Оно нашло нас

«Всем привет! Это подкаст «Что известно Хэйзел», и я его ведущая – Хэйзел Вудс. Сегодня мы поговорим о кладбище Вудлон в Форест Парке, штат Иллинойс. Многие верят, будто здесь водятся привидения». Я останавливаюсь и напоминаю себе, что тут неплохо будет сделать паузу, когда начну записывать сам выпуск. Для большего эффекта и всё такое. «В течение долгих лет люди рассказывали множество различных историй об этом месте. Пугающих историй! Сегодня я собираюсь бросить им вызов и раскрыть правду. Если в Вудлоне существует нечто необъяснимое, я это найду».

Вдруг я замечаю, что Дэн снова сдвинулся с места. Сейчас, когда солнце окончательно село, брата трудно разглядеть из-за чёрной одежды, но, вроде бы, он направляется в глубину кладбища.

Великолепно.

Я незаметно покидаю своё укрытие и следую за Дэном, не забывая остерегаться других ребят, с которыми он должен встретиться. Наткнуться на этого тупицу Эверетта – последнее, что мне нужно. Пойти на корм местным упырям и то было бы лучше.

Ветер завывает вокруг надгробий, заставляя меня содрогнуться. Я часто моргаю, глядя в темноту и надеясь, что глаза к ней привыкнут. На третий раз, когда я запинаюсь и падаю, приходится признать: скорее всего, надеюсь я зря.

Хруст веток заставляет Дэна резко замереть. Свет перескакивает с дерева на дерево слева от нас. Брат быстро ныряет за небольшое каменное строение, и я снова едва не вздрагиваю всем телом: это не просто какое-то строение. Это склеп.

Не проходит и нескольких секунд, как появляется Эверетт. На нём тёмно-серая толстовка и джинсы, а в руке он держит фонарик. С ним ещё четверо – две девочки и два мальчика.

Сдерживая порыв отправить эту новость Мэгги, я стараюсь застыть как можно неподвижнее в своём укрытии за деревьями. Эверетт опускается на колени и открывает рюкзак, посветив в него фонариком. Сначала я не могу понять, что он оттуда достаёт, но потом до меня доходит: это тоже фонарики. Эверетт раздаёт каждому по одной штуке, и я наклоняюсь поближе, пытаясь расслышать его слова.

– Используйте их, только если в самом деле потеряетесь. Лишний свет может заставить кого-нибудь вызвать копов.

Все согласно бормочут себе под нос. Дэн переминается с ноги на ногу. Он выглядит взволнованным, и я его не виню: это место оказалось ещё более жутким, чем я ожидала.

– Дэн водит первым, а следующим будет победитель, – продолжает Эверетт. После этого он произносит что-то ещё, но ветер заглушает слова.

На счёт «три» все разбегаются в стороны, исчезая в темноте кладбища. Некоторые улюлюкают, перескакивая через надгробия и огибая по пути деревья. Дэн остаётся на месте. Мне едва удаётся различить движение его губ, когда он начинает считать в обратную сторону от двадцати.

Дойдя до нуля, он разворачивается по кругу.

– Кто не спрятался, я не виноват, – тихо, нараспев произносит Дэн.

Хоть я и знаю, что это всего лишь мой брат, мелодия пугает. Прятки никогда мне не нравились: слишком страшно ждать, когда тебя найдут. А сегодня они ещё хуже, ведь я сижу в каких-то десяти футах от могилы.

Дэн убегает прочь, быстро растворяясь в темноте. Я сажусь на землю, поздно заметив, что трава сырая. Свежий ветерок перекатывает по ней хрустящие коричневые и рыжие листья, а мой нос щекочет запах горящего дерева – скорее всего, из чьего-нибудь камина. Вот умные люди. Я бы с куда большим удовольствием посидела у тёплого огня, чем на холодной мокрой траве в окружении мертвецов.

Я плотнее прижимаюсь к дереву за спиной, но почти сразу вскакиваю обратно.

