Улей. Трилогия

Правая рука шатенки внезапно соскальзывает, и радиус колебаний ее тела сразу сокращается.

– Полтора миллиона от госпожи Алкеи, – сквозь гулкий звон в ушах доносится до Каи довольный голос Кроноса.

Она закрывает глаза, не в силах смотреть на то, что случится дальше, но в последнюю секунду успевает зафиксировать момент, когда шатенка срывается вниз.

Дальше только глухой звук, безумные истошные вопли, разочарованный ропот проигравших зрителей и ликующие аплодисменты тех, кто ставил на смертельный исход. Дикие крики девушки длятся недолго, но для Каталеи эти секунды… именно секунды… кажутся вечностью. Она не решается открыть веки, даже когда игровая погружается в гнетущую тишину.

– Как жаль, – с фальшивой скорбью вздыхает Кронос. – Но шоу продолжается. Вторая попытка, Каталея Гейден. – Он снова запускает счетчик, не дав Кае ни минуты на то, чтобы прийти в себя.

«Пятьдесят девять, пятьдесят восемь…»

– У нас осталось три контейнера и всего два участника. Прекрасная блондинка и загадочный аноним. Кая, ты успела рассмотреть, кто находится в третьей клетке?

Он сказал: «Всего два участника», судорожно размышляет пчелка. Что это значит? Кого из них Кронос не посчитал? Ее или третьего узника? А что если в третьей клетке вообще никого нет? Такой вариант ведь возможен? Или она снова цепляется за воздух?

Что же выбрать?

Что?

И кого, если снова промахнется?

У блондинки закованы руки, шансов на спасение – ноль. Какой бы контейнер Кая ни выбрала, девушка погибнет.

«Тридцать восемь, тридцать семь…»

Думай, Кая, думай.

Какие кошмары видит по ночам сам дьявол?

Чего он может бояться?

Крыс, змей или пираний?

«Двадцать пять, двадцать четыре, двадцать три».

Черт, ей кажется, такие отмороженные на всю голову моральные уроды не боятся ничего, кроме потери своей власти. Они только и делают, что жадно пожирают других и друг друга. Живучие, подлые, беспринципные твари.

Он признался, что убил собственного отца…

Нет, не то. Всё не то.

«Пятнадцать, четырнадцать…»

Боже, помоги… Надо вспомнить, что он рассказывал про белого крысеныша.

Подарок отца, которого он ненавидел. Норовил укусить…

Скормил любимому питону…

«Десять, девять, восемь…»

– Крысы, – выкрикивает Кая, почти уверенная, что угадала.

– Ты справилась быстрее. Хорошая попытка, пчелка, я видел, как ты напряженно обдумывала свой ответ, и он… – немного помолчав, серьезным тоном произносит Крон и, задумавшись, небрежно стряхивает с плеча несуществующую пылинку. В сердце Каи укрепляется надежда, которую он безжалостно убивает всего двумя словами: – Снова неверный.

– Откуда я знаю, что ты не врешь? – вопрос срывается с ее губ, прежде чем она успевает подумать о последствиях.

– Доверие, Каталея Гейден – это главное правило, на котором строится сотрудничество в «Улье». – Красные глаза в разрезах маски вспыхивают гневом. Крон с силой ударяет наконечником трости по ступени, оставляя заметный скол. – Выбирай корм для голодных пушистиков. Раз, и твоя секунда истекла. Говори!

– Номер один, – всхлипывает Кая, обреченно глядя, как первая клетка сдвигается вправо, останавливаясь над контейнером с грызунами.

Ничего отвратительнее и ужаснее она сроду не видела. Даже если Кая переживет этот стрим, стереть из памяти увиденное и переступить никогда не получится.

