90-е: Шоу должно продолжаться – 11

– Шашлыки можно и просто в шашлычной поесть, – сказала Надя.

– Это не тоооо… – протянул Бельфегор. – Велиал, помнишь, как мы в детстве ездили? На первое или на девятое мая, в Затон?

– Ага, – кивнул я. Не помнил, конечно, но поездка на шашлыки на первые майские – это был обычный такое ритуал. А наши с Бельфегором семьи, похоже, довольно давно дружили. Да и сейчас мамы общаются.

Астарот, Бельфегор, Кирилл и Надя принялись вспоминать разные «шашлычные» истории, кто-то про дачу у друзей, кто-то про тайные рецепты маринадов. Забавно. Реально же, мы едем на очень статусное мероприятие, про которое несколько месяцев назад даже и помыслить не могли. И болтаем по дороге в машине про жареное на углях мясо.

Наверное, это даже что-то закономерное происходит. Мы с «ангелочками» двинули к успеху по своему плану, а тут нам, как снег на голову, упало это вот выступление. Даже пока не просчитывал по-нормальному его выхлоп. И как его грамотно использовать.

– Велиал, а ты же камеру взял? – вдруг спохватился Астарот.

– Конечно, – усмехнулся я. – Куда же я без камеры-то?

– У меня просто мама сегодня на дежурстве, а она очень хотела посмотреть наше выступление, – Астарот сказал это с таким простодушно-победным видом, что стало понятно, что он ждет какой-то определенной реакции.

– Твоя мама?! – воскликнул Бельфегор и даже подался вперед и влез между передними сидениями. – Она хотела посмотреть? Да она же все нам все время говорила, что мы фигней страдаем!

– Она так и считала, – хмыкнул Астарот. – Пока по радио нашу песню не услышала. Прикинь, позвонила мне, такая. И не наорать, как обычно, а участливо так расспрашивала, что да как.

– У меня такое впечатление, что это радио нам просто… ну… жизнь поменяло, что ли, – сказал Кирилл.

– Ага, никогда не думала даже, что это вот прямо так важно, – сказала Надя. – У меня отец тоже слышал. Спросил, в этой ли группе я пою. Ничего не сказал потом, кивнул. Но для него это уже дофига! Можно считать, что поздравительный торт купил.

– Блин, я все время забываю, что ты еще в школе учишься! – воскликнул Бельфегор. – А на гастроли тебя папа как вообще отпускает?

Надя многозначительно закатила глаза и слегка пожала плечами. Мол, а что, может быть как-то по-другому вообще?

А я подумал, что здесь, в девяностых, дети вообще как-то раньше взрослеют. Не сказать, правда, что от хорошей жизни. Скорее уж, по необходимости. По родителям эпоха перемен ударила куда сильнее. Это в глазах взрослых я здесь видел беспомощность выброшенных на берег рыб. А подросткам было нормально. Рухнула страна, и под ее обломками оказались погребены родительские планы на их жизнь и светлое будущее? Да и ладно, не очень-то и хотелось… Реальность встала на уши, хорошо и плохо поменялись местами? Пофиг. Мы меняемся, и мир меняется.

Мои однокашники частенько сетовали, что, мол, дети в две тысячи двадцатых – беспомощные нежные снежинки. Типа, вот у нас в их годы вокруг грохотали лихие девяностые, родителям на нас было пофиг, а мы все были – эгегей! Адаптировались к меняющимся временам, крутились, не боялись ни черта.

А может как раз в этом дело? Адаптируются к тому, что есть. Здесь, в девяностых, отращивают клыки и тренируют деловую хватку. Там, в две тысячи двадцатых, культивируют беспомощность, чтобы родители, двинутые на заботе и опеке своих чад, могли почувствовать свою нужность и незаменимость.

– Это нам отсюда таскать? – заныл Бельфегор, когда увидел, где я припарковался. Социалистический был перекрыт, а вся парковка театра драмы была уже забита.

