Весёлый Роджер. Сборник рассказов

Новый боцман, выполняя приказ капитана, не давал морякам времени на дневной отдых. Но в глазах голодных измождённых людей Маркус не увидел покорности. Вон как зыркает рябой ирландец. Представится случай – и вцепится в кадык зубами, жадно лакая сладкую кровь.

Вода. Он сам бы отдал половину жизни за полную кружку холодной чистой воды. Временами он даже жалел, что приказал вылить заражённую червями болотную жижу. Язык стал шершавым и жёстким, как наждак. В его каюте стоял последний бочонок с ромом, но Маркус не притрагивался к нему, зная, что после глотка тростникового пойла жажда станет невыносимой.

Юнга полоснул себя ножом по предплечью и жадно припал губами к ране.

«Дурак», – мысленно обругал его Кирк, но ничего не сказал.

«А может, направить корабль на Тортугу и с боем прорваться в порт? Расстрелять картечью губернаторский гарнизон, вывалиться на сушу и вдоволь напиться воды в первом встречном доме? Или погибнуть под огнём сторожевых батарей. Всё лучше, чем медленно подыхать от жажды».

На небе ни облачка. Солнце выжигает разум и плавит воздух. Небо вязкое и серое, но Маркус знает: дождя не будет. Ни сегодня, ни завтра, никогда. Почему никогда? Потому что так захотела смерть.

Он вздохнул и отправился в свою каюту. Упал на кровать, жадно хватал губами сухой горячий воздух, потом задремал.

Смерть. Опять явилась. На этот раз в её руке не верёвка, не нож, не пистоль. Она протягивает Кирку что-то светлое и хрустящее.

Да это бумажный кораблик!

«Маркус, я решила сделать тебе подарок. Бери его – это твой приз. Изящное судёнышко. Я буду ждать тебя там».

По бумажному кораблику бегут чёрные символы, а на дне нарисован красный кружок с изображением льва. И Кирк вдруг понимает, что это печать, а сам кораблик сложен из его каперского патента…

– Как ты посмела, гадина? – шипит он и скатывается с кровати, просыпается. Трясёт головой, прогоняя наваждение. А в ушах ехидный шёпот смерти:

«Иди, мой избранник».

Сидя на полу, Маркус истерически расхохотался. Но хохот оборвал спазм. Капитан закашлялся и вдруг услышал крик:

– Парус! Зюйт-Вест!

Кирк вскочил на ноги, натягивая на колени пришивные клапаны высоких ботфорт, спотыкаясь, выбежал на палубу.

Все матросы нетерпеливо вглядывались вдаль. Там у горизонта действительно белел чужой парус.

Маркус схватил подзорную трубу – медную, с гравировкой «Дж. Дэвис, 1605». Объектив запотел, но он разглядел: не испанский галеон, а утлое судёнышко, флибот, с надломленной бизань-мачтой. Голландский вымпел? Нет, французский. Торговец.

– Братцы! – хрипло рычал квартирмейстер. – Это наше спасение! Я уже слышу, как в дубовых бочках плещется вода!

– Вода! Вода! – кричали моряки.

– Полные паруса! – рявкнул Кирк, и «Чёрная шутка» застонала, разворачиваясь к добыче.

Но когда они приблизились на расстояние картечного выстрела, Маркус заметил детали. Флибот шёл слишком низко в воде, будто трюмы были набиты камнем. На реях болтались обрывки веревок – не такелаж, а петли. А на корме, у штурвала…

– Труп, – прошептал Флэч. Человек в камзоле с гербом Нанта сидел, привязанный к румпелю, с лицом, почерневшим от жары. В его распахнутом рту шевелилось что-то тёмное…

– Господи, – простонал боцман, – у него в пасти крабы.

– Чума? – предположил кто-то из моряков.

– Я знаю это судно, – квартирмейстер ударил кулаком по планширу. – Это «Маргарита», из Гавра. Видишь выцветший вымпел с лилиями? Они везли сахар с Мартиники.

