bannerbanner
Вепсы
Вепсы

Полная версия

Вепсы

Язык: Русский
Год издания: 2025
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 5

– Неплохо, – сказал Митрич из лодки.

Сам он с наложенной стрелой на луке смотрел на лес.

– У рябины с небольшими елками, – крикнул он.

Вои поняли, где находится стрелок, и двинулись в том направлении. Подошли, увидели сначала ноги, а потом и тело лежащего норманна. Стрела Митрича вошла ему в рот, сломала зубы, кончик стрелы торчал с другой стороны, из затылка.

– С ходу напали, – сказал Владимир, осмотрев место, – И без вещей были.

Они подхватили тело за ноги и потащили к лежащим четверым.

– Везет дак везет, – сказал Митрич, видя, что вои тянут пятого.

Все трое переглянулись и улыбнулись друг дружке. Никола сел на землю, сняв штаны. Дед осмотрел бедро, промыл рану, положил мазь и потуже замотал чистой тряпицей, заготовленной специально девчонками. Сварили ужин и перекусили. У Николы нога стала давать о себе знать.

– Потерпи, – сказал дед. – Завтра покажем тебя новгородским травницам. Они больше ведают. Сиди отдыхай.

Дед и Владимир направились к поверженным врагам осмотреть трофеи. У четверых, кроме лучника, были шлемы. Владимир посмотрел, не понравились, но решил, что обменяют. На всех пятерых были кольчуги – две потрепанные, три в хорошем состоянии, две секиры, пять мечей, около десятка ножей, хороший лук, штук пятнадцать стрел, десяток граненых и пять срезов. Из драгоценного – три кольца серебряных, один с камнем мутным, браслетов четыре серебряных ну и по кошелям – золотой, семь серебряных монет и пять шейных серебряных гривен.

– Для воев чего-то нищева-то, – сказал Митрич. – А для нас прибавка хорошая.

На лодке отошли в тихую заводь, встали на два якоря, разложили скамьи, бросили куртки, устроились на ночлег. Трупы викингов побросали в воду, пусть раки едят, не стали сжигать, чтобы костром не привлекать внимание. Первым проснулся Никола, ныла нога и хотелось пить, перевесился через борт, зачерпнул ладошкой, напился. Проснулись дед и Владимир, подплыли к берегу, все умылись, перекусили вяленым мясом. Митрич посмотрел на погоду, ветер усиливался, но им был попутным, поставили парус и пошли в Новгород. К вечеру стали подплывать. Никола и Владимир, не видевшие никогда города, во все глаза рассматривали кремль и оборонительный вал.

– Сколько домов и народищу, – сказал Никола.

Лодку поставили у пристани, заплатили за сохранность и до завтра товар занесли на склад, там же на складе по совету спросили, где хорошая таверна с комнатами и есть ли там травница. Им указали, куда идти. Дошли с хромающим Николой до таверны, сняли комнату на ночь и попросили, чтобы пришла травница посмотреть ногу воя. Не долго ждали, посыльный мальчонка привел женщину с котомкой. Травница с Николы сняла повязку, осмотрела, обработала рану, достала нитку с иголкой и наложила с десяток швов.

Митрич с интересом наблюдал. Закончив, женщина положила на рану успокаивающие зуд травы и сделала новую повязку. Митрич рассчитался с ней, отвел в сторону, спросил, можно ли купить таких иголок и из чего делается нить. Приобрел у нее три иголки и клубок ниток. Травница рассказала, как и когда снять швы и чем лучше обрабатывать рану.

Наутро подыскали Николе костыли и пошли на торг. Лавки уже открылись, купцы выкладывали товар на стеллажи.

– Сходи принеси две кольчуги потрепанные и все шлемы, – сказал Митрич Владимиру.

Они с Николой смотрели на лампы масляные, изучали их.

– Нет, свечи лучше. Соль есть? – спросили они у купца в тюрбане.

