Её звали Андромеда

Мужчина нежно коснулся её руки, пытаясь передать ей свою силу и уверенность, но, увы, в душе бушевала такая же боль вперемешку с пустотой. В его глазах читалась нескрываемая тревога и боль. Он бы сейчас очень хотел улыбнуться, чтобы приободрить любимую, но уголки его губ дрожали, выдавая истинное состояние. Его сердце разрывалось от боли за неё, и он чувствовал, как слёзы подступают к глазам, но не мог себе позволить их показать.

– Я даже представить себе не могу, что ты сейчас чувствуешь… – прошептал он, и в его голосе звучала искренняя боль.

– Ничего, – даже не оборачиваясь на мужа, сказала она, и в её голосе прозвучала такая безнадёжность, что ему стало страшно.

– Родная, всё хорошо. У нас непременно ещё будут дети… – говорил он, но сам себе не верил. Его голос немного дрожал, в нём слышалась попытка убедить не только Киру, но и самого себя.

– Не будет, Слав… – резко оборвала она, в её голосе звучала твёрдая уверенность, смешанная с горечью. – Выкидыш на таком сроке не проходит бесследно, – она заглянула в его глаза, и то, что она там увидела, пронзило её до глубины души.

В глазах Славы была такая боль, что у Киры пробежали ледяные мурашки по рукам. Она вдруг поняла: он соврал, сказав, что не представляет, что она чувствует. В его душе был такой же водоворот из боли, страданий и печали, как и у неё, а может, даже и больше. Его взгляд был полон невысказанных слов, и Кира ощутила, как их боль становится чем-то общим, что связывает их ещё крепче.

Он заключил её в свои объятия, и в этом жесте было столько нежности и отчаяния, что у Киры перехватило дыхание. Она чувствовала тепло его рук, но внутри неё всё равно царил дикий холод.

– Не переживай, я здесь, я рядом, – прошептал он, и в его голосе звучала непоколебимая уверенность. – И всегда буду рядом. И мне совершенно не важно, есть у нас дети или нет. Я ни на грамм не перестану тебя любить. В конце концов, у нас есть Крис. Она ещё совсем малышка. Мы должны быть сильными ради неё.

По щекам Киры покатились слёзы, горячие и солёные. Она была не в силах произнести ни слова, только еле заметно кивнула. В горле стоял ком, словно кто-то сжал его железной рукой, а сердце билось так тяжело, будто пыталось вырваться из груди. Она чувствовала себя такой одинокой и беспомощной, словно весь мир сжался до размеров больничной палаты, и за её стенами не было ничего, кроме пустоты и отчаяния.

Но она вдруг осознала – Слава был прав. У них есть Крис, а значит, жизнь продолжается. Пусть даже в ней теперь на один смысл меньше, пусть в сердце осталась незаживающая рана, но они должны найти в себе силы идти дальше, ради дочери, ради друг друга. И в этой мысли было что-то, что давало ей крошечную надежду, слабый лучик света в тёмной бездне отчаяния.

Тем временем в московской квартире Стародубцевых Крюгер с Кристиной играл в карты. Девочка ловко оставила его «в дураках» третий раз подряд. Её глаза сияли от радости, а на лице появилась торжествующая улыбка.

– Ну, Андромеда, ну хитрюга! – восклицал бизнесмен, всплескивая руками. – В третий раз старика вокруг пальца обвела!

– Вы не старый, дядя Крюгер, просто меня дядя Слава в карты играть учил. А он в этом мастер, – с лёгкой усмешкой ответила Кристина, наслаждаясь своим успехом.

– Это я знаю. А в покер он тебя случайно играть не учил? – спросил Крюгер, пытаясь скрыть своё удивление и восхищение её ловкостью.

– Учил. Только вдвоём в него неинтересно играть. Нужно минимум трое. А лучше четверо, – ответила девочка, слегка пожав плечами.

– В этом ты права, – вздохнул он, откладывая карты в сторону. – Чем тогда предлагаешь заняться?

– А расскажите мне про Андромеду, – попросила Кристина, в её глазах зажёгся интерес.

– Так я ж уже рассказывал, – улыбнулся Крюгер.

– Вы только про чудовище и её знакомство с Персеем рассказали. А я хочу знать, что было дальше, – настаивала девочка, её голос звучал нетерпеливо.

– А дальше они поженились и у них появилось много замечательных детишек, – ответил бизнесмен, слегка разведя руками.