– Тогда где команда? – Флэч достал пистоль, руки дрожали и стучали зубы. – Мне это не нравится.

Капитан не ответил. Он помнил матросские байки. Судно без экипажа, но с грузом – подарок дьявола. Такие истории рассказывали у костров в Нассау: голландский китобой с трюмами, полными янтаря, но каждый, кто поднимался на борт, сходил с ума к утру. Испанская каравелла с сундуками золота, где монеты превращались в анаконду и душили моряков, португальская каракка, на которой слоновьи бивни оказались костями младенцев. И эти младенцы…

– Абордажная партия – вперёд! – приказал он, вынимая из-за пояса дагу с зазубренным клинком. – И пусть там хоть живые мертвецы – без воды и провизии я оттуда не уйду!

Первым ступил на палубу «Маргариты» гигант-ашанти по кличке Соль. Его предки молились творцу-Ньяме, и теперь он плевал через левое плечо, шепча заклинания на языке, забытом даже работорговцами. За ним – старпом и дюжина оборванцев с факелами и топорами. Капитан замыкал шествие.

Чужой корабль встретил их тишиной, густой, как смола. Бочки с сахарной патокой, разбитые ящики… и запах. Сладковатый, как испорченный мёд. Запах смерти.

Пираты столпились у лестницы, ведущей в трюм.

– Мне это не нравится, – повторил квартирмейстер. – Мне кажется, внизу притаился сам дьявол… Мертвец с крабами во рту – нам предупреждение. Это его груз. Чуете? Серой воняет.

– Трусы! – рыкнул капитан и первым ступил на почерневшие ступени.

Кирк спускался по лестнице в чрево флибота и не испытывал страха. Напротив, его охватило странное нетерпение. Словно чувствовал чей-то тихий, но настойчивый зов. Он ждал его, мысленно был готов. И теперь, когда его позвали – вздохнул с облегчением. Наконец-то!

Капитан «Чёрной шутки» не удивился, когда увидел Смерть. Она сидела на большой бочке и улыбалась ему двумя рядами острых зубов:

– Вот и ты, мой избранник! Я заждалась.

Маркус рассмеялся:

– Ты настойчивая дама. Ну, хоть напоишь вволю?

Смерть протянула ему большую железную кружку. Именно о такой он мечтал последние дни.

В бочке оказалась свежая прохладная вода. Даже родники Эспаньолы не могли сравниться с ней по вкусу.

Маркус пил кружку за кружкой и не мог напиться. А ещё эта вода пьянила как вино. Разгоряченный и охмелевший, Кирк крикнул Смерти:

– Я готов! Веди меня в свои чертоги!

– Всё впереди, милый. А сейчас я хочу танцевать.

И вдруг полилась музыка.

Кирк узнал мелодию. Новый танец, ставший популярным лет десять назад. Назывался он «Сэр Роджер де Коверли».

Смерть протянула ему руки, и Маркус с восхищением отметил, какие они у неё изящные и красивые. А её улыбка – немного робкая, но притягательная. И вообще, почему же раньше эта прелестная дева виделась ему уродиной? Как же он ошибался.

Они смеялись и кружились в танце, и пирату казалось, что это самый счастливый момент в его жизни.

* * *

Когда из трюма послышалась музыка, абордажная команда в ужасе бросилась прочь. Целый день на «Чёрной шутке» шли споры: уходить или вернуться на дьявольское судно в поисках воды и капитана.

Чернокожий ашанти ударил себя в грудь кулаком и заявил, что не боится белых демонов. Его и отправили.

Соль плюнул через левое плечо и пробормотал защитное заклинание от духов и подземных чудовищ.

Через короткое время уроженец Ганы вынес из трюма на руках мёртвое тело капитана Кирка и крикнул, что на флиботе много воды и еды.

