Демон и Птичка

– Боже, какая ты… – выдыхает Нил и тоже кончает, громко, откровенно, с несдержанным стоном, а я через пелену своего экстаза рассматриваю его лицо с прикрытыми глазами, с искривившейся галочкой верхней губой. Он ложится на меня и долго лежит, не выходя – чувствую, как его член подрагивает во мне, чувствую, как моё влагалище подрагивает в ответ ему.

– Попалась, Птичка! Как же я скучал! – шепчет Нил мне в шею, обжигая горячим дыханием.

– Не обольщайся, Кайзер. Эта сиюминутная слабость ничего не значит. Думал, трахнешь меня и всё? Думал, всё так легко? – максимально странно говорить это, лёжа под ним, нанизанной на его член.

Нил приподнимается и вопросительно смотрит в глаза.

– Я вольная птица. Была и буду.

Ему явно не нравятся эти слова и он плотно сжимает зубы, изучая моё лицо.

– Ты моя собственность. Похуй, какой там птицей ты себя возомнила. Моя и точка. Я тебя не отпущу. Я от тебя не отстану. И только попробуй завести мужика, я убью его. Даже если это будет Джон. Никто, кроме меня, не имеет права прикасаться к тебе! – он зловеще шипит мне в лицо, буквально выплёвывая в него каждое слово.

– Нил, ты в своем уме? Иди расскажи этот бред очередной Дане! Я не вещь и не игрушка, я не твоя собственность!

– Сейчас проверим, дорогая! – трясясь от ярости шепчет Мой Дьявол, соскакивает с постели и стаскивает меня с неё, чтобы уложить к себе на колени кверху задницей.

– А ну – ка, повтори, что ты сейчас сказала? – кричит Нил и звонко шлепает меня по ягодице. Не так, как раньше, игриво или на грани с болью. По настоящему хлещет, с силой. Мой зад горит, будто к нему приложили горячую сковороду.

– Что молчишь, сучка? Повторяй, я сказал!

– Я не твоя соб… – мой голос обрывается от очередного шлепка по итак полыхающим ягодицам.

– Скажи же, громко, что молчишь? – иронично шепчет Нил, щипает полыхающую кожу и проскальзывает пальцами между ног, погружаясь в меня, одновременно поглаживая второй ладонью явно покрасневшую задницу.

Контраст боли и наслаждения выметает последние крупицы сознания из мозга, пока он динамично трахает меня двумя пальцами. Я поражённо повисаю на его ногах, разводя пошире ноги. Я падшая женщина? Однозначно. Но какое же это падение… Падение, которое будешь помнить всю жизнь как самый впечатляющий опыт. Наверное, именно так чувствуют себя люди, подсевшие на иглу. Чувствуют, что это ведёт их к смерти, но не могут отказаться от кайфа, сопровождающего этот путь. Чистого, сияющего, самого яркого кайфа, который находится за гранью человеческих возможностей.

Нил встает на ноги и я остаюсь сидеть перед ним на полу, на коленях. Он самодовольно любуется мной с этого ракурса, сгребая в кулак мои волосы.

– Ты так и не сказала свою жалкую мысль, Анна. Знаешь почему? Эти слова не для твоего рта. А вот это, – он берёт в руку свой стоящий колом член и проводит им по моим губам, – как раз для него! Соси!

И я сосу, наслаждаясь его вкусом, наслаждаясь тем, как Нил нарочито пихает его глубже в глотку, управляя моей головой с помощью сжатых в кулаке волос, нанизывая её на свой карающий меч.

Он дёргает меня наверх и швыряет, как куклу, животом на кровать, подминает под себя и входит грубым толчком. Больше не церемонится, не боится сделать больно. Кожа на спине стоит дыбом, чувствуя движения его могучего торса сверху, чувствуя капельки его пота. Низ живота горит, свербит, сводит первыми судорогами надвигающегося оргазма.