Дно клетки отрывается, летит вниз, ударяясь о шевелящуюся белую массу, и следом туда же падает извивающаяся всем телом блондинка. Полчище копошащихся крыс, издавая мерзкие высокие звуки, накрывает несчастную жертву огромной белой волной. На этот раз Кая не закрывает глаза. Она видит всё. Кровавые следы от зубов на светлой коже, вырванные куски мяса на лице, груди, бедрах… повсюду, ужас в остекленевших глазах, предсмертные судороги и тишина, зловещая, мертвая, безнадежная…

Находясь на грани потери сознания, Кая не замечает, как Кронос снова поднимается по ступеням и занимает прежнюю позицию по правую руку. Опускает тяжелую ладонь на ее плечо и, наклонившись, шепчет ей прямо в ухо:

– Не отключайся, пчелка. Ты нам еще нужна. Впереди самое интересное. – Он медленно проводит концом трости по ее сжатым дрожащим губам. – Покажите нам последнего участника, – приказывает Крон, и над третьей клеткой мгновенно загорается прожектор.

Глава 18

– Не-е-ет… – беззвучно стонет Кая, хотя где-то глубоко внутри, она знала… гнала от себя эту догадку, отчаянно верила, что ошибается, дико боялась, но знала… с самого начала знала, кто окажется третьим узником.

И в ее голове не возникает ни одного вопроса, почему именно он. Иного просто не могло быть.

Это Эйнар.

Ее грубый и одновременно нежный, отважный, сильный, искренний и ласковый Эйнар. Вальяжно рассевшись внутри клетки, он неотрывно смотрит в ее глаза, на губах блуждает едва заметная ободряющая улыбка. Эйнар выглядит абсолютно спокойным, руки расслабленно лежат на согнутых коленях, на голом татуированном торсе знакомо бугрятся каменные мышцы, кожаные брюки плотно облегают мощные бедра. Ни цепей, ни кожаных браслетов и абсолютная уверенность в глазах.

– Какая-то доля экстрасенсорных способностей скрыта в каждом из нас. Одни называют это интуицией, другие – чутьем, – забравшись в ее мысли, снисходительно рассуждает Крон. – Ты всё еще можешь выбрать четвертый контейнер. Для себя. Готова пожертвовать своей жизнью для спасения хотя бы одного из участников?

Кая не сомневается, что вопрос чисто риторический. Сценарий игры выстроен так, что финал заранее предрешен. Кронос предложил ей иллюзию выбора при его отсутствии.

«От тебя требуется только одно – следовать указаниям…» – вот оно, одно-единственное правило, бесперебойно работающее в игровых. Всё остальное – отвлекающий маневр и зрелищная мишура для тех, кто платит за экзотическое развлечение.

– Мы продолжаем, – уверенно произносит Кая и с облегчением выдыхает, заметив одобряющий кивок Эйнара.

– Прекрасно. Вы слышали, господа? Ледяная Дева желает продолжать! – с ликованием восклицает Кронос. – Если она угадает, я увеличу ваши ставки в пять раз. Не скупитесь, друзья, шансы очень велики.

Голограмма вновь запускает обратный отчет.

«Пятьдесят девять, пятьдесят восемь, пятьдесят семь…»

Прижав указательный палец к губам, Эйнар неторопливо встает в полный рост. Мощный и сильный, не знающий слабости, заточенный на выживание боец, продержавшийся в этом аду целых четыре месяца. Наверняка он выбирался из передряг пожестче этой. Эйнар так просто не даст себя убить. Не сейчас. Не сегодня. Не здесь. Никто не понял сигнала, но он подсказал ей ответ. Кая знает, каким будет ее следующий выбор.

– Змеи! Ты боишься змей, – без колебаний отвечает Кая, и счетчик останавливается на сорок пятой секунде.

Ее личный рекорд в этом шоу.