Крик.

Он разрывает тишину и заставляет моё сердце бешено колотиться.

Трясущимися руками я нажимаю кнопку записи на телефоне и плотно сжимаю губы, стараясь не издавать ни звука.

До меня доносится шарканье ног, а затем стон. Вспышка молнии освещает небо, следом за ней низко рокочет гром. Проплывающие мимо облака закрывают луну, и становится ещё темнее. Волоски у меня на затылке встают дыбом, пока я жду, нервно притопывая ногой по мокрой земле. Кажется, мне удаётся расслышать треск чьих-то шагов неподалёку, но я не уверена: в этом месте любой звук разносится эхом.

Когда я почти решаюсь покинуть своё укрытие и пойти искать Дэна, в воздухе вдруг раздаётся звонкий смех. От досады я чуть не выключаю запись: тот крик не имел никакого отношения к призракам, просто брат кого-то поймал.

Дэн гордо шагает обратно, взяв под локоть одну из девочек. Она запыхалась так, что ей приходится нагнуться, упёршись руками в колени, но девочка продолжает сдавленно хихикать между вдохами.

– Я думала… пыталась… не успела от тебя убежать.

Брат довольно ухмыляется и говорит ей оставаться на месте, после чего снова убегает. Девочка скрещивает руки на груди и с опаской оглядывается вокруг. Теперь, когда мои глаза попривыкли к темноте, она выглядит знакомой. Высокая, с длинными светлыми волосами – может, Джен Гастофсен?

Не успеваю я решить окончательно, как Дэн возвращается с компанией побольше. Я пересчитываю ребят, когда они нетвёрдым шагом выходят на прогалину. Четверо. Он поймал четверых из пяти.

– Эверетт! – шипит Дэн. – Ты победил. Выходи.

Тишина.

– Эверетт! – повторяет брат, уже громче. Харрисон включает фонарик и водит им из стороны в сторону, заставляя меня изо всех сил вжаться в дерево, но, к счастью, я остаюсь незамеченной.

– Приятель, мы закончили. Выходи.

По-прежнему ничего.

– Так и знал, что стоило договориться о правилах, – вздыхает Дэн. – Может, он давно ушёл домой и теперь смеётся над нами.

Звучит и в самом деле похоже на Эверетта, но я не слишком уверена в том, что всё так на самом деле. По словам Мэгги, он спланировал всю игру. Так зачем ему приходить сюда, только чтобы сразу уйти? В этом нет никакого смысла. Я немного сдвигаюсь в сторону, пытаясь рассмотреть другую часть кладбища. Там виднеются несколько надгробий побольше да пара склепов. Может, Эверетт спрятался за каким-то из них и не слышит Дэна?

К этому моменту фонарики включили уже все, продолжая звать друга. С каждой минутой их голоса звучат всё напряжённее.

– Кто-нибудь пробовал звонить ему на мобильный? – спрашивает один из мальчиков.

Дэн и одна из девочек одновременно кивают. Посмотрев на телефон, брат поднимает взгляд на остальных.

– Сразу переводит на автоответчик.

– Меня тоже, – подхватывает наверно-Джен. Её губы чуть поблёскивают на свету, позволяя мне рассмотреть, что их уголки опущены вниз. Она волнуется.

Вздохнув, я думаю о том, что не она одна. Ситуация начинает походить на сюжет фильма ужасов: тёмное кладбище, пропавший мальчик…

Новый вопль прорезает тишину, заставляя меня оцепенеть: он звучит совсем не так, как прошлый. Напуганно. Был ли это Эверетт? Вроде не похоже на него: голос казался принадлежащим кому-то помладше и тоньше.

– Что это было?! – взвизгивает одна из девочек – Кейси Флинт, я уверена. В прошлом году она переехала в Форест Парк из Бостона, поэтому говорит с акцентом, хотя и клянётся, будто никакого акцента у неё нет. – Почему кто-то кричал? Думаете, это Эверетт?

