Оно нашло нас

– Боюсь, что нет, милый. Мне жаль. Полиция ищет изо всех сил, и сегодня отряд добровольцев начнёт обходить кладбище и окрестности.

Дэн снова оседает в кресле. Он выглядит потерянным.

– Но есть хоть какие-то зацепки? – спрашиваю я.

Папа выдвигает стул из-за стола и садится.

– Не особо. Во всяком случае, нам ничего подобного не рассказывали. Полицейским много о чём нельзя говорить, понимаешь?

Он проводит рукой по волосам, недовольно ворча, когда задевает очки и они падают на пол. Мама поднимает их, осматривает со всех сторон и кладёт на стол, не проронив ни слова. От этой пустоты я чувствую себя просто ужасно. Мы сидим на кухне и занимаемся обычными делами – пьём воду или поднимаем очки с пола, – а мальчика так и не могут найти. Я хочу сделать больше, чем это. Мне это просто необходимо.

– Я знаю, это сложно, но постарайтесь не слишком зацикливаться на пропаже Эверетта, – начинает папа, поднимаясь, чтобы налить себе кофе. Жидкость выглядит темнее обычного, когда течёт струйкой в кружку, и я мимолётно задумываюсь, сколько кофе простоял в кофейнике. – К поискам подключился весь город, поэтому я не сомневаюсь: мы найдём Эверетта.

Иногда мне кажется, будто взрослые говорят подобные вещи, лишь бы почувствовать себя лучше, а не потому, что это правда.

Дэн выглядит жалко. Мама всё ещё помешивает кофе, рассеянно глядя в окно. Я ёрзаю на стуле, размышляя, как лучше задать вопрос, который занимает все мои мысли. Дэн сказал, мне нужно сидеть тихо и не вмешиваться. Но когда я вообще его слушала?

– Пожалуйста, можно мне пойти с поисковым отрядом? – выпаливаю я. – У меня зоркий глаз. Может, я увижу то, что остальные не заметят.

Мама сразу переключает на меня внимание и с громким стуком ставит кружку на стол, заставляя меня вздрогнуть.

– Нет. Пропал мальчик, Хэйзел. Пропал. И ты думаешь, я отпущу тебя бродить по улицам?

– Но, мам, со мной же будут взрослые! И ты с папой. Со мной ничего не случится.

– Эверетт, наверно, тоже думал, что с ним ничего не случится! – строго отвечает мама и прижимает ладонь к виску. – Мне жаль, но больше не проси, пожалуйста.

Папа встаёт со стула и обнимает её. Я сижу, уставившись на потёртый деревянный пол кухни, и чувствую себя опустошённой.

– Мы понимаем, что это сложно. Правда понимаем, – подхватывает папа. – Но наше решение окончательное. Вообще-то, вас стоило бы посадить под домашний арест после таких выходок. Тайно выбрались из дома, наврали нам. Но, честно говоря, мы с мамой очень устали и переживаем. Мы рады, что с вами всё в порядке, и простим на этот раз при одном условии: в ближайшем будущем мы всегда должны знать, где вы находитесь, если выходите из дома. И ни малейшего вмешательства в дело Эверетта. Мы не хотим быть с вами слишком строгими, особенно после всего, что вы пережили, но ваша безопасность важнее всего.

Заметив, как помрачнело мамино лицо, папа смягчается:

– Это временно, пока Эверетт не вернётся домой в целости и сохранности. Хорошо?

Я киваю, и Дэн тоже. А мой мозг тем временем работает на пределе. Папа сказал, поисковый отряд будет прочёсывать кладбище и ближайшие районы – они явно ищут любые следы, какие подсказали бы им, что же произошло с Эвереттом. Будь у меня возможность незаметно обыскать те же места, я могла бы найти улики до того, как их испортят.

