Измена. Развод: Я осколки твоих чувств соберу

Таю. Глядя на неё в такие моменты, теряю себя. Это ещё одна причина, почему мне нравится быть с Надиной. Она умеет быть слабой. Даёт то самое ощущение необходимости. Позволяет думать, что ей без меня плохо. Что я могу её защитить. Что я могу быть главным. Что я – её ВСЁ! Сильный мужчина со слабой женщиной.

– Может, ты и права, – снова бормочу, опьянённый вниманием и нежностью Надины. Хотя в голове всё ещё крутятся мысли о Тоне. О том, что я не хочу для нас такой войны.

Как же сложно!

Но и о себе забывать не хочу. Я и так давно не жил для себя. Я ведь работаю всё время. Для себя совсем нет времени. Всё для Тони, Кирилла и Карины.

Неужели мне нельзя кусочка свободы? Глотка воздуха?

Может, неправильно. Но так хочется…

Словно нарочно, опять совесть гложет. Как-то неправильно… аморально – думать только о себе? А какого Тоне? Больно, это понятно. Но как она справляется?

Наверное, с Ольгой мне кости перемывает. Ну и пусть. Может, подруга надоумит её со мной поговорить? Ольга всегда была здравомыслящей. Себя не растеряла, даже когда Дима ушёл. Хотя на её месте многие женщины впадают в отчаяние.

С другой стороны – женщины и их солидарность не поддаются никакой логике.

Что, если они уже придумали план мести? Тогда предложение Надины уже не кажется таким поспешным. Не горячиться, не торопиться, но и обезопаситься.

А Тоня ещё пожалеет, что решила рубануть с плеча. Я ведь не хотел развода. Ей бы подождать, подумать… Я бы… блин, я ведь любил её. Люблю… до сих пор. Но от Надины мне пока отказаться сложно. Она не ставит ультиматумов. Не требует ничего. Она… удобная. Податливая. Согласна на то, что я предлагаю. А я сразу обозначил: между нами только секс. Я жену люблю. Разводиться не собираюсь… И тут на тебе. Тоня всё узнала и взбрыкнула.

Весь день занимаю себя работой, но мысли то и дело возвращаются то к жене, то к Надине. А когда она присылает мне видео с интимной картинкой, лишь таращусь на экран и ловлю себя на мысли, что уже не могу представить свою жизнь без этого огненного вихря. Она вторглась в моё существование и перевернула всё с ног на голову. Каждая минута с ней – насыщенная, страстная, такая живая, что всё остальное меркнет. Между нами опасно искрит…

Как же сложно выбрать между тем, что у меня есть, и тем, в чём я нуждаюсь «сейчас»?!

Я ведь не просто играю с огнём. Я сам становлюсь частью этого пламени. Надина – это вызов, это свежий ветер, который мне так нужен. Тоня – это стабильность, опора. Но в ней давно не хватает той искры, что однажды зажглась между нами.

– Что же делать? – шепчу в пустоту своего офисного кабинета поздно вечером. Один. Все ушли домой, а я не тороплюсь. Тоня весь день не отвечает… Мучаюсь.

Но когда дверь кабинета отворяется, и на пороге во всей своей порочной красоте застывает Надина, ответ из глубины души яростно вырывается на свободу. Каким бы неправильным и аморальным он ни был.

Тоня категорично рвёт отношения. А я… я не могу остановиться. Этот адреналин, который даёт Надина, эта страсть – они дают мне силы. И хоть я понимаю, что играю с огнём, мне не хочется останавливаться.

Надина для меня словно наркотик, который я не могу бросить. И даже мысли о том, что придётся сделать выбор между ней и Тоней, больше не вызывают страха. Жизнь снова шумит, как река, устремлённая вперёд. И я не собираюсь упускать этот шанс.

