Полная версия
Ты мой последний свет в окне
Tash Anikllys
Ты мой последний свет в окне
Глава 1
Женя проснулась от звука капель, громко стучащих по подоконнику. За окном шел мелкий дождь, смешивающийся с последними осенними листьями. Она потянулась, чувствуя, как холодный воздух проникает в комнату через щели в старых деревянных рамах. Ее комната была маленькой, но уютной: на стенах висели постеры с изображением ее любимого певца Якова РивАненко – RЯ, а на полке стояла старая шкатулка, оставшаяся от мамы. Женя часто открывала ее, чтобы посмотреть на фотографии и письма, которые мама хранила как память.
Она встала с кровати, натянула на себя теплый халат и подошла к окну. Городок за окном был тихим и неприметным: узкие улочки, покосившиеся заборы, редкие прохожие, спешащие по своим делам. Женя любила этот вид, хотя и мечтала когда-нибудь непременно уехать отсюда. Здесь все было слишком предсказуемо, слишком скучно. Но пока это был ее дом, и она знала каждую трещинку на тротуаре, каждое дерево в парке.
Из кухни донесся звук падающей посуды. Женя вздохнула. Отец снова напился. Его звали Владимир. Когда-то он был обаятельным кареглазым брюнетом, веселым и шутливым. Сейчас же он превратился в лохматого спившегося мужика, вечно недовольного всем, что происходило вокруг него и всеми, кто был рядом, в том числе и дочерью. Женя не знала, что хуже: его пьяные крики или тишина, которая наступала после. Мама всегда умела успокоить его, но теперь ее не было. Она старалась не думать о том дне, когда мама ушла и не вернулась, но не могла прервать мучительные воспоминания.
Прошел уже целый год с того страшного дня, но боль до сих пор жила где-то глубоко внутри, как незаживающая рана. Женя вспомнила, как мама ласково улыбалась ей, как нежно гладила по голове, как готовила свои фирменные голубцы. Никогда она еще не ела блюда вкуснее, и вряд ли когда-нибудь попробует. Оно несло вкус счастливого детства. Вкус маминой любви…
В памяти всплыл тот тревожный звонок на домашний телефон. Они с папой волновались – мама сильно задерживалась с работы. Когда Женя сняла трубку, холодный женский голос на том конце провода спросил, есть ли дома взрослые? Женя позвала к телефону папу. Взяв в руки трубку, он будто почернел от того, что там услышал и растерянно посмотрел на дочь. Женя беспокойно спросила, что случилось. И когда папа дрожащим голосом сообщил, что мама попала в аварию, Жене показалось, что пол под ее ногами куда-то пропал.
Задыхаясь от волнения, она уточнила, может, мама просто в больнице? Тогда им срочно нужно к ней. Начала лихорадочно соображать, что могло бы понадобиться маме, и взять это с собой. Но папа покачал головой и тихо сказал, что мама погибла.
Женя не хотела верить ему. Она стала кричать, что он просто ничего не понял, что мама жива, и им надо спешить к ней в больницу! А потом она повернулась к стене и отчаянно начала колотить по ней кулаками, разбивая костяшки в кровь, повторяя при этом: “Нет! Нет! Не-е-ет!”
Папа подошел к дочери и крепко обнял. Она попыталась вырваться, не желая верить в случившееся, но отец только сильнее прижимал ее к груди и шептал, успокаивая: “Тш-ш-ш… Все будет хорошо… Надо держаться…”
Наконец, Женя обмякла в его руках и горько разрыдалась. Так началась их новая жизнь. Жизнь, в которой больше не было места радости и счастливым улыбкам. Вместо того, чтобы поддерживать дочь–подростка, отец заливал свое горе алкоголем, преимущественно, дешевой водкой. И девочке пришлось повзрослеть в четырнадцать лет: ухаживать не только за собой, но и за нерадивым родителем. Она, конечно, понимала, что с помощью алкоголя он пытался уйти от жестокой реальности существования без любимой жены, с которой прожил двадцать счастливых лет. Только в погоне за обезболиванием души, он совершенно забыл о том, кто остался. О маленькой растерянной девочке, которой пришлось учиться жить без мамы…
Женя налила себе чаю и села за стол, стараясь не обращать внимания на отца, который сидел в углу с бутылкой в руках. Его взгляд был пустым, словно он смотрел куда-то далеко, в другое время, другую жизнь. Она хотела сказать ему что-то, но слова застревали в горле. Бросив печальный взгляд на уже невменяемого родителя, даже не заметившего ее присутствия, она вздохнула и молча ушла в свою комнату. Вместо очередной попытки привести отца в чувство, Женя взяла наушники и включила музыку. Песни RЯ всегда помогали ей забыть о безрадостной реальности, хотя бы на время.
