Её звали Андромеда

– Нашёл что-то интересное? – спросил Паша, чувствуя, как в груди зарождается волнение. Он уже догадывался, что находка друга не сулит ничего хорошего, но в то же время понимал: это может стать ключом к разгадке.

– Интересное – не то слово, – ухмыльнулся Стародубцев, и в его глазах мелькнул огонёк азарта. – Сам посмотри.

Он показал на стену комнаты. Она вся была обклеена фотографиями: Кира, Слава, Кристина, Паша, Вано, Крюгер – знакомые лица смотрели со стены, словно обвиняя, словно укоряя за что-то. У Паши по спине пробежал холодок.

– Вот это да… – выдохнул он, не в силах оторвать взгляд от стены.

– А это кто? – сказал Стародубцев, обнаружив среди множества знакомых фото одно-единственное изображение маленького голубоглазого мальчика. В его голосе прозвучала тревога, словно он уже догадывался о том, что это может означать. – Новая жертва?

– Это же сын Вано! – воскликнул Крюгер, и в его голосе прозвучало удивление, смешанное с тревогой.

– Его, кстати, пытались похитить лет пять назад, – добавил Паша, и в его словах прозвучала горечь. Он вспомнил тот случай, вспомнил, как всё было напряжённо и как чудом удалось спугнуть похитителей.

– Почему пытались? – спросил Слава, но этот вопрос звучал совершенно без интереса, словно формальность.

– Так спугнули похитителей, – ответил Паша. – Вано потом охрану нанял. Жене строго-настрого запретил даже в магазин одной выходить. На этом дело и замяли.

– Ясно, – произнёс Слава, и в его голосе прозвучала твёрдость. – Значит, основной мотив всё-таки месть.

– Ну тут уже суд разберётся, – пожал плечами следователь, но в его глазах читалось сомнение. Он понимал, что всё не так просто, что за этими фотографиями стоит гораздо больше, чем кажется на первый взгляд.

Глава 10

Через несколько недель состоялся суд. На нём в качестве потерпевших были Кира и Слава, а свидетелем стал Крюгер. А вот на скамье подсудимых было всего трое. Владимир Рябов и двое его сыновей. Яна написала чистосердечное признание и её отправили на принудительное лечение от алкоголизма. Судить её будут уже отдельно, после лечения. К тому же, в этом деле женщина оказалась лишь курьером. Именно она подбросила те злополучные записки Руслану и Кире.

Суд шёл несколько часов. Зал был наполнен напряжением, словно воздух сгустился от ожидания. Время шло мучительно долго. Вновь и вновь Кира мысленно возвращалась в тот кошмарный день, когда пропала её дочь. Хоть и прошло уже достаточно времени, по её спине всё равно пробегала холодная волна мурашек.

Но самым больным воспоминанием была смерть сына. Оказывается именно этого Рябовы и добивались. Слава был прав, причиной похищения Кристины была месть. Вот только побег девочки не входил в их планы. А когда она сбежала, они придумали новый, более изоощерённый план – убийство ещё не рождённого малыша.

Девушка всеми силами пыталась отвлечься от происходящего, разглядывая интерьер. Тяжёлые бордовые шторы на окнах почти не пропускали солнечный свет. Весь зал был в полумраке. Трибуна, что стояла в самом центре зала, отбрасывала ужасную тень. Нет, это был не просто чёрный квадрат на полу. Это было нечто искривлённое, мерзкое, больше похожее на тень ужаса и обиды. Кире хотелось побыстрее сбежать отсюда. Увы, но это было невозможно.

Тогда она вновь переключила своё внимание на людей. Паша как раз начал свой рассказ. Он положил на трибуну огромную папку документов: переписки, экспертизы, показания свидетелей… Казалось этому бесконечному потоку информации не было конца. С каждым словом Паши, с каждым новым доказательством, девушка всё больше ненавидела эту семейку. Каждая клеточка её тела сжималась от боли. Смерть Рыцаря была доказанной самообороной, да и сам он был преступником, что загубил не одну судьбу. А вот Игорёк точно не заслужил такой судьбы…

Вдруг Слава сжал её руку. Неожиданно внутри неё что-то дрогнуло. Это было одновременно и страхом, и надеждой. Надеждой, что весь этот кошмар скоро закончиться и они смогут начать новую, пусть и не совсем привычную, жизнь. Ведь она прекрасно понимала, что некоторые раны не заживут никогда. Люди просто учатся жить с этой болью дальше.

