Легенда о наследнике Артурия. Убить Элею

– Не заводись, – фыркнул Инир. – Я лично тебя уважаю и ценю. Так или иначе, покровительство Озёрной девы нам на руку.

– Меня вот что тревожит… – Очередное воспоминание всплыло с неожиданной яркостью.

В трактире с утра было людно. Крестьяне в рваных одеждах, орущие дети, пьяницы, играющие в карты. Но во льду я заметила лишь две фигуры. При мысли, что толпа отступников бродит сейчас в округе, прошиб холодный пот.

– Трактир был полон. Куда делись остальные ниэлы, они ведь…

– Отступников было двое, – Инир поспешил меня успокоить. – Жаль, ты не чувствовала, какая гнилая и отвратная у них магия. Остальные – иллюзия. Спи. У нас есть время до пробуждения девиц. И да, на случай, если они встанут раньше и попробуют навредить – знай, я не дам тебя в обиду. Никогда.

Я наконец-то позволила себе провалиться в сон.

•••

Я называла его Пауком.

Впервые старик, покрытый пылью и паутиной, приснился после того, как меня едва не сожрал огненный змей на практике по боевой магии. Старик снился, когда я вляпывалась в авантюры. Тратила много сил. Императорский лекарь говорил, он – отражение моих страхов. Страха смерти и старости. Бессилия. Страха перед тёмными колдунами. Неудивительно, что после истории с отступниками, Паук пришёл во сне.

Он сидел в неизменном кресле, деревянные ручки которого потрескались от времени, а красный бархат истёрся до дыр. Покрылся пятнами плесени. Одежда Паука – когда-то красивая, из шёлка и благородного фирона – тлела прямо на нём, постепенно обрастая чёрной гнилью и грибами. Костлявые пальцы с изогнутыми жёлтыми ногтями были обтянуты бледной кожей. Редкие белые волосы спускались на плечи. Одежду. Трудно было отличить их от паутины, полностью покрывающей полумёртвого старика.

Я сидела перед ним на коленях.

Паук приподнял веки и взглянул – на этот раз благодушно. Мягко улыбнулся.

– Молодец, Элея, – он впервые заговорил. – Так держать!

Голос старика оказался певучим, с лёгкой хрипотцой – он словно был наполнен вековой мудростью.

– Кто вы? – Я хотела отползти подальше.

После происшествия с отступниками я, наверное, долго не смогу никому и ничему верить. В любом случае, Паук доверия не заслуживает.

– Я – тот, кто сплетает нити судеб в единое полотно, Элея, – он снова улыбнулся.

По-отечески тепло. А потом укоризненно покачал головой.

– Тебе ли не знать, девочка, что судить о книге по обложке – неразумно, – Паук печально вздохнул. – А ведь у меня есть ответы на многие твои вопросы.

– На какие? – Я медленно отползала от Паука в направлении двери, которая чернела позади.

– К примеру, я знаю, кто тебя проклял.

“Тоже мне, великое знание! Всем известно, кто это был, и его судили бы по закону, вот только незадача. Мерзавец бежал в лес. Среди других отступников найти его невозможно.”

Я не сдержала усмешку.

– Что-то ещё? Менее очевидное, пожалуйста.

– Я знаю, где скрывается отступник по имени Амариллис и открою слабые его места, – продолжил Паук. – Расскажу, как отомстить. Снять с себя ниэльское проклятие и в полной мере обрести человеческую природу, как ты всегда хотела, – закончил он после небольшой паузы.

– Слишком сказочно. Не верю.

Я встала и выскользнула за дверь, которая была уже близко. Странно. Паук даже не попытался меня остановить.

•••

Девицы: две кучерявых блондинки и две – с косичкой мышиного цвета, мирно посапывали напротив.

“Кто это? Почему я проснулась рядом с ними, и, где… где я вообще лежу? Почему всё двоится?”

Зрение сфокусировались с трудом. Я была в дорожной повозке. Снаружи горел то ли рассвет, то ли закат в полнеба, громко каркали вороны и шумела листва. Я села. Ощупала налившуюся тяжестью голову.

“Вроде, целая. Чем же меня так приложило, скажите на милость?”

Воспоминания приходили постепенно. Урывками. Яркими всполохами.

