Тайный пляж

Неожиданно хлеб выскочил из тостера, заставив ее подпрыгнуть. Она приказала себе собраться, так как дел было невпроворот. Она включила радио, чтобы отвлечься, затем намазала тост маслом и мармайтом[5]. Голод и легкое похмелье лишь подогревали беспокойство.

Собравшись с духом, Никки взялась за ковровую дорожку на лестнице. Дорожка была засаленной и упрямо липла к ступеням, гвозди царапали руки, однако эта работа требовала концентрации, и беспокойство мало-помалу улеглось. Потребовалась целая вечность, чтобы поднять рейки, тем не менее к полудню ковровая дорожка лежала в контейнере для мусора, а Никки отмокала в ванне, смывая грязь.

Поскольку сил ехать в город на велосипеде уже не осталось, она взяла минивэн. На бортах автомобиля стояла эмблема Приморского свадебного агентства, и от этого ей внезапно стало не по себе. Никки никогда не смущало, что люди были в курсе всех ее передвижений, но прямо сейчас она ощутила острую потребность в анонимности. Одному богу известно, кто в данный момент, возможно, отслеживал каждый ее шаг.

Никки так и не удалось стряхнуть с себя остатки сна, в голове постоянно вспыхивали образы и воспоминания. Она вспомнила, как в первый раз привела Рика в «Маринерс» и он не устоял перед чарами этого дома.

Устоять было нереально.

Глава 10

Тогда

После того дня, что они провели на пляже, Никки не видела Рика почти неделю. И вовсе не потому, что плохо старалась: она все глаза проглядела, пытаясь увидеть его в городе. Но похоже, он вставал очень рано и слишком поздно возвращался с работы в лодочной мастерской. И вот наконец в четверг вечером она заметила его на борту яхты «Леди Звездная Пыль». У нее внутри все сжалось, но она не решилась подняться по понтону и сказать «привет». Просто не хватило уверенности в себе. Конечно, они с Риком чудесно провели прошлое воскресенье и даже сблизились, но это еще ни о чем не говорило.

Больше всего Никки боялась, что он посмотрит на нее слегка озадаченно, словно пытаясь вспомнить, где мог ее видеть. А потом вежливо улыбнется, явно гадая, как бы поскорее спровадить надоедливую девицу. И что еще хуже, она представила, как из каюты выходит длинноногая особа в прозрачном платье в восточном стиле и смотрит сперва на нее, потом на Рика, будто желая сказать: «А это еще кто такая?»

Никки морально приготовилась к тому, что рано или поздно столкнется с ним, ну а там будет видно. Однако она не могла выкинуть его из головы и постоянно вспоминала о том, как хорошо им было вдвоем, точно они знали друг друга целую вечность. Или она слишком размечталась? Может, в тот день она просто перегрелась на солнце и приняла желаемое за действительное?

В результате Рик стал ее маленьким секретом, и теперь она постоянно жила в страхе, что он заведет себе в Спидвелле новых друзей и напрочь забудет о ней. А вдруг он просто использовал ее для того, чтобы освоиться в чужом городе, и теперь она стала лишней? Она должна проявить терпение и оставаться хладнокровной. В любом случае, возможно, она не в его вкусе. Ведь он раньше жил на юге Франции и, вероятно, привык к девицам, куда более искушенным, чем провинциальные простушки из Спидвелла.

Терпение Никки было вознаграждено. В субботу вечером она сидела в «Нептуне» в компании друзей за столом возле окна. Они пытались решить, то ли остаться в Спидвелле, то ли отправиться в Токам, где развлечений было побольше. Случайно подняв голову, она увидела, как в паб ленивой походкой вошел Рик.

Он отличался безграничной самоуверенностью, основанной на понимании того, что в любой компании будет вне конкуренции, и обладал ленивой, расслабленной грацией крадущегося тигра. Его глаза казались синими и глубокими, как море, и она знала, что его кожа имеет солоноватый привкус. Из-под джинсовой рубашки, застегнутой наперекосяк на две средние пуговицы, виднелись бронзовая грудь и такой же бронзовый живот.

Никки буквально приросла к стулу, когда он направился к бару.

– Кто такой? – выдохнула ее подруга Тамсин.

Будто желая продемонстрировать свое совершенство, Рик небрежным жестом откинул с лица непослушные кудрявые пряди, закрывавшие квадратный подбородок и резкие скулы. Он оперся на барную стойку и, наградив барменшу ослепительной улыбкой, заказал лимонад и апельсиновый сок, после чего оглядел заведение.