– Анна! – шепчет Нил, сжимая моё горло и вставляя мне в рот свои пальцы, – Никто не будет трахать тебя так, как я!

Под эту фразу бурно, многогранно, мокро кончаю, с криком, пока он ласкает мои стонущие губы пальцами.

– И вот так тебя тоже никто не будет трахать! – шепчет Демон, выходит из содрогающегося влагалища и берёт меня выше, одновременно лаская пульсирующий клитор.

– Так только мне можно, поняла? – интенсивно набирает скорость и пальцами, и членом.

Я уже не помню под ним, кто я и как меня зовут. Весь мир, вся Вселенная сузились до его члена в моей заднице и до его пальца у меня на клиторе. Всё. Больше ничего не существует и ничего не важно.

– Скажи, что ты поняла!

– Я поняла, Нил…

– Пообещай, что тебя никто не будет трахать!

– Обещаю… Нил… Оооо даааа! – эта клятва была подписана очередным оргазмом, как подписываешь договор с Сатаной своей кровью.

Сатана подписал его так же, кончив в меня.

А затем, крепко обнявшись, мы выключились вместе на этой постели.

«Конфликты, которые невозможно решить словами, обязательно решатся в постели?»

Глава 82

«Анна»

Я проснулась спиной к нему, крепко прижатая к торсу огромными руками.

«Боже, что я наделала? Что мы наделали? Теперь отвязаться от Нила будет ещё сложнее.»

Я не могу его простить и принять обратно, ибо тогда он поймет, что сорвал джек – пот. Что можно гулять налево, а потом божественно оттрахать разок и я все прощу. Согласиться на такое равно добровольно отправить себя в ад. Не о такой семейной жизни я мечтала. И, как бы не любила этого засранца, как бы хорошо мне не было в его объятиях, не могу отступить и сдаться.

– Ты проснулась, Птичка? – Нил нежно гладит мою грудь.

– Да.

– Чем займемся? – его пальцы обводят нежный пируэт вокруг соска, который моментально отвечает эрекцией.

– Ничем. Мне нужно собираться на работу, а тебе – ехать в Теплицу. Мариэль скоро проснется, негоже, что она гостит в доме отца, а он где-то шляется.

– Тогда заберем тебя с работы вечером? Погуляем где – нибудь вместе?

– Нет, Нил. Не надо. Ничего не изменилось. Мы – не вместе.

Нил разворачивает меня к себе и задумчиво крутит обручальное кольцо на моём пальце.

– Если мы не вместе, почему до сих пор носишь его?

– Оберег от мужиков, чтобы ты спал спокойно. – усмехаюсь я.

– Анна, знаю, я – кусок дерьма. Я виноват перед тобой. Но, очевидно, мы должны попробовать всё восстановить. У нас есть дочь. Я вижу, что ты хочешь меня. И я хочу. Хочу быть только с тобой. Сломать проще, чем строить. Давай не будем идти по простому пути?

– Нил, этого недостаточно. За всё время нашего союза мы научились божественно трахаться и это много раз решало наши недопонимания. Но мы не научились другому, более важному – разговаривать друг с другом. Я не поговорила с тобой о своих комплексах после родов. Ты не поговорил со мной о неудовлетворенности нашей сексуальной жизнью. И моё, и твоё молчание превратились в тугие удавки. Удавки, которые задушили нас. Эти узлы слишком крепко затянулись, запутались, слишком много необратимого дерьма произошло.

– Да, наша постель остыла. Но Порк сказал мне, что так почти у всех после рождения ребёнка и нужно дать тебе время, вот я и ждал…

– И не дождавшись трахнул Дану. – подхватила я, – И это, отчасти, последствия не только твоего, но и моего молчания. Мы оба виноваты в этом. Собирайся домой, Нил.

Он таинственно смотрит на меня. Тепло и искренне, как влюблённый мальчишка, поблескивая своими фирменными озорными искринками в глазах.