– Слав, мне больно, – прошептала она мужу, пытаясь выдернуть свою ладошку.

– Прости…

Он отпустил её руку. Она уже успела покраснеть. Кира прекрасно понимала, что сейчас твориться на душе мужчины.

Наконец её вызвали для дачи показаний. Едва она дошла до трибуны, как в её глазах потемнело. То ли от страха, то ли от усталости и нервного перенапряжения. В горле встал тяжёлый ком. Она не могла выдавить из себя ни слова. Словно огромные тяжёлые железные цепи сковали её горло. В ушах зазвенело. С каждой секундой вопросы судьи становились всё тише и тише, она кажется начала тебять сознание… Но неожиданно она почувствовала, как её обхватили крепкие руки мужа.

Слава начал давать показания за неё. Девушка, как заворажённая, наблюдала за ним. Его речь была такой связной, наполненой фактами, словно он заранее её готовил. В этот момент она чувствовала одновременно и опору и боль – боль оттого что ей пришлось пережить, и оттого, как тяжело сейчас было её мужу.

Потом со своей пламенной речью выступил Крюгер и суд удалился в комнату переговоров.

– Кир, ты в порядке? – обеспокоенным шёпотом обратился к ней Паша. – Может лучше вам на улицу выйти? Подышать свежим воздухом.

– Я в норме, – строго заявила она. – Просто перенервничала немного.

– А я говорил, что тебе лучше остаться с дочерью дома, – начал читать нотации Крюгер.

Но девушка ничего ему не ответила. Вместо этого она обвела глазами зал. В другой половине зала почти напротив неё, на холодной деревянной скамье сидела, убитая горем, Наталья Рябова. Седовласая женщина утирала слёзы старым носовым платком. Однако это не помогало. Солёные слезинки проникали в глубокие морщины, делая её лицо ещё более опухшим, чем оно было на самом деле. В каком-то смысле Кира разделяла её боль, хотя и совершенно по другим причинам. Она понимала, как это больно терять…

Вдруг послышались шаги. Суд вернулся из комнаты переговоров. Весь зал встал. Каждый ждал оглашение приговора, затаив дыхание. И только Кира не сводила глаз с Натальи, чувствуя эту сложную смесь эмоций – от неновисти до странного сочувствия.

– Суд постановил: признать виновными Рябова Владимира Петровича, Рябова Валентина Владимировича и Рябова Бориса Владимировича по статье 126 пункт 2 и статье 111. И назначить наказание в виде лишения свободы сроком на 20 лет в колонии строгого режима…

После этих слов Наталья громко всхлипнула. Её плечи дрожали, а в глазах стояли слёзы. В глубине души она понимала, что лишится сегодня своих мужчин, но чтобы так надолго… В её сердце образовалась пустота, словно из жизни вырвали самые важные части. Она с трудом сдерживала рыдания, но боль была настолько сильной, что прорывалась сквозь внешнюю сдержанность.

– Простите, – тихо сказала ей певица, как только заседание было окончено. Её голос дрожал от сочувствия. – Мне искренне жаль…

– За свои поступки всегда нужно платить, – отмахнулась женщина, даже не глядя на свою собеседницу. В её словах звучала твёрдость, но в глазах читалась бесконечная усталость. – Грехи никогда не проходят бесследно.

Рябова ушла, а Кира осталась стоять почти в пустом зале. «Как по-философски Наталья отнеслась к этому… – думала она. – И как чертовски она была права… Но всё же как её жалко…» В душе Киры боролись противоречивые чувства: с одной стороны, она понимала, что приговор закономерен, с другой – ей было невыносимо жаль женщину, которая потеряла своих близких.

