Лето, пахнущее мелиссой

В другой день его отправили на прополку огорода. Бесконечные грядки с морковью, свеклой и чем-то еще, неопознанным.

– Сорняки дергай, а полезное оставь, – был краткий инструктаж.

Для Мира все было одинаково зеленым. Через час монотонной работы, от которой ныла спина и гудела голова, он с гордостью продемонстрировал бабушке вычищенный участок и целую гору вырванной травы. Бабушка долго смотрела на результат его трудов, потом на кучу сорняков, потом снова на грядку.

– Молодец, – сказала она наконец и тяжело вздохнула. – Почти всю клубнику выдрал. Зато сорнякам теперь тут раздолье, все вычистил.

Даже учеба, которая должна была стать его спасением от физического труда, превратилась в пытку. В городе он жаловался на шум, на то, что его постоянно отвлекают. Здесь, в оглушительной тишине, он понял, что главный шум – у него в голове. Он садился за стол, открывал талмуд по истории, и буквы расплывались. Он не мог сосредоточиться. Тишина давила, наполнялась мириадами звуков, которых он раньше не замечал: жужжание мухи под потолком казалось ревом реактивного двигателя, скрип половицы – выстрелом, тиканье старых часов на стене отмеряло секунды его персонального ада.

Но хуже всего была цифровая ломка. Первые дни он еще по инерции доставал телефон, проверяя наличие сети. Потом перестал. Он чувствовал себя отрезанным от мира. Не просто от новостей или музыки. От себя. Вся его жизнь, его друзья, его статус, его шутки – все было там, в маленькой светящейся коробочке. Без нее он не знал, кто он. Просто нескладный подросток, который не умеет ни колоть дрова, ни отличать морковь от сорняка.

К концу недели он дошел до отчаяния. Под предлогом «прогуляться» он забрался на самый высокий холм за деревней, тот, где стояла одинокая сосна. Он поднял телефон к небу, водя им по воздуху, словно пытаясь зачерпнуть из него сигнал. Тщетно. Бог интернета покинул эти места.

Он рухнул под сосной, обхватив колени руками, и посмотрел вниз, на деревню. Сверху она казалась игрушечной, но ощущалась самой непреступной тюрьмой. И в этой оглушительной тишине, в этом вакууме, он вдруг понял простую, ужасающую вещь: он все это время ждал. Ждал, что его спасут. Что мама сжалится, что отец передумает. Он вел себя как пленник, который ждет, когда ему откроют дверь. Но никто не собирался ее открывать.

И тут он снова вспомнил ее. Девушку с волосами цвета заката. Ее легкую походку, охапку полевых цветов. Воспоминание было единственной яркой картинкой в его сером, обесточенном мире. Кто она? Где живет? Почему он ее раньше не видел?

Он впервые в жизни стоял перед настоящим выбором. На одной чаше весов был привычный мир: интернет, игры, друзья в городе – все то, что он считал жизнью. На другой – необъяснимый, жгучий интерес к совершенно незнакомому человеку, к тайне, которую скрывали эти горы. Он колебался, не зная, что перевесит.

Эта решимость придала ему сил на следующие пару дней. Он исправно колол дрова, таскал воду и даже почти безропотно выполол очередную грядку. Он играл роль прилежного внука, выжидая момент для своего «расследования», но внутри него все еще боролись два желания: узнать тайну или сбежать.

Вечером третьего дня он сидел на крыльце, когда в доме зазвонил старый дисковый телефон. Бабушка взяла трубку на кухне. Мир невольно прислушался.

– Да, Оленька, здравствуй, – голос бабушки был спокойным. – Да, все у нас в порядке. Жив-здоров твой орел… Нет, не бунтует… Да куда он денется отсюда… Не переживай, все под контролем. До конца лета никуда не сбежит, воспитаем…

Короткие гудки.

Мир замер. Слова бабушки, особенно это унизительное «куда он денется», ударили по нему, как пощечина. «Все под контролем». «Воспитаем». Они говорили о нем так, словно он был непослушным щенком, которого заперли в вольере.

В этот момент все его сомнения исчезли. Выбор был сделан. Злость, холодная и острая, вытеснила и любопытство, и обиду. Они думают, что он в ловушке? Они ошибаются. Он им докажет. Он сам решает, где ему быть.

