Демон и Птичка

«Поприветствуем новую семью – Уилл и Анастейша Лайне!» – скандирует ведущий в микрофон под овации зрителей. Наконец, церемония заканчивается – счастливые молодожёны целуют друг друга и приглашают гостей переместиться в банкетный зал. Как и на свадьбе Фернандес, люди поделены по интересам за небольшими столами и, угадайте, в чьей компании я оказываюсь? Анна и Джон сидят прямо напротив меня, воркуют, он ухаживает за ней, подливая шампанское, она без устали щебечет и флиртует с ним, а я сижу рядом с Полом, который мобилизован и готов в любой момент затянуть строгий ошейник моему внутреннему зверю. Хорошо, что здесь достаточно крепкого алкоголя – я нажрусь сегодня, как свинья, отвечаю. Опрокидываю в себя несколько порций чистого виски и ухожу на просторную веранду курить. Она открывается перед живописным садом, похожим на маленький лес, с кучей живых изгородей, лабиринтов и укромных уголков. Ландшафтный дизайнер, который проектировал этот сад не дурак – явно знает, чем захотят заняться в этих кустах подвыпившие гости. Сканирую заросли, подмечая несколько особо выигрышных тайников и боковым зрением замечаю, как рядом со мной возникает Джон с сигаретой в зубах.

– Нил, ты как?

– Чувствую себя козлом отпущения.

– Понимаю, бро. А я чувствую себя клоуном, которого пригласили, чтобы разыграть перед тобой сценку.

– Может, скооперируемся и бросим её в бассейн?

Джон смеется.

– Это жестоко. Давай хоть под конец праздника, если не передумаешь.

Возвращаемся за стол. Уилл и Анастейша танцуют свой первый супружеский танец под Green Day – Last Night on Earth. Все смотрят на них, я смотрю на Анну, которая тоже смотрит на них. Затем начинается дискотека для гостей, Птичка хватает Джона за руку и вытаскивает на танцпол. Пляшет перед ним, соблазнительно извивается в своём перьевом платье, которое выбирала не для него. Для меня. Нужно быть умственно отсталым, чтобы этого не понять. Так что пляши, Птичка, пляши перед Джоном. Я знаю, кому посвящено каждое твое движение. Начинается медленный танец, она прижимается к своему партнёру, обнимает его, заглядывая в глаза экстремально близко. Ну извини, Анна, я тоже не промах. По соседству стол, где сидят девушки без пары. Выдёргиваю одну из них, ту, что больше всех пялилась на меня в этот вечер. Танцую с ней на расстоянии вытянутой руки от Анны с Джоном. Девушка что-то мямлит о том, что обожает моё творчество, но мне противны ее слова.

Все они видят не меня. Видят песни и популярность, видят деньги, медийность, успех, сценический образ. Меня никто не видит за этим всем. И не пытаются видеть. И я это ненавижу, ненавижу лесть, заискивание и двуличие, ненавижу, когда мне заглядывают в рот. Именно поэтому я быстро втрескался в Анну по самые помидоры – она никогда не была моей фанаткой, не заискивала. Не стеснялась критиковать моё творчество, указывая на то, что я не пою лирических песен.

Танец заканчивается, возвращаю девушку на место и возвращаюсь сам. Джон уходит с Уиллом и Полом, а Птичка присаживается за стол рядом со мной.

– Как дела, мистер Кайзер?

«Стерва!»

– Нормально.

– Правда? Ты выглядишь напряженным. – её рука ложится на мою ногу, скользит к паху и обхватывает член.

Кристаллически чистое безумие ударяет в мой мозг.

– Ты что делаешь, Анна?

Она облизывает приоткрытые губы.

– Проверяю, точно ли ты в порядке. Может, тебе необходимо расслабиться…

«Сука!»

Хватаю её за руку и тащу за собой на улицу, вглубь сада, в самое отдалённое и уединённое местечко. Она покорно идёт за мной, крепко сжимая ладонь и заинтригованно заглядывая в глаза.

«Думаешь, всё так просто? Сейчас я преподам тебе урок.»

Затаскиваю её в убежище, за широкое дерево и прижимаю к нему.

– Хочешь поиграть, Птичка?

–Хочу, мистер Кайзер… – она призывно смотрит в глаза и тянется к губам, но я не поцелую.

