Золотой век русской поэзии

Песня старого гусара

Где друзья минувших лет,Где гусары коренные,Председатели бесед,Собутыльники седые?Деды, помню вас и я,Испивающих ковшамиИ сидящих вкруг огняС красно-сизыми носами!На затылке кивера,Доломаны до колена,Сабли, ташки у бедра,И диваном – кипа сена.Трубки черные в зубах;Все безмолвны, дым гуляетНа закрученных вискахИ усы перебегает.Ни полслова… Дым столбом…Ни полслова… Все мертвецкиПьют и, преклонясь челом,Засыпают молодецки.Но едва проглянет день,Каждый по́ полю порхает;Кивер зверски набекрень,Ментик с вихрями играет.Конь кипит под седоком,Сабля свищет, враг валится…Бой умолк, и вечеркомСнова ковшик шевелится.А теперь что́ вижу? Страх!И гусары в модном свете,В вицмундирах, в башмаках,Вальсируют на паркете!Говорят: умней они…Но что слышим от любого?Жомини да Жомини!А об водке – ни полслова![61]Где друзья минувших лет,Где гусары коренные,Председатели бесед,Собутыльники седые?1817

Ответ

   Я не поэт, я партизан, казак.Я иногда бывал на Пинде, но наскоком      И беззаботно, кое-как,   Раскидывал перед Кастальским током      Мой независимый бивак.      Нет, не наезднику присталоПеть, в креслах развалясь, лень, негу и покой…   Пусть грянет Русь военною грозой —      Я в этой песни запевало!1826

Полусолдат

«Нет, братцы, нет: полусолдатТот, у кого есть печь с лежанкой,Жена, полдюжины ребят,Да щи, да чарка с запеканкой!Вы видели: я не боюсьНи пуль, ни дротика куртинца;Лечу стремглав, не дуя в ус,На нож и шашку кабардинца.Всё так! Но прекратился бой,Холмы усыпались огнями,И хохот обуял толпой,И клики вторятся горами,И все кипит, и все гремит;А я меж вами одинокой,Немою грустию убит,Душой и мыслию далеко.Я не внимаю стуку чашИ спорам вкруг солдатской каши;Улыбки нет на хохот ваш;Нет взгляда на проказы ваши!Таков ли был я в век златойНа буйной Висле, на Балкане,На Эльбе, на войне родной,На льдах Торнео, на Секване?[62]Бывало, слово: друг, явись! —И уж Денис с коня слезает;Лишь чашей стукнут – и ДенисКак тут – и чашу осушает.На скачку, на борьбу готов,И, чтимый выродком глупцами,Он, расточитель острых слов,Им хлещет прозой и стихами.Иль в карты бьется до утра,Раскинувшись на горской бурке;Или вкруг светлого костраТанцует с девками мазурки.Нет, братцы, нет: полусолдатТот, у кого есть печь с лежанкой,Жена, полдюжины ребят,Да щи, да чарка с запеканкой!»Так говорил наездник наш,Оторванный судьбы веленьемОт крова мирного – в шалаш,На сечи, к пламенным сраженьям.Аракс шумит, Аракс шумит,Араксу вторит ключ нагорный,И Алагёз[63], нахмурясь, спит,И тонет в влаге дол узорный;И веет с пурпурных садовЗефир восточным ароматом,И сквозь сребристых облаковЛуна плывет над Араратом.Но воин наш не упоенНочною роскошью полуденного края…С Кавказа глаз не сводит он,Где подпирает небосклонКазбека[64] груда снеговая…На нем знакомый вихрь, на нем громады льда,И над челом его, в тумане мутном,Как Русь святая, недоступном,   Горит родимая звезда.1826