– Ну вот так всегда! – возмутилась девочка, всплеснув руками. – Жили они долго и счастливо и умерли в один день.

– А что в этом плохого? – искренне не понимал Игорь Владимирович, слегка наклонив голову.

– Ничего. Просто такое чувство, что после свадьбы жизнь остановилась. Неужели в браке так скучно, что не о чем рассказать? – с недоумением спросила Крис.

– Ну почему же? У Персея и Андромеды была очень бурная и интересная жизнь. Он совершил кучу подвигов ради любимой, – возразил Крюгер, в его голосе прозвучала уверенность.

– Что, прям как Геракл? – спросила девочка, широко распахнув глаза.

– У него их было всего 12, а у Персея в разы больше, – с улыбкой ответил Крюгер.

– Расскажите? – ехидно улыбнулась она, её глаза загорелись любопытством.

– О первом его подвиге я тебе уже ранее рассказывал. Он убил морское чудовище, что должно было растерзать юную красавицу. А вот второй свой подвиг Персей совершил прямо на их свадьбе с Андромедой… – начал Крюгер, его голос стал более низким и таинственным.

Он посмотрел на горящие глаза своей спутницы и специально сделал голос ещё более завораживающим, чтобы усилить интригу.

– На пышную свадьбу, что организовали влюблённым Кефей и Кассиопея, явился Финей – жених Андромеды. Да не один, а в сопровождении целой свиты вооружённых соратников. Он был намерен биться не на жизнь, а на смерть за руку и сердце невесты. Это его заявление жутко напугало как саму Андромеду, так и всех гостей торжества. Атмосфера на свадьбе мгновенно изменилась, радость сменилась тревогой и страхом. Но Персей не растерялся. Он закрыл возлюбленную своей широкой спиной и принял вызов Финея. Сражаться решили на мечах. Персей, как истинный воин, знал, что право первого удара всегда за тем, кто первым бросил вызов. И когда разъярённый Финей побежал на него, достал из своего мешка голову Медузы Горгоны. Её взгляд мгновенно превратил пылкого ухажёра в холодную каменную статую, – закончил Крюгер, сделав драматическую паузу.

– А откуда у Персея голова Медузы Горгоны? – с любопытством спросила Кристина, её глаза расширились от удивления.

– Так он убил её перед встречей с Андромедой, – ответил Крюгер, слегка улыбнувшись.

– Зачем? – не унималась девочка.

– Это было задание, которое он получил от Полидекта. В обмен на голову Медузы Горгоны Полидект обещал прекратить преследование Данаи, матери Персея, – пояснил бизнесмен.

Крюгер ещё долго-долго рассказывал девочке разные мифы и легенды. Какие-то он помнил со школьных уроков мифологии, какие-то придумывал прямо на ходу. Ну не было отдельных легенд об Андромеде, а ему так хотелось поддержать школьницу в это непростое для их семьи время. Поэтому пришлось импровизировать. Крис слушала его как заворожённая, иногда задавая уточняющие вопросы. Образ нежной и кроткой Андромеды проник в самые глубокие уголки её души, и она с каждым словом всё больше и больше погружалась в этот волшебный мир.

Постепенно рассказ Крюгера увлёк Кристину настолько, что она совсем забыла о времени. Девочка сидела, затаив дыхание, и представляла себя на месте Андромеды – юной красавицы, вокруг которой разворачиваются такие удивительные события. В её воображении оживали пышные свадьбы, морские чудовища и героические подвиги.

Крюгер видел, как захватила её история, и с удовольствием продолжал рассказ, добавляя всё новые и новые детали. Он сам словно возвращался в детство, когда с таким же восторгом слушал рассказы учителя мифологии.

– А что было потом? – нетерпеливо спросила Кристина, когда он сделал паузу. – Что случилось с Персеем и Андромедой после того, как Финей превратился в статую?

– О, их приключения только начинались, – с улыбкой ответил Крюгер. – Персей и Андромеда отправились в далёкие страны, где их ждали новые испытания и опасности. Они искали древние сокровища, сражались с разбойниками и разгадывали загадки древних храмов.

– И они всегда были вместе? – спросила девочка, в её голосе прозвучала надежда.

– Конечно, – заверил бизнесмен. – Любовь помогала им преодолевать все трудности. Они знали, что могут положиться друг на друга в любой ситуации.

Крис задумчиво посмотрела в окно, где за стеклом виднелся обычный городской пейзаж. Но в её воображении всё ещё жили герои мифов, и она представляла, как сама могла бы отправиться в такое путешествие.