– Кофе хоть нальёшь? Знаешь же, что я без него никуда не двинусь.

«Знаю, дорогой. Я как никто другой знаю, что тебе нужно, без чего ты не «включаешься» в новый день».

Быстро варю кофе в турке, который Нил забирает на балкон и курит там, рассматривая город, затянутый дымкой дождя.

Чувствую себя максимально неловко сейчас, в одной квартире с ним. Занятно, что вчера, когда он пихал свой член мне в зад, ни о какой неловкости не могло быть и речи. Молниеносно принимаю душ, предусмотрительно заперевшись на замок, а затем провожаю его до двери. Нил целует меня на прощание – не абьюзивно, а наоборот, очень нежно, трепетно, будто я – хрупкий цветок.

Смотрю с балкона, как он едет на мотоцикле по извилистой трассе в Теплицу. Без шлема, без защитной амуниции и мокрые чёрные волосы хлещут его по лицу. Господи, только доедь целым, умоляю…

Как удачно, что у меня сегодня рабочий день – смогу отвлечься от впечатлений о сегодняшней ночи. Еду за рулём, приспустив боковое стекло, чтобы прохладный воздух и капли дождя освежили мою голову. Тело сладко ноет, напоминая о сумасшествии, которое мы пережили вдвоём. Я знаю, что под моей одеждой – тысячи синяков и засосов, автографов Нила и я не могу отделаться от воспоминаний о том, как я их получила.

Надо включить музыку. Вспоминаю тот дождливый день, когда Нил разбил вазу с розами, когда кричал на меня за то, что не могу довериться ему. Тогда я захотела послушать русский рок. Сейчас, пожалуй, тоже. Вслепую ввожу в строку поисковика «Ария», запускаю плейлист и… погибаю от первой же песни.

Закрой глаза, коснись меня,

Ты пахнешь соблазном и мёдом.

Исчезнет грязь осколков дня,

Ударит в гонг природа.

Крадётся ночь, как чёрный зверь,

Вибрирует в лунном свечении.

Скребется в дверь, стучит в окно -

Ей холодно одной.

Холодно одной.

Лаская ночь, коснись меня,

Имя тебе – искушение.

«Последняя строчка – прямо в яблочко» – доезжаю до клиники, кое-как паркуюсь и надеюсь наконец-то отвлечься в работе. Навещаю и кормлю Персика – он в порядке, его швы в порядке. Окунаюсь в приём пациентов, но впервые не получается раствориться и переключиться с мыслей о Ниле. Хочется поговорить с кем-то взрослым, мудрым, спросить совета. С Блум я уже поговорила, но вопросов осталось больше, чем ответов. С Порком разговаривать нет смысла – я уже заранее знаю, что он мне скажет. Жаль, больше нет доступа к картине ангелов и демонов, вот она бы точно намекнула на что-то истинное. Я бы так же спросила у мамы, если бы она была жива. Остаётся единственная инстанция.

Елена.

Мы с ней поддерживали связь всё это время, периодически разговаривали по видеосвязи в компании Мариэль, периодически Елена отправляла ей подарочки. Я была очень рада тому что у моей дочери есть хотя бы такая бабушка, на расстоянии. Я не делилась с Еленой причиной, по которой мы с Нилом расстались – она его любит, как родного и осквернять эту любовь грязными подробностями, портить его идеальный облик мне очень не хотелось. Но сегодня я на грани к тому, чтобы открыть ей все карты.

Дожидаюсь обеденного перерыва и звоню по видеосвязи. Она отвечает, стоя посреди своего огорода с шлангом в руке – поливает овощи и мы разговариваем на русском языке.

– Елена, я безумно устала и запуталась. Я люблю Нила и хочу быть с ним. Но то, из-за чего мы расстались, не даёт выбора – это слишком, чтобы переступить и забыть…

Я так и не смогла договорить до конца, сказать всё, как есть, но она будто поняла меня.

