Тайный пляж

– В Сен-Тропе такого точно не найдешь.

– Надо же, кто бы мог подумать! – рассмеялась Никки и тут же возмущенно ойкнула, получив тычок локтем в бок.

Изучив содержимое ее корзины, Рик нахмурился и ушел вглубь магазина. Никки заметила, что на них обращены взоры всех посетителей минимаркета. Впрочем, Рик, казалось, не замечал, как действует на других его обаяние, что буквально завораживало. Равнодушный к устремленным на него взглядам, он задумчиво бродил между полками, внимательно изучая продукты, от чего-то отказывался, а что-то швырял в корзину. Он вернулся с французским батоном, салями, томатами, виноградом и апельсинами, после чего забрал у Никки купленные продукты и пошел платить, проигнорировав ее протесты.

– Я настаиваю! – отрезал он. – Я легко отдал бы хоть сто фунтов за твой сэндвич с беконом. – С этими словами он достал потертый бумажник, решительно отказавшись от предложения Никки поучаствовать в оплате.

Итак, он еще и очень добрый. Но стало ли от этого хоть немного легче? Никки опустила голову, чтобы он не увидел, как она улыбается. У нее внутри все играло и пенилось, словно пузырьки шипучки.

– Ну все, пошли, – взяв пластиковый пакет, произнес Рик. – Покажи мне свой тайный пляж.

Глава 7

Что б мне провалиться!

Сердце Никки переполнилось гордостью, когда Рик остановился на вершине скалы, любуясь видом на побережье. Пляж предстал перед ними во всем своем великолепии: черные скалы на фоне синего неба; призывно мерцающее море; будто присыпанный алмазной пылью песок, сверкающий на солнце. И ни одной живой души вокруг. Свой персональный рай.

– Я хочу сказать, что побережье Ирландии дикое и неосвоенное, юг Франции – совсем из другой жизни, но это место вообще ни с чем не сравнится.

– Оно особенное, – согласилась Никки.

– А тут много народу бывает?

– Не слишком. Сюда сложно добираться. Обычно мы собираемся здесь своей компанией.

– Так это и есть твой тайный пляж?

– Да. – Поддавшись секундному порыву, Никки закрыла ему рот ладонью и прошептала на ухо: – Только никому ни слова, или мне придется в наказание протащить тебя под килем.

Никки чувствовала ладонью тепло его губ и могла точно сказать, что Рик улыбается. Удивляясь собственной смелости, она заставила себя убрать руку.

– Ну все. Пойдем поплаваем.

Никки показывала дорогу, энергично сбегая по ступенькам. Рик следовал за ней. И хотя, в отличие от Никки, у него не было многолетней практики, он успешно преодолел спуск.

Они целую вечность провели в море, наплававшись до изнеможения. Рик, стройный и мускулистый, с легкостью рассекал воду; его кожа отливала золотом. Тем не менее рядом с ним Никки отнюдь не чувствовала себя ущербной, пусть даже на фоне красного купальника ее тело и казалось слишком бледным. Как-никак она была опытной пловчихой и ни в чем не уступала своему спутнику. А затем они просто лежали на воде, любуясь бескрайней синевой неба.

– Я могу лежать так до бесконечности, – задумчиво произнес Рик.

– Не советую. У тебя сморщатся кончики пальцев, – ответила Никки.

Впрочем, она хорошо его понимала. Здесь, на море, можно было просто качаться на волнах и ни о чем не думать. Жизнь казалась простой и легкой. Все заботы уносились прочь вместе с приливом. Не то чтобы у Никки было слишком много забот, но она усердно работала, и тайный пляж стал местом, где она расслаблялась, забывая о сметах и расписаниях.

А потом они загорали на большом плоском камне, на котором смогли уместиться вдвоем. За камнем находилась цепь соединявшихся между собой пещер высотой с человеческий рост. Человеку, не подозревавшему об их существовании, никогда не пришло бы в голову, что здесь можно спрятаться. Несколько веков назад контрабандисты хранили в пещерах бренди, причем для того, чтобы благополучно доплыть сюда на лодке, не разбившись о скалы, нужно было хорошо знать береговую линию.

– Сейчас я отдал бы все, что угодно, за веточку винограда, – заложив руки за голову, задумчиво произнес Рик.

– Что угодно? – Никки села и, порывшись в пластиковом пакете, нашла купленную Риком гроздь винограда.