Резкий звук грома прямо у нас над головами не позволяет ребятам ответить. Дэн закрывает уши руками. Небеса разверзаются, проливаясь толстыми, тяжёлыми каплями дождя. Ливень такой сильный, что я едва могу разглядеть остальных сквозь плотную завесу воды. Я встаю, ударившись головой о ветку. Пока я потираю ушиб, раздаётся новый раскат грома – такой сильный, что аж зубы начинают стучать.

А затем – вой.

Протяжный, словно оплакивающий кого-то голос.

Я вытираю воду с глаз и смотрю на промокший телефон, гадая, не включила ли случайно жуткий саундтрек, который планировала использовать в подкасте. Не включила. Вой идёт не из моего телефона.

Он исходит отовсюду.

Деревья, земля, могилы… всё словно вибрирует от этого ужасного звука. Кто-то в компании Дэна вскрикивает, и они рассыпаются по округе второй раз за ночь. Только теперь среди них нет Эверетта, и даже я, любительница разгадывать тайны, не имею ни малейшего понятия, где он.

4

Я остаюсь на кладбище одна. Холодная вода капает с волос и стекает по лицу, пропитывает одежду, заставляя зубы стучать, а кожу покрываться мурашками.

Я выбираюсь из кустов, стараясь не паниковать, но у меня это плохо получается. Грудь сдавливает всё сильнее и сильнее, пока я не начинаю задыхаться.

«Соберись, Хэйзел!» – говорю я себе. Я же детектив. Это не первый раз, когда я оказываюсь в пугающей ситуации. Правда, настолько страшно мне всё же впервые.

Вой становится громче. Теперь я не только слышу, но и чувствую его. Непостижимым образом этот звук становится всё более осязаемым.

Стоит мне дойти до дорожки сбоку от кладбища, как я врезаюсь во что-то лицом – по ощущениям, во что-то очень твёрдое. Кто-то вдруг резко, сдавленно выдыхает, заставляя меня попятиться. Я рукавом вытираю воду с лица, чтобы она не мешала видеть, и наконец замечаю Дэна.

– Хэйзел? – неуверенно выдавливает он, его глаза полны страха. – Что ты здесь делаешь?

Я пытаюсь ответить, но слова не идут. Папа сейчас поразился бы: он утверждает, будто мне всегда есть что сказать. Но в данный момент в моей голове крутится одна-единственная мысль: нам надо бежать.

Дэн качает головой, взмахивая волосами, с которых также стекает вода:

– Забудь, не важно. Все разбежались в разные стороны, теперь я даже не знаю, где они. Нам нужно выбираться отсюда.

Обняв рукой за плечи, брат поворачивает меня по направлению к дому. Чем дальше мы отходим от кладбища, тем тише становится вой. Не то чтобы это имело значение, конечно. Я уже напугана дальше некуда, и, судя по тому, как крепко сжимает моё плечо Дэн, – он тоже.

Зловещая тишина накрывает нашу маленькую, сонную улочку, словно одеялом. Запыхавшись, я торможу, заставляя брата остановиться.

– Эверетт, – хриплю я, нагибаясь в попытке восстановить дыхание. – Куда он делся?

– Не знаю, – мрачно отвечает Дэн. – Я был уверен, что он нас разыгрывает, но…

Он замолкает, оглядываясь на тёмную улицу. Поднимается ветер, перекатывая горсть листьев по мокрому асфальту.

– Я должен вернуться.

Я вцепляюсь в рукав толстовки брата, когда он поворачивает обратно.

– Что? Нет! Эверетту, наверно, просто стало скучно, и он ушёл домой.

– Не уходил он домой. С ним что-то случилось! Ты вообще слышала тот звук на кладбище? – яростно шепчет Дэн.

Содрогнувшись, я стараюсь вытеснить из головы воспоминание о крике. Тот вой… Я не раз ходила в поход, а потому знаю, как звучат голоса разных животных ночью – типа сов, койотов и прочих. Этот был совсем другим – почти человеческим. От одной только мысли по всему телу пробегают мурашки.