Тот кивнул головой.

– За шкуру волка сколько горстей?

Купец в тюрбане показал пять пальцев, Митрич показал десять. Немного поторговавшись, сошлись на восьми. Купец показывал пальцами, что хочет пощупать и посмотреть товар. Митрич на пальцах объяснил, что принесут позже. После этого отправились в кузнечный переулок города, их догнал Владимир, неся пять шлемов и кольчуги. В кузнях практически никого не было, только подмастерья крутились, поддерживая огонь и таская воду. У одной из кузней собралась толпа народу, что-то шумно обсуждая. Троица направилась туда, стали прислушиваться, что там происходит. Обсуждалось, что владельца кузни в таверне зарезали норманны и по вечеру сбежали из города. Тот кузнец на прошлой неделе влез в долги двум другим кузнецам для покупки железа. Были видаки, которые подтверждали слова кузнецов. Старшина кузнечного конца размышлял недолго, вынес такое решение: за долги одному кузнецу отходит кузня, у которого семейство больше и в кузне не провернуться. А другому отходит все железо, инструмент, имущество, которое есть в кузне. Общим договором решили присутствующие, что старшина рассудил по правде новгородской. А норманну, если появится в городе, смерть, так как убийство в таверне произошло по подлости и дурному нраву норманнов, которые прирезали одного кузнеца втроем, были видаки, что кузнец и плохого слова не сказал в их сторону, а просто им не понравился его взгляд на их пьяное буйство и похвальбу.

Все присутствующие начали расходиться по своим кузням, Владимир просто из интереса заглянул в кузню, держа в руке шлемы норманнов, за плечом в мешке у него были две кольчуги.

– Стойте! – раздался вдруг крик молодого отрока с русой головой, сидевшего на пеньке у входа в кузню.

Старшина и кузнецы остановились, смотря на отрока. Тот привстал с пенька и пальцем указал на шлемы в руках Владимира.

– Это они!

Старшина смотрел то на Владимира, то на шлемы.

– Говори, – обратился он к отроку.

– Это их, норманнов-убийц, шлемы, и того главного, с волчьим хвостом на шлеме, кто нанес первым удар ножом, – дрожащим от гнева голосом ответил отрок.

Старшина посмотрел на Владимира, спросил, откуда он. Народ опять стал собираться еще больше возле кузни, подошли видаки, кто был в таверне, когда это произошло, и подтвердили слова отрока. Покашливая и поглаживая бороду, протиснулся сквозь толпу Митрич, встал рядом с Владимиром и сказал:

– Мы убили их.

Толпа загомонила.

– Когда и где? – с удивлением спросил старшина.

Митрич громогласно рассказала все как было, без утайки.

– Справедливость свершилась, – сказал старшина, выслушав рассказ. – Трофеи ваши по новгородской правде.

Народ с уважением смотрел на троицу, обсуждая, что поделом норманнам, много им здесь прощалось беспредела за веру, что людей пытались обмануть и мошенничествовать, были уличены. Но когда двое воев и один дед уложили пять норманов – а еще про одного поговаривали, что с волчьим хвостом похаживал берсерк, – все удивлялись.

– Правосудие свершилось, – еще раз громогласно сказал старшина. – Имущество по правде разделено, можем расходиться.

– Как звать? – Митрич повернулся к отроку.

– Мишка.

– Кузнечное дело знаешь?

– Да, пять лет с дядькой.

– А кто-нибудь из родни есть?

– Нет, – отрок опустил голову.

– Пойдешь с нами? Кузнец нам нужен.

– Пойду, – ответил отрок, взглянув на Митрича.

Дед недолго думая пошел в кузню к тому, кому отошло имущество за долг, и напрямую спросил, сколько тот хочет за инструмент, наковальню, меха. Сошлись на цене пять серебряных гривен, золотой и два серебряных кольца, ударили по рукам.