Оторвав несколько ягод, она со смехом принялась кидать их одну за другой прямо ему в рот. Он тоже засмеялся, но продолжал лежать, крепко зажмурившись.

– Достаточно! – открыв глаза, наконец взмолился он.

Рик схватил Никки за запястье и с силой сжал, отчего ее будто ударило током. На секунду они застыли, глядя друг другу в глаза, а потом он разжал пальцы и снова заложил руки за голову.

Никки села рядом с Риком, ее сердце бешено колотилось. Ей безумно хотелось лечь сверху, почувствовать под собой это загорелое мускулистое тело, но она так и не поняла, действительно она ему нравится или у них всего-навсего беззаботный пляжный флирт.

В результате Никки ограничилась тем, что достала из пакета две банки сидра и протянула одну из них Рику, с трудом преодолев искушение прижать холодный металл к его телу, заставив подпрыгнуть.

– Нет, спасибо. Я не пью.

– А-а-а… – Никки поспешно убрала банки в пакет. – Извини.

– Не нужно извиняться. Просто… мой папа умер, как говорят, из-за пьянства. Что вконец отбило у меня охоту к алкоголю.

– Тебя можно понять. Извини, – произнесла Никки, поймав себя на том, что повторяется.

– Он сам виноват. Его неоднократно предупреждали. Но, видишь ли, я боюсь, что алкоголизм передается по наследству. И поэтому воздерживаюсь от спиртного.

– Очень разумно.

– Я всегда гадал, как бы сложилась моя жизнь, если бы не его пристрастие к выпивке. – Рик задумчиво посмотрел на небо. – Мои родители встретились на юге Франции, куда он перегонял яхту. У них вспыхнул страстный роман, и мама отправилась в Кинсейл вместе с ним, искренне надеясь воплотить в жизнь ирландскую мечту. Мама забеременела мной, а потом все стремительно покатилось под откос. Папа отказался на ней жениться, и она очень сильно расстроилась.

– Я не удивлена.

Рик пожал плечами:

– Он был молод. Не хотел связывать себя обязательствами. Думаю, он знал, что не сможет справиться с ответственностью и в любом случае все плохо кончится. – Рик изобразил, как опрокидывает стакан. – Итак, мама вернулась в Тулузу. Все свое детство я болтался туда-сюда между ними. Отец приезжал за мной во Францию и отвозил на лето к себе в Кинсейл. Он кормил меня завалявшимися рулетиками с ветчиной и завалявшимися сосисками. Короче, присматривал за мной спустя рукава, зато научил куче всяких полезных вещей о лодках. И мне это нравилось. А потом наступала осень, и приходилось возвращаться в школу во Франции. В шестнадцать лет я окончательно переехал в Кинсейл, однако к тому времени отец уже начал помаленьку разваливаться. Спиртное подорвало его здоровье.

– Боже мой!

– Угу. – Рик замолчал на секунду. – Он умер спустя пару лет. Я тяжело переживал его смерть. И, приехав во Францию, поссорился с мамой, поскольку тоже принялся искать счастья на дне стакана. Но потом взял себя в руки, вернулся в Ирландию и забрал «Леди Звездную Пыль». С тех пор вот так и плаваю. Пытаюсь найти свое место в жизни. Пытаюсь найти своих людей.

– Ох! – Сердце Никки разрывалось от жалости к нему. – Какая печальная история.

– Всю свою жизнь я спрашивал себя: почему они расстались, несмотря на наличие общего ребенка, и почему выпивка оказалась для отца важнее родного сына?

У Никки на глаза навернулись слезы. Ей ужасно хотелось обнять Рика, но она не осмелилась: он словно выставил перед собой невидимую преграду. А потом он повернулся и посмотрел на нее, прищурившись от солнца:

– Теперь твоя очередь.

– Ой! Хм… У меня реально ничего интересного. Папа с мамой оба родились и выросли здесь, и они вполне счастливы. Нас трое детей. Моя старшая сестра работает медсестрой, я тружусь на своего отца, а мой брат после окончания колледжа, возможно, возьмет бразды правления фирмой в свои руки. Короче, тоска зеленая.

– Нет. У тебя все отлично сложилось. Вы все вместе, в самом красивом городе на земле.

– Ты о Спидвелле?

– А ты что, сама не видишь?

– Городок симпатичный, хотя и не слишком интересный. И не слишком гламурный.

– Поверь мне. Уж кто-кто, а я насмотрелся гламура на юге Франции. Всех волнуют только деньги, красивая фигура и то, у кого яхта больше.