– Как быстро к хорошему-то привыкаешь, да? – усмехнулся я. – Помнишь, как мы твой поливокс от завода до «Фазенды» зимой тащили?

– Так это когда было-то… – насупился Бельфегор. – Хотя да, недавно. А кажется, что вообще в какой-то прошлой жизни.

– А у организаторов разве нет помощников? – Астарот выбрался из машины, поежился и попытался поднять воротник косухи. – Там столько народу было всякого, чем они занимаются?

– А ну хорош ныть! – скомандовал я. – Места в машине – они такие. Работа грузчика в подарок!

*****

Концерт начался почти без опозданий. Ну, всего-то на полчаса, может. Как обычно бывает, что-то там засбоило, или какие-то провода кто-то не привез, случилась суета с поиском виноватого. Который благополучно от кары скрылся, притащили за шкирку кого-то, кто разбирается, устранили неисправность. И на сцену вышли «Парк культуры и отдыха». Густой снег валил с неба, и уже даже на асфальте перестал таять, а превращался в серую кашу. Налип на ветках, покрыл сплошным белым ковром газоны. В общем, новый год сплошной, а не первое мая. Правда, народу все равно было дофигища. Вся широкая лестница и площадь под ней, переходящая в парковку перед областной администрацией, заполнена сплошной толпой. Не сказал бы, что все они как-то смотрели на сцену. Да и звук был, прямо скажем, так себе. В том месте, где мы кучковались с другими музыкантами, разобрать слова еще было можно, а вот на небольшом отдалении было слышно только басы.

Больше всего было жалко девчонок из танцевальной группы «Кобра». Вместо раздевалки выступающим поставили незамкнутую ширму. Ясен пень, подростки старшего школьного возраста моментально просекли, что со стороны газона отлично видно, что происходит внутри. Правда, девчонки были явно опытные, не первый раз выступали. Так что на свист и улюлюканье внимания не обратили вообще. Тем более, что их сценические костюмы мало чем от нижнего белья отличались. Но вот своей очереди им под снегом приходилось ждать в экстремально коротких платьях и чулках сеточкой. А номеров у них в программе, в отличие от музыкантов, было несколько. Их выпускали на сцену между выступлениями рок-групп.

Да уж, и не скажешь, что еще год назад на первомай в Новокиневске была вполне коммунистическая демонстрация, с красными флагами и криками «Ура»… А сейчас все как будто спешили показать свою раскрепощенность и незашоренность. По обрывкам разговоров я понял, что танцовщицы-то опытные, только раньше они выглядели не так откровенно.

– «Ангелы С»! Где «Ангелы С»?! – заполошенно спросила дамочка, похожая на воспитательницу детского сада. В рукахах – уже почти насквозь промокшая бумажка, голова замотана платком, который изначально в ее одежде явно не планировался.

– Здесь! – я поднял руку.

– Вы не готовы еще что ли?! – дамочка выпучила глаза. – Вам на сцену через одну песню уже!

– В смысле?! – возмутилась одна из «кобр». – Сейчас же мы идем!

– А вы сразу после «Ангелов», – сверившись с бумажкой, сказала дамочка.

– Эй, а почему так? – подтянулись остальные танцовщицы. – Мы что, зря тут мерзнем?

– Мы же по-другому репетировали!

– Ничего не знаю, распоряжение свыше!

– Да они офигели там вообще!

– Это еще полчаса что ли тут мерзнуть?

– Я все сказала! «Ангелы», марш готовиться!

Внезапная рокировка застала нас слегка врасплох. Так что мы были должны выходить на сцену уже во второй половине концерта, ближе к концу. А сейчас получалось, что вторыми. Сразу после Конрада. И даже без танцевальной отбивки.

