Игра в сердца

Но кое-что меня задевает: похоже, Джек считает, что «режим Анастасии» у меня включается, только когда я пишу обзоры. А мне кажется, она всегда где-то неподалеку: прислушивается, навострив ушки, и замечает все комплексы и недочеты, все оплошности и опрометчивые поступки, все шокирующие откровения. Последние семь лет я зарабатываю обзорами реалити-шоу вовсе не потому, что я «добрая»: как раз наоборот! И сложнее всего будет не писать про себя, а язвительно шутить про девушек, с которыми мне предстоит познакомиться, а может, даже и подружиться.

Вот я попала.

Все слишком сложно, не буду думать об этом сейчас, лучше сосредоточусь на одной теме из относящихся к шоу, которую мы еще обсудить не успели. На самом Одиноком волке. Мне о нем ничего не известно, кроме имени – Дэниел.

– А почему на Дэниела нет досье? – спрашиваю я и легонько постукиваю по стопке бумаги на коленях.

Джек улыбается.

– А я все думал, когда ты про него спросишь.

– Правда?

– Ага. – Он самодовольно усмехается впервые за время нашего знакомства.

– Ну так что? – спрашиваю я.

Джек закусывает нижнюю губу и, прищурившись, смотрит на меня; кажется, он что-то решает.

– Ладно. Не знаю, как ты к этому отнесешься, но… Мы подумали, что есть шанс, что ты все-таки влюбишься в Одинокого волка, поэтому хотим, чтобы ты встретилась с ним, как другие волчицы – ничего о нем заранее не зная.

– Что? – Я, разумеется, слышала, что он сказал, он сидит на расстоянии вытянутой руки, но мозг отказывается переваривать эту информацию.

– Да-да. Вообще-то это Прю предложила, Роберте идея понравилась, так что…

Части головоломки встают на свои места, и я чувствую себя одновременно униженной и разгневанной.

– Вы что, сговорились за моей спиной?

– Нет, мы…

– Ясно. Теперь мне все понятно. Бедная несчастная одинокая Эбби; пусть у нее будет шанс влюбиться, хотя за любовь придется побороться! Вдруг это ее последний шанс, – презрительно говорю я.

– Да нет же, Эбби, нет. Никто так не думает. – Я собираю досье и запихиваю их в сумку.

– Пойду на свое место.

– Погоди, – говорит он. Я уже почти встала, но он хватает меня за талию. – Погоди, не кипятись.

Я плюхаюсь на свое место и хмуро на него смотрю.

– Что?

– Я сделал глупость.

– Вот именно. Даже не сомневайся. Мало того, что ты вел себя как настоящий… самодовольный… снисходительный… злюка! – Для человека, придумывающего язвительные описания за деньги, у меня не слишком хорошо получается. Джек, кажется, тоже так считает: я вижу, как он пытается сдержать улыбку.

– Давай сделаем так, – произносит он тоном, по которому не скажешь, что между нами вражда. – Ты позволишь мне объясниться, а я еще раз послушаю, как ты меня отчитываешь, это так забавно.

Он снова улыбается своими идеальными губами, и мои тоже невольно делают попытку расплыться в улыбке. Я поджимаю их, не желая легко сдаваться.

– Хорошо, объяснись, – говорю я и вздергиваю подбородок, спокойно глядя на него. – Но говори правду, ведь если ты соврешь, я сразу пойму.

Он выдыхает, видимо, обрадовавшись, что я дала ему шанс оправдаться.

– Эта тема возникла через неделю после нашей встречи у Прю. Мы с ней и Робертой созвонились по видеосвязи. Роберта поручила мне собрать досье на волчиц для тебя, а когда я сказал, что нужно досье и на Дэниела, Прю ответила, что подумала и решила… В общем, она решила, что ты, Эбби, можешь влюбиться в Дэниела всерьез, поэтому его досье лучше пока придержать.

Я хмурюсь. На Прю это непохоже: ей плевать на меня и мое личное счастье.

– Кажется, она сказала: «А представляете, какой фантастический будет сюжет, если Эбби на самом деле влюбится в Одинокого волка?» Или что-то в этом роде. В общем, Роберта решила, что это отличная идея, «настоящее реалити-ТВ», так она выразилась, а я… Я думал о тебе, о том, как ты изначально не горела желанием участвовать в шоу, но все равно согласилась. И знаешь, я решил, что если Дэниел тебе понравится, если ты даже влюбишься в него – всякое может быть, – то по крайней мере тебе будет от этого какая-то выгода. Помимо денег, разумеется. Поэтому… – Он пожимает плечами.