Бородинское поле

Элегия

Умолкшие холмы, дол некогда кровавый,Отдайте мне ваш день, день вековечной славы,И шум оружия, и сечи, и борьбу!Мой меч из рук моих упал. Мою судьбуПопрали сильные. Счастливцы горделивыНевольным пахарем влекут меня на нивы…О, ринь меня на бой, ты, опытный в боях,Ты, голосом своим рождающий в полкахПогибели врагов предчувственные клики,Вождь Гомерический, Багратион великий!Простри мне длань свою, Раевский, мой герой!Ермолов![65] я лечу – веди меня, я твой:О, обреченный быть побед любимым сыном,Покрой меня, покрой твоих перунов дымом!Но где вы?.. Слушаю… Нет отзыва! С полейУмчался брани дым, не слышен стук мечей,И я, питомец ваш, склонясь главой у плуга,Завидую костям соратника иль друга.1829

Романс

Не пробуждай, не пробуждайМоих безумств и исступленийИ мимолетных сновиденийНе возвращай, не возвращай!Не повторяй мне имя той,Которой память – мука жизни,Как на чужбине песнь отчизныИзгнаннику земли родной.Не воскрешай, не воскрешайМеня забывшие напасти,Дай отдохнуть тревогам страстиИ ран живых не раздражай.Иль нет! Сорви покров долой!..Мне легче горя своеволье,Чем ложное холоднокровье,Чем мой обманчивый покой.1834

К. Н. Батюшков

Совет друзьям

Faut-il е́tre tant volage, Ai-je dit au doux plaisir…[66]

Подайте мне свирель простую,Друзья! и сядьте вкруг меняПод эту вяза тень густую,Где свежесть дышит среди дня;Приближьтесь, сядьте и внемлитеСовету музы вы моей:Когда счастливо жить хотитеСреди весенних кратких дней,Друзья! оставьте призрак славы,Любите в юности забавыИ сейте розы на пути.О юность красная! цвети!И, током чистым окропленна,Цвети хотя немного дней,Как роза, миртом осененна,Среди смеющихся полей;Но дай нам жизнью насладиться,Цветы на тернах находить!Жизнь – миг! недолго веселиться,Недолго нам и в счастье жить!Недолго – но печаль забудем,Мечтать во сладкой неге будем:Мечта – прямая счастья мать!Ах! должно ли всегда вздыхатьИ в майский день не улыбаться?Нет, станем лучше наслаждаться,Плясать под тению густойС прекрасной нимфой молодой,Потом, обняв ее рукою,Дыша любовию одною,Тихонько будем воздыхатьИ сердце к сердцу прижимать.Какое счастье! Вакх веселыйГустое здесь вино нам льет,А тут, в одежде тонкой, белойЭрата нежная поет:Часы крылаты! не летите,Ах! счастье мигом хоть продлите!Но нет! Бегут счастливы дни,Бегут, летят стрелой они;Ни лень, ни сердца наслажденьяНе могут их сдержать стремленья,И время сильною рукойГубит и радость и покой!Луга веселые, зелены!Ручьи прозрачны, милый сад!Ветвисты ивы, дубы, клены,Под тенью вашею прохладУжель вкушать не буду боле?Ужели скоро в тихом полеПод серым камнем стану спать?И лира и свирель простаяНа гробе будут там лежать!Покроет их трава густая,Покроет, и ничьей слезойПрах хладный мой не окропится!Ах! должно ль мне о том крушиться?Умру, друзья! – и всё со мной!Но парки темною рукоюПрядут, прядут дней тонку нить…Коринна и друзья со мною, —О чем же мне теперь грустить?Когда жизнь наша скоротечна,Когда и радость здесь не вечна,То лучше в жизни петь, плясать,Искать веселья и забавыИ мудрость с шутками мешать,Чем, бегая за дымом славы,От скуки и забот зевать.〈1806〉

Выздоровление

Как ландыш под серпом убийственным жнеца   Склоняет голову и вянет,Так я в болезни ждал безвременно конца   И думал: парки час настанет.Уж очи покрывал Эреба мрак густой,   Уж сердце медленнее билось:Я вянул, исчезал, и жизни молодой,   Казалось, солнце закатилось.Но ты приближилась, о жизнь души моей,   И алых уст твоих дыханье,И слезы пламенем сверкающих очей,   И поцелуев сочетанье,И вздохи страстные, и сила милых слов   Меня из области печали —От Орковых полей, от Леты берегов   Для сладострастия призвали.Ты снова жизнь даешь; она твой дар благой   Тобой дышать до гроба стану.Мне сладок будет час и муки роковой:   Я от любви теперь увяну[67].〈1807〉