“Этот год пролетел.
Я устал ждать любви.
Я не помню себя настоящего…
Сковал холод постель.
Хватит! Душу не рви!
Дерзким был, превратился в просящего…
Кто же знал, что любовь – это боль?
Я не верил, что может быть так.
Ну зачем же мне эта любовь?
Без тебя подыхаю, слабак…
Кто же знал, что измена как яд?
Я не верил, что больно другим.
Хохоча, ты свалила в закат.
Мне ж теперь разрывает мозги…" – эта музыка закрыла ее от всего мира. Голос Якова Риваненко касался чего-то глубоко внутри. Он будто знал ее боль.
"Отомстила за тех,
Кому я изменил.
Кого бросил, не глядя на слезы.
И победный твой смех
Звучит ночи и дни
В голове. Как стальные занозы…
Вою я от тоски.
Никого не хочу.
Я усвоил жестокий урок…
Душу рвет на куски.
Я покоя ищу.
Раз… Два… Три… И сжал палец курок…" – каждый новый аккорд отзывался в груди тихим эхом. В такие минуты Женя улетала в свой мир. Мир, в котором нет ни отцовских пьянок, ни скорби, ничего…
"Кто же знал, что измена как яд?
Я не верил, что больно другим!
Хохоча, ты свалила в закат.
Мне ж теперь разрывает мозги…
Я познал, что любовь – это боль…
Я поверил, что может быть так!
Не нужна мне такая любовь!
И я сдался… Прощай… Твой слабак…” – а песня все играла и играла, пока не закончилась.
Женя поставила эту песню на повтор и уже, наверное, в сотый раз безмолвно подпевала в такт его словам. Любимые строчки заставляли ее забыться ненадолго. Перед глазами возник образ улыбающейся матери. Она была еще так молода и красива: ярко-рыжие, по–модному постриженные волосы, большие серые глаза и теплая улыбка на лице. Маму звали Галина. Ей было всего сорок два.
Слова, что лились сейчас, уносили девочку в воображаемый мир, в волшебную вселенную, где у нее снова была счастливая семья, где мама жива, где папа всегда презирал алкоголь…
Осознавая, насколько она сейчас одинока, Женя размышляла о том, что будет, если она закончит все это? Она встретится с мамочкой на небесах? Мама наверняка в раю. Ничего дурного она не сделала в своей жизни. А этот рай, вообще, существует? Или после смерти одна лишь пустота и тьма? И ничего вокруг… Закрыв глаза, девочка горько заплакала.
***Женя очень торопилась в школу. Из-за ночного отцовского кутежа, она опять проспала. В два часа ночи ее разбудили бряцанья падающих кастрюль и пьяные крики Владимира о том, что дочь сварила отвратительный суп. Она боялась его в таком состоянии, а напивался отец очень часто, практически каждый день. В такие моменты ей неистово хотелось умереть и больше никогда его не слышать. Она накрылась одеялом с головой, сжалась в комок и дала волю слезам отчаяния. Так и уснула, уткнувшись в мокрую подушку, напрочь позабыв завести будильник.
Девочка забежала в класс, сопровождаемая гулом школьного звонка. “Успела…” – с облегчением подумала она. Снова получить нагоняй от преподавателей или завуча ей очень не хотелось.
На занятиях все было как обычно. Учителя говорили что-то о контрольных и домашних заданиях, ребята обсуждали последние сплетни и с некоторым презрением поглядывали на тихую одноклассницу, отличавшуюся от остальных спокойным поведением и послушанием, да отстраненностью от сверстников. Они знали, что она потеряла мать, что отец ее нещадно пил, но никогда не задумывались, насколько тяжело ей живется. Все, кроме Риты. Эта веселая рыжеволосая девчонка с зелеными глазами и кучей конопушек, рассыпавшихся по миловидному лицу, единственная, с кем Женя общалась не только на тему уроков. Ей она могла пожаловаться, как неподобающе ведет себя отец и знала, что та никому ничего не расскажет. Девочка считала ее подругой.