– Она никогда не называет меня Эбби. Только Эбигейл, – тихо отвечаю я. Проще указать на это маленькое несоответствие, чем думать, чем чревато для меня это признание.

– Что? – с явной растерянностью спрашивает Джек.

– Прю. Она всегда называет меня Эбигейл.

– Ясно. – Он потирает шею. – Но все остальное правда, клянусь.

Я ему верю. Разве можно ему не поверить? Он ничего не скрывает, говорит прямо, даже в глаза мне смотрел все это время. Он мне не соврал, но я с ужасом осознаю следующее: если Джек считает, что я могу влюбиться в этого Дэниела и он даже готов помочь мне реализовать этот маленький план, значит, у него совсем нет ко мне романтических чувств. И всю нашу химию я себе навоображала: мой безнадежный ум меня обнадежил.

Значит, это и впрямь не свидание. Ни в коем случае. Это деловая встреча.

– Ясно, – тихо отвечаю я. – Объяснение принято.

– Мне правда жаль, Эбби. Я не хотел тебя расстроить.

– И твои извинения тоже приняты.

– Значит, у нас все в порядке?

– В порядке, – отвечаю я, хотя думаю прямо противоположное. Откидываюсь на кресле и закрываю глаза. Свидание? Какая же я дурочка.

Глава седьмая

Клянусь, я в жизни не видела неба такого цвета. Лазурно-голубое, с пушистыми белоснежными облачками, которые словно специально разложили для создания идеального пейзажа. Мое первое знакомство с Сиднеем совершенно сюрреалистическое. В хорошем смысле.

Не верится, что я наконец здесь и могу поставить гигантскую, огроменную, великанскую, жирнющую галочку напротив Сиднея в своем списке мест, где непременно нужно побывать. Я себя щипаю и ущипнула уже столько раз, что на руке образовался синяк. Надо прекращать.

Остаток перелета мы с Джеком избегали щекотливых тем и обсуждали невинные, например любимые книги, блюда и фильмы. Мы также попытались вместе посмотреть кино, одновременно нажав на «воспроизведение» на наших экранах, но все равно кто-то отставал на полсекунды.

После стыковки в Дубае я даже попыталась уснуть, разумеется, отвернувшись от Джека, чтобы тот не видел, как у меня текут слюни. А косметичка от авиакомпании пригодилась, чтобы привести себя в презентабельный вид с утра. Хотя, когда летишь сквозь часовые пояса, «утро» – понятие растяжимое, и когда ему наступить, определяет авиакомпания. Они просто подают завтрак вместо ужина.

Мы прибыли в Сидней вчера поздно вечером, прошли таможню и иммиграционную службу, а потом Джек усадил меня в такси, продиктовал таксисту адрес, а сам сел в другую машину, которая отвезла его домой. Мой отель располагался в сияющем новеньком небоскребе в самом центре города. Ах, какой оттуда открывался вид! Сколько бы я ни представляла, как это будет, все равно оторопела, увидев из окна подсвеченные паруса Сиднейского оперного театра – те словно сияли изнутри! А сверкающие золотыми огнями арки Сиднейского моста?

Мне даже спать расхотелось ложиться. Я могла бы любоваться этим видом несколько часов!

Наконец меня одолела усталость после перелета, хотя если бы я летела экономом, то, несомненно, устала бы больше. В час ночи я быстро приняла душ, забралась под накрахмаленные белоснежные простыни и погрузилась в блаженный сон.

А сейчас я сижу на заднем сиденье лимузина, направляющегося в Волчий особняк. Наверно, в лимузинах не принято опускать стекло, но я опустила, чтобы как следует осмотреть окрестности. И, возможно, я веду себя глупо, как деревенщина в большом городе или путешествующий лабрадор, но я практически наполовину высунулась из окна, раскрыла рот, выпучила глаза и радуюсь всему на свете: от кафе с людьми, сидящими за крошечными столиками, до величественных колониальных домов и эвкалиптовых аллей.

Дороги и уличное движение немного напоминают Лондон: тут нет прямых и широких улиц, а водители, кажется, обладают шестым чувством и знают, как маневрировать и перестраиваться, не создавая аварийных ситуаций.

– Впервые у нас? – спрашивает водитель.

– В Сиднее? Да. Это так заметно? – спрашиваю я и перестаю смотреть в окно.

Он улыбается в зеркало заднего вида.

– Глядя на вас, вспоминаю, что живу в самом красивом городе на свете.