– Проснулись, госпожа, – пробормотал Инир так, будто я вырвала его из сладкой дрёмы. – Ещё минуту…

– Ты не спал, дружище, не прикидывайся, – подошла к девицам. – Мы не почистили их память, и сейчас, пока они спят…

– Понимаю, – перебил браслет недовольным тоном. – Дело плёвое, могло бы подождать пару часов, но, раз уж ты меня побеспокоила… – Инир изобразил тяжкий вздох. – Так и быть. Начинай.

Мы изменили память девушек. В первую очередь, я убрала оттуда свой настоящий облик, заменив его жуткой карикатурной ведьмой. Перемешала воспоминания о пути сюда. На большее не хватило сил. Да и полностью вычистить огромный кусок памяти рискованно. Последствия непредсказуемые. Инира это не сделало счастливым. Наоборот. Браслет поныне вспоминает прошлого хозяина, пребывая в полной уверенности, что тот жив и однажды до него доберётся. Боится этого мерзавца. Ненавидит своего создателя, бедного Хранителя Рощи, но не помнит за что. И он простой артефакт. Человек устроен куда сложнее. Бывало, люди сходили с ума после сильного ментального вмешательства.

– Вот и всё, – я вылезла из повозки, осмотрелась.

Вокруг раскинулся густой, унылый Чёрный лес, порядком надоевший.

– Защитные заклинания. Нужно установить их, чтобы отступников не нашли, – коснулась браслета.

– Помню, – пробурчал тот недовольно. – И сумки забери. Великий свет, ты даже артефакт для входа во дворец и карту оставила там, мы трое суток не отслеживали ситуацию на границах, и это в наше время! Какой стыд…

– Хватит ныть, дружище. За три дня сам Анор Золех не в силах разбить ни один мой охранный щит, – накрыла Инира ладонью.

– Я, бездушный браслет, пекусь об обязанностях первого мага больше этого самого мага! – Разошёлся он. – Тебя ничего не смущает, госпожа? Совсем?

– Вместо того, чтобы ворчать, лучше бы помог разобрать дорогу. Правда, – остановила я начинающуюся истерику.

– Запомни раз и навсегда. Я совершенно не ориентируюсь в местности, мы обязательно заблудимся, если не хуже, – завёл он новую песню. – Если я куда-то хочу вернуться, то ставлю волшебный маячок. Возьми и себе за правило…

– Хватит! Умоляю, и так голова раскалывается…

На счастье, перед нашим бегством Инир действительно наколдовал маячок – благодаря ему, я быстро отыскала отступников. Огромный кусок льда сверкал под золотыми лучами солнца. Обошла вокруг несколько раз. Разглядела дорожные мешки, сиротливо лежащие на полу в полуразрушенном сарае, растопила туда ещё одну дорожку. Благо, ничего не пострадало. Правда, травы для зелий я выбросила, несмотря на то, что они даже не промокли. Мало ли, сколько отступнической магии они впитали. Брр.

– Ставим щиты? – Жалобно поинтересовался Инир. – И уходим. Я задыхаюсь от чёрной магии. Ещё немного, и искра погаснет…

– Потерпи минуту.

Отошла и в последний раз взглянула на льдину. Опускались сумерки. Несколько мощных заклинаний – и отступников не найдёт ни один случайный прохожий. Дезориентирующие чары, ореол страха, уводящая тропа, искажение пространства… заклинания сверкающей вуалью укутали глыбу.

– Этого достаточно? – Спросила я, задумчиво глядя на лёд, растворяющийся в тени леса, как кусок сахара в чае.

– Добавь заклинание забвения, – буркнул браслет. – И туманный пояс. Шансы, что их найдут, сведутся к минимуму.

Я испытала щиты. Отошла подальше и попыталась снова найти глыбу с отступниками. Только, когда лес окончательно поглотила ночь, я убедилась, что заклинания работают, и вернулась к повозке.

Там ждал неприятный сюрприз: девицы попытались ускакать восвояси. Благо, лошади стояли как вкопанные. Кучерявая, красная от усилий, хлестала бедных скотин по спинам и бокам. В глазах её плясали красные огоньки. Стало жутко.

– Я зачаровал коней перед уходом, – похвастался Инир. – Так и думал, что эта недалёкая выкинет сюрприз.

– Спасибо, друг. А что с её глазами, она ведь не…

Вспомнились горящие алым огнём зрачки у тварей, которых мы били на практикумах по некромантии.

– Она жива, – ответил Инир с ехидным смешком. – Но магия отступников крепко к ней пристала: чем дурнее характер жертвы, тем труднее вывести из головы тёмное ментальное колдовство.