И хоть эта девушка была единственной ниточкой, способной превратить приговор в приключение, он с гневом отверг ее. Сейчас было не до нее. Сейчас это стало делом принципа. Он выбрал не город, не горы. Он выбрал свободу.

Глава 5 :Побег из Архыза

Решение принято, оставалось действовать. Идея побега оформилась внезапно, как электрический разряд. Яркая, болезненная и, как ему показалось, абсолютно гениальная.

План был прост и дерзок. Добраться до трассы, поймать попутку до Минеральных Вод, а там – на поезд до Москвы. Он метнулся в дом, собрал в старый рюкзак свои немногочисленные сокровища: пауэрбанк, наушники, толстовку. Из заначки, которую он прятал в книге по истории, он извлек все наличные – две тысячи триста рублей.

Центральная улица Архыза, полная туристов, встретила его шумом и суетой. Он приметил семью, грузившую вещи в огромный блестящий внедорожник с московскими номерами. Собрав всю волю в кулак, Мир подошёл к ним.

– Здравствуйте. Извините… Вы в Москву едете?

Мужчина – крепкий, загорелый – окинул его оценивающим взглядом.

– Допустим. А тебе что?

– Возьмите меня с собой, пожалуйста. До Москвы или хотя бы до федеральной трассы. Я заплачу!

– Парень, ты что, от родителей сбежал? – спросила женщина с идеально уложенными волосами.

– Не-не-не, милый. Мы в такие игры не играем. Давай-ка дуй домой, пока твои тебя не хватились.

Они сели в машину. Дверь захлопнулась с глухим, дорогим звуком. Внедорожник плавно тронулся с места, оставив Мира стоять в облаке теплой дорожной пыли. Унижение было липким, как смола, но он не сдался. Напротив сувенирных рядов стояли несколько УАЗиков, обклеенных рекламой «Джиппинг». Он подошёл к одному из водителей.

Водитель хмыкнул и отвернулся.– Здравствуйте. А вы до города можете подбросить? До Ставрополя? Я заплачу. Мужчина смерил его взглядом, в котором не было ни капли сочувствия. – Пять тысяч, – сказал он коротко. – У меня только две…

Дверь с шипением закрылась прямо перед его носом.Мимо как раз проезжал большой туристический автобус, направляясь к выезду из посёлка. Спасение! Мир бросился к нему, размахивая руками. Автобус остановился. – Что хотел? – устало спросил водитель. – Возьмите меня! Куда вы едете? Мне – до любого города! – Молодой человек, у нас экскурсионная группа. Всё по билетам. Мы не можем брать посторонних.

Теперь оставалось только одно. Он побрел на автобусную остановку. Старый, ржавый навес с выцветшим расписанием. Автобус до ближайшего города ходил два раза в день. Следующий – завтра утром.

Мир в отчаянии рухнул на холодную деревянную скамью. Поражение было полным, окончательным. Он был в ловушке. Он попробовал все. Он проиграл.

План побега с треском провалился. Его мир, мир города и комфорта, его отверг. Он сел на холодную скамью и посмотрел на горы. Они больше не были чужими. Они были судьями, которые вынесли ему вердикт. «Ты не наш», – сказали ему москвичи на блестящем внедорожнике. «Ты чужой», – хмыкнул водитель УАЗика. Горы молчали. Они не принимали и не отвергали. Они просто были. И в этой звенящей тишине поражения в голове снова возник образ той девушки. Девушки с волосами цвета заката. Части этого мира.

И тогда Мир впервые принял настоящее, свое решение. Не то, что подсказали родители. Не то, что навязали обстоятельства. Он встал, отряхивая пыль с джинсов.

«Хорошо, – сказал он горам, самому себе, всему этому миру. – Вы не пустили меня обратно. Значит, я попробую войти сюда. По-настоящему. Не как гость, не как пленник. Я найду ее. Я узнаю вашу тайну. Я не просто выживу здесь. Я пойму вас».

Это была уже не прихоть. Это был вызов.

Глава 6: Девушка с волосами цвета заката

Тем же вечером, за ужином, он начал свое расследование. Ждать до утра не было сил. Новая цель придавала его движениям уверенность, а глазам – осмысленный блеск, которого не было с самого приезда.

Он постарался, чтобы его голос звучал как можно более небрежно.

– Ба, а я сегодня в центре был… – начал он, стараясь не смотреть на бабушку, – там девушка какая-то шла. Местная, наверное. Раньше не видел.