– Я давно мечтала у вас побывать. Сама пока не верю, что я здесь, – отвечаю я и разглядываю синяк на руке.

– В отпуск приехали?

– Эмм… что-то вроде того, да.

– В хорошем месте вы остановились. Пойнт-Пайпер – один из лучших районов Сиднея.

– Надо же. Жилье бронировала не я, но это очень здорово.

Волчий особняк, как водится, находится в настоящем особняке: это чопорный и величественный старинный дом, который для съемок отремонтировали и обновили. Можно только гадать, что ждет меня в «одном из лучших районов Сиднея». Улицы становятся все уже и извилистее, а садовые ограды и ворота – все роскошнее.

– Вот мы и приехали. – Водитель сворачивает налево, на подъездную дорожку, объезжает по кругу большой фонтан с чашей в форме многоугольника и останавливается у огромного стеклянного дома. «Живущим в стеклянных домах не стоит бросаться камнями», – невольно вспоминается поговорка, и я удивляюсь иронии происходящего. Мне предстоит жить в стеклянном доме, и, находясь там, я не раз брошу камень в своих соседок под предлогом «популярной журналистики».

Выхожу из машины, а водитель достает мои чемоданы из багажника и оглядывается. Рядом припарковались два больших фургона, и полдесятка людей в черном снуют туда-сюда с кабелями и ящиками с оборудованием. Это съемочная группа.

– Эбби! – слышу я знакомый голос и вижу его обладателя, красавчика и спонсора моих бабочек в животе. Джек в футболке с надписью «Бесплатные обнимашки» сбегает по крыльцу и подхватывает один из моих чемоданов.

– Я справлюсь, – отказываюсь я, хотя едва ли смогла бы затащить два чемодана по лестнице. Одновременно думаю о том, на сколько бесплатных обнимашек могу претендовать, чтобы это не выглядело слишком непрофессионально.

– Ну уж нет. Пойдем. Проведу тебе экскурсию. Как мы и обещали, ты увидишь особняк первой – другие волчицы приедут через пару часов, – говорит он. Мы договорились, что он покажет мне аппаратную и кабинет, где я буду писать свои посты.

Ступая за порог, я словно попадаю в иной мир. Здесь сплошь острые углы и твердые блестящие поверхности и столько солнечного света, что приходится щуриться. Солнечные лучи проникают в дом сквозь остекленные потолки и окна. С порога видна гостиная. Задняя стена дома целиком из стекла: ее занимают огромные раздвижные окна от пола до потолка. Гостиная выходит во внутренний дворик, хотя граница между внутренним и внешним пространством незаметна, так как дом обустроен с расчетом, что его жители будут проводить ровно столько же времени снаружи, как и внутри. За двориком виден холм, поросший изумрудной травой; он спускается к полоске песчаного пляжа и воде, испещренной барашками волн, на поверхности которых искрятся солнечные блики.

– Офигеть, – не слишком элегантно говорю я, – где мои солнечные очки?

– Да, тут очень ярко; для съемок это не очень хорошо. Но как красиво, а? – Одним «красиво» не описать великолепия этого района и дома. Даже слово «великолепие» недостаточно передает всю роскошь. Мне, то есть Анастасии, придется вспомнить все самые цветистые эпитеты, чтобы должным образом описать Волчий особняк.

– Комнаты волчиц наверху, – говорит Джек. – Маленький дотащишь? – он указывает на мой чемодан. – Могу позвать кого-нибудь из ребят.

– Джек! – какой-то парень зовет его из патио. – Можешь на минутку спуститься на пляж? Посмотреть кадр и ракурсы сцены вручения брошек. – Парень заходит в дом и подходит к нам.

– Сейчас спущусь. Но сначала познакомься с Эбби. Эбби, это мой брат Гарри.

– О! – восклицаем мы одновременно и понимаем, что Джек рассказывал нам друг о друге.

Гарри смеется.

– Так-так, что он тебе про меня наплел?

– Только хорошее, честно. – Гарри с подозрением смотрит на брата и широко улыбается. Я вижу, что сходство между братьями поразительное, хотя Гарри чуть более крепкого телосложения, а волосы у него темнее. Но красавчиком его не назовешь – по крайней мере, я бы не назвала.

– Мне он тоже все про тебя рассказал.