Ложный страх

Подражание Парни

Помнишь ли, мой друг бесценный,Как с амурами тишком,Мраком ночи окруженный,Я к тебе прокрался в дом?Помнишь ли, о друг мой нежный,Как дрожащая рукаОт победы неизбежнойЗащищалась – но слегка?Слышен шум! Ты испугалась!Свет блеснул и вмиг погас;Ты к груди моей прижалась,Чуть дыша… блаженный час!Ты пугалась – я смеялся.«Нам ли ведать, Хлоя, страх!Гименей за все ручался,И амуры на часах.Все в безмолвии глубоком,Все почило сладким сном!Дремлет Аргус томным окомПод Морфеевым крылом!»Рано утренние розыЗапылали в небесах…Но любви бесценны слезы,Но улыбка на устах,Томно персей волнованьеПод прозрачным полотномМолча новое свиданьеОбещали вечерком.Если б Зевсова десницаМне вручила ночь и день,Поздно б юная денницаПрогоняла черну тень!Поздно б солнце выходилоНа восточное крыльцо:Чуть блеснуло б и сокрылоЗа лес рдяное лицо;Долго б тени пролежалиВлажной ночи на полях;Долго б смертные вкушалиСладострастие в мечтах.Дружбе дам я час единый,Вакху час и сну другой.Остальною ж половинойПоделюсь, мой друг, с тобой!〈1810〉

Элизий

О, пока бесценна младостьНе умчалася стрелой,Пей из чаши полной радостьИ, сливая голос свойВ час вечерний с тихой лютней,Славь беспечность и любовь!А когда в сени приютнойМы услышим смерти зов,То, как лозы виноградаОбвивают тонкий вяз,Так меня, моя отрада,Обними в последний раз!Так лилейными рукамиЦепью нежною обвей,Съедини уста с устами,Душу в пламени излей!И тогда тропой безвестной,Долу, к тихим берегам,Сам он, бог любви прелестной,Проведет нас по цветамВ тот Элизий, где все таетЧувством неги и любви,Где любовник воскресаетС новым пламенем в крови,Где, любуясь пляской граций,Нимф, сплетенных в хоровод,С Делией своей Гораций[68]Гимны радости поет.Там, под тенью миртов зыбкой,Нам любовь сплетет венцыИ приветливой улыбкойВстретят нежные певцы.〈1810〉

Вечер

Подражание Петрарке[69]

В тот час, как солнца луч потухнет за горою,Склонясь на посох свой дрожащею рукою,Пастушка, дряхлая от бремени годов,Спешит, спешит с полей под отдаленный кровИ там, пришед к огню, среди лачуги дымнойВкушает трапезу с семьей гостеприимной,Вкушает сладкий сон взамену горьких слез!А я, как солнца луч потухнет средь небес,Один в изгнании, один с моей тоскою,Беседую в ночи с задумчивой луною.Когда светило дня потонет средь морейИ ночь, угрюмая владычица теней,Сойдет с высоких гор с отрадной тишиною,Оратай острый плуг увозит за собоюИ, медленной стопой идя под отчий кров,Поет простую песнь в забвенье всех трудов.Супруга, рой детей оратая встречаютИ брашна сельские поспешно предлагают.Он счастлив – я один с безмолвною тоскойБеседую в ночи с задумчивой луной.Лишь месяц сквозь туман багряный лик уставитВ недвижные моря – пастух поля оставит,Простится с нивами, с дубравой и ручьемИ гибкою лозой стада погонит в дом.Игралище стихий среди пучины пенной,И ты, рыбарь, спешишь на брег уединенный!Там, сети преклонив ко утлой ладие(Вот все от грозных бурь убежище твое!),При блеске молнии, при шуме непогодыЗаснул… И счастлив ты, угрюмый сын природы!Но се бледнеет там багряный небосклон,И медленной стопой идут волы в загонС холмов и пажитей, туманом орошенных.О песнопений мать, в вертепах отдаленных,В изгнанье горестном утеха дней моих,О лира, возбуди бряцаньем струн златыхИ холмы спящие, и кипарисны рощи,Где я, печали сын, среди глубокой нощи,Объятый трепетом, склонился на гранит…И надо мною тень Лауры пролетит!〈1810〉