Я бросаюсь в омут. Пока я не боюсь утонуть…

ГЛАВА 5

Тоня

В который раз радуюсь, что у меня такая подруга. Благодарна Ольге за поддержку – отрадно знать, что не одна барахтаюсь в этой буре эмоций. Её семья спасает от одиночества и тишины, которая свела бы с ума. Какое-то время дом наполнен детским смехом, гамом. Пока я с сыновьями Оли делаю домашку, а с Анькой рисую, она готовит потрясающий ужин.

Когда дети усаживаются за стол, просторная столовая наполняется смехом и весельем. Смотрю на Ольгу и понимаю: наши разговоры помогают не только мне, но и ей. Это наш общий шаг к свободе. Мы вместе копаемся в проблемах, но вместе же находим силы выбраться.

После ужина, пока дети смотрят мультики перед сном, мы с Ольгой планируем дальнейшие шаги.

– Ты точно уверена, что хочешь развод? – в который раз уточняет она.

– Да! – отрезаю. – И шанса простить нет. Он поступил гадко. Подло! Жить рядом с ним и каждый день помнить об измене… даже думать об этом больно! Он всадил нож мне в спину.

– Хорошо-хорошо, – понимающе кивает Оля. – Тогда могу посоветовать отличного адвоката. Мастодонт, но стоит… прилично.

– Давай. Чувствую, Егор не захочет уйти по-хорошему. А судиться… Лучше уж быть готовой, чем надеяться на его порядочность.

Мы с Ольгой ещё немного перемываем косточки моему бывшему… уже почти бывшему. Хотя она нет-нет, да и пытается убедить меня повременить, поговорить с ним.

Я упорно отнекиваюсь:

– Нет, Оль. Я не хочу его видеть. Пока… пока боль немного не утихнет. Просто… Знаю, что могу дать слабину. Начну слушать, понимать, прощать. А я не хочу! Это «моя» боль. Я не мазохистка, чтобы упиваться ею. Но не позволю ему сделать мне ещё больнее, простив его!

– Я тебя понимаю. Когда-то мне Димка сказал, что я «слишком эмоциональная»! – Ольга смеётся, но в её голосе слышны нотки грусти. – Теперь думаю, он просто боялся, что не справится с моими чувствами!

– Или боялся, что его собственные чувства слишком глубокие. У мужчин часто так бывает – не умеют справляться с эмоциями, – киваю я.

– Если бы, – вот тут подруга уже откровенно печалится. – Но, однозначно, не пережил мою эмоциональность и сбежал.

– Не накручивай, Оль, – спешу поддержать её. – Он просто запутался в себе.

– Знаю, – настроение у Ольги совсем падает. – Я на него злилась, но в то же время мне его было жалко. Он ведь тоже страдал, – подруга косится в панорамное окно, будто ищет там ответ на мучающий её вопрос.

– Оль, не нужно жалеть тех, кто уходит. Это их решение. Помни: ты не обязана его жалеть. Он предал не только тебя, но и ваших детей. Это уже не просто ошибка. Это его эгоистичный выбор!

– Ты права, – снова кивает она. – Не хочу чувствовать себя виноватой. Но не могу отделаться от мысли, что он… чего-то не договорил. Может, у него уже тогда была интрижка на стороне…

– Не знаю. Но судя по тому, что слышала, он ушёл в никуда. Просто. Сбежал. От вас, от обязательств, от обстоятельств. Другая у него появилась позже. Хотя, если верить слухам, и там не всё гладко.

– Наверное, – кривит лицо Оля, – она для него тоже слишком эмоциональная, – выдавливает улыбку, хотя и ежу понятно, что тут не до смеха.

– Это уже не наше дело, – качаю головой. – Пусть сами катаются на своих «качелях». У нас собственных аттракционов выше крыши.

– Это точно. Но очень бы хотелось, чтобы Дима понял, как подло поступил. Хотя бы по отношению к детям. Между нами может быть что угодно, хоть война, но дети… они не должны быть жертвами наших разборок.