Уже позже моряки удивлялись, почему лицо Маркуса было таким спокойным и умиротворённым. На губах застыла блаженная улыбка. И кто играл танец Роджера, если на судёнышке не было ни одного живого человека? Но эти тайны Маркус Кирк унёс с собой в могилу. Историю о танцующем пирате долго рассказывали по всем кабакам Атлантики, а потом забыли. В свете и не такое случается.

Жан-Кристобаль Рене

БОЦМАНУ СНИЛИСЬ ЧЕРТИ

Иллюстрация Григория Родственникова

Боцману снились черти. Точнее, чертовки. Грудастые такие, с аппетитными жопками. Прожжённого пирата не смущали ни хвосты с кисточкой на конце, ни рога, ни копыта. За свою полную приключений жизнь Косой Билл и не таких девок топтал. Были и белые, и смуглые, и чёрные, словно душа епископа. Всякие были. Иные за звонкую монету отдавалась, иных команда, как трофей, по кругу пускала. Были ещё злобные бабищи с дальнего острова, которые, выкрав с корабля боцмана и двух крепких матросов, сами их по кругу пустили. Так что необычностью чертовки Билла не смущали никак. Он их хотел. Так всегда было, когда боцман выдувал огненного пойла больше, чем положено. Впрочем, на обильные возлияния была веская причина.

Косой Билл ухватился за эту мысль, как за спасительный канат и рывком выдернул себя из полуночного кошмара. Совсем недалеко шумел океан, старательно перекатывая песок пляжа. Где-то на грани слышимости кричали чайки. Чертовок в убогой лачуге не наблюдалось. Да и откуда им взяться на необитаемом острове? Томми Пузырь знал, как примерно наказать провинившегося боцмана. Достаточно было лишить бунтаря баб, компании и пойла. Впрочем, пять заветных бутылочек капитан ему оставил, в память о былых заслугах. Всего пять! Гадёныш! С горя Билли тут же вылакал четыре. Оставшаяся бутылка манила блестящими боками. Боцман порывисто встал и едва удержавшись на ногах, шагнул к заветному столику.

– Не время лакать, пьяная морда. У нас есть одно дельце.

От неожиданности боцман даже икнул. Дорогу к выпивке кто-то преграждал. Неужели, он не один на острове? Впрочем, кто бы не был нежданный сосед, он не имел права запрещать Косому Биллу приложиться к бутылочке. Никто на свете не смел такое делать.

Боцман собрал в кучу разъезжающиеся глаза, чтобы пометче прицелиться для удара и в очередной раз уронил челюсть. Девка! Да ещё какая! Аппетитней всех чертовок из сна, вместе взятых. Декольте призывно манило белоснежными полушариями, красивое, с оборочками платье вызывало дикое желание залезть под многочисленные юбки. Откуда взялась в необитаемой глуши такая рыбка боцмана совершенно не волновало. Пальцы, ещё секунду назад сжатые в кулак, цапнули левую грудь красотки. Билли даже успел почувствовать её нежность и упругость. Потом в челюсть впечатался крошечный кулачок недотроги. Ощущение было такое, словно боцмана лягнула упитанная ломовая лошадь. Ноги недальновидного ловеласа оторвались от земляного пола, он взлетел к невысокому потолку, приложится об него затылком и всем весом рухнул на топчан, разбив его в щепки.

– Шишку свою тоже на поводке держи, ущербный, – прошипела девица, оправляя декольте.

Биллу стало грустно. Даже будучи пьяным он не потерял способность рассуждать. Обладательницу такого удара следовало обходить за милю. У Пузыря и то кулак вдвое менее смертоносный. Возможно и злые бабенции с далёкого острова послабее будут.

Явно прочитав на пиратской физии панику и капитуляцию, девица довольно хмыкнула, сгребла со стола бутылку и сделала приличный глоток. Это преступное деяние в условиях отсутствия выпивки сработало, как спусковой крючок. Ставший было шёлковым пират моментально превратился в разъярённого берсерка. С воплем «Убью, тварь!» он бросился на наглую прихлебательницу, ухитрившись выдернуть из-за пояса матросский нож с широким лезвием. Удар был нацелен в живот и точно попал бы в цель, если бы не брошенная навстречу дурной башке початая бутылка. Сила удара была такая, что голова бедняги лопнула, как перезрелый арбуз. Девица сделала шаг в сторону, брезгливо наблюдая, как падает к ногам оппонент. Потом извлекла из глубин декольте кружевной платочек и аккуратно промокнула губы.