После суда Кира и Слава вышли из зала самыми последними. Девушка ещё была слаба, её шаги были неуверенными, а на лице читалась глубокая усталость. Она то и дело бросала взгляд на мужа, словно ища у него поддержки и утешения.

– Вячеслав Сергеевич! – вдруг окликнул его мужской голос в коридоре.

Слава обернулся. К ним подошёл мужчина предпенсионного возраста в полицейской форме. Это был Жарков Виктор Станиславович, начальник отдела полиции, где работал Паша. Он тоже был на заседании.

– Примите мои соболезнования в связи с потерей ребёнка. И вы, Кира Александровна, – произнёс он с искренней печалью в голосе.

– Спасибо, – тихо произнесла она, опустив глаза. В её душе всколыхнулась боль, но она постаралась не дать ей вырваться наружу.

– Вячеслав Сергеевич, я наслышан о вашей помощи в расследовании этого дела, – продолжил Жарков.

– Чего не сделаешь ради дочери, – ответил Слава, и в его голосе прозвучала твёрдость.

– Знаю, вы помогали Павлу в раскрытии ещё одного громкого дела много лет назад. Если мне не изменяет память, это была «банда неуловимых», – сказал начальник полиции.

– Всё верно. К чему вы клоните, Виктор Станиславович? – спросил Слава, слегка нахмурившись.

– У меня к вам деловое предложение, – ехидно улыбнулся он. – У меня в отделении катастрофически не хватает оперативников. Как вы смотрите на то, чтобы поступить на службу в правоохранительные органы? Помнится, вы как-то в одном из своих интервью говорили, что учились в полицейской академии.

– Благодарю за предложение. Но, к сожалению, вынужден отказаться, – твёрдо ответил Слава, хотя в глубине души его охватила лёгкая дрожь от мысли о возвращении к работе, о которой он мечтал в юности.

– Что ж… Жаль, – произнёс Жарков и ушёл.

А Кира с непониманием посмотрела на мужа. Она искренне не понимала его решения. В её глазах читалось недоумение и лёгкая обида.

– Почему ты ему отказал? – спросила девушка. В её голосе звучала искренняя растерянность. – Ты же так этого хотел.

– Ничего страшного. Тебе и Крис я сейчас нужнее, – ответил Слава, нежно глядя на жену.

Да, работа в органах была его детской мечтой, и сейчас она была в секунде от реализации, но он был готов предать её ради семьи.

Кира задумчиво посмотрела на мужа, пытаясь понять его мотивы. В её сердце боролись противоречивые чувства: с одной стороны, она была тронута его заботой и готовностью поставить семью на первое место, с другой – ей казалось, что он отказывается от своей мечты, от того, что могло бы принести ему истинное удовлетворение. И от этого она чувствовала себя немного виноватой.

– Но ты всегда говорил, что работа в полиции – это твоё призвание, – произнесла она, и в её голосе прозвучала лёгкая грусть. – Разве не стоит дать себе шанс реализовать себя в том, что тебе действительно близко?

Слава мягко улыбнулся и взял её руку в свою. Его пальцы слегка дрожали, но взгляд был твёрдым и решительным.

– Призвание – это, конечно, хорошо, – ответил он. – Но семья для меня сейчас важнее.

– А если такого шанса больше не будет? – продолжала настаивать она.

– Я уже сделал свой выбор, – настойчиво ответил мужчина, сжав её ладошку в своей. Он понимал, что просто не может поступить иначе.

Кира почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Она знала, что Слава говорит искренне, и в сотый раз убедилась, что много лет назад сделала правильный выбор. Она прижалась к нему, зарываясь носом в его плечо, так сильно, словно он мог укрыть её от всех бед. А он мог…

Глава 11

Шло время. Дружба Киры, Славы и Крюгера продолжилась. Как в старые добрые времена, они начали видеться чуть ли не каждый день. Вместе с Крис семья Стародубцевых приезжала к бизнесмену по выходным – на шашлыки или просто поиграть в бадминтон. Эти встречи были наполнены теплом и уютом, и каждый раз Крис с нетерпением ждала новых встреч. Часто они оставляли дочь с другом, когда с ней некому было посидеть. Мужчина очень привязался к этой озорной девчушке. Даже научил её стрелять из ружья в своём домашнем тире. Крис была в восторге от новых знаний и с радостью хвасталась своим умением перед родителями, хотя те и не разделяли её энтузиазма.