Разворачиваю её и ставлю раком, разрываю трусики, вхожу бесцеремонно и грубо. Её лоно фантастически горячее и влажное, оно засасывает меня, как чёрная дыра. Сложно держать контроль, ведь когда мы вместе, мой интеллект скатывается к уровню подростка, скатывается и вращается вокруг её дырки, в которую безумно хочется погрузиться. И чем глубже я в этой дырке, тем дальше мне хочется исчезнуть в этой кроличьей норе, в ловушке, в капкане. Хочется исчезнуть в ней и забыться. Она стонет так громко, что приходится заткнуть её рот своей ладонью, чтобы нас не услышали.

«У меня есть план, Птичка.»

Ты любишь жёсткий трах и я трахаю тебя именно так, как ты любишь – натягивая волосы, больно сжимая задницу, дразня большим пальцем попку. Анна стонет мне в руку, двигаясь тазом навстречу, отчего схожу с ума и еле держусь, чтобы не кончить. Главное, поймать нужный момент.

А вот и он. Его сложно не заметить.

Её норка начинает дрожать, сокращаться, крепко обнимать мой член – верный знак, что скоро она всё. Ещё пару толчков…

Выхожу из неё и быстро запихиваю железобетонно стоящий и сопротивляющийся хер в брюки. Анна разворачивается и вопросительно смотрит на меня.

– Fuck you, Anna! Счастливой дрочки! – показываю ей средний палец и быстро ухожу в сторону веранды, попутно закуривая сигарету.

«Будешь знать, как играться со мной. Я тебя переиграю.»

Плюхаюсь на диванчик, наблюдая, как гордой походкой она идёт мимо меня, на прощание швырнув в лицо свои разодранные трусики. Демонстративно ловлю их и нюхаю, а затем убираю в карман, расплываясь в победной улыбке.

Она возвращается в зал и с двойным усердием танцует вокруг Джона, пока я удовлётворенно наблюдаю. Получила пощечину, сучка? Понравилось?

Однажды она рассказала мне, что на русских свадьбах любят устраивать похабные конкурсы для гостей и, в особенности, для друга и подружки новобрачных. Кажется, ведущий свадьбы немного русский. Он вызывает на танцпол Анну и Джона и, под улюлюкание гостей, вставляет им в рты банан, которые они обязаны сожрать с двух концов и соединиться губами где-то на его середине. Оба стараются, как не в себя, зал одобрительно ржёт, я в бешенстве. Анна успевает отвести губы, прежде чем Джон коснётся их. Далее – ещё более лютый кринж. Ведущий выдает Анне яйцо, которое она должна вкатить Джону в штанину брюк и выкатить из противоположной. Сначала дело идёт хорошо, но потом яйцо застревает в районе его паха и Анна старательно лапает Джона везде, где только можно и нельзя, пытаясь выудить в противоположную штанину ебучее яйцо. Я на грани самоубийства, Пол где-то рядом, охраняет меня от этого, Линда смеется и поддерживает Анну одобрительными возгласами.

Ведущий свадьбы решил уничтожить меня. Он сажает Джона на стул и кладет ему на колени лист бумаги. Задача Анны – максимально смять его своей задницей. Включается Sam Brown – Stop, и под эту музыку Птичка эротично елозит бёдрами по паху Джона, пытаясь выполнить свою миссию. Это невыносимо наблюдать, особенно зная, что она сейчас без белья.

Ухожу курить на веранду, подцепив с собой виски и провожу там весь остаток вечера, вернувшись только для момента провод молодоженов в свой номер для первой брачной ночи.

Вечер закончился.

Анна испытывающе смотрит на меня, ожидая, что я позову её с собой.

Я безмолвно подхватываю со стола свежую бутылку виски и отправляюсь к себе в номер.

«Выкуси, Птичка. Сегодня ты спишь одна.»

Захожу к себе, открываю балкон, жаждая свежего воздуха, сбрасываю костюм и ложусь на кровать с бутылкой, обессиленный этим вечером. Смотрю в потолок, хлебаю виски прямо из горла и пытаюсь словить дзен.

«Пока стук в окно не выводит меня из равновесия.»

На балконе стоит Птичка, в фирменном халате с эмблемой «Марриотт», обнимая бутылку Мартини.

– Думал, так просто отвяжешься от меня? – она заходит в номер.

– Ты как здесь оказалась?

– Пришлось лезть через соседские балконы.

– На седьмом этаже?

– На седьмом этаже, Нил.

Анна сбрасывает с себя халат и остаётся в нижнем белье, которое я ей купил очень давно – невесомая, полностью прозрачная паутинка кружев, отделанная настоящими птичьими перьями. Трусики и бюстгальтер, которые абсолютно ничего не скрывают. В этом облачении она запрыгивает на кровать, садится верхом на меня и отпивает Мартини из своей бутылки.