– Дядя Крюгер, а вы верите в то, что и в нашей жизни могут быть такие приключения? – вдруг спросила она, повернувшись к мужчине.

Крюгер на мгновение задумался, глядя на девочку. В её глазах светилась искренняя вера в чудо, и ему так не хотелось разрушать этот волшебный мир.

– Почему бы и нет? – ответил он, слегка улыбнувшись. – В жизни всегда есть место для приключений, нужно только уметь их замечать. И кто знает, может быть, однажды ты сама станешь героиней своей собственной легенды.

Девочка улыбнулась в ответ, и в её сердце зажглась искра надежды. Она представила, как однажды тоже сможет преодолеть все трудности и найти своё счастье, как и Андромеда.

Глава 8

Через неделю Киру выписали из больницы. Она была ещё очень слаба. Эмоциональное истощение и бесконечные обследования почти полностью лишили девушку аппетита. Она катастрофически мало ела, поэтому иногда у неё кружилась голова, а руки и ноги казались ватными. Её взгляд был потускневшим, в нём читалась глубокая усталость и боль.

Но, несмотря на всё это, она всё-таки поехала со Славой на похороны их общего сына. Пока она была в больнице, муж взял на себя все хлопоты по похоронам мальчика. Он успел даже могильную плиту заказать. Конечно, фотографии мальчика на ней не было, но зато была красивая надпись: «Нашему маленькому ангелу, вернувшемуся на небеса… Стародубцев Игорь Вячеславович».

Да, они выполнили своё обещание и назвали сына Игорьком – в честь спасителя их дочери и по совместительству их друга.

Крошечный белоснежный гроб с золотым ангелочком на крышке постепенно исчезал из вида под толщей чернозёма. Совсем скоро на этом месте красиво зацветут цветы – нежные лепестки, наполненные жизненной энергией и солнечным светом. Увы, Игорёк их никогда не увидит. Как и лиц своих родителей…

Кира стояла, опустив голову, и её руки слегка дрожали. В её душе бушевала буря эмоций, но она старалась держаться, не показывать свою боль. Слава стоял рядом, его лицо было суровым, но в глазах читалась такая же глубокая боль.

– Покойся с миром, сынок, – еле слышно пробормотала Кира, и её голос дрогнул.

– Пусть земля тебе будет пухом, – так же тихо подхватил Слава. В его голосе звучала твёрдость, но в ней чувствовалась и безмерная печаль.

Не отрывая взгляда от холодной могильной плиты, он до боли сжимал кулаки. В его душе бушевала ярость, ему хотелось поскорее найти тех, кто виноват в случившемся, и голыми руками набить им морды. И плевать, что ему за это будет! Шесть долгих лет они с Кирой мечтали о совместном ребёнке, и когда это чудо наконец случилось и девушка забеременела, случилось то, чему, видимо, было суждено случиться – выкидыш.

Он молча обнял жену, стараясь передать ей свою силу и поддержку, и они направились к машине.

– Отвези меня на вокзал, – вдруг прервала молчание Кира, как только муж свернул на городскую дорогу. В её голосе прозвучала странная решимость.

– Ты что задумала? – спросил Слава, удивлённо глядя на жену.

– В Мышкин хочу съездить. К бабушке на могилу. Сто лет там не была, – ответила она, и в её глазах мелькнула тень надежды, словно это поездка могла как-то облегчить её боль.

– Так я тебя могу сразу в Мышкин отвезти, – предложил Слава. – Зачем эти вокзалы?

– А как же Крис? Кто с ней останется? – забеспокоилась Кира.

– А я Крюгеру сейчас наберу. Он будет только рад остаться с ней ещё на несколько часов, – уверенно сказал Слава.

– Ты так думаешь? – с сомнением спросила Кира.

– Уверен. Он сам мне говорил, что Крис ему собственную дочь напоминает. Его Аля как раз её ровесницей была, когда её не стало, – ответил Слава, и в его голосе прозвучала твёрдость.

– А ты знаешь, где она похоронена? – вдруг оживилась Кира. В её глазах зажёгся слабый огонёк интереса.

Ей почему-то жутко захотелось посмотреть на могилу этой бедной девочки. Крюгер всегда рассказывал о ней с таким упоением. Алевтина ушла так рано, но так много успела увидеть и попробовать. Даже завоевала золотую медаль по фигурному катанию. Эта медалька до сих пор висела в доме Крюгера над камином. Вместе с фотографией девочки. Певица видела её, когда приехала к давнему другу за Кристиной.