Внезапно он встретился глазами с Никки, его лицо просветлело. Помахав ей, он направился к их столу.

– Ты что, его знаешь? – спросила Тамсин.

– Типа того.

Все показатели ее жизнедеятельности моментально удвоились. Сердцебиение. Давление. Внизу живота что-то сладко заныло. К лицу прилила кровь. В висках застучало. Никки оставалось только молиться, чтобы щеки не казались слишком красными.

И вот Рик, явно довольный встречей, уже стоял перед ней:

– Никки… Как поживаешь? Я тебя целую неделю не видел. Работы было под завязку.

– Аналогично.

Он показал на свободный стул:

– Не возражаешь, если я здесь приземлюсь?

– Само собой! Ребята, это Рик, – сказала Никки, после чего представила ему своих друзей: – Тамсин, Ноа, Бен, Шелли.

Рик оглядел сидевших за столом:

– Я никогда не запоминаю имен.

– Тогда обращайся к ним просто «братан», – предложила Никки. – Они все на это откликаются.

– Спасибо за последнее воскресенье. – Глаза Рика лучились участием.

Почувствовав, что сидевшая рядом Тамсин буквально подпрыгивает от возбуждения, Никки едва сдержала смех:

– Было весело.

– Мы непременно должны сходить туда снова.

– Конечно.

– Может, завтра? У меня завтра выходной. Слава богу! Устал как собака!

Черт! Завтра ее ждал воскресный ланч в «Маринерсе». И она обещала родителям прийти, поскольку это был юбилей их свадьбы. Она знала, что родители не обидятся, если она не придет, но Джесс в воскресенье работала, и Никки чувствовала себя обязанной быть там.

– Завтра у меня воскресный ланч с родителями. Но если хочешь, можешь пойти со мной. Ну а потом сходим на пляж.

Рик протяжно застонал:

– Воскресный ланч! Я и не помню, когда в последний раз был на воскресном ланче. Ты серьезно? А родители не будут возражать?

– Вовсе нет. Мама всегда готовит еды на целый полк.

Что было чистой правдой. Во время воскресного ланча двери «Маринерса» были открыты для всех. В сущности, во время любых трапез двери дома были открыты для всех.

– Здорово! Спасибо большое!

Рик выглядел так, будто выиграл в лотерею, что было ужасно мило. Набравшись храбрости, Никки расстегнула пуговицы на его рубашке, чтобы застегнуть как положено.

– Господи! Я так вымотался, что даже не смог надеть рубашку по-человечески! – опустив глаза, воскликнул Рик.

Никки чувствовала пальцами его кожу, теплую и мягкую. Она застегнула ему рубашку и со смехом похлопала по плечу:

– Ну вот и все.

– Что бы я без тебя делал?

Боже мой! Эта улыбка. Как у него получается? Как ему удается так ловко внушать ей, будто для него никого другого не существует? Он откинулся на спинку стула, барабаня пальцами по столу в такт мелодии из музыкального автомата. Никки еще не доводилось видеть настолько раскованного парня.

– Пожалуй, пойду поиграю в пул, – внезапно вскочив, заявил Рик.

Не успел он отойти от стола, Тамсин повернулась к Никки:

– Блин, кто он такой? И почему ты ничего мне не рассказывала?

Никки небрежно пожала плечами:

– Мы познакомились на прошлой неделе. Показала ему город.

– Ха-ха! – многозначительно рассмеялась Тамсин.

Они стали смотреть, как Рик лениво натирает мелом кончик кия. Он оказался классным игроком и в рекордное время забил все шары, заработав громкие аплодисменты. После чего скромно поклонился и направился обратно к столу.

– Я валюсь с ног, – сказал он Никки. – Еще не привык так рано вставать. Как добраться до дома твоих родителей?

– Я за тобой по дороге зайду. Наш дом недалеко от набережной. – Никки была слегка разочарована, что он уже уходит, хотя, может, все дело в том, что он не пьет спиртного.

– Здорово! – Он показал большой палец вверх, а затем стиснул ее плечо, отчего Никки будто ударило током.

– До завтра! – с трудом выдавила она.

Рик помахал сидевшим за столом:

– Был рад знакомству.

Когда он покидал бар, все посетители провожали его глазами. Девушки смотрели с вожделением, мужчины – недоверчиво.

– Хм… – произнесла Тамсин. – А у меня есть хоть какой-нибудь шанс прийти к вам на ланч? Я его не трону. Честное слово. Просто посмотрю.