– Ты права, Оль. Очень надеюсь, что Дима одумается. И чем раньше, тем лучше…

– Как бы не оказалось поздно…

Разговор ушёл не туда, градус эмоций скатывался в уныние. Решаю поднять его вином. Заглядываю в погребок, беру первую попавшуюся бутылку. Только в зале оцениваю удачность находки.

– Какое вкусное, – мурчит Оля, пробуя новую марку.

Следуя её примеру, тоже пригубляю бокал с белым. На язык приятно ложится мягкая жидкость, в аромате которой преобладают ноты лимона, миндаля и дуба. Вкус насыщенный, с минеральной свежестью в послевкусии.

– Мда, ничего, – соглашаюсь, по достоинству оценив вино.

Оля берёт бутылку, прокручивает этикетку. – Ого! Бургундия… Стоит, наверное, целое состояние.

– Лучше не гадай. Я когда-то смирилась, что многочисленные вложения мужа в коллекции – картины, вазы, антиквариат, вина, машины…

– Да уж, у богатых свои причуды, – улыбается Оля. – Моё вложение – дети.

Мы вернулись к разговору о детях, о том, как им сложно без отца. Но придётся и дальше жить.

– Почему бы тебе не выйти замуж, Оль? – спрашиваю в очередной раз, поймав эту мысль. – Ты молодая…

– Да уж, мне тридцать! – фыркает Оля.

– Именно! Ты на десять лет моложе меня, – напоминаю я. – Это мне уже не до того. А у тебя вся жизнь впереди.

– Не хочу, – перестаёт улыбаться Ольга. – Я… не представляю никого рядом. Мне даже от мысли плохо, что я позволю кому-то «кроме Димы» ко мне прикоснуться.

– Да ты что?! – изумляюсь. – Почему?

– Неправильно это как-то. Словно… не могу объяснить, – встряхивает головой. – Я только с ним была. И позволить другому себя коснуться… неправильно. Стыдно. Неудобно…

– Боже, Оль. Ты так и не разлюбила Диму? – осеняет меня.

– Конечно, разлюбила! – возмущается Оля, но по тону понятно, что она сама себе не верит.

– Ага. И поэтому не хочешь попробовать отношения с другим! – киваю, словно уже нашла подтверждение своей догадке.

– Это тут ни при чём, – качает головой она, уже заметно захмелевшая. – Я думала, смогу. Но нет… Не готова я к другому. И не представляю, кто бы захотел связать жизнь с многодетной разведёнкой за тридцать! – опять улыбается. – Какой-то отбитый на голову… гей…

– Да ну тебя! – смеюсь глупой шутке. – Зря ты так. Ты красивая. Молодая. И дети у тебя… их невозможно не любить. Им нужен отец. Пусть не родной, но такой, который будет с ними. Подумай.

– Да что тут думать? Я уже привыкла одна. Мне и так нормально. Но если вдруг встречусь с кем-то, и мне будет хорошо, и детям понравится – я не буду отбиваться. Но точно не выйду на охоту за «везунчиком». Не дождёшься! – Осушает бокал. – И вообще, скоро мы с тобой обе разведёнками станем. Вот только в отличие от меня, ты со своим можешь поговорить и расстаться на нейтральной ноте, – продавливает свою мысль.

– Опять ты за «диалог», – выпив последний глоток вина, отставляю бокал.

– Знаешь, – продолжает она, – многие женщины в твоей ситуации пытаются поговорить с бывшими, надеются на объяснения. И я тебе советую это сделать. Чтобы расставить точки над «и». И не мучиться потом, после развода, от мысли, что не всё прояснила. Я всегда хотела знать: ПОЧЕМУ?

– Он мне уже сказал, – пожимаю плечами. – Быт, однообразие, жизнь со мной его душила. Обычный кризис сорокалетнего. Переживает его по стандарту – с любовницей.

– Это ширма, за которой он прячет основную проблему.

– Наверное. Но теперь это будет не моя проблема.