Одноклассники непременно пользовались податливостью Жени и всегда с удовольствием списывали задания. Училась она хорошо. Кроме опозданий, претензий со стороны преподавательского состава к ней не было.
Женя сидела за своей партой, уставившись в окно. Ей казалось, что она живет в каком-то параллельном мире, где все идет своим чередом, а она просто наблюдает со стороны. Единственное, что интересовало девочку – это музыка. Она мечтала когда-нибудь побывать на концерте Якова Риваненко, увидеть его вживую, почувствовать энергию толпы. Но билеты были слишком дорогими, а ее отец даже не знал, кто такой RЯ. Да и если бы знал, то не разделил бы ее музыкальных предпочтений, подарив такую возможность.
На большой перемене Женя вышла в школьный двор. Она никогда не обедала. Денег не было. Поэтому она всегда старалась немного побыть на улице в одиночестве. Осенний воздух был свежим и бодрящим. Она прислонилась к дереву и закрыла глаза, представляя, как однажды окажется в большом городе, среди огней и людей. Ее мечты прервал голос одноклассницы Риты:
– Женька, ты слышала? У нас новенький! У Сороки сейчас сидел с родителями.
Девочка открыла глаза и посмотрела на подругу. Та была взволнована, как будто новенький – какая-то знаменитость.
– Ну и что? – пожала плечами Женя.
– Он такой… странный. Но симпатичный. Я так поняла, что прямо сегодня придет, на литературу.
Женя не придала этому значения. Новенькие появлялись в их школе редко, но это никогда не меняло ее жизнь. Она вернулась в класс, села за парту и снова надела наушники, пока перемена не закончилась. Но когда дверь открылась, и в класс вошел он, она невольно подняла глаза.
Мальчик был высоким, с каштановыми волосами и спокойным глубоким взглядом. Он выглядел очень серьезным и немного старше своих лет. В его серых глазах читалась невыразимая грусть и усталость, которые сразу привлекли внимание Жени. Учительница представила его классу:
– Это Евгений Правдин. Он будет учиться с вами.
По классу тут же покатилась волна перешептываний.
“Евгений… Гений, значит!” – заржал Арсений – местный хулиган и непоседа.
“Какой красавчик!” – умилялись за партой, находящейся сразу за Жениной, хохотушки Маша и Ира.
Евгений кивнул классу и сел за парту рядом с Женей. Она почувствовала, как сердце забилось чаще. Он не был похож на других парней в школе. В его взгляде читалось что-то загадочное, что-то, что заставляло задуматься.
На уроке девочка украдкой поглядывала на новенького. Он сидел спокойно, не обращая внимания на шепот одноклассников. Когда звонок прозвенел, он встал и вышел из класса, не сказав никому ни слова. Женя осталась сидеть, чувствуя, как в ее голове крутятся вопросы: “Кто он? Откуда? Почему он кажется таким… другим?”
После уроков Женя задержалась в школе. Ей хотелось побыть одной, подумать. Но когда она вышла на улицу, то увидела Евгения. Он стоял у ворот, смотря куда-то вдаль. Она собиралась пройти мимо, но он обернулся и посмотрел на нее.
– Привет, – сказал он. Его голос был тихим, но уверенным.
– Привет, – ответила Женя, чувствуя, как щеки начинают гореть.
– Ты Женя, да? – спросил новенький.
Она кивнула, удивленная, что он знает ее имя.
– Я слышал, ты можешь дать списать темы, которых у меня нет. Поделишься?
Женя почувствовала, как сердце замерло. Она кивнула и протянула ему тетрадь, не находя слов. Евгений улыбнулся, взял ее в руки и, не убирая в портфель, пошел прочь, оставив ее стоять с тысячью вопросами в голове.
В тот вечер девочка долго лежала в кровати, думая о новеньком. Отец, к ее удивлению, вел себя весь день спокойно и отстраненно, потягивал пиво и смотрел телевизор. На работу он ходил в любом своем состоянии. Девочку всегда удивляло, как его начальство закрывает глаза на пьянки отца? Видимо, они его жалели. Да и заниматься грязной работой – убирать мусор, копать траншеи или выгребать засорившуюся канализацию, желающих находилось немного. Раньше он считался высококлассным слесарем, имел шестой разряд и трудился на машиностроительном заводе их маленького городка. Теперь же он числился там обычным разнорабочим. Уходил, когда Женя уже убегала в школу, и возвращался до ее прихода.