– Что я могу посоветовать тебе, дорогая? Я же сама всю жизнь была на вторхостепенной позиции. Была той, которую проклинают и ненавидят, носила позорный статус – любовница. И это был мой осознанный выбор. Твоя проблема в том, что ты путаешься в собственных приоритетах. Есть приоритеты истинные, непоколебимые, те, которые не предашь ни за что и никогда, приоритеты, которые у тебя не отберут никакие изменяющиеся обстоятельства. Для кого-то это семья, любовь, дети. Для кого-то гордость, справедливость, эго. Определи свои истинные приоритеты. Тогда тебе станет легче, яснее, ты почувствуешь опору, наконец. И слушай своё сердце. Мозг часто обманывает, а вот сердце – честное.

– Спасибо, Елена. Есть над чем подумать.

«На самом деле я ещё больше запуталась.»

Лиза присылает мне фотографию – Нил спит полусидя на диване, а на его груди, свернувшись клубочком, спит Мариэль.

Бесподобное зрелище. И я хотела бы видеть его каждый день, вживую, а не через экран телефона. Моя любовь и плод моей любви.

Кое – как дорабатываю остаток для и еду в пустую квартиру, ложусь спать в пустую кровать и чувствую беспросветное, удушающее одиночество. Одиночество и тишину, выкрученные на максимальную громкость в этой комнате, в этой кровати, где ещё вчера мы с Нилом любили друг друга, в кровати, которая запомнила его запах, в огромной и холодной кровати, которая вчера полыхала красными языками страсти. А сегодня в ней лежать так же «приятно», как в гробу.

«Определи свои истинные приоритеты».

«Слушай сердце, оно – честное».

Эти фразы крутятся, как шестеренки, в моём уставшем мозге. Вместе с ними и я кручусь в кровати, как белка в колесе.

Не выдерживаю и беру телефон. Мариэль уже должна была отправиться на ночной сон.

Msg Anna: «Нил, приезжай ко мне.»

И он приезжает, буквально через десять минут, теперь уже в шлеме и амуниции, покрытыми каплями дождя. Я встречаю на пороге полностью обнаженная и он овладевает мной прямо в прихожей, посадив на тумбу. Овладевает не раздеваясь, в защитном бронекостюме, который пахнет бензином, выхлопными газами, сигаретным дымом и дождём. Пахнет мужчиной. Настоящим, первобытным мужчиной, охотником, воином, вожаком. Обнимаю его мокрые латы и превращаюсь в пепел, одновременно умираю и возраждаюсь тысячи раз от его мощных ударов в себе, подсаженная на него, как на иглу с героином.

– Птичка, ты меня позвала… Сама позвала! – шепчет Нил, сминая мой рот губами, осыпая тысячью горячих поцелуев, которые громче и красноречивее любых слов, – Я люблю тебя, малышка, люблю! – под это признание нас обоих накрывает оргазм и я заливаю горячим секретом его кожаные брюки и ботинки, выкрикиваю его имя, выкрикиваю, что тоже его люблю, пока он впрыскивает в меня инъекцию своего ДНК.

Мы обессиленно повисаем друг на друге. Нил нежно гладит моё лицо, заглядывая в глаза с восторгом мальчишки, который распаковывает подарок на Рождество.

– Ты такая умничка, Птичка! Я верил, я знал, что дождусь! Дождусь и ты сама меня позовешь! Собирайся, поехали домой!

Смотрю на него в шоке.

«Кажется, Нил решил, что моё приглашение – знак прощения.»

– Извини, ты неправильно понял меня…

Он отстраняется и смотрит сурово, жёстко. Смотрит так, что мне становится страшно.

– Так ты меня просто потрахаться пригласила?

Прикусываю губу, не зная, что ответить. Я же и себе не смогу ответить зачем пригласила.

– Я что тебе, мальчик по вызову, Анна?

– Недавно ты был совсем не против побыть в такой роли…

Нил, шатаясь, отходит от меня и застегивает брюки. В его глазах – смесь отчаяния, отвращения, обиды и боли.