– Нет, – после долгой паузы наконец выдавил из себя Слава.

Конечно же, он соврал. Он прекрасно знал, где похоронена девочка. Сам же эти похороны и организовывал много лет назад. Убитый горем отец даже при всём желании не смог бы этого сделать. Самому крепко тогда досталось.

Кира замолчала. Всю дорогу она просто наблюдала за лесами и полями, что были за окном. Пейзажи медленно сменяли друг друга. Бесконечные луга были покрыты полевыми цветами: голубые и белые колокольчики, кустистые ромашки, яркие одуванчики… Некоторые из них уже превратились в пушистые шарики, что подхватывал ветер и уносил куда-то вдаль.

Вскоре машина Славы въехала в Мышкин. Отсюда до кладбища было рукой подать. Было решено идти пешком. Отсюда была маленькая тропинка до самого кладбища.

Свежий ветер гулял по Кириным волосам, развевая пряди и принося с собой запах полевых цветов. Ноги сами её несли к могиле бабушки. А вот и она. «Нечаева Нина Ивановна», – гласил памятник. Сквозь метровый борщевик фотографию, к сожалению, было почти не видно. Кира вздохнула и, засучив рукава, приступила к уборке. Слава убирался вместе с ней, молча и сосредоточенно.

Они работали уже несколько часов, и каждый взмах лопаты, каждое движение казались тяжёлыми и выматывающими. Но постепенно борщевик был выкорчеван, а могила приобрела опрятный вид. И вот, когда последние следы дикой растительности были убраны, с памятника Кире мило улыбалась любимая бабушка. Даже сквозь фотографию была видна искорка в её глазах – та самая искорка, которая всегда делала Нину Ивановну такой особенной. Она любила эту жизнь, как никто другой, и всегда улыбалась ей, а жизнь улыбалась в ответ.

По щеке девушки вдруг прокатилась одинокая слезинка, но она быстро смахнула её, не желая поддаваться грусти. Слава обнял жену сзади, его руки были тёплыми и надёжными, и она улыбнулась сквозь накатившие на её глаза слёзы. В этот момент она почувствовала, как боль немного отступает, а на душе становится чуть легче.

– Знаешь, а ведь тогда, именно после смерти бабушки, я узнала, что у нас с Тимуром будет ребёнок, – произнесла Кира, и в её голосе прозвучала лёгкая ностальгия.

– Пространство не терпит пустоты… – тихо ответил Слава. В его глазах читалась глубокая мудрость, которая всегда так поражала Киру.

Она заглянула в его глаза и подумала: «И откуда в нём столько мудрости?». Ведь разница в возрасте у них небольшая.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила она, искренне заинтересованная его мыслями.

– После смерти бабушки в твоём сердце была лишь пустота, и её нужно было заполнить любовью. А кого мы любим больше всего на свете? – спросил Слава, и в его голосе прозвучала уверенность человека, который хорошо знает ответ.

Кира задумалась. Он, как всегда, был чертовски прав. Именно появление на свет дочери смогло залечить её душевные раны. Сейчас она абсолютно спокойно говорила о бабушке. Ей уже не было так больно, как тогда. Она приняла эту данность и научилась жить дальше, но в сердце всё равно оставалась тихая грусть по близкому человеку.

– Слав, – произнесла она, прерывая поток мыслей.

– Что? – отозвался он, внимательно глядя на неё.

– А поехали домой? Я жутко соскучилась по Кристине, – сказала Кира, и в её глазах мелькнула робкая надежда на то, что скоро всё станет лучше, что они смогут оставить позади эту боль и снова обрести счастье.

Глава 9

Шло время. Тимура выписали из больницы. Они с братом всё-таки решили принять предложение старых друзей и улететь в Америку. Рейс был ранним утром. Кира еле-еле смогла разбудить Кристину. Девочка никак не хотела просыпаться в такую рань – она уютно устроилась под одеялом и не реагировала ни на какие уговоры. Даже доводы матери о семейном поедании мороженого в кафе не сработали. Кира чувствовала, как время уходит, и её охватывала лёгкая паника. Они ужасно опаздывали.

Слава отвёз их в аэропорт. Сначала он хотел подождать в машине, но Кира уговорила его пойти с ними к ребятам. Между братьями и Славой были, мягко говоря, натянутые отношения. Особенно с Тимуром. Стародубцев ужасно ревновал жену к бывшему, но вскоре всё же сдался – ради Киры он был готов на многое.