***

Боцману снились чертовки. В этот раз они были такие жирные и волосатые, что вызывали лишь рвотный позыв. Билли лежал у их ног, как жертвенный баран в ногах иноверца.

– Вставай уже! Разлёгся тут, – проворчала самая страшная, пребольно пнув пирата под рёбра.

Пинок рывком выдернул его из сна. Девица нависала над Билли и можно было биться об заклад, что именно она его разбудила. Пират с кряхтением поднялся на ноги. Мысли разбегались, словно тараканы. Что из произошедшего было сном, а что явью? Взгляд брошеный на пол хижины, заставил похолодеть от ужаса. В комнате словно резали поросёнка. Кровь вперемешку с осколками стекла…

– Ты внимательно смотри, – ехидно шепнула на ухо девица. – Там кусочки твоего мозга валяются. Правда, откуда в пустой голове мозг?

Боцмана передёрнуло. Он невольно коснулся головы, взъерошил волосы. Не было и намёка на рану. Как такое возможно?

– Кто ты такое? – прошептал изрядно перетрухнувший пират. – Уж не богиня ли сраная?

– Оооо! Меня ещё никто так не называл, – жеманно потупила глазки красавица. – Повтори!

– Сраная! – сразу же отозвался начавший приходить в себя боцман. Потом, увидев, что собеседница вновь сжимает пальчики в кулачок, взвыл: – Богиня! Как есть богиня! Повелительница вселенной! Хозяйка всего сущего. Гадина! Нет! Повелительница всех гадов земных, подземных и воздушных.

– Хвалите меня, хвалите, – промурлыкала девица, с невинным видом покусывая ноготь на мизинчике. Ангелочек да и только.

Впрочем, бывалый пират заметил и ехидные искорки в глазах и хищную улыбочку. Наконец красотке надоело изображать из себя принцессу и она, всплеснув ладошками, перешла на деловой тон:

– Теперь о деле, пустоголовый. Известен ли тебе некий Томми Пузырь?

– Мне кажется, я всю жизнь знаком с этой толстозадой макакой.

– Отлично! – обрадовалась девица. – Я не ошиблась в тебе, убогенький.

– Эй! Перестань меня так называть! – попробовал сохранить остатки достоинства пират. – И вообще, что может быть общего между этакой… гхм… красоткой и протухшим морским разбойником?

– О! Всё просто. К нему попала одна вещь. Которая мне необходима до зарезу.

– Так пойди, прибей его, как давече меня, и забери свою цацку. Делов-то.

– Не всё так просто, убогенький. Он должен добровольно отдать эту вещь. Причём – мужчине. И, кстати, ты прав насчёт цацки. Она похожа на пудренницу. На крышке – орёл, уносящий в когтях ягнёнка. Серебро. Очень тонкая работа.

– Таких побрякушек у кэпа, как блох не папском пуделе. Он, небось и не вспомнит где она. Да и не того ты выбрала на роль получателя пузырёвых подарков. Томми меня ненавидит. Я его чуть с должности не выкинул. Подговорил команду, наплёл про карту спрятанных сокровищ, а эти мерзавцы меня с потрохами кэпу сдали.

Девица расхохоталась в голос:

– И это чудо не хочет, чтобы его называли убогим. Похоже, что неудачник – твоя профессия.

– Нет, ну почему… – попытался оправдаться боцман. Потом, задумавшись, насупился и отвернулся от противной собеседницы.