Когда Никки сообщила матери, что пригласила на ланч своего нового друга, Хелен не моргнув глазом сразу приготовила вдвое больше еды, чем требовалось. Джесс и Никки вечно приводили с собой бездомных, Уильям после воскресной пинты пива в «Нептуне» звал домой собутыльников, а если Хелен шла в церковь, то нередко приглашала в гости прихожан.

Кухня в «Маринерсе» была любимым местом у всех членов семьи, хотя она явно не претендовала на приз за дизайн интерьеров. Там стояла старинная мебель из полированного коричневого дерева, украшенная сверху рифленым серебром. На памяти домочадцев горчичного цвета стены ни разу не перекрашивались, и в этом была своеобразная ирония, учитывая, что все они занимались ремонтным бизнесом.

– Вы ведь слышали выражение: «Сапожник без сапог», – любил говорить Уильям. – В один прекрасный день я все покрашу.

На полу в столовой, отделенной от кухни длинной барной стойкой, лежал вытертый темно-бордовый ковер. Вокруг громоздкого стола, за которым легко помещались двенадцать человек, были расставлены стулья с потрескавшимися кожаными сиденьями. За этим столом обедало несколько поколений Нортов, поскольку дом принадлежал семье с середины девятнадцатого века, как и бо́льшая часть мебели. Резной шкаф был превращен в бар, набитый старыми пыльными бутылками, в том числе: хереса «Харвис Бристоль крим», портвейна «Тейлорс», виски «Беллс», ликера «Бейлис» и «Тиа Мария». Половина напитков из года в год оставалась нетронутой, разве что Хелен периодически совершала на них набег, чтобы добавить немного в рождественский торт, тогда как пользующиеся популярностью бутылки постоянно пополнялись. Сверху на старом буфете стояли проигрыватель и колонки, полки внизу были забиты маленькими фигурками зверюшек с подвижной головой. В веселую ночь из буфета извлекались пластинки из принадлежащей Уильяму коллекции «Мотаун рекордс», и все члены семьи начинали дружно подпевать. Все Норты были певцами, танцорами, артистами. Кто-то однажды даже окрестил их семьей фон Трапп – той самой, о которой был снят фильм «Звуки музыки».

Никки положила на стол старинные сервировочные салфетки с видами Спидвелла. Уильям достал бутылку местного пива, Рик удовлетворился газированным фруктовым соком. Тем временем в столовую вошел Грэм, раскрасневшийся после игры в регби; за ним тянулся плотный шлейф ароматов шампуня и геля для душа.

– Мам, я умираю от голода.

– Поздоровайся с нашим гостем, – велела ему мать.

– Это Рик, – сказала Никки. – А это мой несносный младший брат Грэм.

– Привет! – Грэм кивнул Рику, и они обменялись рукопожатием.

– Ух ты! – Рик с вожделением посмотрел на говяжьи ребрышки, которые Хелен вынула из духовки. – А йоркширские пудинги будут?

– Непременно, – показав полный поднос, улыбнулась Хелен.

Рик довольно вздохнул:

– Французы считают себя величайшими поварами в мире. Но они даже под угрозой смерти не способны приготовить воскресный ланч.

– Значит, ты прибыл сюда с юга Франции? – Уильям в сине-белом полосатом переднике колдовал над подливкой, в одной руке у него была деревянная ложка, в другой – пиво. – Скажи, ты шел сюда вокруг Европы или напрямую по рекам и каналам Франции?

Рик махнул поднятой рукой:

– По рекам и каналам. Но кое-где прошел буквально на грани. Боялся, что каналы недостаточно глубокие. Но я это сделал.

Уильям одобрительно кивнул:

– Отлично! А как долго ты сюда добирался?

– Три месяца или типа того. Я делал остановки. В Париже, например.

– Париж… – с тоской повторила Хелен.

Никки попыталась представить, каково это оказаться в Париже с Риком, и ей стало трудно дышать.

– А ты давно плаваешь на яхте? – Уильям не хотел отклоняться от темы, города его мало интересовали.

– Я, можно сказать, родился на яхте. Мой папа работал в гавани Кинсейла. И каждое лето я учился там всему, чему мог, а к началу учебного года возвращался к маме в Тулузу, где ходил в школу. Я говорил по-французски с ирландским акцентом, поэтому меня жестоко дразнили. После окончания школы мы с папой занялись бизнесом по доставке яхт и катеров. И занимались этим до самой его смерти.