– Какой-то бардак, – пробурчал Бельфегор, вытаскивая из-под заснеженного полиэтилена кофр с поливоксом. – Ну, правда, вот нафига? Нормально же все было…

Танцовщицы были в бешенстве. Девчонки и так-то были высокомерными, а тут их прямо понесло. Кто-то из них даже предложил послать нафиг этого концерт, мол, этой мымре надо, пусть сама на сцене жопой и крутит. На нас зыркали зло. Будто это «ангелочки» сами расписание подтасовали. Но на нас тут все смотрели не очень чтобы дружелюбно. У них тут, понимаешь, сложившийся уже конгломерат обласканных администрацией музыкантов, а тут какие-то хрены с горы.

– Да там Прокофьев приехал, – сказал один из концертных «волонтеров». – Смотреть концерт до конца он не будет, но сказал, что хочет «Темные тени» услышать, мол, по радио слышал только. Вот и переставили.

Кто такой Прокофьев, я, честно говоря, понятия не имел. Скорее всего, какой-то важный чиновник. Откуда он, интересно, концерт смотрит? Со второго этажа театра? В толпе вроде не видать никаких человеческих коробочек или, там, машин. Не просто же так важный человек, ради которого расписание концерта поменяли, просто так стоять в толпе сограждан.

Объяснение не добавило нам очков в глазах других музыкантов, но это было уже неважно. И вообще хорошо, кстати. Раньше отстреляемся, раньше отнесем инструменты в машину. А там можно будет пошляться по праздничному центру, послушать других. Не парясь насчет своей весьма дорогостоящей техники.

Я проследил, чтобы «ангелочки» заняли исходную позицию на боковых ступеньках уличной сцены, а сам вклинился в толпу, чтобы присоединиться к нашим в первых рядах. Жан со своими «акулами пера», Ирина со Стасом. Девчонки наши сгрудились кучкой, прикрыв головы развернутым дождевиком. Хрен знает, где они его взяли, выглядел он как будто его у какого-то матерого рыбака отняли.

Пожалуй, публика возле рок-сцены была как-то более вовлечена именно в концерт. Возле основной сцены, концерт на которой был этакой сборной солянкой из рока, попсы, народных танцев, хоровых коллективов и даже каких-то уличных театральных трупп, публика мало внимания обращала, собственно, на исполнителей. Там танцвали, собирались в кружочки и пили из горла, подпевали, флиртовали друг с другом.

Здесь ничего такого не было, по крайней мере, на двух верхних пролетах лестницы. Народ был повернут лицами к сцене, махал козами, свистел что-то. Причем как-то с разгона, без всяких, так сказать, прелюдий. Они пришли сюда колбаситься под рок – они колбасятся под рок. И неважно, что колонки хрипят, и что там поет в свой микрофон Конрад, вообще не очень понятно.

Отметил «амбразуры» телевизионщиков. Хм, кстати, еще один плюс того, что нас передвинули ближе к началу. Вряд ли наши коллеги с ГТРК будут торчать здесь до упора. Сейчас отснимут, что нужно для сюжета, и свалят.

– А вы что не снимаете? – спросил я, приблизив рот к уху Ирины.

– Так наши же еще нескоро, – сказала Ирина.

– Следующие, – я мотнул головой в сторону боковой лестницы. Астарот и Надя пили что-то из чашки от термоса. Пантера молодец, термос я ей поручил. Не забыла!

– В смысле?! – Ирина сделала круглые глаза. – Стас, быстро расчехляйся! Блин, такой ракурс уродский…

– Встаньте вплотную к сцене, вон там, – показал я. – Получится, как будто из-под земли снимаете. У вас такой стиль, что…

– Точняк! – Ирина ухватила Стаса за руку, и они протолкались к пустому пятачку. Смотреть оттуда было реально неудобно. Но вот если Астарот нависнет над камерой и распахнет крылья, получится очень эффектно…

– С первомаем, Новокиневск! – сказал Конрад со сцены. – В это первое мая многое случается в первый раз. В первый раз в Новокиневске нет демонстрации, в первый раз снег идет…

– Не в первый! – выкрикнули из публики.