Мои пенаты

Послание к Жуковскому и Вяземскому

Отечески пенаты,О пестуны мои!Вы златом не богаты,Но любите своиНоры и темны кельи,Где вас на новосельиСмиренно здесь и тамРасставил по углам,Где странник я бездомный,Всегда в желаньях скромный,Сыскал себе приют.О боги! будьте тутДоступны, благосклонны!Не вина благовонны,Не тучный фимиамПоэт приносит вам,Но слезы умиленья,Но сердца тихий жарИ сладки песнопенья,Богинь пермесских дар!О лары! уживитесьВ обители моей,Поэту улыбнитесь —И будет счастлив в ней!..В сей хижине убогойСтоит перед окномСтол ветхой и треногийС изорванным сукном.В углу, свидетель славыИ суеты мирской,Висит полузаржавыйМеч прадедов тупой;Здесь книги выписные,Там жесткая постель —Всё утвари простые,Всё рухлая скудель!Скудель!.. Но мне дороже,Чем бархатное ложеИ вазы богачей!..Отеческие боги!Да к хижине моейНе сыщет ввек дорогиБогатство с суетой,С наемною душойРазвратные счастливцы,Придворные друзьяИ бледны горделивцы,Надутые князья!Но ты, о мой убогийКалека и слепой,Идя путем-дорогойС смиренною клюкой,Ты смело постучися,О воин, у меня,Войди и обсушисяУ яркого огня.О старец, убеленныйГодами и трудом,Трикраты уязвленныйНа приступе штыком!Двуструнной балалайкойПоходы прозвениПро витязя с нагайкой,Что в жупел и в огниЛетал перед полками,Как вихорь на полях,И вкруг его рядамиВраги ложились в прах!..И ты, моя Лилета,В смиренный уголокПриди под вечерок,Тайком переодета!Под шляпою мужскойИ кудри золотые,И очи голубые,Прелестница, сокрой!Накинь мой плащ широкий,Мечом вооружисьИ в полночи глубокойВнезапно постучись…Вошла – наряд военныйУпал к ее ногам,И кудри распущенныВзвевают по плечам,И грудь ее открыласьС лилейной белизной:Волшебница явиласьПастушкой предо мной!И вот с улыбкой нежнойСадится у огня,Рукою белоснежнойСклонившись на меня,И алыми устами,Как ветер меж листами,Мне шепчет: «Я твоя,Твоя, мой друг сердечный!..»Блажен в сени беспечной,Кто милою своей,Под кровом от ненастья,На ложе сладострастья,До утренних лучейСпокойно обладает,Спокойно засыпаетБлиз друга сладким сном!..Уже потухли звездыВ сиянии дневном,И пташки теплы гнезды,Что свиты над окном,Щебеча, покидаютИ негу отрясаютСо крылышек своих;Зефир листы колышет,И все любовью дышитСреди полей моих;Все с утром оживает,А Лила почиваетНа ложе из цветов…И ветер тиховейныйС груди ее лилейнойСдул дымчатый покров…И в локоны златыеДве розы молодыеС нарциссами вплелись;Сквозь тонкие преградыНога, ища прохлады,Скользит по ложу вниз…Я Лилы пью дыханьеНа пламенных устах,Как роз благоуханье,Как не́ктар на пирах!..Покойся, друг прелестный,В объятиях моих!Пускай в стране безвестной,В тени лесов густых,Богинею слепоюЗабыт я от пелен,Но дружбой и тобоюС избытком награжден!Мой век спокоен, ясен;В убожестве с тобойМне мил шалаш простой,Без злата мил и красенЛишь прелестью твоей!Без злата и честейДоступен добрый генийПоэзии святойИ часто в мирной сениБеседует со мной.Небесно вдохновенье,Порыв крылатых дум!(Когда страстей волненьеУснет… и светлый ум,Летая в поднебесной,Земных свободен уз,В Аонии прелестнойСретает хоры муз!)Небесно вдохновенье,Зачем летишь стрелойИ сердца упоеньеУносишь за собой?