– Мои соболезнования, приятель. – Уильям уважительно поднял бутылку с пивом.

– Он жил так, как хотел, – пожал плечами Рик и чокнулся своей бутылкой с бутылкой Уильяма. – Ближайшие несколько месяцев я буду работать в лодочной мастерской в Токаме.

– Добро пожаловать. Надеюсь, тебе тут понравится. Хотя у нас здесь вовсе не Канны. Погода, скорее, как в Кинсейле.

Уильям наточил разделочный нож и принялся нарезать кусок говядины красивыми нежно-розовыми ломтями. Грэм поставил на стол овощи: жареный картофель, запеченную с сыром цветную капусту, зеленый горошек и морковь. Подливку и хрен.

– Садитесь за стол, – пригласила Хелен. – Пока все не остыло.

– Вы даже не представляете, как я счастлив, – сказал Рик.

Он без тени смущения положил на тарелку гору еды. Моментально освоившись, он втянул всех сидевших за столом в разговор. С Грэмом он обсудил свою любимую французскую команду по регби, рассказав до мельчайших подробностей о последнем матче в Тулузе, а с Хелен – ее бизнес по изготовлению свадебных тортов.

И в этот самый момент в столовую вошла Джесс с роскошным букетом красных роз.

– Дорогая! А мы думали, ты сегодня работаешь, – обрадовалась Хелен.

– Я поменялась сменами. Никак не могла пропустить праздничный ланч в честь вашей годовщины. – Джесс обняла отца со спины.

Хелен взяла у дочери цветы. Рик уставился на Джесс, не успев донести до рта вилку. У Никки упало сердце.

Не нашелся еще тот человек, который был способен проигнорировать Джесс Норт. Необузданная и своенравная, она умела довести родных до ручки и всегда получала желаемое. Любить ее было нелегко даже для Хелен, которая считалась почти святой, но домочадцы действительно любили Джесс. Они брали пример с Уильяма, который вообще не видел недостатков в своей строптивой старшенькой, умудряясь смеяться над истериками и вспышками гнева дочери.

– Она ничего плохого не имеет в виду, – обычно говорил Уильям, когда кто-нибудь из членов семьи начинал возмущаться ее манипуляциями. – Джесс есть Джесс.

Что, по мнению Никки, отнюдь не объясняло, почему они должны мириться с выходками сестры. Основной посыл состоял в том, что завоевать любовь Джесс можно было лишь при условии, что вы будете все спускать ей с рук. И это ужасно утомляло. С годами Джесс немного утихомирилась и стала менее капризной, но не утратила способности выкидывать из коляски игрушки, стараясь в кого-нибудь угодить и втягивая как можно больше народу в свои представления.

И вот теперь был ее выход. Она появилась на кухне, чтобы ни в чем себе не отказывать.

– Какое свинство! Вы слопали все йоркширские пудинги. У кого остался лишний пудинг? – Она подошла к столу и проинспектировала тарелки. Йоркширский пудинг лежал лишь на тарелке Рика, который оставил самое вкусное на потом. Джесс уставилась на пудинг, затем подняла глаза на парня. – Ну привет. Сомневаюсь, что я смогу получить твой пудинг. Или нет? Ты наверняка уже съел достаточно.

– Мадам… – Рик церемонно положил пудинг на закусочную тарелку и протянул Джесс.

Глаза Джесс расширились от удовольствия. «Боже мой!» – в отчаянии подумала Никки.

А потом, когда все уминали пышный лимонный пирог с безе, пришел Вуди. Он был постоянным гостем за столом у Нортов. «Маринерс» стал для него вторым домом. Его родители перевезли всю семью в Спидвелл из Макклсфилда после некоей «неприятности». Появившись в школе, он сразу покорил Никки своей открытостью и дурацким чувством юмора, и она поняла, что этот парень станет важной частью ее жизни.

Вуди пришел в школу в середине учебного года, и ему пришлось нелегко. Он не ожидал, что будет чувствовать себя таким аутсайдером. В Макклсфилде он с пяти лет учился с одними и теми же детьми в начальной и средней школе. В Корнуолле никто его не знал, да особо и не стремился узнать. Через две недели после появления в новой школе он начал находить на своих вещах наклейки «Глаз навыкате»: на рукаве пиджака, на дверце шкафчика, под крышкой парты. Сперва это казалось Вуди смешным, но потом ему стало не до смеха, поскольку, когда он обнаруживал те самые наклейки, одноклассники начинали мерзко хихикать. В результате он отказался ходить в школу, хорошо понимая, что его протест ничего не даст. Отец обозвал его тряпкой, а мать собралась поговорить с директором школы, чего Вуди хотелось бы избежать, так как она могла выйти из себя и ничем хорошим это бы не кончилось.