– Не делай так больше. – быстро покидает квартиру, будто убегает от меня.

Смотрю с балкона, как он несётся в Теплицу со скоростью света, слышу как ревёт его мотоцикл и остаток ночи реву сама, вою во всю глотку, как одинокая волчица.

Глава 83

«Анна»

Всё. Теперь точно всё.

Нил мне больше не пишет, не звонит. Не искушает, не соблазняет. И, наверное, не сталкерит тоже.

Все наше общение свелось к сухим перепискам насчет Мариэль – когда и на сколько забрать, когда вернуть. На все мои попытки развить диалог он отвечает игнором.

И его игнор – хуже, чем преследование.

Это ощущается в стократ болезненнее, чем те дни, когда он осыпал нездоровым вниманием. Из меня будто вырвали огромный, жизненно важный кусок души и теперь эта зияющая дыра постоянно саднит, напоминает о себе, в ней свистит сквозняком холодная пустота, свистит и жалобно завывает.

Решаюсь на кардинальный шаг и впервые выхожу проводить Мариэль к Нилу в машину собственной персоной, предварительно нарядившись в то, что действует на него безотказно – гольфы выше колена. Но не срабатывает, он даже не смотрит. Сухо здоровается, прощается и уезжает.

Окончательно отчаявшаяся, еду на работу и молюсь Богу, прошу у него помощи или руководства.

Msg Anastasia: «У тебя есть обеденный перерыв сегодня? Нужно встретиться.»

Msg Anna: «В 13.00 Surf coffee, устроит?»

Msg Anastasia: «Да, до встречи.»

«Что – то интересненькое намечается.»

Мы с Анастейшей, конечно, не стали мегаподружками, как с Линдой, но вполне сносно общались при встречах, позабыв старые перепетии. Тем не менее, она никогда не инициировала встреч со мной, что дико любопытно. Чувствую, она принесёт мне важную весть, что – то ценное, как Божественное руководство. С этими мыслями еле дожидаюсь перерыва на работе и мчусь в кофейню по соседству – ту самую, в которой встретила Джона однажды. Анастейша, к счастью, не опоздала, не заставила ждать себя и, прихватив по стаканчику кофе мы устроились за одним из столиков.

– Держи! – она протягивает мне белый конверт. В нём прозрачная пластиковая табличка, на которой выгравирован белыми буквами текст: «Уилл и Анастейша приглашают вас на торжество в честь нашего бракосочетания, которое состоится в отеле «Los Angeles Marriott”. Дресс код – черный, белый, красный.»

– Спасибо за приглашение! Да уж, припозднились вы с Уиллом.

– Я не хотела выходить замуж с пузом, Анна. Мне было крайне важно надеть белое платье и выглядеть, как настоящая невеста. Крайне важно знать, что меня берут в жёны потому, что хотят, а не потому что я забеременела. Поэтому сама попросила Уилла отложить торжество. Ну а потом, после родов, у меня была ещё одна причина оттянуть праздник до лучших времен.

– Интригующе, Анастейша! Какая же?

Она расстегивает две верхних пуговицы рубашки и показывает мне, что под ней – компрессионный бюстгальтер с застёгнутым поверх груди широким ремнём. Я смотрю на это в недоумении.

– Ты сделала маммопластику?

– Ага! – Анастейша явно довольна этим фактом.

– Но у тебя же и без этого были роскошные сиськи!

– Были, да сплыли. После беременности и грудной кормёжки роскошные сиськи превратились в две унылые пустые наволочки. Мне приходилось сворачивать их рулончиком, чтобы уложить в бюстгальтер и хоть как-то адекватно выглядеть! С такими сиськами свадебное платье, о котором я мечтала, будет выглядеть убого.

Задумчиво смотрю на ремень, плотно обтягивающий её новую грудь. Я, она, Линда – каждая по своему расплатилась за материнство. Каждой пришлось лечь под нож. Почему родителями становятся мужчины и женщины, но нести бремя последствий приходится только последним?