Евгений же был таким непохожим на всех, кого она знала. И в его глазах было что-то, что заставляло ее сердце биться чаще. Она не знала, что это было, но чувствовала, что жизнь вот-вот изменится.
Глава 2
На следующее утро Женя проснулась с необычным чувством воодушевления. За окном слышались отдаленные звуки города: шум машин, голоса прохожих, лай собаки где-то вдалеке. Но в квартире было тихо, только старые часы на стене мерно тикали, отсчитывая секунды. Она села на кровати, потянулась и взглянула на телефон. Уведомления о новых сообщениях не было – как обычно. Ее жизнь протекала одиноко и однообразно: ни веселых посиделок в компании друзей, ни бурных обсуждений с подругами. Да и подругой она считала лишь Риту, а она общалась с Женей только в школе. Гулять девочка выходила редко, так что Рита давно перестала ей звонить и пытаться уговорить выйти на свежий воздух.
Отец вел себя тихо, и Женя решила, что он еще спал. Сначала она облегченно вздохнула и отправилась умываться. Когда уже чистила зубы, в голову ее пришли странные мысли о том, вдруг случилось страшное. Выключив воду, она спешно подошла к комнате отца. Хотела постучать и войти, но дверь открылась, и перед ней появился папа, трезвый.
– Ты чего? – спросил он сухо и подозрительно посмотрел на нее.
– Думала предложить тебе позавтракать вместе, – также холодно ответила Женя.
– А-а-а, – протянул отец устало. – Ешь одна, я не хочу. Сегодня много работы – в кабинете у Петровича с унитазом какая-то беда, разобраться надо. А потом он сказал, что у него еще задание для меня будет. Так что, скорее всего вернусь домой позднее обычного.
Девочка кивнула ему и отправилась на кухню, мысленно соображая, почему отец вдруг изменил своей привычке и даже кофе не собирался выпить. Конечно, видеть отца трезвым, было для нее радостно. Нечасто в последнее время она имела такую возможность, но почему-то это вызывало у нее беспокойство.
Алексей Петрович – генеральный директор машиностроительного завода “МАШЭНЕР”, с уважением относился к отцу. Пытался поддержать его, когда у них в семье случилось горе, но не сумел до него достучаться и, пренебрегая отцовскими пьянками, сохранил отцу возможность хоть как-то обеспечивать семью, просто переведя на низкую должность.
Отец тоже уважал своего начальника, но это не мешало ему вести себя неподобающе адекватному человеку, продолжая устраивать пьяные дебоши. Но, когда дело касалось личных поручений директора, он всегда выполнял их в точности так, как это требовалось.
“Вот и сейчас он просто не хочет вызвать на себя гнев Алексея Петровича и испортить с ним отношения, – безрадостно подумала Женя. – Завтра все вернется на круги своя.”
Когда яичница шкворчала на сковородке, отец уже оделся и ушел на работу, а она погрузилась в размышления. Обычно ее будни начинались с тяжелого осознания того, что день будет таким же, как и все предыдущие: школа, дом, отец, который либо пил, либо молчал. Видеть его трезвым с утра приходилось нечасто. К тому же в такие дни Женя, после возвращения из школы, понимала, что он уже был пьян. Так что, она не особо рассчитывала на другое.
Но сегодня что-то изменилось. В ее голове крутились мысли о новеньком – Евгении. Его спокойный взгляд, тихий голос и странная уверенность в себе не давали ей покоя. Она не понимала, что вызывало в ней трепет, когда думала о нем. Просто никак не получалось переключиться на что-то другое. Она даже не заметила, как сама улыбнулась, представляя, как они слушают музыку вместе.
***В школе сегодня у одноклассников была только одна тема – все обсуждали новенького. Девочки шептались на переменах, мальчики пытались понять, что он за тип. Евгений же держался особняком, не вступая в разговоры и не обращая внимания на любопытные взгляды. Женя заметила, что он часто смотрел в окно, за которым шел дождь, словно его мысли были где-то далеко. Это только усиливало ее интерес.