– Кажется, вы очень устали, мистер Кайзер. Вам необходимо отдохнуть… – наклоняется ртом к моему рту и впрыскивает из себя в меня напиток тонкой струйкой, а затем поднимается и поливает себя из бутылки. Льет на грудь, на живот и я пялюсь на неё, будто впервые увидел женщину. Можно говорить ей что угодно или молчать, но мой стояк, на котором она сидит, громко свидетельствует против меня.

– Вы кое-что забыли доделать до конца в саду, мистер Кайзер. Давайте же, я вся в вашем распоряжении.

– Я сказал тебе, что не хочу быть парнем по вызову.

– Но ты взял с меня одно обещание – что никто, кроме тебя не может меня трахать. Я тебе пообещала. Исполняй же свою часть договора, мистер Кайзер.

Рычу, как раненый зверь и стягиваю её лицо к своему члену, плотно схватив за волосы. Соси меня, Анна! Пихаю себя ей в рот намеренно грубо, насаживаю, плотно удерживая голову, желая, чтобы она задохнулась, чтобы ей стало некомфортно. Но Птичка старается, принимает мой член во всю длину, обволакивая губами, лаская языком, помогая руками. Боже, обожаю, когда она сосёт! Анна всегда подходит к этому процессу очень старательно. Знаю, она любит делать это…

Дергаю её волосы, заставляя ускорить темп, она подчиняется. Отчаянно изливаюсь ей в рот и жадно, принимая всё, до последней капельки, она высасывает меня, как вампирша высасывает кровь из жертвы.

Обожаю, Анна! Никто не делает минет так же вдохновенно, как ты!

С удовольствием отшвыриваю её от себя.

– Молодец! Теперь можешь идти к себе.

Птичка разъяренно смотрит на меня.

–То есть, ты не собираешься трахаться со мной, Нил?

– Нет, не собираюсь. Иди.

“Fuck you, Anna! Счастливой дрочки!»

Упиваюсь очередной победой. Она уничтожает меня гневным взглядом, задетая за живое.

– Я не уйду без того, зачем пришла! Я кончу в этой комнате, хочешь ли ты того или нет!

Медленно, не отрывая глаз стягивает с себя бельё и заходит за стеклянную перегородку, отделяющую спальню от душевой, – Пока не кончу, не выйду! – берёт душевую лейку, включает и направляет тугую струю воды на свой клитор. Вода играет с ней, трепет её лепестки, отчего Анна присаживается и широко разводит ноги, глядя мне прямо в глаза.

Для меня это зрелище, что красная тряпка для разъяренного быка.

Вижу, как она содрогается под струей воды, как обводит пальцем вход в свое влагалище. Несусь к ней, подхватываю под ягодицы и овладеваю, прижав к стенке душевой.

– О да, Нил, вот так! – стонет Птичка, разводя ноги шире и я не помню себя от страсти, -Трахай меня, Нил, трахай глубже!

И я трахаю, как в последний раз.

Она кричит и содрогается подо мной, пока я впитываю каждую секунду её красивого, откровенного оргазма. Анна всегда кончает бурно, не стесняясь себя и эти моменты бьют по мозгу равно как доза кокаина.

Несу на кровать, забрасываю её красивые ноги на свои плечи и продолжаю погибать в ней.

– Ненавижу тебя, Птичка. Ненавижу за всё, что ты со мной делаешь сейчас!

– Но не перестаешь хотеть, Нил. И от этого – ещё больше ненавидишь.

– Это взаимно, кстати! – шепчу ей в шею, покусывая нежную кожу, которая завтра ответит синяками.

Анна перекатывается вместе со мной по кровати и оказывается сверху, широко разводит ноги, двигается, демонстрируя во всей красе свои прекрасные, сочные, влажные и горячие, красные, налитые кровью лепестки. Не могу отвести от них взгляд, не могу не смотреть, как они, раздвинутые моим членом, трепещут вокруг него, сводятся, когда она поднимается и раздвигаются, когда садится, дрожат, вибрируют, обхватывают и ласкают меня. Можно бесконечно смотреть на три вещи – как течёт вода, как горит огонь и как эти злополучные лепестки играют вокруг моего члена, завораживают своим танцем и сводят с ума. Я готов продать душу Дьяволу, лишь бы бесконечно наблюдать их.