– Я больше его не слышу, – так же тихо продолжает брат. – А ты?

Я отрицательно качаю головой.

Мы замираем, силясь расслышать что-нибудь, кроме раскатов грома и хлопанья, которое издаёт на ветру декоративное привидение, привязанное к дереву через дорогу. Скрип кроссовок Эверетта по мокрому асфальту был бы сейчас очень кстати. Даже его противный лающий смех принёс бы нам огромное облегчение. Когда ничего так и не происходит, я озираюсь по сторонам. Хороший детектив слушает своё чутьё, свою интуицию. И моя утверждает: нас не разыгрывают. Что-то случилось.

– Возвращаться опасно, – отвечаю я. Понятия не имею, что сегодня произошло, но одну вещь я знаю точно: идти обратно на кладбище – ужасная идея.

– Ну знаешь, не могу же я его там бросить! – огрызается Дэн, нервно проводя рукой по волосам.

Сверкает молния. Я качаю головой, не ослабляя хватки на рукаве брата. Меня тоже волнует судьба Эверетта, но и отпустить Дэна на кладбище я не в силах, ужас сковал всё моё тело.

– Мы и не собираемся его бросать. Мы вызовем полицию, – отвечаю я и достаю телефон, потом начинаю хмуриться, увидев подборку названий жутких песен для подкаста. Ещё недавно такой саундтрек казался классной идеей. Знать бы мне, что у этой ночи будет собственное леденящее душу звуковое сопровождение.

– Хорошая мысль, – соглашается Дэн. У него дрожат губы.

Трясущимися пальцами я нажимаю сначала 9, потом 1. Что я скажу полиции? Что на кладбище пропал мальчик? Что нечто вдруг начало завывать? За время своих расследований я поняла: детей не всегда воспринимают всерьёз. И если уж даже мне эта история кажется сомнительной, полицейские тем более так подумают. По крайней мере, на этот раз у меня есть доказательства. Свидетели. Дэн и его друзья видели, как Эверетт убежал на кладбище в поисках места, где спрятаться. И все они слышали вой.

– Хэйзел? Дэн? – прорывается сквозь бурю папин голос.

Я замираю, держа палец над третьей и последней цифрой 1.

– Что вы двое тут забыли? – недоумевает папа, остановившись на крыльце под краем навеса, чтобы не вымокнуть. Пусть на его лице отражается замешательство пополам с желанием посадить нас под домашний арест до конца жизни, я никогда ещё не была так рада его видеть.

5

Остаток ночи проходит как в тумане. Красно-синие огни несколько часов заливают светом всю округу, пока полиция ведёт поиски Эверетта Майклза.

Я сажусь, моргая уставшими глазами от солнечного света, которым залита гостиная. Прошлой ночью я заснула прямо здесь, на диване: слишком боялась оставаться одна. Мы оба боялись. Дэн спал в кресле, но сейчас его нигде не видно – осталась только груда смятых одеял. Не знаю, сколько сейчас времени, но ясно чувствую, что не выспалась. Папа вызвал полицию, как только мы рассказали ему нашу историю, и мы полночи провели, объясняя произошедшее на кладбище.

Не то чтобы мы в самом деле могли это объяснить. Никто не может.

А потом Дэн заплакал. Никогда не забуду, как скрутило живот при виде брата, шмыгающего носом. Не потому, что он мальчик, – мальчики ведь тоже иногда плачут, – а потому что это Дэн. Я видела его таким всего однажды: когда он упал с турника и сломал руку.

Смотреть, как дрожат его плечи, а по щекам рекой стекают слёзы, было ужасно. Не лучше оказались и новости, что Эверетта нигде нет – и зацепок у полиции тоже. Никаких. Зацепок. Пожалуй, хуже слов для любого расследования не найти. Насколько я знаю, полицейские поговорили со всеми, кто был на кладбище прошлой ночью, и все рассказывают одну и ту же историю.