Я мысленно пробегаюсь по некоторым старым делам. Все они были разными, но кое-что остаётся неизменным: с уликами многое может случиться. Их могут скрыть, замять, а то и просто упустить. Однажды я расследовала разбитую витрину в Фарлейс, новой лавке мороженого, и успела туда раньше полиции. В куче осколков стекла я нашла фиолетовую жвачку. Так соседка взяла и смела её вместе со всем остальным мусором, считая, будто сделала полезное дело. А полицейские в это время заполнили отчёт и свалили всё на «дети есть дети».

Но мне-то лучше знать. Это была не просто фиолетовая жвачка, а виноградная. Виноградная «Жвачка Большой Лиги», также известная как любимое лакомство Арта МакОули, который владеет единственным другим магазином мороженого и сладостей в городе. Арт всегда её жевал и забил ею целые полки в своём магазине.

Меня тогда никто не слушал, а стоило бы. Потому что в конце концов в одном из магазинов на той улице нашли запись с камеры наблюдения, где видно, как старый добрый Арт разбивает витрину металлической ложкой для мороженого! Видимо, ему просто не понравилась конкуренция.

Если на кладбище остались какие-либо улики, я должна найти их, пока не поздно.

– Во сколько, говоришь, вы идёте в обход? – уточняю я, надеясь, что родители ничего не заподозрят в моём вопросе.

– Отряд встречается в час. Мы просто ненадолго отлучились, чтобы взять с собой еду и привести себя в порядок, – отвечает мама. Я отмечаю, как она снова начинает размешивать свой кофе. Может, у неё с этим так же, как у меня с кусанием ногтей: не могу остановиться, когда нервничаю.

– Ладно, – откликаюсь я и притворяюсь, будто меня очень интересует коробка хлопьев на столе. Я оставила телефон наверху, но сейчас, наверно, около десяти тридцати. Это даёт мне примерно два с половиной часа, чтобы выскользнуть из дома, прочесать округу и незаметно вернуться обратно. Даже меньше, если я хочу перестраховаться и уйти оттуда задолго до появления поискового отряда.

«Выполнимо», – думаю я.

И замечаю, как Дэн на меня смотрит. Он едва заметно качает головой, чтобы только я могла увидеть и понять его мысль: «Даже не думай об этом».

Поздно.

В ту же секунду, как родители поднимаются наверх – в душ и переодеться, – я вскакиваю на ноги. Больше никакой пустоты. Никакого размешивания кофе в ожидании, пока кто-нибудь другой найдёт Эверетта.

Дэн хватает меня за руку, когда я пересекаю гостиную.

– Не надо, – выдыхает он. – Просто останься здесь.

– Ты хочешь, чтобы Эверетт вернулся, так? – уточняю я, не повышая голоса. Я уверена, родители закрыли дверь в комнату, и вообще они на другом этаже, но мало ли. Иногда я готова поклясться, будто у них сверхъестественный слух и глаза на затылке.

Дэн бросает взгляд в окно, а потом снова на меня. Он колеблется, я вижу это по его глазам.

– Да. Но я не хочу, – запнувшись, он продолжает, понизив голос. – Я не хочу остаться один.

– Тогда не оставайся, – отвечаю я, положив ладонь ему на плечо. – Пойдём со мной.

Мне нечасто бывает жаль старшего брата. И ещё реже я зову его с собой куда бы то ни было. Но сейчас ему это нужно. Дома Дэн будет сходить с ума без возможности хоть как-то помочь, станет волноваться и сгорать от нетерпения.

– Я позабочусь о сообщении маме с папой, а ты иди к Гарри домой, – говорю я, показывая кавычки, когда называю имя: так Дэн должен понять, что это просто прикрытие для нашей настоящей цели. – Я пойду к Мэгги. Всё просто. Можешь написать Гарри, чтобы соврал, если кто-то позвонит?

Дэн медленно кивает, будто не совсем осознаёт происходящее. Лицо у него бледное, а тени под глазами кажутся темнее, чем обычно.