– Перенесите все в лодку, – сказал Митрич, обращаясь к Владимиру и Мишке. – А со склада несите товар к купцу с тюрбаном, будем торговаться.

У Мишки заблестели глаза и появилось что-то вроде улыбки на лице. Митрич с Николой пошли в лавку к купцу с тюрбаном. Напротив этой лавки восточного купца была корчма, где за стол присели дед с Николой и заказали два кувшина морса и на четверых пирогов с зайчатиной. Владимир с Мишкой и еще тремя помощниками принесли тюки с пушниной. Купец с тюрбаном оглядывал тюки, но без хозяина не притронулся, позвал одного из своих приказчиков побыть как переводчик. Мужи поели, попили морсу, и Митрич сказал:

– Ну пойдем, еще поторгуемся.

Распаковали тюки с волчьими шкурами, стали показывать и говорить, девять, мол, намекая на девять горстей соли, а не на восемь, как до этого был разговор, но тогда по рукам не ударили. Прикладывали к телу, мяли в руках, показывая хорошую отделку шкур. Купец в тюрбане улыбался, торговался за восемь.

– Девять, – сказал Митрич – И все бобры, норки, куницы и лисы. Нам нужно шелка: желтый, красный, зеленый, по пять длин руки, восемь мешков ржи и два мешка пшеницы.

Купец долго ходил считал, прикидывая.

– Так мы пойдем к другому, – сказал Митрич, показывая на другую лавку, и попросил переводчика, чтобы тот перевел.

Купец в тюрбане сразу протянул руку, ударились, пожали руки, сделка состоялась.

– Грузимся! – сказал Митрич, схватив шелк, потащил его к лодке и добавил: – Никола, ты здесь, пока не переносим весь товар.

Мишка поднял и потащил один из мешков, Владимир на плечо закинул один, попросил Николу закинуть на другое плечо еще один. Митрич укладывал и распределял все по лодке, Владимир и Мишка таскали, с последней партией, опираясь на костыль, шел Никола. Весь торг шушукался и показывал на них: мол, вон эти-то уработали норманнов, злыдней безбашенных. Пока все укладывали в лодку, к ним подошли три воя, двое со щитами и копьями и мечами, а третий, сразу было видно, старший среди них. Хорошая бронь кольчуги сверкала на солнце, пояс кожаный с узорами немало стоил. Поздоровались.

– И вам здравствуйте. Петр, – представился сотник новгородской стражи. – А вы, люди, чьих будете? Народ поговаривает, приехали пушнину сторговать?

– Да, теперь домой отправляемся.

– И эти охотники? – показал он на Владимира и Николу.

– Да, они и уработали норманнов, я только одного стрелой, свезло.

– Не хотите, мужи, в стражу новгородскую? – Петр посмотрел изучающе.

– Извини, но дома жены ждут, – усмехнувшись, сказал Владимир.

Петр понимающе кивнул головой. На том и распрощались. Мешок с потрепанными кольчугами и шлемами так никуда и не пристроили, решили забрать домой, в хозяйстве пригодится. Перед отплытием Митрич осмотрел ногу Николы, положил новых трав, что дала травница, и обмотал новой тряпицей.

Пошли вниз по Волхову. Лодка просела от приобретенного товара, зерна, кольчуг, оружия и кузнечного инструмента. Митрич правил лодкой и был доволен несусветно собой и родичами – теперича они мужья его внучек. За веслами были Владимир и Мишка, Никола ближе к носу, как раненый, валялся, нежился на солнце, отдыхал.

– Ты поспи, – сказал ему Митрич. – Ночью сторожить будешь.

Тот в ответ кивнул и повернулся на бок, спать под монотонный всплеск гребков весел. Подошли к знакомому месту, где произошла битва.

– Здесь заночуем, – сказал Митрич и скомандовал Владимиру с Мишкой: – За дровами! А мы будем костер и похлебку делать.