– Какая хитрая пчелка, – ухмыляется Кронос, поглаживая хрупкое женское плечо. – Когда-то я действительно боялся змей, но еще в детстве понял одну простую истину – чтобы победить свой страх, совсем необязательно заглядывать ему в глаза, достаточно просто приручить. Стать его хозяином, запереть в клетке, кормить, ухаживать и изредка выпускать на волю. Когда страх становится зависимым от твоего существования, он постепенно умирает. Ты снова ошиблась, Кая. Змеи давно стали моими лучшими друзьями.

– Я не верю, что ты боишься пираний, – яростно шипит пчелка, напряженно наблюдая, как клетка с Эйнаром начинает двигаться в сторону первого контейнера.

– И правильно делаешь, – иронично рассмеялся Кронос. – Разве я сказал, что мой страх заключен в одном из четырех контейнеров? Это ты так решила. Это ты раз за разом делала свой осознанный выбор, отправляя очаровательных участниц на корм моим голодным питомцам. Это ты могла спасти всех троих еще на старте, но выбрала себя. И знаешь, что я тебе скажу, Каталея Гейден?

– Не имею ни малейшего понятия, – сохраняя внешнюю невозмутимость, бесстрастно отзывается Кая.

– Я бы поступил точно так же!

– Значит, мы не так уж сильно отличаемся! Не хочешь поменяться со мной местами?

– Я оценил твое остроумие, – задумчиво протягивает Кронос. – Но напрасно ты считаешь, что твое место сильно отличается от моего.

Оставив туманную реплику повелителя ада без ответа, Кая переводит взгляд на Эйнара. Клетка прекращает движение, остановившись над кишащим черными змеями стеклянным кубом. Резко присев, швед опускает руки и крепко смыкает пальцы на нижней поперечной перекладине, собираясь последовать примеру первой жертвы. Эйнар попытается использовать свое тело как маятник, чтобы спрыгнуть за пределы контейнера. Физически он сильнее и выносливее самой подготовленной женщины. У него должно получиться. И получится!

– Выпускайте нашего трутня, – гремит на всю игровую нетерпеливый голос Кроноса. – И не забываем про ставки, господа. Перед вами боец с шестого уровня, и он довольно живуч.

Вцепившись в подлокотники и почти не чувствуя укусов шипов, Кая словно в замедленной съемке наблюдает, как отделяется от клетки решетчатое дно и камнем летит на шипящие сплетающиеся клубки.

Вовремя сгруппировавшись, Эйнар уверенно удерживает свое тело на весу, не болтается из стороны в сторону, как первая жертва, а быстро работает ногами, раскачиваясь над змеиной пропастью.

– Неплохо, – прохладно комментирует Кронос.

Еще как неплохо, с торжеством думает про себя Кая.

Ваши ставки окупятся, господа. Ставьте больше.

Эйнар делает несколько четких слаженных движений, за которыми следует стремительный просчитанный прыжок…

У Каи обрывается сердце, падает в пятки вместе со схватившимся за острый край контейнера Эйнаром.

Он промахнулся… до цели не хватило жалких миллиметров.

Босые ступни шведа задевают блестящие чешуйчатые кольца, из разрезанных ладоней по запястьям стекают тонкие ручейки крови, но еще не всё потеряно. Парень упрямо держится и не собирается срываться в гигантский змеиный клубок.

Кая судорожно втягивает воздух, когда, подтянувшись на руках, Эйнар перелезает через край контейнера и пружинисто соскакивает на пол. Практически без единой царапины, не считая порезанных ладоней.

– Невероятно! Потрясающе! – скандирует Кронос, лениво хлопая в ладоши. – Господа, запомните этого бойца. Он принес многим из вас удачу сегодня.

Выпрямившись, Эйнар медленно приближается к трону, взгляд опущен вниз, челюсти плотно сжаты. Татуированное сильное тело впечатляюще блестит в лучах направленных на него прожекторов. При каждом новом шаге мышцы бойца сокращаются, скандинавские руны и символы оживают. Невозможно оторвать взгляд. Настоящий бог войны, мощный, прекрасный, горячий и дико опасный.