– Слушай, Билли, неужели ты думаешь, что я не интересовалась тобой, прежде чем прийти в эту дыру? Можешь не сомневаться, ты тот, кто мне нужен. Будешь хорошим мальчиком – не дам пропасть и даже вознагражу в пределах разумного. Начнёшь ерепениться – грохну и забуду воскресить. За мной не заржавеет.

– Для начала найди способ выбраться с этого проклятого острова. Ты не на корабле прибыла, часом?

– Таким, как я корабли не нужны, убогенький, – ухмыльнулась девица. Подойдя к хлипкой стенке хижины, она коснулась её и вдруг отдёрнула сплетённые лианами стволы пальм, словно занавеску. В помещение хлынул ослепительный свет, пахнуло свежестью, послышались звуки, которые чуткое ухо морского разбойника не могло спутать ни с чем другим. Боцман рысью бросился к свету и, не задумываясь засунул кудлатую башку в проём. Корабль! «Ковчег»! Только такой идиот, как Пузырь Томми мог назвать свою посудину библейским именем. Скрипели снасти, ветер надувал паруса над головой, по палубе бегали босоногие матросы. Вон и кэп. Смотрит куда-то на бейдевинд.

– Вперёд, герой! – шепнула из-за плеча девица. Затем подкрепила команду могучим пинком по боцманскому заду. Билли вылетел на палубу, как ядро из пушки и во весь рост растянулся возле шкафута, вызвав удивлённые вопли пиратов.

– Убью, тварь! – взревел вконец обозлённый боцман. Девица показала ему язык и задёрнула проём. С этой стороны он был открыт в стене палубной надстройки.

– Билли? – Пузырь Томми, обернувшийся на шум, с нескрываемым интересом разглядывал бывшего боцмана. – Как тебе удалось выбраться?

– Долгая история, кэп. Давай всё обсудим за стаканчиком пряного карибского рома.

– Капитан, нам сейчас не до этого шута, – оживился стоящий рядом с Пузырём квартирмейстер.

– Ладно, потом, – махнул рукой Томми, вновь оборачиваясь к объекту своих наблюдений.

С того места, где стоял Билли не было видно, что происходит по правому борту, но боцман неожиданно понял причину аврала. Ведь от его прищуренных глаз не укрылось оружие, которым ощетинилась вся команда, от шкипера до юнги. Сказать что-либо он не успел. Раздался оглушительный грохот. «Ковчег» сотрясся от клотика до киля и в ту же секунду заговорили пушки. Причём как свои, принадлежность которых боцман мог играючи определить на слух, так и чужие. Осторожно заглянув за надстройку, он окончательно убедился в своих догадках. «Ковчег» и торговое судно сошлись бортами, пушки палили непрерывно и почти в упор. Ядра пробивали борта, ломали шпангоуты и настил. Испанский шлюп, законная добыча Томми, явно был не ровней пиратскому фрегату и бился больше от отчаяния. Десяток пушек на верхней палубе мало что могли противопоставить трём дюжинам орудий «Ковчега» расположенным на двух деках. Команда Пузыря уже закидывала испанца крючьями, рёв трёх сотен лужёных глоток порой заглушал грохот канонады. Несмотря на то, что испанцы ухитрились перерубить часть канатов, прикреплённых к абордажным кошкам, пиратам удалось подтянуть сопротивляющееся судно к борту.

– На абордаж! – взревел Томми, спрыгивая на палубу испанца и первым же выпадом пробивая доспех бросившегося навстречу солдата. Лавина пиратов перехлестнула через борт «Ковчега», сметая противников. Бой быстро разбился на отдельные дуэли. Наблюдая за происходящим, Косой Билл внезапно осознал, что порядочно соскучился по хорошей драке. Позабылись и девица с острова, и обида на команду, и злоба на капитана. Боцман бросился в оружейную, выхватил первый попавшийся палаш и с грозными воплями побежал к борту. Битва была в самом разгаре. Пираты теснили испанцев к юту, но те и не думали сдаваться. Всю палубу шлюпа заливала кровь, тут и там валялись мёртвые и умирающие. Среди воинственных торговцев особенно выделялся громила в дорогих доспехах. Наверняка, владелец груза. Вокруг гиганта, после десятка смертельных ударов и уколов, образовалось пустое пространство. Никто не хотел лезть на рожон и скрещивать шпагу с таким опасным противником.