И вот однажды Никки застала его за тем, как он, чуть не плача, вытаскивал из рюкзака кучу таких наклеек.

– Я не виноват, что у меня глаза навыкате, – всхлипнул Вуди.

– И вовсе они не навыкате, – ответила Никки. – У тебя самые добрые, улыбчивые глаза, которые я когда-либо видела.

– А еще я не могу драться с теми, кто это сделал, – добавил Вуди. – Потому что я хорошенько их приложу. Но тогда уже не у них, а у меня будут крупные неприятности.

Похоже, он исходил из печального опыта. Там, откуда он приехал, если ты не мог постоять за себя, то с тобой было все кончено. Однако Вуди собирался стать полицейским, и ему следовало держаться подальше от неприятностей.

– Предоставь это мне. – Никки подобрала последние две наклейки и выкинула их в мусорную корзину.

Вуди не знал, каким образом она это сделала, но наклеек он больше не видел. С тех пор они с Никки стали не разлей вода. Она привела его в «Маринерс», и дом раскрыл ему свои теплые объятия. Вуди никогда не приглашал Никки к себе, так как у его мамы с утра до вечера орал телевизор и не имело смысла даже пытаться поговорить.

В «Маринерсе» к Вуди относились как к члену семьи. Он приходил и уходил даже в отсутствие Никки. Решал кроссворды с Хелен, или гонял мяч с Грэмом, или выслушивал очередную трагическую историю Джесс. Он осуществил свою мечту, став полицейским, и теперь заботился обо всех членах семьи Норт.

И вот сейчас он небрежно потрепал Никки по затылку, отчего она сразу напряглась, и сел рядом с ней. Рик бросил в их сторону удивленный взгляд, и она заметила секундное замешательство в его глазах. Но затем Джесс перегнулась через стол, стараясь привлечь внимание нового парня.

– Так мы идем после ланча на пляж, да? – спросила она.

– Обязательно, – ответил Рик. – Но только после того, как поможем твоей маме помыть посуду.

Хелен просияла. Джесс сделала большие глаза. Никки стиснула зубы и сжала под столом кулаки. В последнее время Джесс вообще не ходила по воскресеньям на пляж. Тогда с чего вдруг ей сейчас приспичило?

Впрочем, все и так ясно, можно было не спрашивать.

Глава 11

Сейчас

Ой! – Когда Никки вошла в кухню, Хелен испуганно отодвинула в сторону айпад. – Я совсем забыла о времени! Как ты, дорогая? Как твой новый дом?

Никки плюхнулась на стул за кухонным столом. Она вдохнула витавшие в кухне ароматы: исходящий от плиты едва уловимый запах масла и жареной еды, тонкие нотки фирменных духов матери «Эсте Лаудер». Их папа каждое Рождество покупал флакон «Youth Dew» в «Дебенамсе» в Эксетере, и теперь в обязанности Джесс или Никки входило, чтобы под рождественской елкой непременно стоял новый флакон духов. Что, впрочем, им было даже на руку. Ведь то был запах их мамы. Запах уюта.

– Это все, о чем я мечтала, – ответила Никки. – Но работы невпроворот. Я уже обломала все ногти.

– А можно на этой неделе к тебе заскочить?

– Я была бы только рада.

– Дорогая, я так тобой горжусь! Я знаю, как долго ты ждала, когда один из этих домов появится в продаже.

– Человек должен делать все для достижения своей цели. Ведь так?

– Ты и делала. – Хелен нервно поправила лежавший на столе айпад. – Кстати, о достижении цели. Я хочу с тобой кое о чем посоветоваться.

– О чем?

– Я вот тут подумала… о… – Хелен судорожно пыталась подобрать подходящее слово. – Думаю, сейчас самое время. Самое подходящее время. Но я не уверена, что ты это одобришь. Что вы все одобрите. Но… – Она осеклась.

– Продолжай, мама. Выкладывай!

Хелен крепко зажмурилась:

– Если я найду себе мужчину.

Никки с шутливым облегчением вытерла лоб.

– Уф! А я уж, грешным делом, подумала, что ты хочешь продать «Маринерс».

– Нет! Никогда. Мы это уже обсуждали. Ты ведь знаешь, что я никогда не расстанусь со своим домом.