Дуэт Кассиопея и Шамиль возобновил концертную деятельность. О потере ребёнка они никому не говорили, кроме самых близких друзей. Впрочем, те и так всё знали. Их личная жизнь для общественности всегда была тайной за семью печатями. Всё, что знали поклонники об их любимом дуэте, это то, что артисты женаты. Даже о беременности Кире пришлось рассказать поклонникам только потому, что это уже было невозможно скрывать. Она тщательно продумывала каждое слово в объявлении о беременности, стараясь сохранить как можно больше личного пространства.

Незаметно пролетел год. Слава всё-таки решил уйти со сцены и принять приглашение Жаркова. Он стал работать с Пашей в одной смене. Новые обязанности поначалу давались ему нелегко, но постепенно он втянулся и даже начал находить в новой работе определённые плюсы. Кира тем временем начала сольную карьеру. Муж продолжал писать ей песни в свободное от работы время, и каждый новый трек был для неё не просто композицией, а посланием, полным любви и заботы.

Общение Кристины с родным отцом случалось всё реже и реже, а постепенно и вовсе сошло на нет. Тимур слишком увлёкся музыкой. «Туманный Альбион» был очень востребован среди американских слушателей. Их часто звали на выступления, поэтому на дочь времени катастрофически не хватало. Впрочем, девочка и не настаивала. Она уже смирилась с тем, что отец далёк от неё не только географически, но и эмоционально.

Постепенно школьница начала называть отцом Стародубцева. Никто её об этом не просил. Просто в один момент сама так решила. В глазах Крис Слава был настоящим отцом – заботливым, строгим, но справедливым. С ним она чувствовала себя в безопасности, и это было для неё важнее всего.

Когда Крис исполнилось 14 лет и пришло время получать свой первый паспорт, она уговорила родителей на смену имени на Андромеду. Уж очень сильно ей запала в душу легенда Крюгера об этой принцессе. Так Кристина стала Тумановой Андромедой Тимуровной. Сокращённо – просто Аня. Но родители по старой памяти периодически называли её Крис, и она откликалась, сохраняя в сердце связь с прошлым.

Вскоре Аня стала уже совсем взрослой. Из маленькой девочки она превратилась в жгучую брюнетку с округлыми женственными формами, но с ещё детскими пухленькими щёчками и наивными глазами. Отцовские гены сыграли на руку её красоте, и с годами она всё больше и больше походила на Тимура, хотя сама этого и не замечала.

Она с отличием закончила школу. К этому времени девушка уже пережила свою первую любовь. Его звали Саша. Он был на год старше, парень из их школы. Их отношения были полны юношеской романтики: прогулки допоздна, тайные записки, первые поцелуи. Они встречались год, а потом их пути разошлись. После того как Саша поступил в университет, их общение прекратилось. Они как бы расстались, не говоря об этом друг другу. Потом от общих друзей Аня узнала, что он уже встречается с другой девушкой. Как ни странно, ей было совсем не обидно. Видимо, чувств уже не было, и сердце было готово к новым эмоциям и впечатлениям.

Когда встал вопрос о поступлении в вуз, Андромеда точно знала, что хочет стать врачом. Хоть по настоянию родителей она и закончила музыкальную школу по классу вокала, к музыке её совсем не тянуло. Музыка осталась где-то в детстве, а будущее манило её другими горизонтами. Девушка поступила в медицинский институт на факультет педиатрии. Учёба ей нравилась, хоть порой и давалась непросто. Она с головой погружалась в учебники, часами сидела в библиотеке, делая её ещё на шаг ближе к мечте.