Отдохнули хорошо. Никола ночью сторожил. Ночь прошла тихо, под утро доели варево, умылись в реке, поплыли дальше через Ладогу в свою Оять, но тут ветер был встречный, и пришлось идти на веслах. Сделали остановку в Алеховщине и Ярославичах. Домой прибыли на десятый день к обеду. Заметила их Аша, ходившая на Симак-ручей проверять мережи. Притаилась за кустом, увидев лодку, выплывающую из-за поворота. Лодку узнала, только народу было в ней больше на одного человека, сидела и смотрела, а когда подплыли ближе, рассмотрела – свои. Выбежала на холм и замахала рукой. Дед махнул рукой в ответ. Загнали лодку по устью Симак-ручья, скрылись за осокой, пошедшей в рост на заливном лугу.

– Иди, хромой, до дому, – дед вручил Николе шелка. – А мы с остальным управимся.

Сначала все имущество по крутому склону затащили наверх.

– Возьми мешок, отнеси домой и приезжай на коне, – сказал дед Владимиру. – Захвати с собой веревки.

Пока довозили все имущество до дома, женщины хлопотали по кухне, готовили рыбу и мясо: вареное и печеное, вяленое, нарезкой и ломтиками. Аша занималась баней, растапливала и таскала воду. Когда все сложили по своим местам, дед дал команду в баню. Парились и купались, отмываясь с дороги. Затем все в свежем чистом белье пошли за стол. Во главе стола сел Митрич, по правую руку Владимир с Устиньей, за ней Аша, по левую усадил Мишку, за ним Никола с Машей. Дед налил всем медовухи и сказал, приподняв кружку:

– За удачный поход!

– Жениха привезли, – представили Мишу.

Аша засмущалась, Миша больше, остальные стали улыбаться. Неторопливо кушая, Митрич рассказывал девчонкам об их походе. Девчонки даже есть перестали, заслушавшись деда. Закончив трапезу, мужики вышли на лавку с кувшином медовухи обсудить предстоящее строительство.

– Участок расчищен, – сказал дед. – Будем ставить дом Николы, а затем вот там, ближе к ручью, кузню.

– Еще бы одну баню побольше, – предложил Владимир. – Нужна будет.

Все согласились. Но вначале поставили кузню – дед настоял. Затем принялись за дом Николы. Вырубая большую площадь, Митрич как-то вечером объявил, что поселение это будет зваться Видл[2]. Никто лишних вопросов старшему не задавал, Видл дак Видл.

Аша все поглядывала на Мишку, да и парень ее вниманием не обделял, то букетик ромашек принесет, то луговых колокольчиков или кустик земляники. Все у них вроде слаживалось. Митрич тихо радовался за них. А за себя еще больше, что не ошибся в отроке: скромный, работящий, да и в силушку потихоньку стал входить – рыба красная, икра и мясо любое, еды вдоволь, такого в Новгороде не видал. Дед на охоту брал Мишку, силки ставить, дичь пострелять. А Владимир ходил с Николой, но приходилось ходить все дальше и дальше в глубь леса, поблизости уже, видно, все повыловили. Женщины пошили себе сарафанов, готовясь к празднику окончания сбора урожая. Проходил праздник в какой-либо деревне по реке Оять, так как это была основная дорога в те времена. Митрич как-то вечером, сидя на лавочке у дома, рассуждал вслух:

– Зверя мало становится, зерна у нас мало, зима длинная. Ту пушнину, которую заготовили, если в Новгороде обменяем, и то не хватит. Сходим на праздник урожая, а там посмотрим, время еще будет сплавать в Новгород и вернуться до того, как станет река в лед.

Праздник урожая справили в Ярославичах, там и ярмарка открылась, и купцы подтянулись, меняя у охотников меха на товар. Митрич договорился с Федором с Немжи, чтобы тот дал двух отроков за хозяйством посмотреть, хотелось всем семейством погулять, сговорились по-родственному. Когда Федор спускался по реке на праздник со своим семейством, остановились в Видле, оставив двух отроков. Митрич, прихватив с десяток мехов норок, чтобы погулять, погрузил все в большую лодку и караваном с другими вепсами (курбы, ладвы, озер) поплыл на праздник.