Прятки.

Началась гроза.

Появился звук.

Эверетта нигде не оказалось.

Когда я проверяю телефон на кофейном столике, его экран оживает от новых сообщений. Последнее пришло от Мэгги.

«ОМГ! Что случилось вчера ночью? Я слышала, Эверетт пропал!»

Наклонив телефон, чтобы было удобнее печатать, я отвечаю: «Не знаю. Он пришёл на кладбище поиграть в прятки и не вернулся».

Не вернулся. В комнате тепло, но по телу пробегает знакомый холодок. Точно такой же я ощутила вчера, когда появилось это жуткое завывание. Отложив телефон, я спихиваю одеяла в сторону: мне становится жарко. Мэгги я позвоню чуть позже – мне всегда лучше, когда слышу её голос.

Я до конца раскрываю шторы и чувствую, как внутри всё обрывается: на нашей улице припаркованы полицейские машины. Целых две.

Почему они всё ещё здесь? Неужели что-то нашли? Мог ли Эверетт сбежать с кладбища и зачем-то прийти сюда?

Дэн подходит ко мне и бледнеет, выглянув в окно.

– Они найдут его, – успокаиваю я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо. У меня это даже почти выходит.

Брат вздыхает:

– Знал же, что эта дурацкая игра была плохой идеей. Не стоило мне на неё соглашаться.

– Не вини себя.

Дэн замолкает. Он не сводит взгляда с происходящего на улице, напрягшись всем телом, словно в ожидании удара.

Наконец он отворачивается от окна и плюхается на диван.

– Мама с папой ушли в общественный центр, помогают собрать добровольцев для поискового отряда.

– Здорово! – чуть ли не выкрикиваю я. – Готова поспорить, целая куча людей будет помогать – и мы тоже. Мы его найдём!

Дэн бросает на меня тяжёлый взгляд, задавив надежду на корню:

– Они запретили нам помогать, Хэйз. Ты думала, они позволят? Родители Эверетта, наверно, винят меня в том, что их сын вообще пропал.

Я присаживаюсь рядом.

– С чего бы им тебя винить? Это же Эверетт придумал.

– Но они-то не знают. Тем более я согласился на его идею. И позволил ему спрятаться первым, – возражает брат. Теперь срывается уже его голос. Меня это трогает, ведь я столько раз видела, как Дэн делал что угодно, лишь бы избежать наказания. Например, однажды он съел целый яблочный пирог, который мама испекла для школьного мероприятия, и соврал, будто я уронила тот на пол. – Я не нашёл Эверетта.

– Прекрати, это не твоя вина. Кроме тебя, никто больше так не считает.

Дэн поднимает на меня взгляд. Глаза у него красные.

– Я бросил его, Хэйз. А вдруг… вдруг он не вернётся?

Раньше мне и в голову бы не пришло, будто при упоминании Эверетта я могу почувствовать что-либо, кроме раздражения. Теперь мне так хочется, чтобы прошлой ночи никогда не было. Эверетт остался бы дома, отсыпаясь допоздна, как и следует субботним утром. Дэн не сходил бы с ума, сидя в гостиной. Мама с папой не организовывали бы поисковую бригаду.

Я делаю глубокий вдох. Повернуть время вспять у меня может и не получится, но это не значит, что мои руки совсем связаны.

– Я найду его. – Слова вылетают у меня изо рта, не успеваю я даже подумать.

– Я же сказал, – возражает Дэн, качая головой, – родители велели держаться подальше от поисков и не мешать полиции делать свою работу.

– А мы и не будем мешать. Просто я тоже займусь своей работой. У меня отлично выходит, Дэн, честное слово. – Я зачитываю наизусть всё, что помню о делах без вести пропавших: – Первые семьдесят два часа – самые важные. Большинство людей либо находят за это время, либо…

Я останавливаюсь. То, что я чуть не сказала, звучит страшно. Дэну этого явно лучше не слышать, особенно сейчас.