– Смотри, Тонь. Жизнь твоя. Твоё решение. Но я бы поговорила. Хотя бы чтобы знать…

– От знания легче не станет. Факт измены не испарится. А видеться с ним… Я боюсь. Боюсь, что поддамся. Боюсь, что если увижу его, то начну слушать… понимать… прощать. А я этого не хочу. Это моя боль! Я не желаю позволять ему сделать мне ещё больнее, простив его. Мне нужно… просто нужно это переболеть. Самой.

– Возможно, ты права, – с решимостью соглашается Оля. – Ну, раз не хочешь говорить, тогда помни: никакой жалости! Никакого прощения!

– Прощения нет… – киваю я, пытаясь убедить в этом саму себя.

Между нами снова возникает особое единство. Понимание. Мы обе стоим на пороге перемен. У каждой своя борьба. Но не смотря на страхи и сомнения, мы упорно двигаемся вперёд.

ГЛАВА 6

Егор

День начинается привычно: утренний кофе, беглая проверка электронной почты, разговоры с партнёрами. Я окружён деловыми бумагами и проектами. В воздухе витает напряжённая энергия, и эта энергия наэлектризована ровно до первого тревожного звонка.

Даже не звоночка – «звонка».

Раздаётся звонок от Бурмистрова Емельяна Ивановича, давнего учредителя. Он задаёт какие-то странные вопросы, от которых внутри всё холодеет. Только, кажется, в офисе наступает тишина, и я могу снова сосредоточиться на новом проекте, обещающем баснословную прибыль, как… звонит Селивёрстов Андрей. Тот самый бизнесмен, который так долго добивался сотрудничества и уже был готов приступить к реализации.

– Дело, конечно, не по телефону решается, – торопливо чеканит в трубку Андрей. – Но я сейчас собираюсь в командировку и никак не могу с тобой встретиться, чтобы лично извиниться.

– За что? Что-то случилось?

– Да, аврал случился. Прости, Егор, я пока никак не смогу работать над проектом. Знаю, что уже дал согласие, но у меня кое-что случилось. Прости… Пока не разберу завал, не могу работать…

– Ну, ты даёшь! – закипаю в сердцах.

И так несколько проектов подряд.

Если бы один отказал – понятно, бывает. Но когда на горизонте маячит полная, капитальная… «опа»… Значит, в дела вмешались другие, «иные» силы. И крысы, почуяв опасность, первыми бегут с корабля.

Вот только мой корабль не ТОНЕТ!

Да что вообще происходит?!

Я понимаю: всё это не просто цепочка совпадений, а результат чьего-то хитроумного плана. И теперь уже с чистой совестью могу признать: всё идёт совсем не так, как я планировал. В конечном итоге я рискую оказаться на грани краха.

– Надина…

– Да?

– Мне нужно уехать!

– К-куда?

– Обратно в Питер. Сделка под угрозой срыва.

– Да ну?

– Срочно нужно найти либо замену, либо договориться с фирмой Уварова, немного подождать, когда вернётся Андрей Селивёрстов.

– А куда он делся?

Кратко рассказываю ей о сегодняшнем «обвале» дел.

– Это она! – сразу идёт в наступление Надина.

– Тоня? – неверующе уточняю и тут же добавляю: – Она не может быть к этому причастна. А вот Авдов, – сокрушённо киваю, – ещё как.

– Какая разница, кто из них?! – праведно негодует Надина. – Они – семья. Что за глупость – гадить на своём же бизнесе?

– Я не знаю, – устало мотаю головой. – Просто говорю, что меня не будет пару дней.

– Окей, – смягчается тон Надины. – Я тогда к себе сегодня?

– Как хочешь, – жму плечами. – Но я тебя не гоню. Если хочешь, можешь побыть у меня. Ключи я тебе уже дал.

– Да, – мурчит счастливой кошкой Надина. – Как будешь возвращаться, прозвони, я тебя встречу…

Губы сами собой растягиваются в улыбке. Тоня давно меня не встречает в аэропорту. Да и дома – стандартно вкусная еда и убаюкивающая тишина. Тоня даже лишних вопросов не задаёт. Мол, отдохни, потом всё расскажешь. Мне «казалось», что это верно и правильно. Но от мысли, что меня встретят… становится хорошо.