– Анна, я не помню ни одной женщины ни до, ни после тебя. Я никого и никогда не хотел так сильно, как тебя… – её лоно трепещет в преддверии оргазма, она теряет контроль и я подхватываю её под ягодицы, насаживая на себя, помогая скорее кончить.

– Нил… – она стонет, обливая мне живот своим секретом, – Я тоже! Я тоже!

Её признание не оставляет шансов и я самоотверженно кончаю в неё, наслаждаясь каждой секундой своего бессилия перед этой женщиной, наслаждаясь своей полной, беспросветной погибелью. Я наркоман, склонный впадать в зависимость и сейчас, на моем члене стонет и извиняется главная зависимость за всю жизнь. Когда-то я думал, что крепче наркотиков ничего не попробую. Оказывается, попробовал – это она.

Птичка обессиленно падает на меня, я обнимаю её и прижимаю к себе. Неужели дальше всё будет так же? Ночь закончится, она уйдет и мы снова будем в неясном статусе? Разведёмся? Анна будто читает мои мысли.

– Нил, мы с тобой конкретно запутались… Я запуталась… Я не могу оторваться от тебя, не могу без тебя и с тобой тоже не могу. Не могу вычленить свои истинные приоритеты, не могу тебя простить, морочу нам обоим голову.

Я ласкаю её спину и волосы.

– Знаю, дорогая. Ты имеешь полное право на это, потому что я ублюдок, разрушивший твою веру в святое. У меня не получилось любить тебя той высокой любовью, которую ты заслуживаешь. Но я хочу попробовать это, снова… Месяц, Птичка. Месяц до нашего суда. Подумай месяц, не торопись. Пусть твоё решение будет обдуманным и свободным.

– Хорошо, Нил. Спасибо.

– Но этой ночью ты не уйдёшь в свой номер? – прижимаю к себе и чувственно целую, давая понять, что не хочу отпускать.

– Как прикажете, мистер Кайзер… – зелёные глаза игриво сверкают и я накрываю её своим телом.

Вновь.

«Мужчины всё забывают, но ничего не прощают. Женщины всё прощают, но ничего не забывают.»

Глава 85

«Анна»

Больше никогда не быть преданной – гиперфикс на этой миссии заботил меня все последние годы, но я не справилась. И сейчас жизнь снова ставит в неловкое положение, предлагая добровольно сыграть в русскую рулетку с Нилом Кайзером. Будет осечка или пуля снова пробьёт мой висок? Я не знаю… Было бы намного проще, если не тотальное опустошение, которое раздирало на куски без него, особенно в те дни, когда Мариэль уезжала гостить в Теплицу. Как только Персик стал готов к обретению дома, я забрала его к себе и гладила мягкую шерсть долгими унылыми вечерами, глядя в окно на огни дома, в котором когда-то была абсолютно счастлива. Мы с Нилом договорились, что будет разумным больше не видеться пока ради того, чтобы моё решение действительно было обдуманным и свободным. И, вдалеке от контакта с ним, меня пожирала удушливая тоска. Все внутренние ангелы и демоны отчаянно боролись друг с другом, сопротивлялись, а я в этой картине была тем бесёнком, притаившимся за камнем и желающим, чтобы всё разрешилось без его участия, желающим не брать на себя ответственность ни за что. Ужасное чувство, скажу я вам. Инфантильное. А я всегда ошибочно считала себя взрослой.

Мне снова нужно божественное руководство и я отчаянно его прошу. И, кажется, получаю, случайно обнаружив на дне своей сумочки смятую листовку. «Моя исповедь – вечер чтения романа от автора произведения Трис Везер.» Пожалуй, и правда, схожу.

Ресторан Garden&Ocean далековато, около сорока минут пешком от Карлтона, но решаю прогуляться – наступает весна и так хочется подышать её ароматами, да и норму шагов никто не отменял. Покупаю букет цветов – поздравить Трисси и добираюсь до уютного заведения в стиле лофт, где здание ресторана построено прямо вокруг стволов деревьев так, чтобы не нарушить их рост. Внутри огромный баннер с изображением той самой хрупкой чайной розы на снегу за колючей проволокой и множество посетителей, а так же стойка, где можно приобрести экземпляр романа с автографом автора. Покупаю себе книгу и читаю аннотацию на обороте:

«Для того, чтобы взлететь, нужно иметь твёрдую опору под ногами, нужно иметь то, от чего можно оттолкнуться. И, бывает так, что мы можем оттолкнуться, почувствовав в виде опоры под ногами только самое дно. Дно пропасти, в которую добровольно погружался годами. Эта книга – исповедь человека, оказавшегося в аду и сумевшего из него выбраться. Она живое доказательство того, что самый тёмный час – перед рассветом.»