– Я знаю, – хрипло выдыхает брат. Он достаёт телефон и смотрит на экран. – Прошло уже тринадцать часов.

Новость так себе.

– К тому же мама с папой тебя прибьют, если заметят. Ты только недавно попалась на слежке за соседями, – продолжает он.

Стоит мне вспомнить, как кончики ушей начинают гореть от негодования. «Радуйся детству, а взрослые проблемы оставь взрослым», – сказала мама. Но что, если взрослые с этим не справляются? Мне полагается просто сидеть сложа руки и притворяться, будто я тоже не смогу? И позволить Эверетту остаться среди тех, кого так и не нашли?

Я смотрю вниз, на свои носки, на которых засохли капли грязи после вчерашнего побега с кладбища. Нет. Может, это глупо. Может, у меня не получится. Но я обязана попытаться. Даже если в наказание мне на всю жизнь запретят выходить из дома и я никогда не смогу запустить «Что известно Хэйзел». Возвращение Эверетта домой того стоит.

Я справлюсь.

Правда ведь?

* * *

Уже через десять минут у меня получается неплохой список первых зацепок. Это дело особенное, мне ещё никогда не приходилось сталкиваться с подобным: сейчас ставки несравнимо выше.

Я ещё раз мысленно пробегаюсь по всему, что знаю. Ребята встретились на кладбище в восемь часов вечера, я видела их вместе перед началом игры в прятки. Поначалу погода стояла хорошая: прохладно, но без грозы. Эверетт оказался среди тех, кто прятался, а Дэн должен был водить.

Закрыв глаза, я вспоминаю, как убегал Эверетт, когда брат начал обратный отсчёт. Тьма поглотила мальчика так быстро, словно поджидала его.

Но только ли тьма его поджидала?

Я проигрываю в памяти каждый звук, какой слышала тогда.

Мне не удаётся найти ничего необычного, кроме типичного для игры в прятки шума: шаги, хруст опавших листьев, несколько вскриков. Всё казалось таким нормальным. Но должна быть ещё какая-то деталь, которую я упустила. Иначе Эверетт в самом деле взял и… исчез.

Покачав головой, я закрываю записную книжку. Не мог он исчезнуть. Всегда есть объяснение, просто его бывает непросто отыскать. В данном случае мы к тому же бежим наперегонки со временем, а я к этому не привыкла.

Я как раз собираюсь сходить на первый этаж и налить себе воды, когда чувствую странный запах. Нет, не странный – противный. Дым.

Не пользуйтесь плитой, пока нас нет.

Никаких свечей в доме.

Не ставьте металлическую посуду в микроволновку.

Мамины правила сами всплывают в памяти. Дэн в жизни бы их не забыл. Мама настолько боится пожара, что повторяет их чуть не каждый раз, как выходит из дома.

Я выпрыгиваю из кровати и бросаюсь к двери. Распахнув её настежь, я выбегаю в коридор. Запах очень сильный: он висит в воздухе, вызывая кашель.

– Пожар! – кричу я, изо всех сил спеша в комнату брата. – Дэн!

Вот я уже колочу в его дверь как сумасшедшая. Не получив ответа, я толкаю дверь, поморщившись, когда она ударяет о стену и сбивает рамку с гвоздя. Комната оказывается пуста.

Меня пронзает страхом, когда запах становится всё сильнее, а воздух заполняется дымом. Что-то горит. Я выбегаю обратно в коридор, охваченная паникой.

– Да где же оно, где? – повторяю я про себя, открывая все двери и обыскивая комнаты. Огня по-прежнему не видно – только дым и такой сильный запах, что я начинаю сомневаться, забуду ли я его когда-либо потом.

В считаные мгновения коридор затягивает сплошной белой пеленой, и я перестаю что-либо видеть. Лёгкие сжимаются от густого удушающего дыма. Я падаю на четвереньки, изо всех сил пытаясь найти выход.