Каю захлестывает целый шквал эмоций, адреналин зашкаливает, хочется сорваться и с ликующим воплем броситься к нему навстречу, повиснуть на могучих плечах и впиться жадным поцелуем в полные губы.

– Сколько эмоций, пчелка! – зловеще шипит ей в ухо Кронос. – Ты так счастлива, что не чувствуешь боли и слабости от потери крови. Твой пульс и биение сердце убивают тебя, но ты продолжаешь улыбаться, понятия не имея, как близка к смерти. Кая, Кая… – шумно втянув воздух возле ее головы, мечтательно восклицает Крон. – Я завидую тебе… Мы все завидуем тебе. Правда, господа? – выпрямившись, дьявол обращается к своей демонической свите, и та отвечает ему одобрительным гомоном.

Больные, они абсолютно и безнадежно больные.

– Поднимайся за наградой, трутень. – Крон направляет свою трость на Эйнара. – В благодарность за подаренную вечность Ледяная Дева должна тебе смертельный поцелуй.

– Что это значит? – ошарашенно выдыхает пчелка, напряженно наблюдая за уверенно преодолевающим ступени шведом. Поравнявшись с ней, Эйнар с легкой подачи Кроноса получает тростью по коленным чашечкам. Проглотив болезненный рык, он, как подкошенный, падает на четвереньки возле ее ног, взглядом умоляя Каю сохранять спокойствие. – Яд в моей помаде? – поддавшись панике, озвучивает она первый пришедший на ум вариант.

– Зачем нам так рисковать тобой, пчелка? – ухмыляется Кронос. – К тому же ты давно съела помаду со своих губ и до сих пор жива. Подумай еще, Каталея.

Скрытый в троне механизм приходит в действие, опуская сиденье ниже и максимально разводя бедра девушки. Платье задирается до талии, выставляя ее напоказ. Шипы вонзаются глубже, когда она рефлекторно пытается свести ноги. Адская боль на мгновение ослепляет девушку, веки обжигает солью, сердце надрывно барабанит в груди, многократно усиливая ее страдания. Сквозь багровый туман Кая смотрит, как Эйнар встает на травмированные колени, и его лицо находится фактически напротив прикрытой лоскутком ткани промежности. Крон заставит его сделать ей куннилингус? У всех на виду? И только? Но это даже с натяжкой нельзя назвать «смертельным поцелуем». Если только…

Сиденье под ней снова начинает трансформироваться, сдвигаясь вперед. Спинка со скрежетом опускается, и помпезный трон становится чем-то вроде гинекологического кресла, на котором она неподвижно лежит с бесстыже раздвинутыми бедрами, не способная сопротивляться и защищать себя. От чего, черт возьми? Боже, он же не собирается…

– На самом деле трутню вовсе необязательно тебя целовать, – глумливо поясняет Крон, возвышаясь в изголовье импровизированного хрустального ложа. – Тебя же посвятили в правила. Могла бы и сама догадаться.

– Не бойся, не двигайся, – доносится до Каи успокаивающий голос Эйнара. Он приподнимается, накрывая ее своим телом, крупные мужские ладони бережно поглаживают кожу ее ног. – Я всё сделаю быстро.

Быстро? Он просто покорится и ничего не предпримет? Позволит извращенным ублюдкам кайфануть от онлайн-порнушки с их участием, чтобы потом смиренно пойти на казнь? Хотя… если сравнивать с контейнером с ядовитыми змеями, возможно, это не самая худшая смерть.

Черт, Кая, о чем ты вообще думаешь?

– Нет! – рявкает пчелка, извиваясь всем телом, и глухо стонет от нечеловеческой дикой боли.

– Пожалуйста, не сопротивляйся, – умоляет Эйнар, запуская пальцы в ее трусики и поглаживая абсолютно сухие половые губы. – Расслабься, ангел, или мы оба умрем.