– Отлично! Что ж, найди себе мужчину. А почему бы и нет? Если это именно то, чего ты действительно хочешь.

– Тогда мне понадобится помощь. Честно говоря, я понятия не имею, с чего начать.

Никки посмотрела на маму. Заглянула в ее теплые, мудрые карие глаза. У Хелен была кремовая веснушчатая кожа, почти без морщин, несмотря на все испытания, и рассыпанные по плечам блестящие золотисто-каштановые волосы. Мать несла свое горе с редким достоинством, словно накинув на себя едва заметную кружевную шаль из призрачной паутинки, которую никогда не снимала. До настоящего времени Хелен не выражала никакого желания найти себе мужчину, но, если она почувствовала необходимость впустить нового человека в свою жизнь, Никки была готова ее поддержать.

– Конечно помогу. Это будет весело.

– Разве? Выглядит устрашающе.

В коридоре внезапно раздались голоса Грэма и его семейства, пришедших на ланч.

– Только ничего им пока не говори, – запаниковала Хелен. – Не хочу, чтобы все знали.

Дверь открылась, и в кухню ввалились Грэм, его жена Сьюзан и три их дочери – Миа, Мег и Молли, известные как Эм и Эмс. Никки не могла с уверенностью сказать, хорошо ли, что у девочек одинаковые инициалы, однако это было типично для Сьюзан: все в ее жизни должно было идеально сочетаться. Хотя кто ее за это осудит? Добрая и веселая, она проявляла ангельское терпение по отношению к Грэму, неуемному и ужасно шебутному. Он просыпался, уже имея в голове какой-нибудь план: касалось то организации барбекю в яхт-клубе или поездки к черту на рога исключительно для того, чтобы взглянуть на автомобиль, выгодно продававшийся на маркетплейсе «Автотрейдер».

– Ник! Мне нужен твой совет. – Сьюзан надвигалась на Никки, держа перед собой большую папку, перевязанную ленточкой. – Можешь взглянуть? Я постоянно все переделываю. Это сводит меня с ума.

– Я уже посоветовал ей стиснуть зубы и отправить проект заказчику, но она меня не слушает. Что я могу в этом понимать? – Грэм наклонился обнять мать. – Привет, мам.

– Это моя заявка на реновацию отеля «Причал». – Сьюзан положила папку на обеденный стол. – Тамара говорит, они хотят использовать для всех работ местных жителей. Вот я и подумала, что у меня есть шанс. А теперь никак не могу решить, какой стиль выбрать: традиционный, индустриальный, гламурный или нечто совсем радикальное.

Сьюзан занималась дизайном интерьеров, и хотя в последние несколько лет дела у нее постоянно шли в гору благодаря буму в сфере продаж местной недвижимости, этот контракт стал бы для нее приличным кушем. Тамара Летбридж и ее муж Дьюк, приехавшие пару лет назад в Спидвелл из Западного Лондона, инвестировали крупные средства в развитие города. Они открыли на набережной кафе, где подавали морепродукты, со дня на день собирались открыть новый бар и к тому же приобрели захудалый отель «Причал».

– Давай посмотрим.

Никки перелистала портфолио Сьюзан. В эскизах чувствовалась ностальгия по британским традициям отдыха на морском побережье. Яркие полоски, броские винтажные открытки на стенах, винтажная атрибутика: передвижная кукольная будка Панча и Джуди на ресепшен и огромный пластиковый рожок мороженого «99» снаружи у входа.

– Мне нравится. – Никки подумала, что у Сьюзан на редкость верный глаз. – Весело и остроумно. Думаю, это именно то, что нужно людям. У нас и так слишком затянулся мрачный период.

– Я знаю. Но достаточно ли это утонченно? Ведь Тамара собирается пригласить сюда толпу лондонцев. Своих приятелей по клубу «Сохо-Хаус». – Сьюзан скорчила забавную рожицу.

– Полагаю, если выбрать мебель высокого качества, все будет отлично. Люди приезжают на морское побережье, чтобы развлекаться.

– Если ты считаешь, что это нормально…

– Сюзи, просто отправь свой проект! – Грэм уже начал терять терпение; похоже, он слышал все это тысячу раз. – Ты вложила в него всю душу и сердце, но пришло время передать его заказчикам.

– Я ужасно хочу получить контракт. – Сьюзан мечтательно закатила глаза. – Теперь, когда Эм и Эмс стали старше, мне пора выходить на другой уровень.