– Всё, носатый, ты меня всерьёз разозлил, – взревел Пузырь Томми, – сейчас я раздавлю тебя, как клопа!

Кэп был почти одной комплекции с испанцем, вот только из доспехов носил лишь кирасу и наручи бычьей кожи. Драться Пузырь умел, но вряд ли смог бы победить такого опытного фехтовальщика. Боцман, удачно насадивший на палаш злого как чёрт солдата, удивлённо обернулся на крик кэпа. Что-то он раньше не замечал за Пузырём такой безрассудной бравады

– Сдохнет Томми, сдохнешь и ты, убогенький.

Шёпот над плечом заставил Билли отпрыгнуть. Рядом никого не было. Чертыхнувшись, боцман шагнул было к противникам, но быстро понял, что Томми не нуждается в помощи. Хозяин «Ковчега» взял из рук квартирмейстера заряженный пистолет и прицелился в дерзкого дворянина.

– Падаль! – злобно прошипел испанец. Затем резко рванул из-за голенища метательный нож.

Всё остальное происходило быстро, но боцман запомнил каждый миг. Выстрел, блестящей рыбкой летящий в пузырёву голову нож, роковой шаг в сторону кэпа и лезвие ножа, входящее в затылок.

***

Боцману не снились черти. И чертовки тоже не снились. Всё потому, что он ухитрился зажмуриться во сне. Так и сидел, прислушиваясь к шёпоту рогатых и волосатых. Ну а что? Выпивки лишили, баб лишили, даже самого завалящего трофея с захваченного шлюпа лишили. О! И жизни аж два раза лишали. Хватит. Теперь он рыба. Камбала на дне моря, та которая глазками кверху. Косой Билл сегодня на отдыхе.

– А ты, убогенький, оказывается, самый настоящий герой. Вон как грудью, ну, точнее, задницей капитана своего прикрыл.

Боцман приоткрыл один глаз и с неприязнью обозрел наглую девку. Надо же, в этот раз она сидит за столом, как и он, впрочем. Вокруг всё та же богом забытая лачужка, словно и не было ни абордажа, ни испанцев, ни ножа, воткнувшегося в затылок. На столе – початая бутылка рома. Почти полная. Стоп! Ром?

Билли молниеносно цапнул вожделенное пойло. Потом в голове что-то щёлкнуло. Бутылки здесь быть не должно. Она же… Боцман рассеянно потрогал многострадальную голову, конечно же совсем целую, потом вопросительно взглянул на девицу.

– Пей, кэпов пирожок, заслужил, – усмехнулась та.

Некоторое время раздавалось яростное булькание и причмокивание. Потом пират оглушительно рыгнул и счастливо заулыбался:

– Как погляжу, ты повысила мой статус от убогенького до пирожка?

– Не обольщайся, убогенький пирожок. Ты всего лишь сделал первый шаг. Теперь капитан Томми Пузырь обязан тебе жизнью. А это значит, что с ним легче будет договориться.

– Ну да, я такой, – благодушно почесал пузо боцман. – Наверно, мне надо было пойти в миссионеры а не в пираты.

– Ну вот! Молодец! Закрепляй успех, убогенький, – хлопнула Билли по плечу девица. – Учти, пока я тебя восстанавливала, прошло немного времени. Что-то около недели. Думаю, что Томми успел по тебе соскучиться. Может не станем его разочаровывать? Явись к нему, заключи в объятия, скажи, что всю жизнь мечтал спасти любимого капитана. Глядишь, одарит тебя должностью квартирмейстера. А заодно и мою безделушку вернёт. Как тебе план?