– Я не ангел! Убери руки! – взбешенно рычит Кая, свирепо глядя в склонившееся над ней красивое лицо.

От недавнего восхищения его отвагой и смелостью не осталось и следа. Только ярость, гнев и недоумение. Будь она свободна, то расцарапала бы в кровь смазливую физиономию.

– Сейчас же! Я не шучу, Нэро, – она специально использует ненавистное ей сокращение его имени. – Сражайся, твою мать. Ты должен меня защищать, а не трахать по приказу!

– А я что, по-твоему, делаю? – растерянно и с откровенной обидой шепчет Эйнар, суетливо расстегивая свои чертовы брюки. – Мне жаль, что это происходит так… – виновато бормочет боец, просовывая руку между их телами, чтобы достать свой член, который, к ее ужасу, находится в рабочем состоянии. Как у него мог встать в подобной ситуации? Организаторы виагрой угостили или он такой же больной ублюдок, как притихшие в ожидании возбуждающего действа гости?

– Каталея, выбор по-прежнему за тобой. Никакого принуждения и насилия. Ты вправе отказаться от «смертельного поцелуя», – шелестит над ухом омерзительный голос Кроноса.

– Я отказываюсь, – почти обезумев от боли, кричит Кая.

– Тогда четвертый контейнер – твой, – цокнув языком, невозмутимо отвечает монстр. – Кровь взбудоражит голодных рыбок, и они с аппетитом полакомятся твоим телом. Но у тебя есть более приятная альтернатива. Посмотри на своего героя, пчелка. Ты же хотела его. Так возьми, и тогда на корм пираньям отправится он, а не ты.

– Не вздумай, Кая, – предостерегающе трясет головой Эйнар, гневно стискивая челюсти. – Играй по правилам!

– Нет никаких правил, – огрызается девушка, пытаясь уклониться от вторжения в свое тело. От потери сознания ее удерживает только адреналиновый коктейль ярости и боли, пульсирующий в крови. – Ты же сам говорил, что мне не дадут умереть.

– Забудь, что я говорил, – хрипит Эйнар, удерживая вес на локтях и продолжая тереться своим каменным членом о ее сжавшуюся плоть.

– Твоя секунда на размышления истекла. – Обхватив хрупкие скулы кожаной перчаткой, Кронос задирает голову девушки выше, вынуждая взглянуть в глаза. И теперь она не сомневается, а отчетливо слышит, как быстро течет ее кровь по пластиковым трубкам, подсоединенным к оковам с шипами, как к капельницам.

Боже, они и правда выкачивают из нее плазму?

Зачем???

Кажется, она задает эти вопросы вслух, потому что Крон внезапно издает удовлетворенный горловой звук.

– Безумный страх, адская боль и предсмертная агония вырабатывают в твоей крови мощное вещество, которое после лабораторной обработки превращается в сильнейший психоделический наркотик, изменяющий восприятие мира и заставляющий увидеть то, что скрыто от глаз обычных обывателей. Он дает нам силу, энергию и молодость.

– Адренохром? Но это миф! – от шока и дикого ужаса Кая нервно смеется. – Давно развеянный миф. Вы сошли с ума… Вы все тронулись умом.

– Любая религия – не более чем миф, пчелка, – философски произносит Крон, сдавливая ее скулы до хруста. – Но миллиарды людей на планете продолжают поклоняться своим богам в надежде на спасение и вечную загробную жизнь. Мне не нужно ни спасение, ни райские кущи, ни адское пекло. Кровь замученных до смерти породистых пчелок в разы эффективнее распространяющихся в Сети страшилок о принесенных в жертву младенцах. Сегодня я покланяюсь тебе, Каталея Гейден. И мне всё равно, умрешь ты или нет, я в любом случае останусь в прибыли.

– Ты псих, чудовище, – зажмурившись, Кая пытается осмыслить услышанное, но не выходит.