Праздновали весело, с песнями и хороводами-застольями. Но Митрич не просто праздновал, а уединился за отдельный стол с Федором и купцом Добрыней, который был наслышан о походе. Порасспрашивал, как торговали, почем брали тот или иной товар. Митрич становился конкурентом Добрыни, а умный купец хотел и сам в прибыли быть, и охотников не обидеть.

– Вы же опять собираетесь в Новгород торговать? – поглаживая бороду, спросил Добрыня.

Митрич, щурясь, утвердительно кивнул.

– А если я вас найму как охрану ушкуйников? И свой товар продадите, и еще с меня заработаете – отдам зерном и солью.

Федор с Митричем переглянулись.

– Сколько тебе человек для охраны нужно?

– Человек шесть воев.

Торговались долго, почти до утра. Сговорились, ударили по рукам: за воя – мешок зерна и две горсти соли.

– Сына старшего возьмешь? – по-родственному спросил у Федора Митрич.

Тот утвердительно кивнул. Поутру, собираясь домой, Добрыня авансом выдал два мешка зерна и четыре горсти соли Митричу и один мешок зерна и две горсти соли Федору.

– Сейчас у нас остановитесь, – сказал Федору Митрич, – Брони вам дам. Сами подгоните, чтобы сидели хорошо.

Мишка дело кузнеца знал хорошо. Отремонтировал те две потрепанные кольчуги, сделал шлемы одинаковые по тому, как описал Владимир: остроконечные, с защитой щек и стрелкой по носу. Меховые шапочки женщины пошили, чтобы шлемы не на голую голову надевать. Митрич мерил, понравилось, подмигнув Владимиру, сказал:

– Не так страшно по башке теперь получить.

Все посмеялись, зная историю Владимира. С Ярославичей поднялись в Видл, стали примерять брони, на Федора не налазила ни одна. Мишка сказал, что разошьет их по бокам, грудь, живот и спина закрыты будут, а под руками – ремни, на любое тело подойдет. Шлем был один, Федор отдал его сыну Ваське, так звали старшего сына, на него бронь подошла, как влитая. Также на время похода договорились о том, что два отрока от Федора будут с женщинами в Видле, так как Устинья была в положении, и, как бабки-травницы, повитухи на празднике сказывали, к зимнему солнцестоянию могла разродиться. Устинья, Маша и Аша в шелковых сарафанах всем деревенским красавицам на зависть. Все женщины мужьям намеки стали делать, Митрича в пример приводить: во-ка, гляньте, внучек как любит, ничего не жалеет. Мужи и сами видели и смекали, кто поумнее были, сходили к Добрыне и спросили к следующему разу привезти шелка помимо основного товара. Добрыня был удивлен, но сказал, сделает.

Прибыли в Ярославичи вои при полном оружии и доспехах, как договаривались. Добрыня сказал, что выходить через два дня. Наутро Владимир, Никола и Мишка вышли мечами помахать, размяться. Смотрел на эту рубку Федор и думал: не зря сына в Видл отдал, вой, да еще какой, из Николы получается. После пляски с мечами Владимир скомандовал о построении на земле, тут и Митрич беспрекословно выполнял его распоряжения. Посередине поставили Ваську со щитом и копьем, с одного бока Федор со щитом и секирой, с таким же вооружением Никола с другого бока, сзади с двумя мечами в обеих руках стали Владимир и Мишка. Митрич был крайним, со щитом и легким луком позади всех. Таким клином они ходили прямо, направо и налево, рубя невидимых врагов.