До розовой денницыВ отрадной тишине,Парнасские царицы,Подруги будьте мне!Пускай веселы тениЛюбимых мне певцов,Оставя тайны сениСтигийских берегов[70]Иль области эфирны,Воздушною толпойСлетят на голос лирныйБеседовать со мной!..И мертвые с живымиВступили в хор един!..Что вижу? Ты пред ними,Парнасский исполин[71].Певец героев, славы,Вслед вихрям и громам,Наш лебедь величавый,Плывешь по небесам.В толпе и муз и граций,То с лирой, то с трубой,Наш Пиндар, наш Гораций[72]Сливает голос свой.Он громок, быстр и силен,Как Суна[73] средь степей,И нежен, тих, умилен,Как вешний соловей.Фантазии небеснойДавно любимый сын,То повестью прелестнойПленяет Карамзин,То мудрого Платона[74]Описывает нам,И ужин Агатона[75],И наслажденья храм,То Древню Русь и нравыВладимира времянИ в колыбели славыРождение славян[76].За ними сильф прекрасный,Воспитанник харит,На цитре сладкогласнойО Душеньке бренчит[77];Мелецкого[78] с собоюУлыбкою зоветИ с ним, рука с рукою,Гимн радости поет!..С эротами играя,Философ и пиит,Близ Федра и Пильпая[79]Там Дмитриев[80] сидит;Беседуя с зверями,Как счастливый дитя,Парнасскими цветамиСкрыл истину шутя.За ним в часы свободыПоют среди певцовДва баловня природы,Хемницер[81] и Крылов.Наставники-пииты,О Фебовы жрецы!Вам, вам плетут харитыБессмертные венцы!Я вами здесь вкушаюВосторги пиеридИ в радости взываю:О музы! я пиит!А вы, смиренной хатыО лары и пенаты!От зависти людскойМое сокройте счастье,Сердечно сладострастье,И негу, и покой!Фортуна, прочь с дарамиБлистательных сует!Спокойными очамиСмотрю на твой полет:Я в пристань от ненастьяЧелнок мой проводилИ вас, любимцы счастья,Навеки позабыл…Но вы, любимцы славы,Наперсники забавы,Любви и важных муз,Беспечные счастливцы,Философы-ленивцы,Враги придворных уз,Друзья мои сердечны!Придите в час беспечныйМой домик навестить —Поспорить и попить!Сложи печалей бремя,Жуковский добрый мой!Стрелою мчится время,Веселие – стрелой!Позволь же дружбе слезыИ горесть усладитьИ счастья блеклы розыЭротам оживить.О Вяземский! цветамиДрузей твоих венчай,Дар Вакха перед нами:Вот кубок – наливай!Питомец муз надежный,О Аристиппов[82] внук!Ты любишь песни нежныИ рюмок звон и стук!В час неги и прохладыНа ужинах твоихТы любишь томны взглядыПрелестниц записных.И все заботы славы,Сует и шум и блажьЗа быстрый миг забавыС поклонами отдашь.О! дай же ты мне руку,Товарищ в лени мой,И мы… потопим скукуВ сей чаше золотой!Пока бежит за намиБог времени седойИ губит луг с цветамиБезжалостной косой,Мой друг! скорей за счастьемВ путь жизни полетим;Упьемся сладострастьемИ смерть опередим;Сорвем цветы украдкойПод лезвием косыИ ленью жизни краткойПродлим, продлим часы!Когда же парки тощиНить жизни допрядутИ нас в обитель нощиКо прадедам снесут, —Товарищи любезны!Не сетуйте о нас,К чему рыданья слезны,Наемных ликов глас?[83]К чему сии куренья,И колокола вой,И томны псалмопеньяНад хладною доской?К чему?.. Но вы толпамиПри месячных лучахСберитесь и цветамиУсейте мирный прах;Иль бросьте на гробницыБогов домашних лик,Две чаши, две цевницыС листами повилик;И путник угадаетБез надписей златых,Что прах тут почиваетСчастливцев молодых!〈1811–1812〉