Бред сумасшедшего. Этого просто не может быть. Ни в этой реальности, ни в какой другой. Они помешались на мифических бреднях, придумав себе от скуки чудодейственное лекарство, удлиняющее жизнь. И разумеется, не обошлось без кровавых ритуалов. Гребаные сатанисты.

– Достаточно разговоров! – Оставив в покое ее лицо, Кронос отступает на шаг назад. – Каким будет твое решение, Каталея Гейден? Бассейн с голодными пираньями или обещанный твоим рыцарем быстрый секс?

– Кая, прошу тебя, – ткнувшись носом в ее висок, умоляет Эйнар. – Просто сделай так, как они хотят, – прижавшись губами к пульсирующей венке, шепчет он.

– Ты так торопишься сдохнуть, Нэро? – с презрением сипит девушка, прекращая сопротивляться. – Пожалуйста, я согласна.

– Прости, – отчаянно бормочет он, отодвигая полоску стрингов и делая бедрами осторожное поступательное движение. Но как бы Эйнар ни сдерживался и ни щадил ее тело, каждый толчок его члена накрывает девушку волной сокрушающей агонии.

– Быстрее, – не в силах терпеть чудовищную боль, Кая срывается на крик. Иглы беспощадно рвут нежную кожу в такт с ударами мужских бедер. Она неумолимо слабеет от стремительной потери крови и практически не чувствует самих фрикций, хотя, когда трахают на сухую, удовольствие не из приятных, но главный источник ее страданий не долбящийся между ног член Эйнара, а вгрызающиеся в плоть шипы.

В какой-то момент боль достигает наивысшей точки, из горла девушки вырывается отчаянный слабый хрип, свет меркнет, измученное сердце сдается, замедляя скачущий пульс. Окончательно сломавшись, пчелка выключается, погружаясь в мертвую тишину и безмолвие.

Глава 19

«Из реального кошмара сознание измученной пчелки переносится в призрачные области сна, где царит буйство красок и умиротворение. Это не небесный Эдем, но Кая и не рассчитывала оказаться в раю. Слишком много грязи и смертей на ее руках и теле, слишком много темных пятен на отравленной душе…

И всё же она здесь. Маленькая и еще совсем невинная. Прямиком из ада на земле впорхнула в свое детское тело и оказалась в цветущем оазисе с обнаженными ангелами с колыхающимися на ветру белыми крыльями. Прекрасные, гибкие, светловолосые и белокожие, удивительные невесомые создания кружат по благоухающей ароматами поляне, почти не касаясь ступнями сочной зелени. Их одинаковые неестественно красивые лица, словно нарисованные рукой божественного создателя, внушают трепет и восхищение. Охваченная восторгом, Кая раздвигает ветви живой ограды, делает шаг вперед, не отрывая горящего любопытного взгляда от происходящего на поляне.

Прекрасные ангелы мелодично смеются, угощая друг друга медовым нектаром из хрустальных бокалов, срывают спелые плоды с раскидистых яблонь, сладкий сок течет по их устам, смывая белую краску, обнажая самую обычную человеческую кожу, а затем они сливаются в незнакомом ей танце. Мужские и женские тела сплетаются в клубок, катаясь по цветочному ковру, повсюду валяются надкушенные яблоки и осколки разбитых бокалов.

И только один, бескрылый ангел не участвует в странных плясках. Длинные светлые волосы белыми змеями вьются вокруг неподвижного лица. Глаза с длинными серебристыми ресницами закрыты, белые губы сжаты в мучительной гримасе, платиновые браслеты, усыпанные драгоценными камнями, приковывают распятое тело к торчащим из земли железным крюкам. Нагая, с раскинутыми руками и ногами девушка-ангел напоминает Кае прекрасную фарфоровую статую, неживую, неподвижную, но самую прекрасную из всех. Задержав дыхание, девочка с нарастающим страхом наблюдает, как подкрадываются к спящей красавице, как скользят по ее коже десятки рук, смазывая белое ангельское напыление, обнажая знакомое пятно на стройном бедре. Ласковое теплое солнце скрывается за серой тучей, и волшебство испаряется, открывая взору напуганной девочки неприглядную мерзкую картину.