Тумановы были уже в зале ожидания. Они уже прошли контроль багажа. Оставалась только регистрация на рейс. Атмосфера в зале была напряжённой и в то же время наполненной ожиданием чего-то нового.

Увидев папу, Крис побежала ему навстречу. Её глаза светились радостью, а сердце билось быстрее от счастья. Тимур взял её на руки, и в его глазах мелькнула нежность.

– Ты же будешь приезжать ко мне? – спросила девочка, крепко обнимая отца.

– Конечно, буду, малышка, – улыбался он, чувствуя, как сжимается сердце от предстоящей разлуки.

– А когда? – не унималась девочка, в её голосе звучала надежда.

– Не раньше, чем к Новому году, – вмешался Руслан, и в его голосе прозвучала лёгкая ирония.

– А привезёшь мне сувениры? – не сдавалась Крис.

– Обязательно привезу. А что ты хочешь?

– Не знаю, я ни разу не была в Америке. Что обычно оттуда привозят?

– Сироп кленовый, – рассмеялся Туманов-младший. – Он там самый вкусный. Его там везде добавляют: в вафли, в кашу, даже бутерброды с ним делают.

– Вместо варенья, что ли? – удивилась Кристина.

– Именно так, Кристюш.

– А я больше не Кристина. Я теперь Андромеда! – заявила девочка с гордостью.

– Это ты сама придумала?

– Нет. Это дядя Крюгер придумал.

Тимур сразу переменился в лице. Крюгера он лично не знал, но слышал от Киры, что это друг Стародубцева. «Быстро же она влилась в эту компанию», – промелькнуло у него в голове.

– Ну, беги, малышка, – обратился он к дочери и опустил её на пол. – Мне ещё с мамой поговорить нужно.

Девочка забегала по аэропорту. Здесь ей было интересно буквально всё: стойки регистрации, панорамные окна, детский уголок с другими ребятами… Она с любопытством рассматривала всё вокруг, её глаза сияли от восторга.

– Спасибо, что не рассказала ей, что я улетаю навсегда, – тихо сказал Тимур Кире.

– Не хотела её заранее расстраивать. Она тебя любит, – ответила Кира, и в её голосе прозвучала нежность и лёгкая грусть.

– Подрастёт – сама поймёт, что так будет лучше для всех, – произнёс Тимур, и в его словах чувствовалась тяжесть принятия этого непростого решения.

– Ты хоть звони иногда, – попросила Кира, глядя на него с надеждой.

– Я постараюсь, – ответил он, и в его взгляде мелькнула неуверенность.

– Тим, пошли, – окликнул его Руся. – Регистрация начинается.

– Сейчас, брат, – отозвался Тимур.

Он подошёл к Славе. Их глаза встретились, и в этот момент в воздухе повисла негласная борьба: в взгляде Тимура читалась боль и нерешительность, а в глазах Славы – твёрдость духа. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, словно пытаясь прочесть мысли друг друга.

Но вдруг Туманов протянул Стародубцеву руку. Этот жест был полон противоречий: в нём чувствовалась и неприязнь, и одновременно – признание того, что сейчас важнее всего.

– Береги их, – сказал он, и в его голосе прозвучала искренняя, почти умоляющая, просьба. В этих словах было всё: и сожаление о прошлом, и тревога за будущее, и надежда на то, что Слава действительно сможет защитить Киру и Крис.

– Непременно, – уверенно произнёс Слава и пожал Тимуру руку. Его голос был твёрдым, в нём не было ни тени сомнения. В этом рукопожатии было больше, чем просто формальность – это был молчаливый договор, подписанный ранее пролитой кровью Туманова, обещание, которое Слава был готов выполнить любой ценой.

На мгновение между ними словно установилось некое подобие понимания, но тут же всё снова стало зыбким и неопределённым. Они отступили друг от друга, и каждый пошёл своей дорогой, унося в сердце груз непростых чувств и невысказанных слов.

Братья ушли, а Кира, Слава и Кристина уехали домой. Атмосфера в машине была подавленной, каждый думал о своём.

За ужином певцу неожиданно позвонили. Это был Паша.

– Я знаю, где Рябовы! – кричал полицейский в трубку. Его голос был полон энтузиазма и азарта.

– Откуда? – спросил Слава, и в его сердце зашевелилось волнение.