В ладье Добрыни места должны были занимать так: по два лучника на два борта, между ними щитовой Васька, между ними Федор с луками, Мишка со щитом, чтобы за ним прикрыться можно было, а с другого борта – Никола, дед между ними и Владимир со щитом. Если нападение с одной стороны, то расположение – одни на корме, другие на носу ладьи. Отправились в путь, как и было уговорено, через два дня. Впереди ладьи Добрыни шла лодка Митрича, он за рулевым веслом, Владимир за веслами с луками наготове, Мишка и Никола на носу. В ладье, по бортам, с луками наготове Федор и Васька, так дошли до Алеховщины. Там остановились на сутки, догрузиться товаром с торговой лавки Добрыни, которой командовал Прохор. Лодку привязали сзади, так как шли по большой воде. Вошли в Ладогу, ладья тяжелая, много товара набрал Добрыня, ветра почти нет, парус бесполезен, гребли на веслах, шли медленно и тихо, ладья – это не лодка. Шли подальше от берега, проходя устье Сясь-реки, видели лодки рыбаков. Много их разом из-за острова показалось, хотя вроде не было нереста сейчас. Так шли потихоньку, а лодки приближались, Мишка девять насчитал. Владимир к борту подошел, взглянул и скомандовал: «Вздеть брони!» Вои быстро накинули кольчуги, подпоясались, проверили оружие. А лодки уже близко.

– Щиты! – закричал Владимир.

Все поняли, вздернули вверх, и как дождь посыпались стрелы. Владимир подхватил второй щит, под него встали дед и Никола. Дед зарычал, одна из стрел все-таки попала деду в ногу. Видно было, как один из приказчиков Добрыни распластался на палубе со стрелой в груди. Мишка поднял два щита вверх, за ними укрылись Федор и Васька, луки у них уже были в руках, не деревянные, окончания лука из рога косули для большей упругости.

Откинули они свои щиты, прицелились, залп, и три подходящие лодки начали загибать – две влево, одна вправо. Владимир видел, как заваливались в лодках гребцы. Лучники поливали их, не жалея стрел. Еще один залп. Лучник завалился, дед выстрелил в щитоносца, тот упал, и три стрелы Николы, Федора и Васьки разом очистили лодку от живых. Федор снова прицелился, выстрел, человек опустил щит, и еще одна лодка мертвецов преградила путь другим. Владимир понял, что Федор своей недюжей силой и хорошим луком пробивает противнику и щит, и руку.

– Первым стреляет Федор! – крикнул он.

Выстрел, щит снова опущен, трое мертвых в лодке. В лодках, видя, что добыча не по зубам, стали грести назад. Четыре лодки с мертвецами болтаются, в одной только один живой остался, и тот пал на дно, прикрывшись доской, другие лодки уже во всю гребли к берегу.

– Ух, отбились, – не опуская щита, сказал Добрыня и вытер пот рукавом, в руке был меч.

Еще какое-то время они смотрели на удаляющиеся лодки. Дед сел на палубу и попросил Николу притащить котомку – в ней были чистые тряпицы, мазь, травы и иголки с нитками. Добрыня крикнул своему приказчику, чтобы тот принес щипцы. Щипцами перекусили стрелу и выдернули древко.

– Пусть немного кровь выйдет, – рыча, сказал дед. – Чтобы грязь вышла.

Он пережал ногу руками. Промыли, смазали, наложили травы, обмотали. Дед подозвал Добрыню:

– Добавишь еще пару мешков зерна.

Добрыня кивнул.

– Замотайте покрепче, – сказал он. – И унесите деда от солнца в тень кормы.

Позже Добрыня пришел к Митричу, сел рядом.

– Народ звереет – сказал ему дед. – Здесь уже давно зверя повыловили, а рыбу не каждым разом возьмешь, на голодный желудок озвереешь.

– А что делать?

– Им тут скотину разводить надо. – Митрич почесал голову. – Но это опасно. Приплывут викинги, животных убьют и сожрут, а человеку кишки к столбу прибьют и заставят вокруг столба ходить.