Надежда Михайловна подняла на него глаза поверх очков. В них плясали знакомые смешливые искорки. – О как. И что за девушка? Красивая, небось?

– Да я не разглядел, – соврал Мир, чувствуя, как начинают гореть уши. – Просто… волосы у нее такие… необычные.

– А-а-а, волосы, – протянула бабушка, возвращаясь к своей картошке. – Так у нас тут, много девок красивых. И с волосами. Ты бы, конкретнее выражался, если что узнать хочешь.

– Ну она такая… высокая, стройная. Цветы несла, – пробормотал он, смутившись.

– Цветы, говоришь? – бабушка отложила вилку и задумчиво посмотрела в окно, в сторону темнеющего силуэта горы София. – Мало ли кто у нас цветы любит. Может, это Светка, внучка агронома. Она как раз вчера из города приехала. Хотя нет, та чернявая. А может, Катька с поляны? Та рыжая, как лиса. Нет, тоже не то…

Она перебирала имена, с видимым удовольствием наблюдая за реакцией внука. Мир сидел как на иголках.

– Да нет, она… она другая, – пробормотал он.

– Другая, значит, – кивнула Надежда Михайловна. – Особенная. Ну, раз особенная, то не знаю. Приглядывайся лучше, золотой внучок, раз уж глаз зацепился. Может, и увидишь еще.

Она снова принялась за ужин, давая понять, что тема закрыта. Но Мир видел, что она лукавит. Ее глаза смеялись. Она знала, о ком он говорит. Но почему-то не хотела говорить. Это было странно и только разжигало его любопытство еще сильнее. Но вместе с ним в нём зародилось нечто иное – осознание цели.

На следующее утро Мир проснулся с четким планом действий. Под предлогом «нужно размяться после занятий» он отправился на свое первое настоящее расследование.

Архыз, который еще вчера казался ему чужим и шумным, вдруг превратился в поле для поисков. Он бродил по улицам, но теперь смотрел не на туристов в ярких мембранных куртках, а на лица местных. Он пытался выцепить взглядом огненную копну волос, но видел лишь обычные платки, кепки и выгоревшие на солнце русые косы.

Он снова зашел в единственный на всю деревню магазин, где продавщица тетя Зоя, женщина необъятных размеров и такой же необъятной души, знала всех и вся.

– Теть Зой, здравствуйте, – начал Мир, купив буханку хлеба для прикрытия. – А я тут… девушку видел. Высокая такая, стройная. Волосы… ну, такие, рыжие. Очень.

Тетя Зоя окинула его оценивающим взглядом, словно взвешивала на своих невидимых весах. – Рыжих у нас много, милок. Катька с поляны – рыжая. Дочка почтальонши – рыжая. Ты бы приметы поточнее давал, а то ищи-свищи твою красавицу.

Мир смутился и ретировался, не получив ничего, кроме свежего хлеба.

План "А" провалился. Пришло время плана "Б". Он решил пойти по ее вчерашнему маршруту – по тропе вдоль реки. Река Псыш здесь была широкой и шумной, с ледяной водой, сбегавшей прямо с ледников. Камни на берегу были гладкими и белыми. Он прошелся вдоль берега, но нашел только старое кострище и пару рыбаков, которые сонно смотрели на свои поплавки. Никаких следов, никаких зацепок.

Отчаявшись, он решил расширить зону поисков и пошел в сторону Софийской долины, откуда она могла возвращаться с цветами. Тропа вела через лес, а потом вынырнула на огромную поляну, залитую солнцем. И там он ее чуть не упустил.

Она была далеко, почти у самой кромки леса. Она не собирала цветы. Она скакала на лошади. Без седла, легко и грациозно, словно была единым целым с могучим животным. Рядом с ней скакал пожилой мужчина в форме лесника. Они смеялись, о чем-то переговариваясь.

Сердце Мира подпрыгнуло. Он, забыв обо всем, решил подойти. Но как только он сделал несколько шагов, его заметил мужчина. Он что-то сказал девушке, кивнув в его сторону. Она обернулась, на мгновение посмотрела на него все тем же спокойным, непроницаемым взглядом, а потом, что-то крикнув на прощание леснику, пустила лошадь легкой рысью вдоль леса. Мужчина тоже свернул в другую сторону.

Мир остался стоять посреди поляны, провожая взглядом ее удаляющуюся фигуру. Она снова исчезла. Ускользнула, как солнечный зайчик.