– Я раньше под снегом первого мая не выступал! – засмеялся Конрад. – Но я веду не к тому. Сейчас на эту сцену группа выйдет тоже в первый раз. Здорово, Саня!

Конрад повернулся к поднявшемуся на сцену Астароту и пожал ему руку.

– Это группа «Ангелы С», прошу любить и жаловать, – продолжил Конрад. – Если кто-то их еще не слышал, то вам сейчас представится такой шанс.

– Спасибо, Конрад, – Астарот забрал у Конрада микрофон и обвел взглядом публику. – Привет, Новокиневск! Всех поздравляю с праздником. Ну и давайте, что ли, зажжем, а?

Публика загудела. Меня попыталась отпихнуть в сторону какая-то наглая девица. Вместе с еще несколькими визжащими подругами. Ломанулись вперед поклонники и поклонницы «ангелочков». Кто-то заверещал: «Темные тени!» Другие подхватили.

И не то, чтобы прямо все зрители в едином порыве орали и стремились ближе. Но таковых было… немало. А поскольку движ возник в разных частях толпы зрителей, создалось ощущение, что все всколыхнулись. И даже раздалось ритмичное хлопанье, повторяющее басовые шаги из этой самой песни, которую Кирилл считает одной из своих самых скучных.

Бегемот помахал в воздухе палочками и добавил к этим хлопкам свои барабаны.

«А это были бы удачные кадры…» – я отвернулся от сцены и вытянул шею, чтобы разглядеть, что там телевизионщики. Не Стас с Ириной, у них этот вот переход от хлопков в ритм сразу к песне, скорее всего, не получится. Бегемота с их ракурса вообще не видно. А вот ребята с ГТРК как раз могут снять как надо.

Ага, кажется, пишут как раз сейчас, отлично!

«Темные тени» я слышал уже много раз. Так что больше смотрел именно на публику. Причем старался выискать в толпе лица тех, которые видят и слышат «Ангелов» впервые. И срисовывать реакции.

Почему именно эта песня? Что в ней такого цепляющего?

К хлопкам в ритм присоединялись все больше людей. А вот хор подпевающих колонки пока что не заглушал.

Надо работать над этим.

А чтобы больше людей знали песню, нужно, чтобы она из каждого утюга звучала…

Осталось понять, какие еще утюги у нас остались.

«Ангелочки» допели «Темные тени», начали «монаха. Его публика знала хуже, но колбасу уже было не остановить.

О, а вот эти парни, по ходу, поклонники Пантеры. Так заголосили радостно, когда она игриво бедром качнула в их сторону…

На «оборотне» я начал потихоньку пробиваться к боковой лестнице. И заметил, что туда же устремились телевизионщики с ГТРК.

___________________

От автора.

Полностью законченный цикл. От маленького ЧОП до ЧВК и крупнейшей компании, которая повлияет на историю страны.

Сибирская сага о 90-х https://author.today/work/291207

Огромные скидки на всю серию!

Глава 5

– Не понял, вы хотите, чтобы я сказал, чтобы я сказал ваш текст, серьезно? – Астарот подозрительно прищурился.

– Послушайте, Александр, – с плохо скрываемым нетерпением начал объяснять элегантный юноша с микрофоном. – Мы же с вами понимаем, что сложно придумать остроумный ответ, когда тебе прямо в лицо суют микрофон, ведь так?

– Ну, – нехотя кивнул Астарот.

– Вот поэтому я и предлагаю вам… – тележурналист снова протянул Астароту бумажку.

– Да никакой я не сатанист, что вы мне тут фигню предлагаете?! – Астарот оттолкнул руку парня.

– Да послушайте же! – журналист схватил Астарота за «крыло». – По таймингу у вас будет одна фраза. Я просто хочу, чтобы она была не банальщиной какой-то, а…

– А чтобы я с экрана сказал, что приношу в жертвы черных кошек?! – скривился Астарот.