– О-о-о…

– Здесь все кажется более реальным. – Рик приподнялся на локтях. – Впрочем, нет. Скорее, нереальным. Может, мне удастся перегнать сюда яхту, встать на якоре, и тогда мы с тобой могли бы жить здесь хоть все лето.

Никки охватил восторженный трепет. Мы. Она живо представила его яхту в этой бухте, их вдвоем на палубе в закатных лучах солнца. Представила, как они будут лежать на деревянной койке в каюте и засыпать в объятиях друг друга.

– Не уверена, что тебе разрешат бросить здесь якорь до конца лета, – сказала Никки.

– Да я просто прикалываюсь, – хлопнув ее по ноге ребром ладони, улыбнулся Рик.

У Никки мгновенно упало сердце. Ей стало неловко, что она восприняла все всерьез. Какая идиотка! Растерявшись, она не смогла найти нужных слов, а потому свернула куртку наподобие подушки и легла рядом с ним. Пару минут они молчали, наслаждаясь ласковыми солнечными лучами. Никки покосилась на Рика. Он крепко спал.

Она невольно залюбовалась его русыми волосами, разметавшимися по камню, длинными ресницами, пухлыми губами. Словно ангел сошел с небес и лег рядом с ней. А потом Рик проснулся, и они снова пошли купаться, после чего съели один апельсин на двоих.

Уже на закате они, уставшие и слегка обгоревшие на солнце, поднялись по каменной лестнице и вернулись в город. По ночам гавань приобретала абсолютно сказочный вид. Лунный свет играл на камнях мостовой, очерчивая дома, прохладный бриз раскачивал стропы, и они звенели, исполняя протяжную, атональную симфонию. Вода, таинственно мерцавшая между лодками, ритмично билась о причальную стенку.

– Спасибо за идеальный день, – сказал Рик.

Идеальный. Никки почувствовала, что млеет от удовольствия.

Рик кивнул на свою яхту и поднял повыше пластиковый мешок:

– Если хочешь, я могу приготовить кофе. У меня есть печенье с кремовой прослойкой.

Никки заколебалась. Она не совсем понимала, как расценивать его слова: то ли как нечто большее, чем приглашение на кофе, то ли как банальное проявление вежливости. Но она хорошо понимала, что не выдержит нервного напряжения и всю дорогу будет гадать, перейдет он к активным действиям или нет. Ну а если все-таки перейдет, то, поскольку одно всегда тянет за собой другое, утром ей придется на глазах у всего Спидвелла с красным лицом спускаться по трапу, а потом весь следующий день терзаться сомнениями, стоит ли ждать продолжения романа, или Рик переключится на следующую доверчивую дурочку. Нет, она была морально не готова подвергнуть себя подобной пытке.

«Ты трусиха», – сказала она себе. Джесс была бы на борту яхты, прежде чем он успел бы сказать: «Секс на одну ночь». А если это даже секс на одну ночь, ну и пусть! Но они с Джесс очень разные.

А кроме того, Никки действительно следовало поскорее лечь спать, так как в «Норт пропети менеджмент» на утро была назначена большая планерка, куда хотелось бы прийти со свежей головой.

– Я, пожалуй, откажусь, ведь завтра рабочий день.

Рик щелкнул пальцами и махнул рукой:

– Ты права. Мне тоже рано вставать, чтобы успеть на автобус до Токама. Будем благоразумными. В следующий раз.

При мысли о следующем разе у Никки скрутило живот. Может, тогда они не будут настолько благоразумными.

– Ну ладно, спокойной ночи.

Рик подошел и обнял ее. От него пахло солью и апельсином, который они разделили по-братски. Никки очень хотелось почувствовать вкус того апельсина на его губах. Однако она боялась, что еще одно блаженное мгновение в этих объятиях – и она окончательно разомлеет, а потому поспешно отстранилась. Ей стало холодно.

– До встречи, – прошептал Рик и отвернулся.

Никки смотрела, как он идет по причалу, размахивая пакетом из минимаркета, вскакивает на палубу своего судна и исчезает из виду. Душу переполняли воспоминания о сегодняшнем дне, о печальной исповеди Рика, об их внезапно возникшей душевной близости. Ах, если бы можно было прямо сейчас побежать за ним, подняться на борт яхты и упасть в его объятия!

Никки развернулась и уныло побрела домой.