– Неужели? Хотелось бы знать, что это «все». «Эбби такая классная, Гарри, такая смешная! А еще красивая, у нее такая естественная внешность. Когда шоу закончится, я признаюсь ей в любви и увезу на Мальдивы». Почему-то всякий раз, когда я начинаю мечтать о Джеке, мы с ним едем в отпуск, причем обязательно в новое место. Может, стоит составить список этих мест? «Места, где обязательно надо побывать с Джеком».

– И еще, – Гарри наклоняется ко мне и произносит почти шепотом, – только мы с Джеком в курсе, если что. – Я сразу понимаю, что он имеет в виду, и киваю.

И тут реальность обрушивается на меня со всей силой. Это все по-настоящему! Я в Волчьем особняке, через пару часов приедут другие волчицы и все закрутится. На следующие восемь недель я стану волчицей Эбби, за исключением тех редких часов, когда буду работать в своем тайном кабинете.

Я судорожно сглатываю, но обдумать свое положение не успеваю: Гарри хлопает в ладоши.

– Так. С чемоданами разобралась?

– Да, спасибо. Джек поможет отнести их наверх.

– Что? Этот дохляк? Он и камушка не поднимет.

– Эй! Ну спасибо.

– Давай, кто первый! – Гарри хватает один из двух моих чемоданов, тот, что побольше, взбегает по лестнице и ставит чемодан на лестничной площадке. – Говорил же! Малыш Джек ни в жизнь меня не догонит, – кричит он, свесившись через перила.

– Видишь, с чем мне приходится мириться? – говорит Джек.

– Да тебе это нравится, – дразнит его Гарри и спускается по лестнице. – Увидимся на пляже, и поспеши, – добавляет он и выходит в патио. Тут я понимаю, что на протяжении всего их диалога улыбалась до ушей.

– Вот ты и познакомилась с моим братишкой.

– Смешной он у тебя, – с улыбкой отвечаю я.

– Да, да, он у нас обаяшка, знаю. – Джек качает головой и относит наверх мой маленький чемодан. – Пойдем, провожу тебя в твою комнату.

Мне нравится Гарри, но мое сердечко учащенно бьется по другому брату. Хотя я, конечно, ничего не говорю и иду за Джеком наверх.

Комната, которую мне предстоит делить с Беккой, волчицей из Австралии, находится в конце длинного коридора с дверями по обе стороны. Она более просторная, чем я представляла, и тут даже есть собственная ванная. Мы оставляем чемоданы – разберу их позже – и спускаемся вниз. Джек ведет меня в пристройку – отдельное крыло дома, где находится аппаратная.

– Вот оно, зазеркалье, где происходят чудеса, – говорит он и толкает дверь. Оглядывая большую, но заставленную оборудованием комнату – целую стену занимают ряды мониторов и один большой экран, а все столы заняты монтажным оборудованием, – я представляю, какие чудеса могут происходить здесь между нами с Джеком, но Джек, конечно, о моих мыслях не догадывается.

– Тут будут проходить собрания съемочной группы, а ты сможешь смотреть черновой монтаж серий после того, как мы с Гарри отредактируем материал. Это для твоих постов, – поясняет он.

Да-да, постов. Собственно, за этим я и здесь.

Порядок написания такой: я отправляю черновики на согласование Прю и Круэлле де Виль (то есть Роберте) и вношу необходимые правки. Немного нервничаю, так как раньше я по такой схеме не работала – когда тексты смотрит не только редактор, но и заказчик. Что, если Круэлле не понравятся мои посты и она отправит меня паковать вещички? Прю будет рвать и метать, а нам с Джеком придется распрощаться. Пусть с романтической точки зрения я ему совсем не интересна, но мы могли бы подружиться, так? Так же?

Джек показывает мне маленький кабинет в пристройке, который специально отвели для меня: мое укрытие. Но Гарри в нетерпении зовет его, и он не успевает все как следует показать. По крайней мере, буду знать, где это. Я успела увидеть ноутбук и мобильный телефон для звонков маме и Лизе, если конечно удастся до нее дозвониться. Мысль, что в следующие пару месяцев у меня все-таки будет контакт с внешним миром, немного меня успокаивает, и я иду в комнату разбирать вещи и ждать приезда волчиц.

Это все по-настоящему. По-настоящему. По-настоящему!

Вот уже два часа эти слова крутятся у меня в голове на повторе. Я разобрала вещи, обошла весь дом. Нервы на пределе, мне срочно надо отвлечься; я уже рассортировала трусы и лифчики, но это не помогло.

Волчицам разрешили привезти с собой книги, пять штук, и я надеюсь, что другие тоже привезут и мы сможем меняться. Достаю из шкафа один из своих новеньких любовных романов и плюхаюсь на кровать.