– Ну что вы прицепились к этим кошкам? – журналист не отставал. – Давайте не про кошек, хорошо. А кого вообще могут приносить в жертвы сатанисты.

– Козлов всяких… – буркнул Астарот и недобро зыркнул на журналиста.

– О, точно! Тогда как вы смотрите на то, чтобы сказать насчет зарезанного черного козла… – затараторил журналист.

Тут «ангелочки» не выдержали и все хором заржали.

– Ой, не могу… – простонал Бельфегор. – Козлов…

– Я не понял, что такого смешного… – обиженно начал юноша.

Так, похоже, пора вмешиваться. Цирк – это, конечно, хорошо. Но Астарот на экране в новостях нам тоже нужен.

– Саня, есть идея! – я протиснулся ближе и протянул руку журналисту. – Привет, я Велиал. Продюсер группы «Ангелы С».

– Леша, – сказал журналист и пожал мне руку. И тут же добавил. – Ну, в смысле, Алексей Заволожный, отдел новостей ГТРК «Новокиневск».

– Приятно познакомиться, Леша, – сказал я и повернулся к Астароту. – Насчет банальности Алексей абсолютно прав. Будет круто, если фраза будет прикольной.

– Ты вообще слышал, что он предложил? – возмутился Астарот. – Сказать, что мы, чтобы попасть на этот концерт, устроили ритуал на кладбище и принесли в жертву кота.

– Кошку, – поправил Бельфегор. – Черную.

– Согласен, это прямо перебор, – кивнул я. – Кто мучает котиков, тот в следующей жизни будет унитазным ершиком.

– Блин, парни, что вы тут вообще устроили? – обиженно сказал Леша. – Мне так-то вообще пофиг, просто кадры получились удачные, с этими вашими «бум-бум-бум». И я подумал, что можно сделать классно, если ваш солист скажет еще что-то прикольное. Но если вы не хотите, то…

– Не хотим… – начал, было, Астарот, но я больно ткнул его кулаком в бок.

– Хотим, – сказал я. – Извини, Леша. Сейчас все будет. Саня, короче…

– Давай я скажу, что все случилось согласно пророчеству! – предложил Астарот.

– Какому пророчеству? – спросил Бельфегор.

– Ну этого… как его… Нострадамуса, – Астарот фыркнул и засмеялся. – Наше появление было предсказано, так что… Пойдет? Достаточно по-идиотски звучит, чтобы зрителям скучно не было?

– Годится, – махнул рукой журналист Леша и повернулся к оператору. – Давай снимать!

Оператор оживился. Журналист Леша выхватил из внутреннего кармана куртки зеркало и по быстрому привел волосы в порядок. Жестом попросил освободить ему пространство. Мы послушно разошлись. Он широко улыбнулся, кивнул оператору и заговорил в микрофон:

– Настоящим открытием этого концерта стала группа «Ангелы С». И нам удалось поймать солиста прямо на выходе со сцены. Астарот, добрый день! Вы впервые попали на сцену городского праздника. Уверен, многие начинающие музыканты хотели бы знать, как именно вы попали в число выступающих.

– Наше появление было предрешено свыше, – грозно прорычал Астарот. – И предсказано пророчеством!

– Это было какое-то известное пророчество? – с серьезным видом спросил Леша.

– Самое известное, – Астарот нахмурил брови. – Пророчество Нострадамуса, конечно.

– Снято! – Леша поднял руку, и оператор опустил камеру. – Все, спасибо большое!

«Ангелочки», которые во время этого коротенького интервью, стояли, затаив дыхание, снова разразились громким хохотом.

– Блин, ну что вы ржете?! – воскликнул Астарот. – Нормально я все сказал… Блин, холодрыга какая. Пантера, у нас горячий чай остался?

– Давайте собирать манатки и двигать к машине, – скомандовал я.

– Как, мы что ли уже уезжаем? – расстроенно захлопал ресницами Бельфегор.