– Но оно выветрится? – Обеспокоенно спросила я.

– Запомни, Элея, истинная ниэльская магия не выветривается. Никогда, – Инир злорадно рассмеялся. – Однако, если госпожа пожелает, я, артефакт, напитанный магией Вековечного Леса, приведу её в чувство. За несколько дней.

– Лучше обличье мне наколдуй, умник, – вздохнула я. – Не приведи Небо, опознают. Опекуну донесут.

Когда браслет дал отмашку, я вышла из тени и встала, уперев руки в бока:

– А ну, хватит! Или обеих впрягу рядом с лошадьми!

Что-то в голосе и в теле неуловимо изменилось, но я не придала этому значения, продолжив распекать девиц:

– Вытаскиавй вас, неумёх, из топи. Никакой благодарности!

Блондинка резко замерла, а потом пронзительно завизжала – так, что даже зачарованные Иниром кони дёрнулись и застыли, готовые бежать, когда заклятие падёт. Меня крик не впечатлил. Наслушалась его у отступников.

– Спускайся с козел, да полезай в повозку! – Я подошла к лошади. Погладила по шерстяному боку. – Совсем скотину измучала, кто тебя, живодёрку, катать будет?!

Кучерявая смотрела на меня, дико выпучив глаза. Её светлые волосы совсем выбились из причёски и топорщились, как пух одуванчика.

– А вы… вы кто ещё такая?! – Прошипела она. – Где Ледяная ведьма? Отступники? Где они все?!

Я подавила вздох.

– Вы подошли слишком близко к топи. К счастью, до самого болота не добрались, но ядовитые испарения простираются далеко…

– Ты мне голову не дури, уродина! – Взвизгнула девица. – Я знаю, что там была ведьма. И отступники. Лёд! И огонь!

Инир откровенно ржал. Благо, ментальную речь браслета никто не слышал, кроме меня.

– Ночуем в лесу? – Я беспомощно развела руками. – Здесь некого бояться, кроме диких зверей. Допустим, с одним волком или кабаном я справлюсь, а, если их будет много? Но это ваши проблемы. Я сваливаю без обузы в виде двух неблагодарных дурочек. Всего хорошего!

Будто подтверждая мою правоту, вдали завыли волки. Кучерявая передёрнула плечами и быстро слезла с места кучера, а после – забралась в повозку к подруге.

– Отвезите нас домой, только, умоляю, быстрее, – голос девицы дрожал. – Выберемся на большую дорогу, и я покажу, куда ехать.

Красные огоньки в её глазах потухли, и на лице появилось растерянное, глуповатое выражение. Я забралась на козлы. Создала огненный шар. Направила вперёд, по тропе. Подогнала лошадей, и повозка медленно двинулась. Окончательно стемнело. Звёзды проплывали над головой в просветах между пышными кронами деревьев. Девицы задремали в обнимку. Ветер дул холодный, а одеты мы все уже по-летнему легко. Я закуталась в плащ.

– Инир. Госпожа замерзает.

– Да, – печально ответил браслет.

По телу медленно растеклось тепло.

– Что стряслось? Ещё недавно ты смеялся, а теперь… они тебя обидели?

– Этот лес, – голос Инира испуганно задрожал. – Эф хершен Эр, лар доррин хэр… на веки вечные тропой единою бродить тебе по свету белому… забудь, Элея, – смущённо буркнул браслет. – Вспомнилась одна жутковатая пьеса, и в целом настроение паршивое. Не люблю я Чёрный лес. Но, судя по направлению ветра, скоро мы выедем на большую дорогу.

Чутьё не подвело моего друга. Не прошло и минуты, как мы покинули лес. Правда, когда съезжали с тропы, прямо перед повозкой пролетела большущая чёрная сова.

– Плохая примета, – мрачно изрекла девица с косичкой, которая, оказывается, не спала. – Чёрная. У госпожи дурной характер и грязный язык, но она права. Отступники… их магию ни с чем не перепутаешь. Ни с каким болотом. И вы знаете это, высокородная госпожа Элея.

“Ну вот.”

Я промолчала, хотя сердце забилось часто-часто, а руки задрожали.

– Я сохраню вашу тайну, – служанка перегнулась через край повозки к моему уху. – Даже от госпожи. Хочу убедиться, что отступники мертвы, иначе путь домой закрыт для всех нас.