– Отлично. Сейчас я схожу за своей записной книжкой, а ты собери всё, что тебе нужно. Давай постараемся уйти до того, как родители спустятся и начнут нас отчитывать.

Я бегу наверх, перескакивая через ступеньки с бешено колотящимся сердцем. Вот оно. Я чувствую, что прорыв в деле обязательно случится. Успеть на место преступления до того, как десятки, а то и сотни людей всё затопчут, очень важно. И вытащить брата из дома, чтобы он перестал хандрить и помог мне с расследованием.

Грозы, завывания, несуществующие пожары – что бы ещё ни преподнесла нам судьба, мы с этим справимся. Вместе.

7

К кладбищу мы идём молча: Дэн погрузился в свои мысли, я – в свои. Из дома мы сбежали стремительно, но что-то в этом коротком отрезке времени есть особенное. Словно мы оба знаем, насколько важны следующие два часа, и боимся всё испортить.

В кармане вибрирует телефон. Это Мэгги.

«Без проблем, я тебя прикрою. Что ты задумала?»

Я отвожу взгляд от экрана, раздираемая противоречиями. С одной стороны, мы с Мэгги не держим друг от друга секретов. Но сейчас дело в другом: если я расскажу подруге, куда направляюсь, у неё могут быть проблемы. Не то чтобы я собираюсь попадаться взрослым, но всё-таки – чем меньше она знает, тем лучше.

Жужжание раздаётся снова: «Хэйзел Грейс! Тебе лучше ответить».

Переведя телефон в беззвучный режим, я запихиваю его обратно в карман. Позвоню ей, когда закончим, – так безопаснее.

– Что мы вообще ищем? – спрашивает Дэн, наконец нарушая повисшую между нами тишину. – Полиция уже везде проверила. Не знаю, какие улики мы можем найти, если у них не вышло.

М-да, настрой оставляет желать лучшего. Впрочем, я понимаю, о чём говорит брат, ведь именно поэтому никто не воспринимает меня всерьёз как детектива. Я ребёнок, двенадцатилетняя девчонка, – куда мне тягаться с целой командой полицейских. Так ведь?

А вот и нет.

Ещё когда расследовала пропажу велосипеда Томми Вэйла, я заметила: у меня в самом деле есть кое-что, чего нет у полиции. По словам папы, мне не занимать упорства. Я никогда не сдаюсь. Даже если все остальные объявляют дело закрытым, уже не надеясь выяснить истину, я продолжаю работать. Не обыщи я каждый уголок во всём городе, в жизни не нашла бы этот дурацкий велосипед. А Томми бы так и не узнал, что друзья хотели над ним подшутить, но розыгрыш пошёл наперекосяк, когда его мама заявила о пропаже в полицию. Я распутала дело, которое оказалось не по зубам «экспертам». И для Эверетта я сделаю то же самое.

Дойдя до кладбища, мы замедляем шаг. Моё сердце снова бьётся чаще, несётся галопом, будто лошадь на скачках. Вернуться сюда, в место, где всё произошло, оказалось страшнее, чем я ожидала.

– Я не уверен, что смогу это сделать, – очень тихо, едва различимо шепчет Дэн, словно вовсе не собирался высказывать мысль вслух.

Я притормаживаю и смотрю ему в глаза:

– Ты сможешь. Я ведь здесь, рядом с тобой. Нам всего лишь нужно восстановить путь Эверетта шаг за шагом – так же, как мы делаем, когда ищем папины очки или мамины ключи от машины.

– Но я не знаю, каким образом это сделать, – возражает брат. – После того, как Эверетт убежал, я больше не мог его видеть. Было слишком темно. Я уже написал остальным ребятам, спросил, заметил ли его кто-нибудь, но мне ответила только Джен. Она видела, как Эверетт убегал, потому что сначала направилась в ту же сторону, но потом свернула: не хотела соперничать с ним из-за укрытия. – Дэн качает головой: – После этого она его не встречала.