Боцман радостно кивнул. План ему определённо нравился. Девица не стала медлить, раскрыла проход на корабль даже не сдвинувшись со стула. Косой Билл встал на ноги, покачнулся – ром начал действовать – и шагнул к светящемуся проёму. В какой-то момент затуманенный мозг позволил себе парочку несложных мыслей. Боцман застыл с поднятой ногой и успел буркнуть: «Постой, это же…", прежде чем мощный пинок отправил его навстречу новому приключению.

***

Согласитесь, полупьяный боцман в каюте капитана, да ещё и в тот момент, когда этот самый капитан то ли милуется с очередной пленной девкой, то ли насилует её – явление весьма редкое. Косой Билл с грохотом повалился на доски пола, перекатился на спину, сел и стыдливо прикрыв глаза ладонью, буркнул:

– Я ничего не видел, кэп. Ты же веришь своему лучшему другу?

– Какого чёрта? – взревел Пузырь Томми. Потом, вглядевшись в лицо нарушителя спокойствия, побледнел и просипел севшим голосом: – Билли? Ты как ты тут оказался?

– За наградой пришёл, разве непонятно? Странно ты друзей встречаешь, пузан, – выпятил губу кандидат в квартирмейстеры.

– Аааа! – взревел Томми и, как был в исподнем, бросился прочь из каюты. Следом с визгом выбежала его пассия.

До Косого Билла стала доходить пикантность ситуации и вопли кэпа из-за стенки только подтвердил догадку:

– Он вернулся! Этот поганый боцман вернулся за моей душой! Неделю побродил по дну, взрезал мешок и доплыл до «Ковчега»!

Неудавшийся пирожок чертыхнулся сквозь зубы. Как он не учёл, что числится в команде мертвецом? Если первое появление можно было хоть как-то объяснить, то второе только происками Сатаны. Моряки – народ суеверный. Им только дай повод – напридумают такого, что кровь в жилах застынет. И точно. Со стороны палубы слышался отнюдь не дружелюбный разбор ситуации.

– Братва, давайте сожжем капитанову рубку вместе с этим восставшим из ада!

– Я те дам «сожжём», паршивец. Фрегат мне решил сжечь? Так я тебя самого на вертел посажу.

Билли облегчённо выдохнул. Томми молодец, хоть чуть-чуть но соображает. Впрочем, боцман почти сразу вновь разочаровался в капитане, потому что тот продолжил:

– Выкурить его надо, вот что. А потом заколоть. Только в этот раз никаких мешков с грузом. На куски порубить и по частям за борт отправлять.

– Скотина неблагодарная! – взревел Билл. – Так ты отвечаешь за спасение? Знал бы, ни в жисть под нож не подставился бы.

– Заткнись, падаль! Никто тебя не просил воскресать. Мы тебя толком помянули. Я даже слезу пустил. Три ящика рома вылакали. Ещё вопрос – кто из нас неблагодарный.

– Три ящика? Без меня? Ну всё, Пузырь, ты больше мне не друг, – боцман повёл носом. Дым! Вот ведь гады. Зубы заговаривают.

Времени на раздумья оставалось всего чуть-чуть. Билли рванул к иллюммнатору, распахнул жалостно скрипнувшую створку и протиснулся в проём, отчаянно проклиная всех пиратов и их капитана. Беглеца довольно быстро заметили. Даже выстрелили пару раз, но промахнулись по причине наступающих сумерек. Билл презрительно фыркнул и сделал пару мощных гребков. Не станет Пузырь Томми разворачивать фрегат. Боцман, даже восставший из ада, того не стоит. Но вот как теперь спастись? Тут, наверно, сотня миль до ближайшей суши. Положеньице…

Что-то коснулось ноги. Хоть касание было лёгким, но ощутилось от лодыжки до бедра. Что это, чёрт побери? Боцман нырнул. Увы, лишь для того, чтобы увидеть огромную акулью пасть и челюсти, мгновением спустя сомкнувшиеся на его шее. Акула попалась немаленькая. Оттяпала голову добыче, как заправский палач.