– Один ответственный гражданин фоторобот узнал и дал координаты, где эта шайка находится. Ты с нами на задержание?

Мужчина посмотрел на жену. В его глазах читалась решимость, но в то же время – тревога. Она поняла всё без слов и одобрительно кивнула. В её взгляде была поддержка.

– Я выезжаю.

Вскоре он и полицейский наряд окружили одну из хрущёвок Москвы. Здесь собрался весь отдел. Воздух был наполнен напряжением и ожиданием. Ждали только ОМОН.

Наконец они приехали, и началась заранее спланированная операция захвата. Рябовы были дома в полном составе. Повязали всех. Задержание доверили полицейским. Слава и Крюгер ждали на лестничной клетке. Паша договорился с начальством, и друзей допустили до обыска, но под присмотром следователя.

Вдруг из квартиры послышались крики:

– Нет, не забирайте маму! Она ни в чём не виновата! – кричал мальчуковый голос. В нём звучали отчаяние и безысходность.

Мужчины уже собрались войти в квартиру, но на входе столкнулись с оперативником Кириллом. Он выводил женщину. В её ногу вцепился худощавый светловолосый мальчуган. Он бился в истерике, глотая собственные слёзы, а на лице не было ничего, кроме боли и страха.

Крюгер остолбенел. Сердце сжалось от жалости к ребёнку.

– Это вы? – обратился он к женщине, но та виновато отвела глаза в сторону, словно стыдясь своей участи.

– Вы знакомы? – удивился Слава, чувствуя, как в душе нарастает тревога.

– Нет. Но, кажется, я видел её, когда за кофе ходил, когда мы наблюдали за квартирой Рябова-старшего, – ответил Крюгер, и в его голосе прозвучала неуверенность.

Кирилл вывел женщину из квартиры, оставив бедного мальчика одного. Тот продолжал всхлипывать, сжимая кулаки и глядя вслед матери с нескрываемой болью в глазах. Чуть позже Кирилл вернулся.

– Кирь, кто эта женщина? – спросил его Стародубцев, в его голосе звучала озабоченность.

– Яна Рябова, сестра Рыцаря. После его смерти запила по-страшному, подворовывала в местных супермаркетах. По пьяни ребёнка и нагуляла – не весть от кого, – ответил Кирилл, и в его словах чувствовалась усталость от всего происходящего.

– Жалко пацана… – вздохнул Крюгер. – В детдом теперь отправят?

– А куда ж ещё? – отмахнулся Кирилл, словно это был единственный возможный вариант.

– Я не хочу в детский дом! – обиженно пролепетал мальчишка, и в его голосе прозвучала такая безысходность, что у присутствующих защемило сердце.

– А придётся, раз мамка пьяница, – начал читать ему нотации Кирилл. – Ты ж будущий мужик! Отнял бы у неё бутылку давно.

– Так поколотит, дядь, – тихо ответил мальчик, и в его глазах снова заблестели слёзы.

В квартире, кроме мальчика, больше никого не осталось. Он обиженно забился в уголок и утирал рукавом красные от слёз щёки. Начался обыск. До смерти напуганный ребёнок наблюдал, как восемь мужчин переворачивают квартиру вверх дном. Полицейские заглядывали в каждый шкафчик, в каждый уголок, и каждый их шаг отзывался в душе мальчика новой волной страха и отчаяния.

Крюгер мялся в сторонке. Он мало что понимал в обысках. Скорее он был понятым, но сердце подсказывало ему, что нужно как-то утешить ребёнка.

– Эй, малой, – окликнул мальчонку бизнесмен, стараясь, чтобы его голос звучал мягко и успокаивающе. – Как тебя звать-то?

– Егор, – еле слышно ответил мальчик, не поднимая глаз.

– Мужчина сел рядом с ним. Мальчика трясло от страха, и Крюгер почувствовал, как внутри него просыпается желание защитить этого ребёнка.

– Не бойся, Егорка, если мама твоя и вправду тут ни при чём, то её обязательно отпустят, – сказал он, стараясь вложить в свои слова максимум уверенности.

– Вы так думаете? – в голосе мальчика прозвучала робкая надежда.

– Не думаю, а знаю. Это очень хорошая группа полицейских. Они не сажают невиновных за решётку, – заверил Крюгер, и в его сердце зародилась странная связь с этим ребёнком.

– Паш, иди сюда! – вдруг из соседней комнаты крикнул Слава. В его голосе слышалось волнение и одновременно – предвкушение важного открытия.