Я вздыхаю.

– Больше никто не ответил?

– Не-а. Джен говорит, они, наверно, все оказались под домашним арестом. Может, у них даже забрали телефоны.

– Ну, по меньшей мере, у нас есть направление. Давай пройдёмся там, где бежал Эверетт, и будем строить предположения, основываясь на фактах.

Не то чтобы решения самого Эверетта когда-либо казались мне обоснованными, но это дело десятое.

– А что ты вообще здесь делала? – спрашивает Дэн. Его голубые глаза впиваются в меня подозрительным, оценивающим взглядом.

Ох. Так и знала: рано или поздно это всплывёт. В кои-то веки мы с братом работаем вместе как одна команда, и мне совсем не хочется испортить всё, признавшись в слежке за ним и его друзьями. Снова.

– Хотела убедиться, что вы не потревожите… – я запинаюсь, полностью осознав, насколько бредово прозвучит моё объяснение, – …привидений. Ты же помнишь, какие истории рассказывают про это место. И Эверетт тоже знал, потому и выбрал кладбище для пряток.

У Дэна отвисает челюсть. Оправившись от потрясения, он издаёт смешок.

– Дурочка ты, Хэйзел, серьёзно. Если ты думала, будто здесь могут водиться призраки, неужели в самом деле хотела их увидеть? Кому вообще пришло бы в голову смотреть на такое? – Вдруг выражение его лица меняется, словно его осенило: – Скажи мне, что дело не в подкасте. Том самом, в котором мама с папой тебе отказали уже, наверно, восемь миллионов раз.

Вообще-то всего одиннадцать, ну да ладно.

– Ты сделал бы то же самое, если бы мечтал об этом не меньше меня, – фыркаю я. – И первый выпуск получился бы отличный.

Пнув сломанную ветку, Дэн встаёт как вкопанный.

– Если бы моего лучшего друга не похитили, ты хочешь сказать?

– Мы не знаем, похитили ли его! – возражаю я, вцепившись в рукав брата, чтобы не дать пройти дальше. Упавшая ветка, наверное, осталась тут после бури, но всё равно, вдруг случилось нечто другое? Мой взгляд поднимается по стволу ближайшего дерева, пока не натыкается на торчащий сук, расколотый посередине. – Нам ещё ничего не известно. Эверетт может и разыгрывать вас всех.

– Разыгрывать? Точно нет. Забросать дом яйцами или что-нибудь в этом духе – пожалуйста, но на подобный обман он не пойдёт. К тому же теперь его ищет полиция. Даже если Эверетт и решил бы сыграть настолько злую шутку, затягивать её до такой степени он бы не стал.

Я киваю, но ничего не говорю. К сожалению, вероятнее всего, Дэн прав. Даже учитывая «послужной список» Эверетта, не думаю, будто он достаточно глуп, чтобы устроить розыгрыш подобных масштабов. Да ещё настолько страшный.

– А вдруг он попытался спрятаться на дереве? – вслух размышляю я, переводя взгляд с иззубренного сука на ветку, лежащую на земле.

Дэн делает то же самое.

– На том суку? Вряд ли, выглядит тонким и ненадёжным. Эверетт любит рисковать, но не когда может сломать из-за этого шею.

Я согласно ворчу, но отделаться от идеи, что он мог забраться на дерево, стараясь не попасться, не выходит. Если ветка сломалась, падать ему пришлось бы по меньшей мере десять футов[1] – не пострадать практически невозможно. Но тогда что? Окажись Эверетт ранен, он пошёл бы обратно к друзьям, верно? Или позвал на помощь? Но вместо этого он исчез.

Я задерживаюсь у первой группы надгробий, добавляя ветку дерева к списку зацепок в записной книжке. Теперь мы официально в первой части кладбища. Прошлой ночью Дэн вошёл именно здесь, и я последовала за ним тем же путём.