– Ок, – сбрасываю звонок и торопливо собираю важные документы для поездки.

Командировка в другой город становится вынужденной мерой.

Я надеялся, что на месте смогу быстро разобраться с проблемами, но вместо этого узнаю о приостановке работы с нашей ключевой фирмой. Мне прямо в глаза говорят, что контракт не разрывают, а «замораживают». Официальная причина – выяснение новых важных обстоятельств, связанных с проектом, которые всплыли "только что". Якобы при рассмотрении нашего контракта "не всё было учтено". А по факту – подмоченная репутация. Ивченко Олег даже не скрывает своего недовольства и просит разобраться с делами как можно быстрее.

Смешно, право слово!

Я, который всю жизнь строил бизнес с нуля, оказываюсь в таком унизительном положении фирмы-новичка, с которой не желают иметь дела из-за… личного.

Это несерьёзно!

Так большие дела не делаются!

По дороге домой несколько поставщиков тоже замораживают заказы… А от их поставок зависит работа главного офиса!

Да что происходит?!

Вернувшись в офис, я пытаюсь наладить ситуацию, но всё тщетно. Куда ни звоню – знакомые находят способ мне отказать или сослаться на суперзанятость.

Моё волнение перерастает в панику.

Я начинаю психовать, крича на сотрудников, которые, как мне кажется, не делают ровным счётом ничего, чтобы помочь.

– Вы что, все с ума посходили?! Это не просто деньги, это – моя жизнь! – криком пытаюсь донести простую вещь до коллектива во главе с моим замом Артёмом Суровцом, который несколько минут назад сообщил, что у него тоже проблемы с проектом.

Я чувствую, как внутри меня закипает гнев.

Закрываюсь в своём кабинете и какое-то время хожу от стены до стены, мечась в сомнениях.

– Добрый вечер, Рубен Игоревич, – еле сдерживаю гнев, всё же звоню отцу Антонины.

– Добрый, – слегка озадаченно отзывается он.

Да, мы редко звоним друг другу, и только по очень важному случаю. Так что сейчас, по мне, он – тот самый, что ни на есть, важный! Поэтому реакция Авдова, право, раздражает до скрипа зубов. Можно подумать, он «понимает» причины моего звонка.

– Рубен Игоревич, я понимаю, что у нас с Тоней сейчас немного сложно с отношениями, но это не значит… – беру быка за рога.

– Что, прости? – перебивает морозным тоном Авдов, вынуждая меня заткнуться на полуслове.

Я сглатываю:

– Ам… мы с Тоней… Вы что, не в курсе?

– В курсе чего? – теперь голос Авдова устрашающе вибрирует.

– Значит, не в курсе, – потерянно роняю я. – Я… Тоня меня выгнала, и мы не общаемся. Я подумал…

– Позвонить мне? – непонимающе уточняет Рубен Игоревич.

– Да… но по другому вопросу. Но раз вы нет… тогда и то не к вам, – сбивчиво бормочу, уже проклиная свою глупость. Надина была права, всё же это не Авдов. Значит, остаётся Тоня! Благо, моё бормотание уже не интересует Рубена Игоревича. Он просто сбрасывает звонок, явно спеша переговорить с дочерью.

Вот же чёрт!

Естественно, на звонок Тоня, как обычно, не отвечает.

Тогда звоню сначала сыну… Наученный горьким опытом в разговоре с Авдовым, не бросаю в лоб вопросы, а захожу издалека. Вскоре понимаю, что сын не в курсе наших с матерью разногласий.

Затем набираю Карину. По её бодрому голосу сразу же понимаю, что она тем более не в теме. Вот тогда не гнушаюсь звонком Ольге.

– Да, Егор, – подруга Тони, к моему великому удивлению, меня не игнорирует.