Отступники – мстительные твари. За малейшую обиду карают и обидчика, и его близких, и просто тех, кто окажется рядом. Именно это порою заставляет меня вглядываться в темноту за окнами и пугаться каждого шороха в лесу: знание, что тот, кто однажды пытался меня убить и был ранен, однажды завершит начатое. Заберёт мою магию. Или, хуже, разделается со всеми, кто стал мне дорог. Инир. Опекун. Родные, которых я даже не видела с семи лет, и которые меня не помнят. Верная служанка из Ледяного дворца. Попутчики. Неизвестно, кого выберет Амариллис.

– В этом столетии они точно не вырвутся из ледяного плена, – пообещала я. – Живи спокойно. На них больше десятка мощных заклинаний.

Служанка заметно успокоилась и притихла, а меня, наоборот, грызла тревога. Отступники. Встреча с Озёрной Девой, что считается дурным знаком. Паук во сне. И теперь чёрная сова, а ещё – донельзя странная фраза, оброненная Иниром.

– Пьеса, значит?

– Пьеса, – с явным недовольством отозвался браслет. – Называется “Смерть рыцаря Эссера”, написана Лофансом Страдальцем в тысяча триста восемьдесят девятом году, чтобы развлечь запертую во дворце знать во время разгара эпидемии Алой горячки. Шут меня дёрнул вспомнить её!

– Ну и вкусы у тебя.

Инир выдержал долгую паузу.

– Не у меня. Прошлый хозяин, урод такой, любил ввернуть красивое словцо. Отступники. Фаген бы их побрал, – прошипел он неожиданно зло. – Ненавижу их поганую магию… ненавижу, ненавижу, ненавижу… – браслет выпустил несколько красных искр.

Я нежно погладила Инира по золотым колечкам, но за эту ночь он не проронил больше ни слова.

8 глава. Граф Ферад

Точное время создания первых проклятий установить невозможно, и, вероятно, произошло это одновременно с появлением темной магии.

Проклятие накладывается с целью нанесения вреда или лишения жизни (в настоящее время на подобные магические действия наложен запрет. Применение многих проклятий (см. главу Перечень наказаний) влечёт за собой серьёзные последствия, включая ссылку на рудники и смертную казнь).

Также есть проклятия, не попадающие под Перечень наказаний (смотри главу Кодекс народов Благословенной Долины). Представители некоторых древних народов (ниэлы, озёрные гномы) за серьёзные нарушения правил накладывают проклятие, которое будет полностью снято после выполнения условия. К примеру, человек проник в ниэльскую Рощу и украл золотые украшения. Проклятие будет снято после того, как человек вернёт украденное. Магический суд в данном случае будет полностью на стороне ниэлов.

Проклятия, карающиеся исключительной смертной казнью: Крысиная смерть, Летучая смерть, Чащобный ужас, Кровная клятва (не имеет значения, чужеземец применил заклинание или житель Долины. В данном случае, суд будет на стороне потерпевшего), попытка убийства ребёнка до года, Паралич воли, Закольцованный путь. Если человек или любое другое создание, использовавшее проклятие, будет убито без суда, и факт применения проклятия будет доказан – убийца не понесёт наказания.

Учебное пособие «Основы магии Благословенной Долины».

Джанделин.

Всё моё тело, судя по ощущениям, превратились в камень, шея затекла, а голова просто раскалывалась. К тому же, внутри чана было невыносимо жарко и душно. Как в сауне.

Конечно, несколько раз в день торговец останавливался около заросшего берега реки или попавшегося на пути озера, чтобы отдохнуть и напоить коней. Я осторожно выбирался из чана. Если никого не было поблизости, то в кустах я разминал затёкшие конечности, а потом ложился на мягкую траву и расслаблял мышцы. Купался в реке, если везло. После такого отдыха толстое одеяло, постеленное на каменное дно, снова казалось мягким, а положение, в целом, удобным.

Но в последний день пути было только три остановки. И то, короткие. Времени хватило лишь на самое необходимое. Огромный поток торговцев шёл в Благословенную долину из Барики, Вереля, Золотых Песков, Акбарии, Добтереха, Аваллиады. И, конечно, хинаинцы. Золотой Бастион всё так же продолжал торговать, пропади он пропадом! Анор Золех сохранял видимость дружелюбия. Однако, на месте императора Констанцинана, хинаинцев я бы не пускал в Долину, ведь каждый такой торговец мог оказаться вражеским соглядатаем.

