от принтера.
Лора кивнула и про себя добавила:
«Ну, значит, кофе виноват. А не я. Уже утешение».
Внутри – будто лёгкий кивок от самой реальности. Как знак: «Да, ты заметила».
А вечером она подошла к стене. Просто посмотреть. Просто… убедиться. Сначала постояла чуть поодаль, прислушиваясь – не ушами, а чем-то глубже. Казалось, от трещины исходило не тепло – внимание. Как будто она тоже ждала её.
Провела пальцем по трещине. Сначала – просто шероховатость, как у штукатурки. А потом – вспышка тепла, как если бы кто-то приложил ладонь изнутри.
Её рука дрогнула. Спина покрылась мурашками.
Она вздрогнула и отдёрнула руку. Пульс бешено заколотился, как будто мозг кричал: «Это просто физика», а тело отвечало: «Не ври, ты это чувствовала».
– Окей, – прошептала она. – Реальность, я всё поняла. Но давай договоримся: ты меня не сжаришь током, а я пока что не звоню в психушку. Идёт?
Трещина ничего не ответила.
Но она была. И с каждым днём – словно вписывалась в этот мир всё увереннее. Трещина, как строка в чужом письме, становилась всё отчётливее. Иногда ей казалось, что если прислушаться достаточно долго, можно будет разобрать слова – или хотя бы услышать, как пространство дышит через неё.
На следующий день всё пошло не так с самого утра.
Сначала Лора опоздала на автобус. Потом кофе из автомата вылился на белую рубашку. А вишенкой стала встреча с начальником – Владом, или, как его прозвали в офисе, Владимир «Идея – это ваш долг».
Он подлетел к ней, как чайник на пределе – кипящий, свистящий и на удивление бесполезный.
– Лора, где правки по презентации для «СфераТек»? Я жду с утра! Мы должны были отправить ещё вчера!
– Они на согласовании у дизайнера. Вы же сами просили внести стилистические коррекции.
– Не перекладывайте ответственность! У вас один проект – вы с ним не справляетесь! У всех аврал, а вы будто в другом мире витаете!
Он ткнул пальцем в стол, почти попадая в её чашку.
В Лоре что-то щёлкнуло. Не громко. Даже не больно. Но ощутимо.
– Может, потому что я действительно уже не в этом мире, – сказала она тихо, но отчётливо.
– Что? – нахмурился Влад.
– Ничего, – вздохнула она и поднялась. – Простите. Мне нужно… выйти. Свежим воздухом подышать. Или сменить вселенную.
Она вышла, оставив за собой шлейф недосказанности и кофе с корицей.
И вот тогда, впервые за долгое время, она почувствовала странное: лёгкость – не ту, что от победы, а ту, что приходит после честного «хватит». Как будто слетела старая шкура, и под ней – не новая, а своя. Как будто кто-то внутри сказал: «Ну наконец-то».
Поздним вечером, когда за окном лил тягучий дождь, а в комнате гудел старый холодильник, она снова открыла блокнот. Страница, на которой она писала ночью, выглядела иначе. Слова будто поблёкли, потускнели, словно кто-то вынул из них краску. А между строк проступила надпись – тонкая, вырезанная, как дыхание. Не её почерком.
Ты слышишь, потому что помнишь.
Ты боишься – потому что знаешь.
Рука у Лоры дрогнула. Сердце замерло.
Она перечитала ещё раз. И не стала вырывать страницу. Только медленно закрыла блокнот, приложила ладонь к обложке и прошептала:
– Я не знаю, кто ты…
Она закрыла блокнот, откинулась на спинку дивана, уставилась в потолок и устало вздохнула:
– Вот бы это и правда был другой мир. Без дедлайнов и бесполезных совещаний. Со светящимися деревьями, говорящими волками… и логикой.
Она прикрыла глаза. И где-то под рёбрами, в самой середине, как будто кто-то зажёг крошечный огонёк. Почти как ответ.
И внутри впервые стало тихо – не пусто, а спокойно.
Словно мир сказал: «Слышу тебя».
Глава 3
Сон без пробуждения
Она проснулась не потому, что проснулась.
А потому что лицо лежало не на подушке, а на тёплом, сухом, очень реальном песке.
Песок хрустел под щекой. Шершавый, горячий, пахнущий… да чем это вообще пахнет, булочками? Корица, специи и солнечное безумие.
Где-то вдали выкрикнула птица. Резко. Не как воробей, и не как чайка – а так, будто кто-то расцарапал небо.
– Хвост?.. – Лора села и уставилась на пушистое рыжее нечто, недовольно вильнувшее у неё за спиной. – Нет, ну хвост?.. Серьёзно?
Она быстро провела ладонями по голове. Уши. Мягкие. Заострённые. Настоящие.
– Отлично. Я не человек, я фэнтезийная лиса в броне, – пробормотала она. – Только без обучения, кнопки «назад» и кнопки «сохранить».
Паника подступала, но привычно отступила под напором старой команды: дыши. думай. действуй.
Она села, огляделась. Пустыня. Камни. Бездна горизонта. И абсолютное одиночество – не бытовое, а как в мифах: жар песка под ладонями, гул в ушах, и ты один на краю сказки, где никто не сказал, кто за кого.