– Мама, – одними губами шепчет потрясенная до глубины души Кая и инстинктивно отшатывается назад. Ангелы делают с ее мамой что-то страшное, неправильное…

Это не танец. Совсем не танец.

– Мамочка… – Соленые слезы катятся по детскому лицу, крик отчаяния клокочет в горле. – Не трогайте, отпустите…

Внезапно тяжелая ладонь опускается на вздрагивающее плечико и рывком разворачивает назад. Задрожав, девочка врезается во что-то твердое и открывает рот, чтобы закричать, но, задрав голову, резко замолкает и даже выдавливает робкую улыбку.

– Помоги, там мама, – беззвучно плачет малышка, с мольбой глядя в прозрачно-голубые ласковые глаза. Опустившись перед девочкой на корточки, он медленно подносит палец к губам и тихо шепчет:

– Ш-ш-ш, никто не должен нас увидеть…

– Почему? Они обижают мою маму.

– Не бойся. С твоей мамой всё будет в порядке. Это такая игра, в которую не берут маленьких девочек.

– А ты почему не играешь с ними?

– Ты ошибаешься, Диана. Я тоже играю.

– А какие правила у этой игры?

– Никаких правил нет…»

Спустя время

Она не знала наверняка, сколько дней находилась в отключке. Под воздействием сильных препаратов стандартные реакции притупились, ощущение времени отсутствует. Кая не испытывает физической боли, исключительно слабость и постоянную сонливость. Спутанность сознания не позволяет сгенерировать ни одной четкой мысли, но воспоминания о пережитом не притупляются, не меркнут. Наоборот, с каждым пробуждением становятся всё более пугающими и подробными. Никакие транквилизаторы не заглушат предсмертные вопли погибших девушек. Ожившие ночные кошмары останутся с ней навсегда, как шрамы от разодравших кожу шипов.

«Лучше бы я умерла», – проносится в голове первая ясная мысль, когда в один из одинаковых дней в медбокс заявляется Кронос. Он снова в маске. Туман перед глазами всё еще стоит плотной завесой, не позволяя рассмотреть подробности. Возможно, повелитель пчелиного царства всего лишь плод одурманенного подсознания.

– Доктор сказал, что тебе лучше, – раздается совсем близко ненавистный голос главного антагониста. Пальцы в неизменной черной перчатке обхватывают ее скулы и поворачивают лицо для удобного изучения. – Выглядишь как дохлая белая мышь.

Кая сжимает губы, поклявшись себе, что не скажет этому подонку ни слова. Он снова пахнет серой, кровью и смертью. Здесь, в стерильном боксе, этот запах ощущается особенно остро.

– Играешь в молчанку, пчелка? – Переместив ладонь на забинтованное горло, Крон сжимает пальцы, перекрывая ей кислород. Стреляющая острая боль мгновенно разносится по телу, и мерцающие серые точки перед глазами окрашиваются в алый. – Напрасные усилия. Снова проиграешь, – безжалостно утверждает он.

– Не могу говорить… – удается прохрипеть Кае. Почти не врет. Отчасти так оно и есть.

– Бедняжка, такая жалкая, – насмешливо бросает Кронос, ослабляя хватку. Небрежно проводит кожаными костяшками по лицу, убирает прилипшие к взмокшему лбу пряди. – И такая жестокая. Меньше месяца в «Улье», а на твоем счету уже пять смертей. Ты чувствуешь раскаяние? Сожаление? Угрызения совести? Или, может быть, ты мечтаешь повернуть время вспять к первому стриму и использовать первый патрон для себя? Кивни, если да.