– Нет, только инструменты погрузим, – сказал я. – И костюмы. Могу честно вас тут бросить и увезти все на завод. Но на вашем месте я бы сначала согрелся.

– Что-то в горле уже першит, ага… – кивнул Астарот. – Так, короче. Мы с Пантерой тоже едем.

– Я пока не хочу, я бы еще погуляла тут! – запротестовала Надя.

– Ага, а потом ты будешь хрипеть в микрофон и сопли на кулак мотать? – с неожиданными материнскими интонациями сказал Астарот.

«Ангелочки» по-быстрому скинули с себя концертные прикиды и влезли в обычные куртки и шапки. Мы похватали кофры и чехлы и потащили их к машине. Пробираясь через толпу, в которой нас то и дело останавливали.

– Ой, а это же вы группа «Ангелы С»?

– Ой, а где можно купить вашу кассету?

– Ой, а можно вас сфотографировать?

– Ой, а мы тоже свою рок-группу в школе организовали. А можно с вами…

– Ой, мне так нравится, как вы поете!

Хех.

Практически, звезды. Без дураков.

Понятно, что это были не тысячи фанатов.

Но ведь тысяча одновременно никак подойти не может, пространство-то ограничено. Так что получается, что само ощущение, когда тебя хватают за руки, теребят, просят автограф – то же самое, что и у суперзвезд с многотысячными армиями фанатов.

Разве что с ног пока не сбивают и одежду на куски не рвут.

******

– Вот не люблю я весну вообще! – сказал Астарот из своей спальни. Там грохнула дверца, что-то упало и покатилось. Было слышно, как Саня ругается сквозь зубы. – Я уже все зимнее убрал нафиг, тепло же было. Вот нафиг этот новый год сейчас вообще?

– Ты там гирлянду что ли ищешь? – засмеялась Надя.

– Ага, – буркнул Астарот. – И новогодние шарики еще.

Он вышел в гостиную, держа в руках два вязаных шарфа. Здоровенных таких. Один кинул Наде.

– Вот, заматывайся, – сказал он. – Мне мама их уже три штуки подарила, я ни один не носил. И вот пригодились.

– Блин, да что с тобой такое-то? – удивилась Надя. – Ты же даже в морозы ходил без шапки и в косухе.

– Помнишь, что нам Маргарита сказала на занятии? – хмыкнул Астарот. – Что голос можно от обычной простуды нафиг потерять. Насовсем.

– Да она наверняка преувеличила… – неуверенно возразила Надя. Но шарф на шею намотала.

– Все, потопали! – Астарот сунул в карманы зимней куртки еще и перчатки. Надо же, как, однако, благотворно влияет на нашего строптивого фронтмена препод по вокалу! Надо будет с ней как-нибудь пошептаться, узнать, что за волшебное слово она знает, что за пару занятий ухитрилась вбить Астароту в голову ответственное отношение к своему здоровью. А заодно и к здоровью Нади.

Мы снова вышли на улицу. Там снова все было совершенно зимнее. Снег продолжал сыпать с низкого тяжелого неба, сугробы такие приличные выросли. Но под ногами все это чавкало полужидкой снежно-водяной кашицей.

– Прямо как в Питере тогда, – сказала Надя, подставляя лицо падающим снежинкам. – Вот бы у нас зимой так…

– Слушай, Велиал… – медленно сказал Астарот. – А может нам и правда имеет смысл подумать о переезде? Ну просто, здесь в Новокиневске чего мы сможем добиться? Будем как «Парк культуры» разве что…

– Я думал об этом, – кивнул я.

– И что? – быстро спросил Астарот.

– Пока не решил, – честно ответил я. Я действительно обдумывал, не будет ли правильным реально все бросить и сорваться в Москву или Питер. Один фиг, «ангелочкам» придется взбираться наверх через концерты, альбомы, звукозапись, снова концерты… Но в столицах масштаб явно побольше, возможности, опять же.