– Да, – протяжно сказал Добрыня.

Подходя по Ладоге к Волхов-реке, увидели мчавшийся на всех веслах драккар викингов. Добрыня побелел.

– Шлемы, брони надеть, к борту щитами! – скомандовал Владимир.

В этот момент с Ладоги в Волхов-реку подул хороший ветер, парус округлился, потащил ладью быстрее, но все понимали, поможет это ненадолго – смерть подплывает. Один из приказчиков указал на верх реки, где спускались две новгородские ладьи, Добрыня молился всем богам. С драккара, похоже, тоже заметили две ладьи и повернули круто вверх с Ладоги в Волхов. Шли они, скорее всего, с реки Невы и тоже в Новгород. А может, и шакалили в устье Волхова, поджидая одиноких купцов. Промчались мимо и ушли вверх по Волхову.

Добрыня скомандовал:

– Парус убрать, грести перестать!

Подплыли две ладьи, тут сразу было видно – новгородские и служивые. Там оказались и знакомые Добрыни по Новгороду: десятник и несколько воев. Шли, как оказалось, с провиантом в крепость Ладогу.

– Не знаю, какие боги вас послали, но вовремя, – сказал Добрыня.

– Не суйся в Волхов, – ответил десятник. – А то притаятся гады, вылетят с какой-нибудь притоки и порубят всех. Их там на драккаре человек полсотни.

– Да, – согласился Добрыня. – Встанем на якорь, будем других купцов ждать да караван собирать.

Встали на якоря, ладьи дружинников ушли. Через некоторое время подошла еще одна ладья купца, незнакомого. Выслушали они рассказ Добрыни о происшедшем и тоже встали на якорь рядом. Два дня стояли, пока с десяток не собрались, тогда решили идти до Новгорода. Дошли спокойно, викингов нигде не заметили. В Новгороде пытались узнать больше, описывали, как выглядит драккар. Люди говорили, что драккара не было, да и полсотни викингов – это не два воя, не спрячешься.

Митрич и вепсы договор перед Добрыней исполнили. Он рассчитался с ними по справедливости: накинул по серебряному на человека, и, конечно, соль, зерно и два мешка сверху – все как должен был. Митрич похромал с костылем на торг, вои захватили свои меха и направились за ним. Купец с тюрбаном еще не ушел к себе на юг. Увидев Митрича, приложив руку к груди, чуть-чуть поклонился.

– Здравствуй, мил человек, – сказал Митрич. – Товар возьмешь?

Купец в тюрбане подозвал переводчика и сказал:

– Если у уважаемого товар такого качества, как в прошлый раз, возьму без разговора.

Вои распаковали тюки с межами. Купец ходил, считал, смотрел.

– Что хочешь? – так же через переводчика спросил он.

– Четыре мешка ржи, соли десять горстей, два мешка пшеницы, – ответил Митрич, у которого было все подсчитано заранее.

Товар был разделен на две кучи. Купец понял, что другой товар – Федора, но тот стоял молча, пока шел торг.

– И пятнадцать монет серебром, – добавил Митрич.

Купец ходил хмурился, думал, а дед сделал паузу, потом подошел и указал пальцем на соседнюю лавку. Купец в тюрбане все понял, хлопнули по рукам. Федор тоже просил зерном и солью, еще попросил отрезки шелка.

– Моя всю плешь мне проела про сарафаны твоих внучек, – сказал он Митричу шепотом.

С купцом с юга сторговались. Митрич подозвал Мишку:

– Где будем железо брать?

У Мишки глаза засияли, повел он всех к кузнечному концу, к одной из лавок.

– Здесь лучшее железо.

– Торгуйся сам, – шепнул дед Мишке. – Вот тебе десять серебряных монет.

Мишка вовсю торговался: две серебряные монеты за крицу, вышло пять оковалков железа, если смотреть, сколько это, то оковалок – четыре больших мужских кулака.

На страницу:
3 из 5