На уроке геометрии Женя сидела за своей партой, стараясь сосредоточиться на объяснениях учителя. Но ее внимание постоянно переключалось на Евгения, который сидел рядом. Он что-то писал в небольшом блокноте, который положил прямо на тетрадь и изредка поглядывал на часы. Женя заметила, что его почерк был аккуратным, почти каллиграфическим, а сам он казался сосредоточенным, как будто писал что-то важное. Пытаясь вчитаться в написанное, она поняла, что тот сочинял стихи.
– Неприлично читать чужие письма, – недовольно прошептал Евгений и прикрыл рукой свои записи.
– Извини, – ответила Женя и густо покраснела.
– Ты любишь стихи? – уже по-доброму спросил новенький, и Женя коротко кивнула, переведя взгляд на Ольгу Васильевну.
– Что-то непонятно, Женя? – поинтересовалась учительница.
– Нет, все понятно, – быстро сказала девочка и потупила взор.
– А тебе? – обратилась Ольга Васильевна к Евгению, и когда тот сообщил, что уже проходил эту тему, кивнула. – Хорошо. Тогда продолжим…
Оставшуюся часть урока девочка старалась не отвлекаться, внимательно слушала учителя и выполняла задания. Присутствие рядом новенького, взгляд которого вызывал волну мурашек на ее теле, она пыталась не замечать. Когда прозвенел звонок, Женя собрала вещи и направилась к выходу. Она хотела побыстрее уйти, чтобы избежать лишних разговоров, но вдруг среди шума одноклассников услышала за спиной:
– Женя, подожди.
Девочка обернулась и увидела Евгения. Тот стоял с рюкзаком в руке, смущенно улыбаясь.
– Ты сегодня после уроков свободна? – спросил он.
Ребята заинтересованно наблюдали за ними. Некоторые девчонки смотрели на нее с завистью, другие манерно закатывали глаза и цокали языками, насмешливо передразнивая друг друга. Женя почувствовала, как сердце заколотилось. Она кивнула, не зная, что сказать.
– Я хотел показать тебе кое-что, – сказал Евгений, не обращая внимания на косые взгляды и кислые физиономии одноклассниц. – Если, конечно, ты не против.
– Что именно? – спросила Женя, стараясь звучать равнодушно, в то время как душа ее замирала от предвкушения.
– Просто хотел услышать твое мнение кое о чем, – ответил он загадочно. – Встретимся у ворот после уроков?
Женя снова кивнула, ощущая, как щеки начинают пылать. Евгений улыбнулся и пошел прочь, оставив ее стоять с тысячей вопросов в голове: “Что он хочет показать? Почему именно ее мнение ему важно? Зачем об этом нужно было спрашивать сейчас, а не на последнем уроке?” Мальчишки дружно стали кривляться и верещать о том, что кому-то пора в ЗАГС, а Рита бросилась к ним, колотя учебником по головам, защищая подругу.
Последним уроком была физика. Новенького опросили по ряду изученных тем, и когда Виктор Андреевич выяснил, что тот прекрасно успевает по его предмету, удовлетворенно вздохнул. Жене физика давалась не так просто, как остальные дисциплины, поэтому она сосредоточенно слушала учителя, старательно решая задачи.
Когда уроки закончились, Женя вышла на улицу. Дождик уже не моросил, но воздух, наполненный запахом мокрой земли, ощущался влажным и холодным. Она увидела Евгения, стоящего у ворот. Он был в темно-синей короткой куртке и черном шарфе, который слегка развевался на ветру. Когда он заметил Женю, его лицо озарилось дружелюбной улыбкой. Он махнул ей рукой, подзывая.
– Пойдем? – спросил новенький, когда она подошла.
– Куда? – поинтересовалась Женя, чувствуя легкое волнение.
– Сейчас увидишь, – ответил он, улыбаясь. – Не бойся.
Девочка хотела возразить, что не боится, но вместо этого пожала плечами, и они пошли по улице, минуя знакомые дома и магазины. Евгений шел уверенно, как будто знал каждый уголок этого городка, хотя приехал сюда всего несколько дней назад. Женя шла рядом, стараясь не отставать. Она думала уточнить, куда они идут, но что-то в его спокойствии заставляло ее молчать.
Через несколько минут они вышли к старому парку, который, будто специально для них прятался в тени высоких деревьев. Это было одно из любимых мест Жени, особенно осенью, когда деревья преображались, словно художник поработал над ними – расписал в яркие золотые и огненно-красные цвета на своем холсте. Раньше они с мамой каждые выходные приходили сюда. Девочка рассказывала о своих впечатлениях от прочитанной новой книги, которые ей покупала мама и слушала истории той, которые с ней случались в детстве. Теперь же она появлялась здесь изредка, чтобы насладиться тишиной и красотой природы, погрузиться в размышления и счастливые воспоминания о матери.