Другая же часть меня кайфовала именно от той жизни, которую мы ведем сейчас. Да, наши заработки пока что далеки от суперзвездных. И если мы здесь и останемся, то они никогда к таковым даже не приблизятся. Но сейчас «ангелочки», да и я вместе с ними, живем чертовски счастливой жизнью. Без адской гонки, радуясь каждой крохотной победе. И отличная команда нашего медиа-холдинга, опять же. Лично я наслаждался буквально каждой минутой этой новой молодости. Сохранится ли эта вот радостная легкость, когда мы вступим в гонки «тяжеловесов»?

И как скоро местных маленьких побед мне самому станет мало?

– Вот что я тебе скажу, Саня, – я остановился и посмотрел Астароту в глаза. – Думаю, однажды нам придется это сделать. Ну, когда Новокиневск станет в плечах жать, если ты понимаешь, о чем я. Предлагаю отложить серьезное обсуждение до осени. У нас тут летом два фестиваля ведь еще, ты забыл?

– Я помню, – кивнул Астарот. – Собственно, я поэтому и задумался. Что надо на этих фестах не просто тусоваться и бухать, когда не поем. А потихоньку наводить мосты.

– Стратегически мыслишь, друг мой Астарот! – я подмигнул и похлопал его по плечу. – Ну и тренировочные наши гастроли откатать с шиком-блеском, так ведь?

– Так, – кивнул он. – Хотя какие там в деревнях концерты могут быть? Так, на десяток человек…

– Вот и посмотрим, – сказал я. – Переезд – серьезный выбор. Не факт, что у нас все готовы взять и все здесь бросить. Универы, родителей.

– Наташа уже ушла в академ, – напомнил Астарот. – Бельфегор тоже над этим думает.

– Наташа девочка, – сказала Надя. – Нам проще. Нас же в армию не призывают. А если Бельфегор бросит универ, то… Ну, вы понимаете…

– Да уж… – Астарот вздохнул.

А я подумал, что даже как-то не в курсе, почему и он, да и я сам, в смысле, Вова-Велиал, не пошли служить. При том, что видимых проблем со здоровьем у нас обоих никаких нет. Можно будет как-нибудь осторожно этот вопрос провентилировать. Хотя… У Сани мама врач, наверное, она как-то в этом вопросе поспособствовала. Ему. А мне – хрен знает. Моя мама – тоже та еще железная леди. Но как ни странно, за все время, пока я здесь, среди «ангелочков» ни разу даже не всплыл вопрос армии. Или потому что это уже реально был решенный вопрос. Или тема была негласным табу.

Мы топали дальше. Перед тем, как уехать, мы договорились с остальными нашими, что встретимся там же, возле рок-сцены, а уже потом решим, как проведем дальнейший вечер. Может, завалимся всей толпой в «Петушок», давненько не были, а может нахватаем на хвост каких-нибудь еще музыкантов и вернемся на квартиру к Астароту. Зря что ли у него теперь такие хоромы?

Странное впечатление производил в этот раз праздничный Новокиневск. Даже со скидкой на стихийное бедствие в виде снегопада. Ощущение было такое, что горожане в некоторой растерянности. Долгие годы первое мая праздновалось строго определенным образом – демонстрацией. С транспарантами, украшенными машинами и прочими атрибутами. Под радостные крики «Ура!»

В этот раз демонстрацию отменили. Но какой-то там митинг должен был пройти, но коммунисты сейчас были как-то не в фаворе. Так что на площади собралась довольно невразумительная кучка людей с красными флагами. Во всяком случае, перед рок-сценой народу точно было больше. Причем, утром вроде была еще какая-то первая серия митинга. Потом все как-то разбрелись. И вот когда мы вернулись в центр снова, уже почти к вечеру, митинг снова набрал силу. Красных флагов стало поменьше, а вот самодельных плакатов про «зарплату», «Ельцин – уходи!» и прочими образцами плакатной словесности – побольше.