Поэтому, когда мы, наконец, отстояли огромную очередь и добрались до таможни, я мечтал лишь об одном. Чтобы меня скорее выпустили.

– С какой целью вы везёте чан в Благословенную Долину? – Прозвучал, наверное, сотый вопрос.

– Его заказала одна почтенная и очень состоятельная дама для священных омовений, – устало отвечал торговец. – Единственный экземпляр. Руками прошу не трогать – не приведи Небо, сотрёте древние символы, и весь мой путь будет проделан впустую. Ещё есть вопросы? Вы очередь видите?

Судя по какофонии звуков, доносящихся через отверстие в чане – крики и недовольный многоязычный говор, мычание коров, кудахтанье куриц, кряканье верельских уток, треск, звон и ещё много чего – давка была ужасная.

– Проходите, – гаркнул, скорее всего, таможенник и тут же громко закричал. – Следующий!

Я тогда не знал, что чан состоял из двух слоёв мрамора. Верхний был просто серым, а внутренний – серебристым, не пропускающим никакую магию: мать специально держала несколько чанов во дворце на подобный случай. А сверху ещё была иллюзия пустого дна. Я сдуру решил – нам с торговцем просто крупно повезло, и в суматохе маги с таможни не заметили спрятанного человека. Расслабился, почём зря. Вылез из чана. Ветер взъерошил потные волосы и охладил тело. Ещё подумалось, дескать, здесь – где все, взопревшие, усталые, благополучно миновавшие давку в очереди, заняты своими делами – можно немного отдохнуть.

Это была первая роковая ошибка.

Я надел капюшон и, пошатываясь, поплёлся к конным рядам. После пересечения границы, наши с торговцем пути разминулись: он ехал на Север, где жила богатая дама, мечтающая о чане для омовений. А ещё люди, у которых он закупал товар для продажи в Барики. Мой путь лежал далеко на Запад, к двоюродному маминому брату Тилнору Кадалийскому, который был знаком с императором лично. Давно между дядей и мамой была договорённость. Если в Барики что-то случится, он примет нашу семью, а если в Долине свергнут императора – мы приютим дядю со всеми домашними.

Очередь к конному ряду выстроилась не меньше, чем перед таможней. Состояла из людей и повозок вперемешку: многие хотели сменить коней после пересечения границы. Пару раз меня чуть не лягнули. Называли такими словами, за которые даже отец, спокойно относящийся к бранной ругани, прижёг бы кончик языка каленым железом.

– Ты, нищий! – Какой-то крепкий мужчина, весь закутанный в белый шёлк, больно ткнул локтем в бок. – Уступи дорогу!

Он пробивался вперёд, таща за уздечку лошадь, навьюченную здоровенными тюками. Лошадь плелась, еле передвигая ноги.

– Здесь я стою! – Раздался позади недовольный голос.

– Я занимал место! – Визгливо крикнул какой-то старик и замахнулся на меня тростью.

Отшатнулся. Случайно наступил на чью-то ногу.

– Извините…

– Ещё раз так сделаешь… – дальше последовало много непечатных слов на акбарском языке. – И, вообще, катись подальше! Недотёпа!

После этого меня грубо вытолкнули из очереди, и я вляпался ботинком во что-то мягкое, скользкое. Так и есть. Лошадиный помёт.

“Да пошло оно всё гулю в задницу!”

Я постучал ногой по земле, шоркнул несколько раз и решил, что больше в очередь не встану. Себе дороже. Лучше днём приведу себя в порядок в доме путника, а вечером, когда таможня закроется, возьму коня и поеду к дяде. Поблизости было несколько домов. Я выбрал самый большой и ухоженный с виду. Хотя… по правде говоря, ни одно из этих заведений не могло сравниться даже с самой плохонький столичной гостиницей в Барики.

Изнутри дом был забит постояльцами. Все в пышных одеждах и с толстыми кошельками за поясом. Но некоторые из этих состоятельных людей даже не знали, что такое хорошие манеры – они приставали к девушкам, разносящим еду, сально шутили и – о ужас – сплёвывали прямо на пол. От увиденного стало дурно. Я пошёл искать хозяина заведения, даже не заказав обед.

“Сначала оплачу комнату. Попрошу, чтобы еду принесли прямо туда, и узнаю, можно ли здесь помыться.”