Глава 8

Сейчас

Ранним воскресным утром Хелен Норт сидела в тиши своей кухни. Она уже поставила в духовку свинину – время приготовления шесть часов по рецепту Джейми Оливера, любимое блюдо семьи – и собиралась приступить к приготовлению лимонного пирога с безе. Но сперва она хотела выпить чая с круассаном и обмозговать идею, которая возникла несколько месяцев назад.

Пора было найти себе спутника жизни.

Она сидела в удобном потертом дубовом кресле со спинкой в виде колеса – любимом кресле покойного мужа – и смотрела на его фотографию, стоявшую на полке для посуды: Уильям, в просторном темно-синем свитере, у входа в «Нептун» с пинтовой кружкой в руках, за его спиной причальная стенка и мерцающая гладь моря. Хелен невольно задумалась о том, каким он стал бы сейчас. Борода, вероятно, совсем поседела бы, так как в свое время в ней уже проглядывала седина. Уильям определенно остался бы таким же подтянутым. Он никогда не сидел без дела, а значит, у него наверняка не выросло бы пивное брюшко. Быть может, он надел бы очки. И наверняка продолжил бы работать, Хелен в этом не сомневалась. На пенсии он, скорее всего, заскучал бы. Что, вероятно, жутко злило бы их сына Грэма! Она улыбнулась, вспомнив, как они ссорились из-за того, что Грэм называл вмешательством, а Уильям считал помощью. Хотя, возможно, ей удалось бы уговорить мужа отойти в сторону и наконец-то посмотреть мир. Учитывая домашнее хозяйство, бизнес и спасательную станцию, у них с мужем практически не оставалось времени на отпуск. Уильям всегда говорил: «Зачем тебе отпуск, если живешь в Спидвелле?» И Хелен, как правило, с ним соглашалась, хотя и мечтала увидеть другое солнце, полюбоваться другими видами и услышать другой язык.

И вот теперь, в свои шестьдесят семь, она пришла к осознанию, что еще сильнее, чем о путешествиях, мечтает о близком человеке. Эта потребность заползала в душу мало-помалу, и Хелен не сразу поняла, чего именно ей не хватает. Ей не хватало мужского плеча.

Вдовство – это тяжелый крест, хотя она не была одинока. Ее всегда окружали люди. Люди, которые нуждались в ней не меньше, чем она в них, поскольку в тот день не только она потеряла мужа и не только ее дети потеряли отца. Они держались все вместе, растерянные и опустошенные, и она редко оставалась в одиночестве.

Вплоть до сегодняшнего дня она не была готова. Ей казалось, что двадцать лет – это чертовски большой срок. Впрочем, нет никаких общих правил относительно того, как долго можно скорбеть. Она никогда не найдет такого человека, как Уильям. Он был единственным и неповторимым. Она хотела встретить кого-нибудь из другого города, так как знала всех свободных мужчин в Спидвелле и никто из них ей не подходил.

В любом случае этот человек должен обладать некоторыми качествами Уильяма. Он должен быть уверенным в себе. Самодостаточным. Независимым. Платежеспособным. Добрым. И желательно семейным, чтобы понимать, что нередко семья стоит на первом месте.

Однако на сей раз Хелен искала в партнере и другие качества. Ей нужен был человек, способный помочь ей выйти из зоны комфорта. Несмотря на физическую активность, Уильям не любил уезжать из Спидвелла. Его не интересовали путешествия за границу или чужие города. А Хелен внезапно поняла, что в последнее время мечтает и о том, и о другом. Ей хотелось побродить по улицам Венеции, Вены или Стамбула. Полакомиться качо э пепе[4] или тортом «Захер». Увидеть восход солнца над Босфором.

Конечно, можно найти компанию, предоставляющую услуги одиноким путешественникам, однако это категорически не устраивало Хелен. Она хотела иметь рядом с собой человека, чтобы вместе планировать путешествие и обсуждать, какой город лучше выбрать, в каком отеле остановиться. Хотела бродить по улицам в теплые вечера в поисках хорошего ресторана.

Ведь это никогда не поздно, да?

Хелен знала, что для осуществления своей мечты нужно проявить инициативу. Суженый просто так не постучится в дверь и не скажет: «Собирай вещи! Я забронировал нам номер в отеле „Чиприани“». Ведь сейчас принято бронировать онлайн.