Он потерпел очередное фиаско. Он чувствовал себя неуклюжим городским шпионом, который пытается проникнуть в тайный мир, живущий по своим, непонятным ему законам.

Но теперь у него была зацепка. Лесник. Лошади. Она явно была связана с лесничеством.

Он медленно побрел обратно, чувствуя странную смесь разочарования и азарта. Эта игра в прятки начинала ему нравиться.

Вечером, полный решимости, он снова пошел в атаку на бабушку. – Ба, а с лесничества тут кто-нибудь есть?

Бабушка, не отрываясь от вязания, хмыкнула. – Есть. Лесник есть, Мурат. Сын его, Тимур, тоже там работает. Жена его, Фатима, в медпункте. А что?

– Да нет, просто… Я сегодня видел, как девушка на лошади скакала. С лесником.

Бабушка подняла на него глаза. На этот раз в них не было смешливых искорок. Взгляд был серьезным, даже немного строгим. – Алису, значит, видел. Дочь Мурата.

Алиса. Имя было таким же ярким и необычным, как ее волосы. – А почему ты вчера не сказала? – вырвалось у Мира.

– А потому, – произнесла бабушка, отложив вязание, – бывают люди, с которыми нельзя познакомиться через чужие слова. Только сам. Своим умом и сердцем. Алиса – не простая. Может потом сам поймешь. Она деда твоего знала и любила его.

От этих слов у Мира что-то екнуло внутри. Дед. При чем тут дед? – Знала его? – переспросил он. – Но ей же… она моя ровесница, наверное? Дед пропал, когда мне десять было.

– Ровесница, да, – тихо сказала бабушка. – Только память, внучок, не годами измеряется, а силой впечатлений. Она его помнит. Может, даже лучше, чем ты.

Тема снова была закрыта. Но на этот раз Мир получил больше, чем ожидал. Он узнал ее имя. Узнал, кто ее отец. И самое главное – он узнал, что ее что-то связывает с его дедом.

Тайна девушки с волосами цвета заката переплеталась с тайной его собственной семьи. И Мир понял, что распутать этот клубок для него теперь стало делом чести.

Ночью он долго не мог уснуть. Образ Алисы не выходил из головы. Кто она? Откуда? Почему бабушка темнит? Почему она помнит его деда? Впервые за две недели ему отчаянно захотелось, чтобы у него был интернет. Он бы нашел ее в соцсетях, посмотрел фотографии, узнал, чем она живет. Но интернет молчал.

Ему оставалось только одно. Искать самому.

И на этот раз он знал, где искать.

Глава 7: Карта, которой нет

На следующий день Мир пропустил обычные часы «трудового десанта». Он демонстративно сел за учебники сразу после завтрака, создавая образ прилежного ученика. Бабушка посмотрела на него с хитрым прищуром, но ничего не сказала. Ровно в полдень он закрыл книгу.

– Пойду пройдусь, – бросил он как можно небрежнее. – Голова от формул квадратная.

– Иди, иди, профессор, проветрись, – кивнула бабушка. – Только под ноги смотри, а не в облака.

В этот раз он был подготовлен. Ночью, роясь в ящиках старого письменного стола в поисках ручки, он наткнулся на сокровище – сложенную вчетверо пожелтевшую карту-схему окрестностей. Она была нарисована от руки, тушью, с каллиграфической точностью. Явно работа деда. Лесничество на ней было четко обозначено. Путь казался элементарным: дойти до старого моста через реку, а оттуда одна-единственная тропа вела прямо к цели. Он сунул карту в карман, чувствуя себя опытным следопытом.

Он бодро зашагал по главной улице, свернул у моста и углубился в лес. Тропа действительно была. Широкая, утоптанная. Он чувствовал себя победителем. Но через сто метров она разделилась на две одинаковые. Мир достал свою карту. На ней была лишь одна жирная линия. Никаких развилок. Он на мгновение замер. Логика подсказывала, что нужно идти по той, что выглядела более нахоженной.

Еще через пять минут тропа снова раздвоилась. А потом еще раз. Лес становился гуще, тише. Солнце скрылось за набежавшими облаками. Мир снова и снова сверялся с картой, но она была бесполезна. Это была не карта, а идеальная схема, не имеющая ничего общего с живым, постоянно меняющимся лесом. Он шел дальше, уже наугад, уверяя себя, что вот-вот выйдет на нужную дорогу.