Глава первая

Мало того, что Эмми-Лу опаздывала на свидание вслепую – то автобус не пришел, то поезд задержался, – так в последний момент она еще и наступила в лужу.

Ой-ой-ой. Бедняжка Эмми-Лу: что может быть хуже, чем спешить куда-то и вдобавок ко всему промочить ноги! Но я не могу сосредоточиться. Кладу раскрытую книгу на покрывало и оглядываю комнату.

Здесь две небольшие кровати, два прикроватных столика, два комода с выдвижными ящиками, где лежат мои вещи и нижнее белье (я разложила все по цветам), гардероб с раздвижными дверями, куда я повесила все, что может помяться. Больше в комнате ничего нет. Мебель внизу роскошна, как в дорогом мебельном салоне, ведь там будут съемки, но здесь, наверху, обстановка очень простая. Однако все чисто, матрас удобный и постельное белье мягкое. Здесь мило: это банальное слово идеально подходит для описания этой комнаты.

– Ох, Эбигейл, какого черта ты здесь делаешь? – бормочу я вслух. Хорошо, что я решила назваться своим именем. Если я начну разговаривать сама с собой и назовусь другим именем, моя легенда окажется под угрозой. Я протяжно выдыхаю, но не успеваю расслабиться: снизу слышатся голоса.

– Мать моя женщина, вы только гляньте!

За этими словами следует одобрительное бормотание и несколько восторженных возгласов. Они здесь. Что ж, волчица Эбби, пора играть роль.

Вскакиваю с кровати и выхожу на лестничную площадку, откуда виден вход.

– Привет, – кричу я.

Ко мне поворачиваются пять лиц, и я мысленно сопоставляю фотографии и досье с живыми девушками, что сейчас стоят передо мной. Это все британки: Тара, Дафна, Элли, Табита и Элизабет. Так, надо притвориться, что я никого не знаю. Решаю представиться.

– Я Эбби! Я… э-э-э… раньше приехала.

Черт, ну как мне в голову не пришло придумать правдоподобное объяснение, почему я приехала раньше всех? В первую минуту чуть все не испортила. Надо отвлечь их внимание.

– Наши комнаты здесь, наверху, – беззаботно добавляю я. Тут, к счастью, заходит ассистентка продюсера, чья задача – организовать приезд волчиц и распределить их по комнатам; она держит перед собой айпад, как папку. Но никто не помогает отнести наверх их чемоданы, и Дафна, которую Роберта прочит в потенциальные невесты, не скрывает своего недовольства.

Вскоре после того, как британок расселяют по комнатам – всех в разные, так как продюсеры решили поселить британок с австралийками, – я слышу хруст гравия под колесами и выглядываю в окно. К дому подъезжает большой черный минивэн. Приехали австралийки; сейчас я познакомлюсь со своей соседкой Беккой. Убираю брошенную книгу в верхний ящик прикроватной тумбочки и разглаживаю покрывало на кровати.

– Ни хрена себе! – восклицает одна из волчиц. Эмоции те же, только выражения другие. Я снова выхожу на площадку и здороваюсь, перегнувшись через перила. В этот раз волчиц шесть, и с ними та же ассистентка – теперь я знаю, что ее зовут Карли. Она распределяет и расселяет всех, я возвращаюсь в комнату и жду Бекку.

– Привет, – на пороге стоит настоящая красотка. – Ты, наверно, Эбби? Я Бекка. – Она бросает чемоданы у двери, подходит ко мне и протягивает руку.

– Привет. Я Эбби. – Она улыбается, а я себя одергиваю: она ведь знала, как меня зовут, зачем я повторила свое имя? Но я поражена ее красотой. Ведь никакие фотографии и предварительное изучение досье не способны подготовить человека к встрече с такой сногсшибательной красоткой, как Бекка.

На фотографиях она была похожа на модель Victoria’s Secret, а в реальной жизни напоминает ее еще больше: высокая, с узенькой талией и идеально круглой грудью третьего размера, ноги длиннющие, кожа безупречная и смуглая, темно-каштановые кудри спадают на плечи каскадом, а лицо прелестно даже без косметики, как сейчас. Из досье мне известно, что она учится на аналитика данных в Университете Нового Южного Уэльса, а по ее теплому приветствию я понимаю, что она к тому же дружелюбна. Когда она увидела меня, в ее глазах не мелькнула неприязнь, и говорила она совершенно искренне.