– Мне тоже пришлось кое-что перекроить в себе, Анастейша, поэтому понимаю тебя. – киваю себе между ног и она удивлённо округляет глаза.

Кручу в руках табличку – приглашение.

– Анна, я хочу кое о чём тебя попросить. Побудь, пожалуйста, моей подружкой невесты – эта роль обязана принадлежать только тебе. У меня нет подруг, а ты сделала свой, особенный вклад в наше объединение с Уиллом.

Странное ощущение де жа вю посещает меня.

– Надеюсь, друг жениха не Кайзер?

– Нет конечно! – Анастейша смеется, – Логично, что эта участь достанется его брату – близнецу, Джону.

Я вспыхиваю озарением и прижимаю к груди приглашение. Вот он, мой шанс! Божественное руководство! Расплываюсь в самой счастливой улыбке на свете.

– Анастейша, я с радостью буду твоей подружкой! Спасибо, что ты пригласила именно меня!

– Благодарю, Анна. – её голос становится тихим, – Ну а как у вас с Нилом? Он скучает по тебе, сильно. Это видно…

Мои глаза наливаются влагой.

– Я тоже скучаю по нему, Анастейша. Но, кажется, между нами всё запуталось настолько сильно, что и века не хватит распутать.

Она смотрит на меня с тоской и участием.

– Я знаю, какую подлость он совершил. Все знают. Держись, Анна.

Мы обнялись и разошлись, я шагала в клинику, плотно сжимая в руках приглашение на свадьбу.

«Это мой шанс. Я выжму всё возможное из этого мероприятия. Нил Кайзер, ты будешь страдать! Ты будешь валяться у меня в ногах, облизывать мои каблуки и умолять. Умолять о прощении. Умолять принять тебя обратно. Я разобью твое сердце, Нил, и возьму за яйца стальной хваткой. Теперь моя очередь поиграть с тобой.»

Тем же вечером я отправилась в турне по торговым центрам, чтобы найти подходящее платье. Оно должно быть идеальным. Я должна быть идеальной. Мне понадобилось перелопатить не один бутик, прежде чем я наткнулась на бриллиант – маленькое чёрное платье, отделанное настоящими перьями, гладкими и блестящими. Оно было экстремально коротким, но это мне и на руку. Я добросовестно посещала спортзал Карлтона в последние месяцы и мои ноги с ягодицами заметно подтянулись – надевать короткие вещи больше не стыдно. Да, моё тело всё ещё испещрено белыми рубцами растяжек и будет таким и дальше. Да, моя грудь стала намного мягче, чем раньше. Но я знаю, что и такой меня хочет самый важный мужчина.

Фотографирую себя в примерочной и отправляю Линде.

Msg Anna: «Сделаешь мне подходящий макияж?»

Msg Linda: “О Боги, чувствую, на этой свадьбе будет очень влажно. Уже вижу, нужны агрессивные стрелки!»

К платью были выбраны босоножки на самой высокой и острой шпильке, которая только возможна и длинные, ложащиеся на плечи серьги из множества мелких чёрных цепочек разной длины.

Я давно не красила волосы и они прилично отросли – пора, пожалуй, и этим заняться. Обновить контуринг, пустить ещё больше блонда в пряди, оформить каскад, чёлку – шторку и сделать уход для волос. Кайзер сходит с ума от длинных и красивых волос.

Я должна выглядеть, как породистая сука – на все сто. Чтобы Нил навсегда забыл, как можно холодно здороваться со мной и игнорировать. Он не будет больше игнорировать. Не сможет.

Я готовлюсь выйти на тропу войны и это платье – мои доспехи. Я буду Богиней Кали, которая обезглавит Нила и станцует на его костях. Жду не дождусь этого поединка.

Глава 84

«Нил»

«Мужчины всё забывают, но ничего не прощают. Женщины всё прощают, но ничего не забывают.»