В зал, наконец-то, входит Трисси – такая же ослепительно красивая, какой я видела её в кафе, в изумрудном атласном платье, под руку с тем самым бритоголовым бугаем, который не спускает с неё восхищенного взгляда. Счастливая, осознающая, что её звёздный час настал – не только в этом зале, но и в целой жизни. Гости поздравляют, дарят цветы и подарки, я тоже присоединяюсь к ним.

– Анна, ты всё таки пришла! Благодарю тебя! – она обнимает меня, искренне и горячо.

– Удачной презентации!

Зрители рассаживаются за столами ресторана, ожидая чтения книги, пока на импровизированной сцене настраивают микрофон для Трисси. Я присаживаюсь к компании женщин, у которых было свободное место и, подслушав их диалог, понимаю – это её тюремные приятельницы. Они восхищаются и гордятся тем, что имели честь отбывать срок с возможно будущей литературной звездой, хвалят её, вспоминая, какой доброй подругой она стала им в заключении.

– Кто-то часто присылал ей жирные передачки и она всегда делилась их содержимым со всеми соседками! – произносит бритая под машинку крупная афроамериканка.

Трисси, наконец-то, обратилась к гостям, поблагодарила всех за интерес и, присев на высоком барном стуле, начала читать вслух своё произведение.

– Вступление. Благодарю за вдохновение и поддержку Люка Морроу – мою опору, защиту и любовь, а так же Нила и Анну Кайзер.

Удивлённо приоткрываю начало книги и понимаю – это действительно её текст, в него зашиты наши с Нилом имена. Трисси продолжает.

– Что мы знаем о любви? Для кого-то она смысл жизни, для кого-то лишь вишенка на многослойном торте бытия, для кого-то источник разочарования и убийственной боли. Знаем ли мы, какая любовь истинная, а какая ложная? Влюбляясь, каждый из нас считает свою любовь настоящей. И нет ничего хуже, чем потратить годы на любовь, сходить с ума, творить отчаянные поступки, а потом осознать, что любви – то и не было. Была подмена понятий, была зависимость, был самообман, было наваждение, был эмоциональный голод, было всё, что только можно, а вот любви так и не случилось, любви в этом всём – не было. И это не чужая вина, а только твоя собственная. Осознать эту вину и принять на себя ответственность – было самым сложным переживанием в моей жизни и самым трансформационным опытом.

Чувствую, мне понадобится салфетка, ибо глаза уже увлажняются.

– Мы с мистером «Карма» познакомились на прослушивании в музыкальную группу. Я забыла взять с собой воду и со мной поделился красивый улыбчивый парень с длинными черными волосами. У него были совершенно невообразимые глаза, два гипнотических тёмных омута, в которых я исчезла в тот же день. Его сумасшедшая энергетика подсаживала на себя, хочешь ты этого или нет. Мне дико хотелось стать для него самой важной персоной, поэтому, когда он пристрастился к наркотикам, а затем и в тюрьму попал, я из кожи вон лезла, спасая его. Надеясь сделать долгосрочный вклад и получить жирные дивиденды, надеясь, что мистер «Карма» оценит мои усилия, оценит то, что для него больше никто в этой жизни так не старался. Знаете, в чем была ошибка? Я вкладывалась не для него, не для любви, а для себя. Я думала о себе, спасая его, думала о том, сколько очков получу от своих стараний, какой выигрышный образ создам себе. Это похоже на прокачивание персонажа в компьютерной игре – ты бесконечно улучшаешь скилл, тратишь время и ресурсы, а по итогу остаешься лишь картинкой, голограммой. Не человеком, а образом. Мистер «Карма» не терпел фальшивости, именно поэтому он охладел ко мне. У него появилась «другая» – его карьера, успех, деньги, а я не могла смириться с тем, что он принадлежит чему-то ещё, а не всецело мне одной. Не могла смириться с тем, что куча моих усилий, стараний, вкладов – были сброшены в пропасть. Мною же. Была ли это любовь? Конечно нет, эгоизм чистой воды! Но я жила в уверенности, что любовь. «Когда любят, не хотят убить» – эту фразу сказала мне его новая девушка перед тем, как меня запихали в полицейскую машину. А я хотела убить. Хотела, потому что считала, что мистер «Карма» не имеет права принадлежать кому-то, кроме меня. Вы чувствуете в этом настоящую любовь? Сумасшествие – да, эгоизм – да, любовь – нет.