На ней была одежда, которую точно выбирала не она: кожаный жилет, штаны, сапоги, лук, колчан. И всё это как будто знало, что ей подойдёт.
– Ну супер, – выдохнула она. – Не утро, а перезапуск. С хвостом и сюжетом.
– Ну наконец-то, – раздался рядом ворчливый голос. – Я уж думал, тебя проще пересадить в цветочный горшок, чем дождаться.
Лора дёрнулась. Рядом сидел старик – в белых одеждах, с посохом, который выглядел так, будто вырос сам. Его лицо было спокойно, как у того, кто уже всё видел и ничего не боится.
– Кто вы?.. Где я?.. – Она поднялась на локтях, стараясь не выдать, как ноги подгибаются.
– Много вопросов, – кивнул он. – Значит, ты ещё не совсем пустая.
– Чудесно. Я коробка с браком. Только без инструкции и техподдержки.
– Поднимайся. Долго лежать – вредно. И для спины, и для мирового баланса.
Он протянул ей руку. Лора колебалась. Но всё же взялась. И сразу – вспышка. Корни, свет, ощущение, будто всё внутри дышит в унисон с чем-то большим. Как будто имя, забытое с рождения, коснулось сердца.
Она отдёрнула ладонь. Старик смотрел на неё внимательно.
– Ты из тех, кто забыла, кто она есть. Но Серинталь помнит тебя.
– Кто?.. Что?..
– Всё позже. Сейчас – иди. Скоро появятся те, кому я пока не должен попадаться.
– А вы?..
Но его уже не было. Ни дыма, ни пафоса – просто исчез. Остался только отпечаток на камне, будто он был слишком настоящим для этого мира.
Лора сделала шаг. Песок хрустнул под сапогами. Вдалеке снова крикнула та же странная птица. Воздух дрожал, как струна.
И всё в ней знало: должно случиться что-то важное. Необъяснимое. Но переломное.
Она больше не хотела возвращаться.
Ведь ей было интересно. По-настоящему.
Из марева, там, где не было ни дорог, ни указателей, появлялись силуэты. Три фигуры. Двигались уверенно, спокойно – как будто знали, куда и зачем идут. И к кому.
Лора щурилась, прикрывая глаза рукой. Первая – высокая, с большой гривой волос и тяжёлой походкой. Вторая – стремительная, с ушами, будто у зайца, которые дрожали в такт шагам. Третья – тихая, почти тень, но взгляд… Взгляд был прямой, пронизывающий.
– Ну, конечно, – пробормотала она. – Потому что мало быть потерянной лисой в пустыне. Надо ещё вступить в контакт с фауной.
Фигуры приближались. Они были не враждебны – скорее, любопытны. Или осторожны. Но воздух между ними дрожал, как перед бурей, когда всё ещё спокойно, но мир уже затаил дыхание.
Лора выпрямилась. Хвост отряхнул пыль, как будто и он собирался произвести впечатление.
– Хорошо, – сказала она себе. – Если это новый квест – я хотя бы не босиком и не без оружия.
Она сжала лук. Не чтобы стрелять. Чтобы помнить: она здесь. И она – не наблюдатель.
Пусть приходят.
– Осторожно, – раздался голос. Низкий, хрипловатый, с оттенком предупреждения. – Она может быть одна, но это не значит, что она безопасна.
– А ты не думал, что это я вас боюсь? – вскинула бровь Лора. – Кто вы вообще такие?
Тот, что с гривой, сделал шаг вперёд. У него были человеческие руки и кошачьи глаза.
– Мы – те, кто следит за границей. А ты – та, кто её пересекла.
– Потрясающе. Даже не успела настроить GPS, а уже нарушила что-то важное.
– У тебя оружие, – заметил третий, тот, что в тени. Голос у него был холодный, как рассвет.
– У меня есть вопросы. И плохое утро. Лук – просто способ напомнить себе, что я пока не развалилась на молекулы, – ответила Лора. – Стрелять не собираюсь. Пока.
Они обменялись взглядами – короткими, настороженными, будто искали подтверждение друг в друге. Та, что с ушами, наконец заговорила:
– Она не боится. Даже странно.
– Я не в ресурсе, чтобы бояться, – пожала плечами Лора. – И вообще, может, вы расскажете, где я и зачем это всё? Или у вас тут принято начинать с загадок и осуждающих взглядов?
– Эльта, – спокойно сказала ферранка с ушами. – Тебя зовут Эльта.
Лора замерла.
– Что ты сказала?
– Это твоё имя, – подтвердила она. – Здесь. У нас.
Эльта только открыла рот, чтобы спросить, откуда они его знают, как вдруг ферранка, та, что с ушами, села рядом на корточки и заговорила:
– Мы не просто нашли тебя. Мы шли за тобой. Или… к тебе. Это сложно объяснить словами.
– Мы услышали, – добавил тот, что в тени. Голос у него был хриплым, чуть низким, но с каким-то странным спокойствием. – Магия иногда зовёт не фразами. Не именами. А ритмом. Ты начала звучать.
– Мы не из одного клана, – сказала ферранка. – Я – Нерри. Целительница. Мой дар – слышать то, что обычно молчит: ткани, травы, дыхание. Даже дорогу иногда слышу.