Переход русских войск через Неман 1 января 1813 года

Снегами погребен, угрюмый Неман спал.Равнину льдистых вод, и берег опустелый,   И на брегу покинутые села   Туманный месяц озарял.Все пусто… Кое-где на снеге труп чернеет,И брошенных костров огонь, дымяся, тлеет,   И хладный, как мертвец,      Один среди дороги   Сидит задумчивый беглец,Недвижим, смутный взор вперив на мертвы ноги.И всюду тишина… И се, в пустой далиСгущенных копий лес возникнул из земли!Он движется. Гремят щиты, мечи и брони,      И грозно в сумраке ночномЧернеют знамена, и ратники, и кони:Несут полки славян погибель за врагом,Достигли Немана – и копья водрузили.Из снега возросли бесчисленны шатры,   И на брегу зажженные кострыВсе небо заревом багровым обложили.      И в стане царь младой      Сидел между вождями,И старец-вождь пред ним, блестящий сединами   И бранной в старости красой.〈1813〉

Тень друга[84]

Sunt aliquid manes: letum non omnia finit;

Luridaque evictos effugit umbra rogos.

Propertius[85]   Я берег покидал туманный Альбиона:Казалось, он в волнах свинцовых утопал.   За кораблем вилася гальциона[86],И тихий глас ее пловцов увеселял.   Вечерний ветр, валов плесканье,Однообразный шум, и трепет парусов,   И кормчего на палубе взываньеКо страже, дремлющей под говором валов, —   Все сладкую задумчивость питало.Как очарованный у мачты я стоял   И сквозь туман и ночи покрывалоСветила севера любезного искал.   Вся мысль моя была в воспоминаньеПод небом сладостным отеческой земли,   Но ветров шум и моря колыханьеНа вежды томное забвенье навели.   Мечты сменялися мечтами,И вдруг… то был ли сон?.. предстал товарищ мне,   Погибший в роковом огнеЗавидной смертию, над плейсскими струями[87].   Но вид не страшен был; чело   Глубоких ран не сохраняло,Как утро майское, веселием цвелоИ все небесное душе напоминало.«Ты ль это, милый друг, товарищ лучших дней!Ты ль это? – я вскричал, – о воин, вечно милый!Не я ли над твоей безвременной могилой,При страшном зареве Беллониных огней,   Не я ли с верными друзьямиМечом на дереве твой подвиг начерталИ тень в небесную отчизну провождал   С мольбой, рыданьем и слезами?Тень незабвенного! Ответствуй, милый брат!Или протекшее все было сон, мечтанье;Все, все – и бледный труп, могила и обряд,Свершенный дружбою в твое воспоминанье?О! молви слово мне! Пускай знакомый звук   Еще мой жадный слух ласкает,Пускай рука моя, о незабвенный друг!   Твою с любовию сжимает…»И я летел к нему… Но горний дух исчезВ бездонной синеве безоблачных небес,Как дым, как метеор, как призрак полуночи,   Исчез – и сон покинул очи.Все спало вкруг меня под кровом тишины.Стихии грозные казалися безмолвны.При свете облаком подернутой луныЧуть веял ветерок, едва сверкали волны,Но сладостный покой бежал моих очей,   И все душа за призраком летела,Все гостя горнего остановить хотела:Тебя, о милый брат! о лучший из друзей!〈1814〉

Вакханка

Все на праздник ЭригоныЖрицы Вакховы текли;Ветры с шумом разнесли

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Вольный перевод стихотворения Томаса Грея (1716–1771) «Элегия, написанная на сельском кладбище».