Студенческая жизнь ей нравилась. Она быстро нашла себе друзей среди одногруппников. Самая крепкая дружба у неё завязалась с Лизой Волковой. Милая, слегка полноватая блондинка приехала в Москву из Нижнего Новгорода. Мама её работала акушеркой в местном роддоме, и Лиза пошла по её стопам в медицину. Только вот, в отличие от матери, девушка как огня боялась крови. Даже когда во время лекции студентам включали научные фильмы из реанимации или роддома, Волкова бледнела, чуть ли не падая в обморок. Внутри неё бушевала борьба: с одной стороны, она мечтала помогать людям, с другой – мысль о крови приводила её в ужас.

– Ох, и не знаю я, Анька, как практику проходить буду, – пожаловалась она однажды Андромеде, выходя с ней из стен института. В её голосе звучала искренняя тревога. – А вдруг прививку заставят делать? Я ж в обморок грохнусь!

– А ты коньячка для храбрости выпей, – вмешался обгоняющий их Лев Цветков. Его голос был насмешливым, и это сразу вызвало у Андромеды неприязнь.

Это был их однокурсник – самый обычный парнишка, ничем не примечательный. С первых дней учёбы он был влюблён в Туманову. О его чувствах знал весь институт. Парень не давал девушке прохода: всё время то позовёт куда-то, то сумку предложит донести, то до дома проводит. Но Андромеда оставалась равнодушной к его ухаживаниям.

– А тебе лишь бы поиздеваться, – пренебрежительно ответила Лизка, нахмурив брови.

– Нечего было в медицинский идти, раз крови боишься, Волкова. А то на вызове врача уже тебе вызывать придётся, – не унимался Лев, явно наслаждаясь возможностью поддеть однокурсницу.

– Да ну тебя, Лёвка, – заступилась за подругу Андромеда, чувствуя, как внутри закипает раздражение. – Прибереги свои шуточки для глупых первокурсниц.

– Ой, какая умная нашлась! В прошлом году сама глупой первокурсницей была. Неужели поумнела за год? – не унимался Цветков, в его глазах плясали озорные искры.

– Представь себе! Пойдём, Лиз, – сказала брюнетка, стараясь скрыть своё недовольство.

Они ушли, но неутомимый Лёва вновь догнал однокурсниц. Он обогнал их и, перегородив дорогу, произнёс:

– Да ладно тебе, Ань, я ж любя. Ты же знаешь.

– Лучше б не знала, – ответила Андромеда, и в её голосе прозвучала твёрдость.

Парень ей совсем не нравился. Она уже и не знала, как ещё ему объяснить, что она никогда не будет с ним встречаться, хоть её сердце и было свободно.

– Я тут это… Что вообще подошёл… Я в кино тебя хотел пригласить. Пойдёшь?

– Конечно нет, – отрезала она, даже не задумываясь.

– Ань, ну всего один раз. Тебе жалко что ли? Обещаю, приставать не буду.

– Будь добр, избавь нас от своего надоедливого общества, – бросила Андромеда, надеясь, что он наконец отстанет.

– Только если пойдёшь со мной в кино, – ехидно улыбался парень, явно не собираясь сдаваться.

– Ладно, Цветков, уговорил, но только при одном условии… – она хитро посмотрела на подругу, и на губах мелькнула озорная улыбка.

Лев затаил дыхание. Головой он понимал, что условие будет, как обычно, с издёвкой, но вариантов было так много…

– Лиза пойдёт с нами, – наконец договорила Андромеда, наслаждаясь моментом.

– По рукам, – согласился Лев, хоть и понимал, что вряд ли это условие сделает ситуацию проще.

Они сходили в кино. Фильм оказался совсем не интересным. Пол фильма Аня и Лиза обсуждали наряды актёров, чтобы не помереть от скуки. По мнению девушек, костюмы совершенно не подходили главным героям. А сюжет был понятен уже через полчаса просмотра. Лиза от скуки даже поспорила с Лёвой, что фильм закончиться свадьбой друзей детства. Собственнно так и произошло.

– М-да… Зря только время потеряли, – причитала Лиза по дороге домой.

– Согласна, – поддержала её Аня. – давно я такого скучного фильма не видела.

– Ну, что вы такие пессимистки? Главное мы прекрасно провели время вместе, – парировал парень. – Что может быть лучше?