Мучимая сомнениями, скачала приложение для знакомств «Солнечный свет после дождя», рассчитанное на вдов и вдовцов. Вы регистрировали там свой профиль с целью найти людей со сходными интересами, после чего встречались с походящим кандидатом, чтобы вместе прогуляться без дальнейших обязательств, сходить в кино или предпринять что-нибудь еще, что соответствовало вашим общим вкусам. Судя по отзывам, подобное общение зачастую приводило к возникновению романтических отношений.

Мы с Робертом сразу поладили. В течение нескольких чудесных месяцев мы узнавали друг друга поближе – гуляли по лесу, ходили в театр, ужинали при свечах, – и вот теперь мы помолвлены и собираемся пожениться! Никогда бы не подумала, что смогу вновь испытать подобные чувства…

Когда Хелен читала такие истории, то чувствовала, как тает сердце. Неужели где-то есть человек, способный стать ее сообщником и совершить вместе с ней нечто из ряда вон выходящее? Хотя и не слишком безумное. Хелен вовсе не собиралась уезжать в Аргентину, чтобы научиться танцевать танго. Тем не менее ей пора было расширить свои горизонты, так как потом будет поздно. Она обожала свой дом, море, побережье, свою работу и семью, но при этом хорошо понимала, что мир гораздо больше. И вот сейчас время пришло. Еще пять-десять лет – и все, пиши пропало. Если она прямо сейчас не начнет действовать, то никогда не узнает, какие чудеса таит большой мир вокруг.

Она долго ломала голову над составлением профиля, поскольку не знала, как лучше себя представить. Она сосредоточенно изучала профили других женщин, которые совершали соло-путешествия в Мексику, получали награды за успешные бизнес-проекты и вели кампании по сбору средств. И в конце концов решила написать правду. Теперь ей оставалось найти кое-какие фотографии. У нее имелось одно фото, где она задувала свечи на торте во время празднования своего последнего дня рождения, однако на нем щеки вышли слишком надутыми. Хелен попыталась сделать селфи, но в результате получилась какой-то кикиморой с собранными в кучку глазами, что не могло не расстраивать. Вот Джуно, например, на всех селфи выглядела совсем как Анджелина Джоли. Более того, Хелен не хотелось создавать ложный образ, а значит, фотография не должна казаться отретушированной или чересчур гламурной.

Может, обратиться к профессиональному фотографу? Она видела снимки женщин ее возраста, словно сошедших с журнальной обложки: одетые в кремовый кашемир, они бродили по осеннему лесу, полулежали с бокалом вина в руках возле пылающего костра, ехали на мятно-зеленом велосипеде с корзинкой на раме. Но все эти фото выглядели постановочными, скорее всего, с использованием фотошопа, что наверняка чревато разочарованием в реальной жизни. А ей отнюдь не улыбалось увидеть на первом свидании чье-то вытянутое лицо.

Хелен обдумала все имеющиеся возможности. Придется обратиться за помощью. Никки и Джесс наверняка смогут дать хороший совет. Впрочем, Хелен не совсем представляла, как они к этому отнесутся: то ли придут в восторг и поздравят мать, то ли сочтут неуважением к памяти отца.

Она снова бросила взгляд на фото Уильяма. С того страшного дня, как он обнял жену своими сильными руками, поцеловал на прощание, коснувшись бородой ее щеки, и шагнул навстречу шторму, прошло двадцать лет. Хелен представила, что было бы, если бы все обернулось иначе и муж спустя пару часов вернулся домой. Она, вскрикнув от радости, сняла бы с него мокрые вещи, повесила бы их сушиться, нашла бы ему чистую одежду, усадила бы в это самое кресло, налила бы для согрева виски и дала бы тарелку еды, как уже делала бессчетное число раз. А потом выслушала бы его рассказ о том, как прошло спасение, какому риску они подвергались и какую отвагу продемонстрировали…

Хелен вздохнула. У нее хватало здравого смысла осознавать, что она вовсе не предает память мужа. Он, безусловно, решил бы, что ей давным-давно следовало выбраться из своей раковины. Ревность была ему несвойственна. Как человек практичный, он наверняка понял бы, что ее желание устроить личную жизнь отнюдь не означает, будто она его разлюбила, ибо такая любовь живет вечно.

«Дерзай, Хелли! – услышала она его голос с раскатистым „р“, напоминавшем о море и кораблекрушениях. – Ты чудесная женщина. Найди себе достойного человека, способного позаботиться о тебе. Но только не второсортного, а самого лучшего».

Глава 9

После проведенного с Адамом вечера Никки проснулась позднее обычного. Часы показывали восемь утра, и пора было взяться за дело. Однако Никки лишь под утро удалось забыться вязким, сумрачным сном.