Мои соседки по столу вытирали слёзы, слушая «её исповедь» и я плакала вместе с ними. В каждом предложении своего текста Трисси поднимала важные, философские вопросы: что есть настоящая любовь, как отличить её от нарывающего эго, как экологично и истинно любить. Я вспомнила слова Порка: «Любовь не требует ничего взамен, она знает лишь радость дарения». Он ослепительно прав и текст Трисси косвенно подтверждает эту теорию. Люблю ли я Нила Кайзера? Безусловно. Готова ли я любить его дальше, после развода и окончательного расставания? Безусловно. Эгоизм ли требовать от него верности? Уже не знаю. Уже запуталась.

Я досидела до конца презентации, слушая чтение Трисси.

– Когда я оказалась в изоляции, то, чему придавала важность, потеряло свои смыслы. Любовь, взаимность, один единственный конкретный человек рядом – какой в этом уже толк, если ты даже солнца не видишь? Если не можешь прикоснуться к океану и вдохнуть свежий воздух свободы, а не спертый и сырой воздух тюремной камеры. Всё познаётся в сравнении – я ощутила это на собственной шкуре. Придавая множество важности мелочам, я забывала о более глобальном – жить и дышать полной грудью, ценить каждую секунду жизни, пусть она и не выглядит так, как я мечтаю или считаю правильным.

«Может и я забываю жить, придавая множество важности не тем событиям?»

С этими мыслями я рассеянно брела из ресторана домой, глядя в ночное небо. Я и так была полна вопросов и противоречий, а после посещения мероприятия Трисси они умножились на три.

Мой путь пролегал мимо Шератона, и подходя к огромному зданию я вспоминала, как дразнила в нём Нила, отправляя горячие видео. Если мы с ним окончательно расстанемся, вряд ли смогу сделать над собой усилие и действительно оставить его в покое…

– Эй, подруга, привет! – раздаётся за спиной знакомый, приторно – слащавый голос и я закатываю глаза.

«Боже, только не это!»

Глава 86

«Анна»

– Алессандро, отвали! – отвечаю не оборачиваясь и ускоряю шаг, но он явно догоняет.

– Где же ещё я тебя встречу без компании ёбыря – защитника. А ну, остановись!

«Дом Джона. Он совсем рядом и это – мой единственный шанс!»

Срываюсь на бег и быстро достигаю цели – двери его подъезда, удовлетворённо подмечая, что вишнёвый Мустанг присутствует на парковке рядом. Джон дома, я буду спасена! Проскальзываю в подъезд и бегу по лестнице наверх к двери, стучусь в неё, но он не открывает – не слышит из-за музыки, громко играющей изнутри квартиры. Снизу раздаётся шуршание – Алессандро тоже заходит в подъезд и решаюсь на отчаянный шаг, толкаю ручку двери, проверяя, заперта ли она на замок. К счастью, нет! Быстро забегаю внутрь и запираю дверь за собой, в ужасе представляя, что было бы, встреть я Алессандро в другом районе города, а затем, отдышавшись, иду в комнату, из которой играет музыка – ту, в которой мы танцевали вместе под Nightwish.

И застываю, как вкопанная, на её пороге.

На диване, откинув лицо вверх и закрыв глаза, сидит Джон, а сверху на его члене скачет не кто-то иной, а голая Дана! Он обнимает её задницу, мнёт, надевает на себя и ему явно нравится всё, что происходит.

Вот это поворот! Прислоняюсь спиной к стене и не могу отвести взгляда от них. Чувствую отвращение к Джону – ты можешь трахать кого угодно, но почему решил связаться именно с ней? В то же время чувствую огромное облегчение – больше не нужно самобичеванием заниматься, сокрушаясь, что отвергаю хорошего парня. Явно, этот парень не скучает без моей взаимности, да ещё и выбирает для компании таких сук.

Джон открывает глаза, замечает меня и в спешке сбрасывает Дану со своего члена, попутно прикрываясь пледом.

– Ты как здесь оказалась?

Я не отвечаю, рассматривая обнажённую Дану – интересно, с чем имел дело мой муж. Она красивая и подтянутая, только грудь неестественно сделана, стоит натянутая как два баскетбольных мяча. Дана тоже с интересом смотрит на меня, поднимаясь и следуя мимо в ванную комнату, не прикрывая и не стесняясь своей наготы.