2

При первой публикации Жуковский сделал к этой строке примечание: «В Англии привязывают колокольчики к рогам баранов и коров».

3

Гампден Джон (1596–1643) – один из руководителей Английской буржуазной революции.

4

Кромвель Оливер (1599–1658) – вождь Английской буржуазной революции.

5

Мильтон Джон (1608–1674) – английский поэт и публицист, выступал в защиту республиканских свобод.

6

Речь идет об Андрее Ивановиче Тургеневе (1781–1803), поэте и переводчике, с которым В. А. Жуковский познакомился во время учебы в Благородном пансионе при Московском университете.

7

Имеется в виду Семен Емельянович Родзянко (1782–1808?) – поэт и прозаик, товарищ В. А. Жуковского по Благородному пансиону; сошел с ума.

8

Минвана, Альпин – условные поэтические имена.

9

При первой публикации было сделано примечание: «Писано после отдачи Москвы перед сражением при Тарутине». Ко второму, отдельному изданию стихотворения (1813) Жуковский и его друг, карамзинист Д. В. Дашков (1784–1839), сделали примечания, которые в настоящем издании приводятся в сокращении с пометой (Прим.).

10

Святослав Игоревич – великий князь Киевский в 945–972 гг.

11

«Древние летописи сохранили нам краткую, но сильную речь великого князя Святослава Игоревича к его воинам на походе против греков. „Не посрамим земли русския, – сказал он, – ляжем зде костьми, мертвии бо срама не имут!“ Воины, одушевленные словами и примером вождя, устремились на многочисленного неприятеля и одержали победу» (Прим.).

12

«Великий князь Димитрий Иоаннович (Дмитрий Донской (1350–1389). – Ред.), избавитель России от постыдного рабства. Со времени несчастного сражения при Калке (1223) татары господствовали над князьями российскими, свергая их по произволению с престола и налагая тяжкие дани. Димитрий отмстил за сии поругания и, предводительствуя сам соединенными русскими силами, истребил на берегу Дона несметное воинство Мамая. Он положил первое основание могуществу России, утвержденному потом великою четою соименных (Иоаннами III и IV) и вознесенному на высочайшую степень Петром и августейшими его преемниками» (Прим.).

13

Имеется в виду Полтавская битва (1709) между русским войском под командованием Петра I и шведской армией Карла XII.

14

Подразумевается украинский гетман Иван Степанович Мазепа (1639–1709), изменивший Петру I и бежавший с Карлом XII.

15

Суворов Александр Васильевич (1730–1800) – русский полководец.

16

То есть Михаил Илларионович Кутузов (1745–1813).

17

В 1774 г. в сражении при Кагуле Кутузов был ранен турецкой пулей, которая пробила левый висок и вышла у правого глаза.

18

В первой публикации к этим стихам было дано примечание: «Сказывают, что в самую ту минуту, когда главнокомандующий, приехавший к армии, выходил из своей кареты, орел показался на высоте; полководец снял перед ним шляпу; войска закричали ура!»

19

Ермолов Алексей Петрович (1777–1861) – русский военачальник, во время Бородинского сражения командовал левым флангом.

20

Раевский Николай Николаевич (1771–1829) – русский военачальник, во время Бородинского сражения командовал Курганной батареей («батареей Раевского»).

21

Сыновья Н. Н. Раевского – А. Н. Раевский (1795–1868) и Н. Н. Раевский (1801–1843) – участвовали в Бородинском сражении.

22

Милорадович Михаил Андреевич (1771–1825) – русский военачальник; во время Бородинского сражения командовал правым флангом; видный участник кампании 1812 г.

23

Витгенштейн Петр Христианович (1769–1843) – русский военачальник; в Отечественную войну 1812 г. командовал корпусом, прикрывавшим петербургское направление.

24

Коновницын Петр Петрович (1764–1822) – русский военачальник, ближайший помощник М. И. Кутузова; после ранения П. И. Багратиона возглавил оборону левого фланга.