Секунду-другую она лежала неподвижно, пытаясь понять, на какую эмоцию реагировать в первую очередь. В голове гудело, в животе что-то порхало, причем не бабочки, а нечто более зловещее. Черные мотыльки. Она рассчитывала проснуться в коттедже с особым ощущением нового дома, но роковая открытка напрочь испортила радость от новоселья.

Она с трудом вылезла из постели и подошла к окну. Ночной шторм улегся, и все вокруг казалось слегка потрепанным, трава и живая изгородь примяты, деревья склонились набок. Море выглядело набухшим, его поверхность качалась, точно пьяный матрос после бурной ночи за бутылкой рома. Однако солнце уже робко проглядывало сквозь облака, и у Никки возникло желание спуститься на пляж и поплавать. Ласкающая кожу шелковистая вода уменьшит частоту сердцебиения, а волны снимут нервное напряжение, укачивая тебя, как младенца. Но Никки собиралась пойти на воскресный ланч в «Маринерс», а до этого вынести ковровую дорожку и запихнуть ее в контейнер для мусора. Кроме того, сегодня ее могли вызвать на спасательную станцию, поскольку люди, введенные в заблуждение ярким солнцем, могли попасть в беду на море.

Никки быстро оделась, проверила пейджер, прикрепила его к поясу. Затем направилась на кухню приготовить кофе. У нее во рту пересохло, в висках стучало: слишком много коктейлей и бессонная ночь не пошли ей на пользу. Впрочем, она ни о чем не жалела. При мысли об Адаме и Гэтсби по соседству на душе сразу стало легче. Их присутствие действовало на Никки успокаивающе.

Она начала мысленно составлять список людей, способных написать ту открытку. Но так и не смогла представить, кто столько лет хранил молчание и решил заговорить только сейчас. Единственным человеком, хоть что-то знавшим, был Вуди, а он унесет эту тайну с собой в могилу. Он никогда не предал бы мать своего сына. Ни за что на свете! Как ни странно, сейчас они любили друг друга даже больше, чем когда жили вместе, хотя и совершенно по-другому. Их любовь была основана на взаимном уважении, доверии и обожании сына. И она казалась нерушимой.

Или нет? На секунду Никки засомневалась в прочности их уз. Но с какой стати Вуди станет причинять ей подобные страдания? Он был простодушным малым, не склонным к ревности, излишней обидчивости или мстительности. Она отказывалась верить, что он мог так долго держать все в себе. А кроме того, его почерк всегда оставлял желать лучшего. Нет, прислать подобную открытку явно не в стиле Вуди.

Конечно, она могла бы прийти к определенному выводу, если бы знала, чего добивается отправитель. Может, за ней числится еще какое-то прегрешение? Организация свадеб – довольно динамичный бизнес. А вдруг она случайно оскорбила чью-то невесту? Но Никки при всем желании не сумела припомнить ни одного недовольного клиента. Ящик письменного стола в офисе был забит восторженными письмами с выражением благодарности. Письма придавали ей сил, когда у нее не сходились концы с концами и, казалось, никогда не сойдутся. Само собой, в результате все концы стягивались красивым узлом, ни одна мелочь не оставлялась на самотек, однако это всегда была гонка к финишной ленточке.

Когда все попытки успокоить себя, что никто ничего не знает и она слишком бурно реагирует, провалились, Никки впала в дикую панику. Казалось, привычный мир рушился и все шло прахом. А еще постоянная тревога, что от нее отвернется семья, да и вообще весь город. Бизнес рухнет. И придется забыть о спасательной станции. Если там узнают о ее поступке, можно будет попрощаться с командой.

Никки сделала глоток кофе, и ее затошнило. Ей нужно срочно поесть. После вчерашнего долгого напряженного дня нескольких ложек хумуса, пусть даже самого вкусного в мире, было явно недостаточно. Она сунула пару ломтиков хлеба в тостер и внезапно, к своему ужасу, поняла, что вот-вот расплачется. Первый завтрак в доме своей мечты. Никки рассчитывала, что это станет особым моментом. Она собиралась выйти в сад с кружкой кофе в руках, подставить лицо ласковому бризу и насладиться сказочным видом. А в результате больше всего ей хотелось вернуться в постель и спрятаться под одеялом. Рано или поздно все тайное становится явным, подумала она. И не то чтобы она когда-либо сомневалась, что поступает дурно.