– Не обольщайся Лёвочка, то, что сейчас Аня согласилась пойти с тобой в кино ещё ничего не значит.

– Ещё как значит!  – перебил он её. – Лев Цветков и Андромеда Туманова непременно поженятся. Запомни это раз и навсегда, Волкова!

Аня шла рядом, но молчала. Парня невозможно было переспорить. Он найдёт миллионы аргументов и фактов, что в конце концов собеседнику это просто надоест и Лёва выйдет победителем в этом споре.

Они спустились в подземный переход. Вскоре их слух заласкал романтичный гитарный мотив. В глубине перехода тихо играли уличные музыканты. Это были четверо молодых парней на вид от 17 до 23 лет. Двое из них играли на гитаре, один на синтезаторе и ещё один паренёк нежно напевал песню.

Андромеда остановилась. Она была настоящим ценителем хорошей музыки, но эту песню раньше никогда не слышала. «Неужели авторский материал?» – пронеслось у неё в голове. Ноты были так тщательно подобраны и так идеально подходили под голос солиста, что у неё дух захватило. «Не может быть, чтобы такие молодые мальчишки могли написать такой шедевр», – думала она, не в силах оторвать взгляд от музыкантов. Музыка словно окутала её, заставила забыть обо всём на свете.

– Ань, ты идёшь? – окликнул её Лев. Его голос прозвучал откуда-то издалека, будто сквозь туман.

Они уже успели отойти от неё метров на 10, но Андромеда не замечала ничего вокруг. Она стояла, заворожённая музыкой, и чувствовала, как по спине бегут мурашки.

– Не мешай, дай послушать, – бросила она через плечо, не оборачиваясь.

Музыка продолжала звучать, и с каждой секундой Андромеда всё больше погружалась в её волшебный мир. Она закрыла глаза, чувствуя каждую ноту, каждый аккорд.

Вдруг парень подошёл к ней неприлично близко и прошептал на ушко:

– Спорим ты бы так не смогла?

Внутри неё вдруг проснулся азарт, кровь забурлила в жилах. Она почувствовала, как в ней просыпается дремлющая сила, как желание доказать своё мастерство затмевает все остальные мысли.

– Смотри и завидуй! – заявила она с вызовом и решительно подошла к солисту.

Паренёк как раз закончил очередную песню.

– Могу присоединиться? – спросила студентка, чувствуя, как бешенно колотится сердце.

– Петь-то хоть умеешь? – отшутился он, но в его голосе слышалась заинтересованность.

– Не умела бы – не спрашивала, – обиделась она, стараясь скрыть волнение.

– Что петь будем? – спросил солист, оглядывая своих товарищей.

– Да что угодно. На ваш вкус, – ответила она, уже чувствуя, как музыка захватывает её целиком.

– Как скажешь. Давайте, пацаны, нашу коронную, – скомандовал солист, и музыканты начали настраивать инструменты.

Андромеда почувствовала, как по её телу пробежала дрожь предвкушения. Она готова была показать всё, на что способна, готова была доказать, что тоже умеет создавать музыку, которая трогает души.

Они заиграли. Юная певица сразу узнала «прекрасное далёко» из своего детства и запела. Вскоре вокруг образовалась толпа слушателей. От этого девушка волновалась ещё сильнее. Её коленки дрожали от волнения. Как же это было страшно и приятно одновременно. Слова лились сами собой откуда-то из глубины подсознания. В какой-то момент Аня поняла, что перестала видеть лица людей вокруг, только лицо её коллеги по импровизированной сцене. Какая же у него необычная внешность. Брюнет с бездонными ярко-голубыми глазами и невероятно красивой улыбкой. Она впервые видет такого.

Он был так поглощён музыкой, что не сразу заметил на себе её пристальный взгляд. А ведь она следила буквально за каждым его движением.

– Меня Макс зовут. А тебя? – вдруг тихо спросил он во время проигрыша.

– Приятно познакомиться. Я Аня. – пробормотала она, понимая, что не в силах оторвать от него глаз.

Её голос звучал так мягко и нежно, что у парня невольно пробежались мурашки по спине.