– Добрый, – выдыхаю, признаться, слегка обескураженно, потому что не ожидал отклика. – Оль, – собираю разбежавшиеся мысли в кучу, – как понимаю, ты в курсе… что мы с Тоней… – опять мнусь на словах, подыскивая осторожные и верные.

– Да, Егор, и что ты хотел?

– Толком не знаю, что. Просто уточнить, – устало взъерошиваю волосы пятернёй, откидываясь на спинку офисного кресла. Я так устал от постоянного напряга, что вот-вот паду, как загнанный конь.

– Уточнить, знаю ли я? – пребывает в явном недоумении Оля.

– Нет, – устало мотаю головой, осознавая, как глупо звучит всё, что говорю. – Я насчёт Тони. Она, правда, решилась на войну?

– Я не могу говорить за неё, но пока она настроена решительно. Если это всё, что ты хотел узнать, прости, мне…

– Оль, я не хочу воевать и делать дерьмо друг другу. Ты же знаешь, что я её люблю…

– Егор, ты не тому человеку это говоришь, – перебивает меня Ольга. – Я не буду тебе помогать, потому что Тоня, в первую очередь, моя подруга. И пока я не услышу в её голосе сомнения на твой счёт и вашего будущего, я тебе не помощник, прости.

– Понятно. Прости, что затеял разговор. Но ты хотя бы ей объясни, что бизнес нельзя топить…

– А он тут причём?

– Да так… Полетели проекты в тартарары. И всё потому, что пошёл слух о нашем разводе с Тоней.

– Не хочу тебя расстраивать, но я не в курсе таких подробностей. Не могу сказать наверняка, но Тоня однозначно не идиотка портить семейный бизнес. Это не в её интересах. Она бы не стала…

– Но кто-то… – запинаюсь на мысли. Совсем каша в голове. Если не Тоня, тогда кто? – Ладно, ещё раз прости, – брякаю в трубку и сбрасываю звонок.

Вечером при разговоре с Надиной упоминаю разговор с Олей, и Надина сразу ощеривается:

– И ты веришь подруге своей жены? – она отпивает вино и недовольно ставит бокал на стол. – Так она тебе и сказала правду…

Тень сомнения в достоверности слов Ольги есть, хотя бы потому, что другого объяснения, кто, если не Тоня, специально сливает информацию знакомым, я не нахожу.

– Я пока не понимаю, что происходит. Но это однозначно не на руку моей компании.

– Ты тянешь с разводом, Егор, – становится мягче тон Надины. Она, не поднимая глаз от тарелки с ужином, медленно ковыряется в нём вилкой. – Я не хочу тебя прессовать, но ты сам видишь, что улучшений в ваших отношениях не предвидится, дела становятся всё более плачевными. Смотри, как бы совсем плохо не стало.

Мне неприятно это слышать, но соль в словах Надины есть. От этого не легче…

– Да, понимаю, – бормочу под нос, тоже не особо желая есть. Как-то после такой бурной недели капитальной чёрной полосы совсем кусок в горло не лезет. – Мне просто нужно придумать, как поговорить с Тоней…

Надина пасмурнеет, в глазах недовольство, но ничего против не говорит.

– Просто помни: план знакомого ещё можно…

– Нет, Надина! Я категорически против.

– Как скажешь, – отодвинув тарелку, она подхватывает бокал и с демонстративным недовольством покидает столовую.

Потом мы, конечно, миримся, хотя и не ссорились по сути, но в постели Надина даёт такую разрядку, что наутро я готов сворачивать горы. Вот только…

Когда приезжаю в офис, меня ждёт очередной сюрприз.

– Егор Константинович, – только выхожу из лифта и оказываюсь в своей приёмной, ко мне из-за столика секретаря выскакивает Анна Львовна, моя помощница вот уже лет пятнадцать. Умная, расторопная женщина, которая бизнес и его тонкости понимает если не лучше многих работников проектов, то наравне с ними.