– Давай начнём отсюда. Но будь начеку: я не хочу, чтобы знакомые мамы с папой нас увидели, – предупреждаю я, делая оборот вокруг себя и прочёсывая взглядом окрестности. Пока никого не видно. Вот и отлично: со временем мы угадали.

Дэн замирает рядом с огромной статуей ангела. Он снова напряжён и будто оцепенел, как сегодня утром, когда смотрел из окна.

И тогда я замечаю, на что он смотрит – полицейская лента. Её много: жёлтая полоса тянется от первой группы надгробий, огибает деревья и уходит вглубь кладбища. Я шиплю от досады: этого я не ожидала. Ну конечно полиция отметила возможное место преступления. Ошибка новичка, Хэйзел.

– И что нам теперь делать? – спрашивает брат. – Если мы туда пойдём, можем испортить улики и всё такое.

Те самые улики, которые настоящим детективам могут пригодиться. Дэну не обязательно это говорить, я и так знаю, о чём он думает. Решив не обращать внимания, я составляю план.

– Мы пройдём по самому краю, – говорю я, осторожно приподнимая ленту и ныряя под неё. – Главное – ничего не сдвинуть с места, тогда всё должно быть в порядке.

Дэн колеблется всего мгновение – и следует за мной.

– А как насчёт наших следов?

– Они и так тут были, – успокаиваю я. – Полиция будет искать отпечатки, непохожие на наши с тобой, Эверетта и остальных.

«И я тоже», – думаю я. Если здесь есть какие-либо свидетельства того, что прошлой ночью в этом месте был кто-то ещё, я их найду. Комок жвачки, незнакомые следы… даже выпавшая из кармана обёртка. Любая из подобных мелочей может привести нас прямиком к Эверетту.

Мы пробираемся по краю огороженной территории, действуя аккуратно, чтобы не навредить официальному расследованию. Дэн останавливается, дойдя до того места, где начинал отсчёт.

– Это был последний раз, когда я его видел, – тихо роняет брат. – Он побежал в ту сторону.

Дэн указывает направление дрожащим пальцем. Я помню, как Эверетт исчез примерно там же. Он с гиканьем перепрыгнул через несколько надгробий и пропал из поля зрения, продолжая воодушевлённо орать.

Я делаю пару шагов в нужную сторону, следуя за полицейской лентой. До меня доносится лёгкий запах дыма, и воображение тут же рисует, как неподалёку кто-то свернулся калачиком перед камином в своей гостиной, попивая горячее какао. Вот бы и нам так.

– Подожди. Ты это слышала? – спрашивает Дэн.

Я замираю, придерживаясь рукой за ствол дерева.

– Что?

Брат оглядывается вокруг с такой же паникой в глазах, как вчера ночью.

– Не знаю, как объяснить. Просто… звук?

Звук, да-а-а? Не от Эверетта ли, случайно?

– Ладно, Эверетт. Ты выиграл, выходи, – говорю я, достаточно повысив голос, чтобы эхо заметалось между деревьев. – Серьёзно, всё кончено.

Ничего. Дэн смотрит на меня с испуганным выражением лица.

– Это не он, Хэйзел. Я чувствую.

По рукам пробегают мурашки. Не нравится мне его тон. Я обвожу взглядом окрестности, поёжившись, когда промозглый ветер обрушивает на нас целый дождь оранжевых и коричневых листьев. Хруст веток под чьими-то ногами заставляет меня затаить дыхание. Я прижимаю палец к губам, жестом прося брата держаться тихо.

Хруст раздаётся снова.

Дэн подходит ко мне и встаёт рядом. Я перевожу взгляд с одного конца участка на другой, пытаясь унять колотящееся сердце. Несмотря на звук, кладбище кажется пустым.

Хотелось бы мне, чтобы оно и ощущалось так же.