Я хватаю ртом ещё глоток заполненного дымом воздуха и захожусь хриплым кашлем. Нужно найти лестницу и выбираться отсюда.

Я ползу туда, где, как мне кажется, находится лестница, и натыкаюсь на что-то ладонью. Нога. Я в панике цепляюсь за неё. Это Дэн.

– Хэйз? Что происходит? – спрашивает он. Брат выглядит обеспокоенным: его брови сошлись на переносице, напоминая изогнутую гусеницу. – Я слышал, как ты кричала наверху. Что ты делаешь?

– Пытаюсь выбраться отсюда! Пожар! – начинаю я, снова заходясь кашлем. Я шагаю вперёд, собираясь протолкнуться мимо него и вывести нас обоих на первый этаж, а потом и из дома, но Дэн останавливает меня.

– Пожар? – спрашивает он. – О чём ты говоришь?

Я в недоумении моргаю, глядя на него, и вдруг замечаю, что зрение прояснилось. Дышать тоже получается нормально, и дыма больше нет.

– Тут… тут был дым. Весь дом был в густом дыму, – объясняю я, растерянно оглядываясь вокруг.

Брат сильнее сощуривает глаза:

– Нет здесь никакого огня. И дыма тоже. Иначе сработала бы пожарная тревога, верно?

Я поднимаю взгляд на маленький кружок детектора на потолке. Его огонёк мигает зелёным, показывая, что батарейки не разрядились, да и сирена молчит.

– Бессмыслица какая-то, – вырывается у меня. В горле всё ещё хрипит, а горький, пугающий запах дыма по-прежнему стоит в носу. – Ты в самом деле ничего не видел и не чувствовал запаха?

Дэн склоняет голову набок:

– Ничего. Извини.

Я сползаю по стене и оседаю на пол бесформенной кучей. Мне казалось, будто оказаться в большем недоумении, чем вчера ночью, невозможно, но я ошибалась. Сначала не возвращается Эверетт. Потом вдруг начинается гроза, а по всему кладбищу раздаётся вой. Теперь в моём доме происходит пожар, которого на самом деле нет. Каждое происшествие я представляю в виде отдельной заметки в записной книжке для расследований. Я воображаю, как вожу пальцем от одной к другой, смазывая свежие чернила в попытке найти во всём этом какой-то смысл. Только у меня не выходит.

6

– Скорее всего, это был сон, – решает Дэн, вручая мне стакан воды. – В смысле, я-то ничего не видел и не чувствовал. Если не считать заплесневелого контейнера с овощным соусом, который я только что нашёл на дальней полке.

Я морщу нос, глянув на холодильник:

– Гадость. И ничего мне не приснилось.

– Ну а как ещё ты это объяснишь? – фыркает Дэн.

Я откидываюсь на спинку стула, пожав плечами:

– Не знаю, но я не спала.

– Может, тогда стресс. Я слышал, от него какой только бред не творят. – Дэн сощуривает глаза: – Например, едва не доводят братьев до сердечного приступа, крича про пожары, которых нет.

Я смеюсь, хотя весёлого тут мало. Возможно, Дэн прав и дело в стрессе, но всё ощущалось так ярко. Так реально.

Скрип замка в задней двери возвращает меня к реальности, и мама с папой заходят в комнату. У них усталые лица, стали заметны морщины. Мама стянула волосы в съехавший набок пучок, и на ней та же одежда, что прошлой ночью, когда мы с Дэном вернулись с кладбища. Папа сдвинул очки для чтения на лоб, и пряди тёмных с проседью волос топорщатся вокруг стёкол, делая его похожим на безумного учёного.

Дэн вскакивает на ноги:

– Его нашли?

Мама открывает рот, собираясь ответить, но лишь издаёт долгий, болезненный выдох. Когда она наконец встречает наши взгляды, её губы плотно сжаты, будто она старается не заплакать.