Сбиваюсь с шага, потому что не привык к такому приёму. И это попахивает…

– Буквально полчаса назад приехала Антонина Рубеновна.

Моё сердце делает кульбит.

– Она здесь? – проворачиваюсь от двери в свой кабинет до двери в конференц-зал, ровно по другую сторону, уже готовый бежать, куда скажут.

– Нет, – мотает головой Анна Львовна, и мне тотчас становится слегка дурно:

– Что она хотела? – в душе поселяется неприятное ощущение грядущей непогоды.

– Она… передала вам вот эту стопку документов, – кивает на свой столик помощница, – и сказала, что отныне все проекты должны проходить через неё тоже… – голос Анны Львовны скатывается до шёпота, словно она сморозила глупость, прекрасно это понимает, и ей заранее стыдно.

– Через неё? – переспрашиваю, потому что… на миг оглох.

– Да, – всё сильней тушуется помощница.

– Она собирается тут бывать? – продолжаю уточнять детали, при этом не отрицая, что Антонина имеет право бывать в офисе и даже руководить. Ведь, на самом деле, как важное лицо в организации, Тоня всегда ставит резолюции на документах, которые я ей даю… давал раньше. Но теперь… Вероятно, обнаружив дома комплект документов по проектам, она решила их изучить и… Она что, теперь собирается лезть в дела фирмы?

Да какого лешего?!

– Она сказала, чтобы мы пересылали ей документы по почте, – продолжая смущаться, робко рапортует Анна Львовна.

Ей, как и мне, неудобно… Она Тоню знает давно, но виделись они не так часто. И она прекрасно осведомлена, что Антонина никогда не вмешивается в дела фирмы…

Зло подхватываю стопку документов, которые передала Тоня, и, скрипя зубами, иду в свой кабинет. Мне и без того завал нужно разгребать… решать слишком много насущных вопросов.

Поворошив документы, я гневно бросаю ручку на стол – без подписи Тони теперь ни один проект не будет работать. А если учесть, что с проектами повальная «опа», становится ясно: не ждать мне ничего хорошего в ближайшем будущем! Тоня меня и наш бизнес буквально ТОПИТ!

А ведь я был уверен, что она без меня… локти кусать будет, что я на вершине, а она… в моей тени. Как же я ошибался?!

Наступаю на глотку собственной гордости и вновь набираю жену, но она просто игнорирует мои звонки. Сжимаю в руке мобильный, не зная, куда выплеснуть всё негодование, которое меня разрывает. Но тут раздаётся звонок.

ГЛАВА 7

Егор

С надеждой гляжу на экран, но там вместо «Жена» высвечивается: «Сын».

Немного расстраиваюсь, но отвечаю:

– Да, Кирь? – отваливаюсь на спинку офисного кресла.

– Пап, это правда? – сразу, без предисловий, бросает сын.

– Что именно?

– Что вы с мамой…

– Если ты о том, что мы пока не вместе, да…

– Она не говорит причину, но мне плевать, пап. Что за ерунда? Я хочу жить с тобой.

– Серьёзно? – немного подтягиваюсь. Неожиданно и приятно…

– Да! – без капли сомнения уверяет сын.

– Но, Кирь, ты же…

– С тобой! – вторит с нажимом. – Мне не хватает… полного, капитального внимания одинокой «твоей» женщины. Она же на мне отрываться будет. Уже…

– Зачем ты так…

– Как? Как тебя не стало, она мне внимания стала уделять в сотню раз больше. Я посидеть просто так не могу. Пап, так с ума сойти можно!

– Ну, не утрируй, – ворчливо добавляю. – Она скоро успокоится, и всё образумится.

– То есть, это значит, нет? – обиженно бросает сын.

– Нет, Кирь. Я не против, чтобы ты у меня жил, но ты должен знать всю правду. И мама… она… Я надеюсь на перемирие.

– Зря. Она настроена категорично. Так и сказала, что уже подала на развод.