Опять поднимается ветер, и небо темнеет. Над нами собираются тёмные зловещие тучи… будто угроза. Предостережение.

– Что происходит? – спрашивает Дэн.

– Не знаю, но, по-моему, это не просто совпадение, – отвечаю я, посмотрев вверх, на солнце. Его совсем не видно из-за туч, которые набежали словно из ниоткуда.

Грозы пробуждают энергию. А ещё они могут пробуждать призраков.

В памяти всплывает статья, которую я читала несколько месяцев назад, во время расследования жутких ударов с чердака – Мэгги слышала их каждую ночь. Какое-то время, пусть я так и не призналась в этом подруге, мне казалось, будто дело и правда может быть в чём-то сверхъестественном. Оказалось, в трубе дома обитало семейство енотов, но я не позабыла статью, которая утверждала: между паранормальными явлениями и плохой погодой существует связь. Холодный ветер, молния, гром – в общем, всё, что мы испытали с начала игры в прятки.

Могут ли они зависеть друг от друга? Не потому ли об этом кладбище начали ходить легенды о призраках?

На нас обрушивается раскат грома, заставляя меня зажать уши руками. Дэн, вздрогнув, хватает меня за руку:

– По-моему, нам лучше уйти.

– Пока нет, – возражаю я. – Мы ещё ничего не нашли – ни одной улики.

– А если задержимся надолго, получим то, чего нам не хотелось бы. Типа молнии.

– Ещё только пару мин… – осекаюсь я. Уверена, я только что видела мазок яркого цвета вдали. Между надгробий мечется красно-белое пятно.

Моё сердце замирает. Неужели я потеряла счёт времени и поисковый отряд уже прибыл? Выудив из кармана телефон, я вздыхаю с облегчением: ещё только двенадцать часов. У нас остаётся час.

Тогда кто бегает по кладбищу? На Эверетте вчера была тёмно-серая толстовка, это точно не он.

Я прищуриваюсь, делая испуганный вдох, когда снова замечаю смазанное цветное пятно. Оно замирает за кустом впереди нас.

Дэн крепче сжимает мою ладонь, и я тяну его за собой, медленно продвигаясь к кусту. Ветки вздрагивают и трясутся. Я воображаю все возможные причины: белка, бродячая кошка или даже змея. Но ни одна из этих догадок не объясняет красно-белые полосы, которые я увидела. Как цирковой шатёр.

Мы останавливаемся за несколько шагов до кустарника. Шуршание тоже. Воздух в очередной раз прорезает треск грома, заставляя моё сердце пропустить удар.

– Фух, – выдыхает Дэн, прижав ладонь к груди. – Это было жутко. Но есть хорошая новость: кто бы там ни прятался, по-моему, он уже ушёл.

А ещё есть плохая новость: это был не Эверетт.

И тут куст содрогается снова. Я ошиблась: что-то за ним всё же есть. Серовато-синие пальцы медленно появляются между листьев, разводя ветки в центре и открывая…

Лицо.

Белое, как полотно, лицо с глубокими провалами вместо глаз и ртом, крест-накрест зашитым чёрными нитками. Грязные, изорванные лохмотья в красно-белую полоску свисают с маленького костлявого тельца.

Я визжу, но мой голос заглушает тот же пронзительный гортанный звук, что и прошлой ночью. Брат был прав: это не вой, а плач.

Я выдёргиваю руку из хватки Дэна и зажимаю уши ладонями. Ветер уже хлещет по всему кладбищу, ломая ветки деревьев и заставляя меня упираться пятками в землю в попытке не упасть. Дэн что-то кричит, но я его не слышу. Небо снова озаряет вспышка молнии. В этот момент, этот краткий миг, когда всё залито ярким светом, я перевожу взгляд на куст.

Лица там больше нет.