С такими мыслями я сидел в зале для церемоний Марриотта и смотрел на Джона, который, вместе с братом стоял у алтаря, украшенного белыми и красными каллами. Только что у нас с ним состоялся выразительный разговор.

– Бро, сделай так, чтобы мои нервные клетки сегодня остались целы. Я не хочу портить свадьбу Уиллу.

– Не волнуйся, Нил.

Я знаю, что в последнее время они с Анной подозрительно сблизились и это меня бесит. Бесит, что весь вечер я должен наблюдать, как они играют роли друга и подружки молодожёнов. Бесит, что я снова встречусь с ней. Бесит, потому что знаю, что это уничтожит меня. Бесит, что не могу ничего контролировать. И себя в том числе. Всё бесит! Анна ещё даже не появилась, а я уже на взводе!

Да, я кусок дерьма, предатель. Но и её игры не менее жестоки. Эмоциональные качели, ближе – дальше, горячо – холодно, Нил приедь, Нил уедь. Ты либо окончательно прими меня, либо окончательно отрежь от себя, хули морочишь мне голову?

И вот, момент истины – Анна идёт к алтарю, ослепительно улыбается, потому что знает – выглядит она просто охуенно и прямо сейчас я готов полоснуть бритвой по своим венам или выстрелить в свою пасть, глядя на неё. Она подходит к Уиллу, пиздец как любезно здоровается с ним, целует в щеку и явно отпускает какие-то комплименты его аутфиту. А затем разворачивается и смотрит на меня надменно, свысока. Смотрит, как на жертвенного барана. Смотрит и понимает, что стул подо мной полыхает, ещё секунда – и я взлечу к чёртовой матери. Я рассматривал её и вспоминал ту робкую Птичку, которая только пришла работать в Теплицу и шугалась каждого моего телодвижения. Сегодняшняя Птичка – это хищная ворона, которая прилетела по мою душу и не успокоится, пока не выклюет глаза и мозг. Всегда чётко осознавал, что в наших отношениях я – манипулятор и тиран, доминант, Дьявол, как она любила звать меня. Но прямо сейчас я начинаю путаться в понятиях, кто среди нас двоих настоящий манипулятор. Теперь мы поменялись ролями, Птичка стала Вороной, жертва стала насильником, Дьяволицей. А я – пылью с её туфелек.

Сбоку по плечу меня хлопает Пол. Он сегодня в роли надзирателя – за мной, за Джоном, за Анной. Если запахнет жареным и я соберусь переломить хлебет кому – нибудь, Пол обязательно это предотвратит. С ним немного спокойнее оказаться здесь. Наблюдаю, как Линда одобрительно и восхищенно смотрит на Анну.

Пытаюсь отвлечься на церемонию. К алтарю шагает Анастейша в элегантном гладком атласном платье с открытыми плечами, с гладкой причёской, под руку со своим дедушкой. Её лицо торжественно сияет – этого дня она долго ждала, тщательно готовилась, придавала ему огромное значение. День клятвы и признания, день, когда тебя выбирают раз и навсегда. Извини заранее, подруга, если испорчу тебе праздник своим внезапным приступом шизофрении.

Анастейша и Уилл произносят клятвы, но я их не слышу. И не вижу. Я смотрю только в одну точку, где стоит пока ещё моя жена. Судебное заседание уже совсем скоро. Хочу ли я его? Сами знаете. Но оно состоится и это моя вина. Вспоминаю Анну на свадьбе Пола и Линды, которая боялась взглянуть на меня. Сегодняшняя Анна смотрит открыто, откровенно, с вызовом, смотрит так, что мне становится жарко – её зеленые глаза светятся, как глаза кошки, которая заприметила мышь. Мы расстреливаем взглядами сквозь расстояние зала, мечем друг в друга ножи, пускаем стрелы и пытаемся понять – кто кого поимеет этим вечером.