Бекка просто невероятная; если нам придется конкурировать за сердце Одинокого волка, у меня нет шансов. Хорошо, что не придется.

Бекка раскладывает свои вещи и коротко рассказывает о себе. Впрочем, основное мне уже известно. Она расспрашивает меня, и я отвечаю от имени другой Эбби. С приездом волчиц в особняке стало очень шумно: даже не помню, когда в последний раз я слышала столько визгов и восторженных криков. И я вдруг понимаю, что в ближайшее время уединение мне не светит, даже пять минут побыть в тишине вряд ли получится. Это все по-настоящему. По-настоящему. Я выдыхаю, чтобы успокоиться.

– А с ними что делать? – Бекка показывает на свои пустые чемоданы.

– Придет Карли и их заберет. Пока мы здесь, их отправят на хранение, чтобы не мешали.

– Отлично. Пойдем, посмотрим дом? – взволнованно просит она.

– Да, да, конечно.

Мы выходим на площадку и вдруг слышим плач, доносящийся из одной из комнат в конце коридора с той стороны, что выходит окнами на море. Мы переглядываемся и поворачиваем в другую сторону. Оказывается, что дверь комнаты открыта, и я заглядываю внутрь.

Это комната Элизабет, хотя официально мы еще не знакомы. Она сидит на краю кровати, уронив голову на руки, и, кажется, сейчас разревется не на шутку. Бекка открывает дверь, мы подбегаем к Элизабет и садимся на пол на колени.

– Как ты, в порядке? – спрашивает Бекка. Знаю, это она из вежливости, но все равно как-то странно, ведь очевидно, что у Элизабет не все в порядке.

Элизабет качает головой.

– Не верится, что я это сделала, – отвечает она приглушенным голосом, уткнувшись в ладони.

– Прилетела на край света, чтобы провести несколько недель в общежитии класса люкс с какими-то девчонками и познакомиться с каким-то парнем в надежде, что он в тебя влюбится? Ты это имеешь в виду? – спрашиваю я.

Моя уловка срабатывает. Элизабет смеется, поднимает голову, и на ее опухшем и покрасневшем от слез лице появляется улыбка.

– Ага. Именно это я и имею в виду.

– Держи, – Бекка достает из кармана джинсов сложенный бумажный платок. – Он чистый. Правда.

Элизабет берет платок и вытирает нос и щеки. Кажется, она опять собирается заплакать, но я решительно кладу ей руку на колено.

– Хорошая новость: ты не одна такая. И у тебя уже есть две подруги. Это Бекка, а я Эбби.

Элизабет шмыгает носом и кивает.

– А я Элизабет.

– Привет, Элизабет, – говорит Бекка.

– Привет, – говорю я, и мы улыбаемся друг другу. – Хочешь еще одну хорошую новость, или ту, что даже лучше?

– Давай обе.

– Во-первых, съемки начнутся только завтра вечером, и к тому времени, надеюсь, мы освоимся.

Она снова кивает, а глаза загораются надеждой. Бекка вручает ей коробку салфеток, которую нашла в комнате, и Элизабет достает сразу много и тщательно вытирает лицо.

– А вот новость еще лучше, сейчас покажу. Вставай, – я поднимаюсь и протягиваю ей руку. Она берет меня за руку, а я подвожу ее к окну. – Смотри.

Она моргает, глядя на вид – потрясающий вид на патио, зеленый холм и сад, пляж и сверкающую под солнцем воду Сиднейской бухты.

– Ну, как тебе?

– Невероятно, – отвечает она.

– Вот именно, а у нас окна на улицу, – смеется Бекка. – Может, поменяемся? – шутит она.

Элизабет смеется и начинает икать.

– Давай спустимся и осмотримся, – говорю я. – Найди нас, когда успокоишься.

– Лично я буду на кухне, – говорит Бекка. – Умираю с голоду.

Элизабет закусывает губу и хмурится.

– Поверь, все сейчас чувствуют себя как в каком-то зазеркалье, – говорю я.

– Совершенно верно, – кивает Бекка. – Лично я очень странно себя чувствую. Но мы уже здесь, надо пользоваться ситуацией.

Элизабет кивает, и я понимаю, что она хочет, чтобы ее оставили в одиночестве.

– Увидимся внизу, – говорю я, и мы уходим.

– Я сейчас с голоду умру, без шуток, – тихо говорит Бекка, когда мы выходим из комнаты Элизабет. – Надеюсь, у них есть веджемайт, – добавляет она, – я без него жить не могу!

– Господи, она что, уже ревет? Соберись, тряпка!