8

На этот раз побег с кладбища возглавляю я. Дэн следует за мной по пятам: я слышу его тяжёлое дыхание, когда мы петляем между надгробиями и выщербленными, посеревшими скульптурами. Достигнув ряда склепов, мы останавливаемся. Когда-то они казались мне довольно изысканными, но больше я так не думаю. Теперь их тёмные окна и двери напоминают лица… пугающие лица. Дэн ныряет за одно из строений, увлекая меня за собой.

Мы прислушиваемся, опустившись на корточки. Я нащупываю в кармане телефон и включаю камеру.

– Ты шутишь? – гневно шепчет Дэн, шлёпая рукой по телефону. – Сейчас совсем не время для твоего дурацкого подкаста!

– Это тут ни при чём! Я ищу того… то существо, дубина!

Перевернув телефон, я осторожно высовываю его из-за угла склепа – совсем чуть-чуть, только заглянуть на ту сторону. Мы с братом склоняемся низко над экраном, присматриваемся к деревьям… могилам… статуям… И вдруг замечаем рваные красно-белые лохмотья!

Оно нас преследует!

Я зажимаю рот ладонью, силясь не закричать, убираю телефон обратно и прижимаю его к груди. Оно здесь. То существо, которое мы увидели в кустах: бледное лицо, провалы вместо глаз, грубо зашитый рот.

Над нашими головами раздаётся очередной раскат грома, а ветер становится таким сильным, что продувает мою плотную кофту насквозь.

«Что теперь?» – одними губами спрашивает Дэн.

Сначала кажется, будто идеи у меня кончились. Мозг глохнет, как старая заброшенная машина на обочине. Затем я вспоминаю: некоторые из склепов не заперты. Да! Мэгги убежала в один из таких на прошлый Хэллоуин, когда мы закончили собирать сладости: затея выпрыгнуть оттуда и напугать меня показалась ей забавной. Если у нас с Дэном получится добраться до входа в один из склепов незамеченными, мы можем укрыться там. Звучит лучше, чем прятаться за надгробиями и деревьями.

Я поднимаю взгляд на паутину, которой затянуто маленькое прямоугольное окно усыпальницы. Как бы мне ни претила мысль торчать в тесном сооружении, полном мертвецов, попасться тому созданию я хочу ещё меньше.

Создание. Меня сотрясает новый приступ дрожи. Оно ведь выглядело почти как ребёнок. Очень пугающий, чудовищный ребёнок.

Я осторожно и бесшумно прохожу мимо Дэна на цыпочках, жестом подзывая его за собой. Когда мы добираемся до соседнего склепа, я опять заглядываю за угол с помощью экрана телефона. На сей раз там нет ничего, кроме белок, деревьев и листьев.

Медленно выдохнув, я снова машу брату, чтобы тот приблизился.

– По-моему, оно ушло.

Дэн смотрит со скепсисом:

– А ты везде посмотрела?

– Ага, везде, где получилось с телефоном. Может, просто убежим? – предлагаю я.

– А вдруг это ловушка? – Дэн вновь выглядывает из-за угла и поворачивается обратно ко мне. – Типа, оно дождётся, чтобы мы вышли, и тогда набросится?

Эта мысль заставляет меня округлить глаза. Тут что-то вдруг хватает меня за капюшон толстовки и дёргает вверх. Взвизгнув, я вскакиваю на ноги с кулаками наготове. Конечно, против монстра они не то чтобы очень полезны, да и я в жизни не пыталась никого ударить, но куда деваться.

– Хэйзел! Хэйзел, стой! Это я! – Мэгги пятится, подняв руки в жесте «сдаюсь». – Что с тобой такое?

Я дёргаю её вниз, прижав палец ко рту. Этого мне только не хватало. Я люблю Мэгги, но она просто не умеет вести себя тихо. Её голос мог выдать тому существу наше укрытие.

– Ни звука, – шепчу я ей на ухо.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Примерно три метра. – Прим. пер.