Но, не дойдя до цели, я встретил его. Графа Ферада. Человека, навсегда изменившего мою жизнь.

Незнакомец был чуть ниже меня. Широкоплеч. Лицо его с маленьким, но широким носом и мясистыми оплывшими щеками напоминало свиное рыло, а маленькая козлиная бородка делала и без того неприятный облик ещё более отталкивающим. Зато этот человек знал толк в одежде. Смесь шёлка, парчи, бархата, сверкающая россыпью драгоценных камней невольно приковывала взгляд. Он шёл медленно. Всем видом показывая определённо высокий статус. Начищенные до блеска остроносые туфли контрастировали с заплёванным полом, а красный длинный плащ парил над ним на расстоянии двух-трёх пальцев.

– Чего вытаращился?

Я не сразу понял: крепкий бородатый мужчина с рожей головореза, стоящий позади знатного незнакомца, обращается ко мне.

– Повторяю. Чего вытаращился? Воровать надумал? А?! – Он резко схватил меня за грудки и выволок из людного зала, в полупустой коридор. – Сейчас я тебе рожу начищу!

Никто из людей в зале не попытался его остановить, а некоторые неприкрыто смеялись. Это было дико. Неправильно. Случись подобное дома, отец отрубил бы ему кисти. В лучшем случае. В худшем – казнил бы на центральной площади. Но здесь… здесь я никто. Изгнанник без семьи, титула и богатства. Поэтому я молча терпел боль и издевательства, в надежде, что эти полоумные уйдут.

– Зачем ты смотрел на графа? – Повторил верзила, со всей силы тыкая в живот. – Говори!

Перехватило дыхание. Я согнулся и не смог выдавить ни слова.

– Язык проглотил?! Вчера кто-то украл у господина Ферада рубиновую брошь. Это был ты?!

Я отчаянно замотал головой и ответил, пока меня снова не начали бить.

– Что вы! Я час назад пересёк границу. А одежда вашего графа невольно приковывает взгляд, – я не нашёл идеи лучше, чем льстить свиномордому щёголю Фераду, дабы верзила успокоился. – Она очень красивая. Сверкает. Сразу видно, вы – человек высокого положения и великолепного вкуса, – обратился я к графу.

Посмотрел в его карие, почти чёрные глаза. Глаза мага. Они странным образом притягивали. Будто смотришь в портал, или, даже, водоворот, а ещё – граф не моргал слишком долго для обыкновенного человека. Этот взгляд был моей второй роковой ошибкой.

– Такого изысканного сочетания тканей и красок я не встречал даже у себя на родине, а обилие вышивки…

Граф жестом прервал мою речь.

– Хорар, ослабь хватку. Попробует бежать – разрешаю бить. Больно, – голос графа сочился высокомерием. – Идёмте в комнату, принц, у меня к вам серьёзное предложение.

Мы поднялись по скрипучей лестнице.

– Хорар! Сторожи дверь снаружи, – приказал граф, заталкивая меня в комнату, маленькую, но обставленную довольно дорого.

Дубовая кровать с балдахином. Картины на стенах. Бархатное кресло-качалка, в котором сидел ещё один верзила, полностью лысый и, будто бы, состоящий целиком из мышц. Рельеф их угадывался даже через рубашку и брюки.

– Лангер, сторожи, – приказал граф, щёлкнув задвижкой.

Верзила встал у выхода, перегораживая дверь широкими плечами.

– Садитесь, принц, – Ферад указал на освободившееся кресло и ногой пододвинул к нему маленький дубовый столик. – Наслаждайтесь жизнью, пока есть время.

Он выглянул из окна, осмотрелся и закрыл на засов, после чего плотно задвинул шторы. В комнате воцарился полумрак.

– Пить будете?

Я отрицательно мотнул головой.

– Что ж. Не хотите, тогда перейдём к делу, – он достал из шкафчика бутылку белого вина и два высоких бокала, а после – наполнил их. – Всё же, я советую выпить, принц. Ибо вы в крайне неприятном положении, и скоро это осознаете, ну а вино сие осознание подсластит.

– Я вам не доверяю, – честно ответил я. – Говорите прямо, что от меня нужно!

Граф сел на кровать – так, что пружины жалобно скрипнули, и расхохотался.

– О, бариканские нравы! Что ж, – он выпил, смакуя каждый глоток. – К делу, так к делу, принц. Вы бежали из дома и предали страну вас взрастившую, Барики – землю отцов…