Сегодня парк выглядел совершенно иначе. Серое небо висело над головами ребят, и дождливая погода оставила свои следы – трава была влажной, а лужи блестели под мрачными небесами как темные пятна. Хотя в будние дни парк всегда полон жизни и детских голосов, сейчас он был почти пустым. Лишь несколько прохожих спешили по своим делам. Одна женщина почти не смотрела вперед, только под ноги, укрывшись от холода под ярко-зеленым зонтом.
Женя оглядела это заброшенное пространство, наполнившееся спокойствием, и внутри нее возникло странное чувство – грусти, необъяснимого воодушевления и легкой ностальгии одновременно. Идя сейчас рядом с Евгением, она ощущала себя уверенней, словно теперь одиночество понемногу выпускало ее из своих цепких объятий.
– Давай устроимся здесь, – сказал Евгений, указывая на скамейку под большим дубом.
Девочка погладила ее ладонью, смахивая капли после дождя и аккуратно присела на краю. Парень расположился рядом. Он полез в рюкзак и достал оттуда тот самый блокнот, в котором писал на уроках, открыл его и, смущаясь, протянул Жене. Она осторожно взяла его. У блокнота была красивая обложка – алые лилии на черном фоне.
– С детства пишу стихи, – краснея, признался Евгений. – Пока только мама читала их. Она всегда хвалит меня, но мне хотелось бы честное мнение со стороны.
Женя взглянула на ровные строчки, выведенные аккуратным почерком. Уже это вызывало восхищение. Она писала не так красиво.
“Золотая осень снова за окном. Скоро журавлиные будет слышно крики. Устилает парки желтым полотном. На реке искрятся золотые блики. Птицы перелетные в небе косяками Путь свой держат в теплые ласковые страны. Осень разбросала слезы ручейками И открыла для дождей золотые краны. С листьями резвится забияка–ветер И цветные в воздухе водит хороводы. Будто бы раскинула золотые сети
И поймала сказку матушка–природа!” Стихотворение, созданное обычным мальчишкой, показалось ей каким-то волшебным. Не каждый мог увидеть красоту в промозглой осенней погоде, подобрать такие чудесные описания этого непростого времени года и сложить, казалось бы, обычные слова в рифму. Иногда она тоже писала стихи, но никому их не показывала, считая, что таланта к этому у нее нет и ее засмеют. Только маме однажды решилась прочитать одно, но не могла ей поверить, что той, и правда, понравилось.
– Они… Они прекрасные… – прошептала девочка с придыханием и взглянула Евгению в глаза.
– Правда? – обрадованно спросил он и покраснел от смущения.
– Правда… – улыбнулась она. – Спасибо за доверие.
Новенький покраснел еще больше и, стесняясь, проговорил: “Почему-то понял, что тебе можно открыться. И ты честно скажешь, ерунда это все или нет.”
– Знаешь, я тоже иногда пишу… – решила она признаться.
– Покажешь свои? – с воодушевлением поинтересовался парень.
– Может быть… – тихо ответила Женя. – Возьму как-нибудь с собой.
– Хорошо, – просиял Евгений.
Девочка почувствовала, как сердце замерло. Она кивнула, и тогда Евгений включил музыку на телефоне. Первые аккорды песни заполнили ее уши, и она закрыла глаза, погружаясь в звуки.
“Помню, как я целовал твои веснушки.
Как летел на встречу даже в дождь.
Был тогда наивным и послушным.
Верил, что всегда меня ты ждешь.
Ты смеялась, и светило ярче солнце!
Бережно хранил твой смех в душе.
Знала б ты тогда, как сердце бьется
Там, на нашем пятом этаже…
Осколки первой любви
Терзают душу гранями…
Она давно вся в крови…
Она насквозь вся изранена!
А может помнишь еще,
Как мы любили в первый раз?
Нам было так хорошо!
Тогда весь мир был для нас!" – слова песни втекали в уши, как теплый дождь после долгой засухи.
"Я ночами вспоминал твои глаза…
Запах твоей кожи на руках
Сердце бередил, не исчезал.
Я кружил всю ночь в своих мирах…
