Вспышка, или Включи свет в конце тоннеля

Наталья Казакова

Вспышка, или Включи свет в конце тоннеля

Предисловие как один из вариантов будущего

Светлана посмотрела на него краешком глаза, и как-то отрешенно, словно со стороны, вдруг снисходительно усмехнулась и этому почти фатальному зимнему вечеру в московском ресторане, и своим давним, из прошлой жизни, мечтаниям.

Ну да, ну да, о принце, конечно, о ком же еще? И чтоб, статный, и косая сажень в плечах, и на коне не на каком-нибудь, а на девственно-белом. А по большому счету, ей, как и любой девчонке, конечно, когда-то мечталось о женском счастье. Только представление о нем, как показала жизнь, было уж очень книжное. Так Светлане Стрельцовой, во всяком случае, сейчас казалось.

Вариант типа «с милым рай в шалаше» она отмела давно, задолго до своей московской суеты. Хотя, как выяснилось, и наличие чудодейственных бумажек в портмоне избранника еще не высший критерий оценки. Тем не менее…

Бедность в большинстве случаев свидетельствует об отсутствии «извилин» либо, что еще хуже, о непомерной лености мужчины, а значит, об отсутствии интереса к собственной персоне, ну и соответственно к окружающим. Впрочем, обманчивых оазисов тоже хватает, ей ли не знать после полугода…чего? Любви, сумасшествия, меркантильного выживания, судорожных всхлипов о счастье?..

Глаза защипало, видимо тушь придется поменять, аллергия. Боже, какая каша в голове, какие принцы! Света снова скосила взгляд в сторону. «Ты поняла?» – читалось в его победно-снисходительной улыбке.

В статусе друга семьи он был, словно в панцире, а под ним… Она знала с самого начала, что под ним. Пыталась, но ничего смогла – или просто побоялась – изменить. Не уберегла ни свои мечты, ни их странный союз с Олегом.

Светлана снова судорожно провела взглядом по «другу семьи», как ни в чем не бывало переключившем все свое внимание на крашеную блондинку лет двадцати пяти, подмигивающую Вершаеву из-за соседнего столика. На Олега она вообще старалась не смотреть. Достаточно и того, что кожей чувствовала – он в шоке, и едва переваривает вкупе с ресторанным меню только что полученную информацию, и не знает, что делать.

Значит, все, что она может сделать для них обоих – уйти. Просто уйти и забыть.

Забыть о том, что именно она сегодня выступает неким объектом сделки. В обмен, как здесь принято говорить, на доброе имя, на достоинство. Главное – не отдаваться страху, не углубляться в разочарование, сконцентрироваться на позитиве и просто тупо идти вперед, и не замечать препятствий, совсем как в сказке или в ее цветных снах. Будет же, наконец, свет в конце тоннеля?!

Зачем, ну зачем она связалась с этой своей идеей о переезде в столицу тогда, год назад, почему не довольствовалась вечерним пледом в своем уютном подмосковном городишке, чашкой горячего чая и неясными, почти интуитивными желаниями о чем-то далеком, влекущем и неизведанном?

Впрочем, она рискнула, и шампанского отведала в полной мере, и даже временами блаженно захлебывалась его пеной. А значит, не зря, не зря все сложилось именно так, как сложилось.

Часть первая

Притяжение

Банальная история. Он – успешный бизнесмен, выдержанный и испеченный на смутных временах российских дефолтов, биржевых курсов и политической возни. Она – провинциальная журналистка, решившая начать жизнь с нуля в столице. И, как это любит ее величество судьба, они встретились.

У каждого из этих двоих к этому моменту имелся свой багаж прошлого, каждый отнюдь не являлся совершенством. Но разве, ведомые страстью зацикливаются на подобных мелочах?

Нарциссизмом в квартире Олега Лемешева попахивало с самого начала, а запах этот Светлана ох как не любила еще с тех времен, когда перепутала в общем-то скромное растение с еще несформировавшимися бутонами с …обычными стрелками зеленого лука.

Вот посмешила она тогда свою бабулю и деревенских родственников иже с ней! Салатик-то «а-ля нарцисс» получился прямо-таки экстремальным на вкус, благо не все успели попробовать, а то бы рецептик потом долго еще просили при случае…

– Ты, Светик, не стыдись своей огородной нелепицы, откуда городской знать-то? И я тоже хороша, нашла, кого попросить подсобить. Горько во рту? Горько. Урок тебе, внученька на будущее: салат из капризного цветка не сварганишь, а уж жить с нарциссом не приведи Господь…

В тот первый вечер встречи с Олегом Светлана, конечно, не вспомнила об этом. Хотя еще тогда ощутила в импозантном незнакомце некий привкус «а-ля нарцисс». Да только разве плохо, когда мужчина знает себе цену?

***

– Девушка, позвольте вас подвести, вы не бойтесь, не маньяк я и не озабоченный. Просто не могу отказать себе в удовольствии познакомиться после тяжелого трудового дня с очаровательной незнакомкой!

…В тот день Олег как раз завершил важные переговоры и очень хотел побаловать себя приятным нестандартным таким вечерком.

– Ну что, к Ирке, что ли в «Фелицию»? Там сегодня вечеринка какая-то по случаю …м-м не помню какому, да какая разница! Девочки будут супер, это я тебе обещаю, даже на твой взыскательный вкус, можешь не сомневаться!

– Мишка, ну хватит уже издеваться, а? Ты же знаешь, ночные бабочки, пусть и самые махровые, меня давно не заводят. А с честной бескорыстной женской любовью в столице напряженка. Нет, не до платного секса мне сегодня. Так что отрывайся один, а я в гордом одиночестве по городу покатаюсь, поразмышляю за жизнь.

Удовольствия Олег Лемешев с некоторых пор ох как любил, забывался и упивался ими по полной. Примерил с некоторых пор на себя удобную истину – мол, жизнь дается человеку один раз и значит прожить ее надобно, чтобы не было ни обидно, ни больно. Мог себе позволить.

Впрочем, те времена, когда было и больно, и обидно, нынешний столичный «деятель» в сфере биотехнологий не забыл. Такое не забывается. И убогую халупу у ж-д вокзала, в которой влачили жалкое существование с матерью под бесконечный назойливый грохот проходящих поездов, и ее жалкие всхлипы по ночам, и заискивающий, по-женски беззащитный и такой униженный взгляд, и ответный, отцовский, почти брезгливый…

***

– Может, покушаешь чего? У меня картошечка жареная, огурчики малосольные. Может, по рюмочке? – истерическое хлопотание матери в редкие «проведывания» отца, то и дело выныривающей из-за понавешанного застиранного белья, словно из-за дешевых театральных декораций, сводил с ума тринадцатилетнего пацана.

Так и хотелось крикнуть ей, самой родной и любимой тогда женщине: «Прекрати! Имей гордость!». Только вряд ли кто-то услышал бы…

Эти двое были заняты тем, чтобы отскрести друг от друга с той лишь разницей, что одному из них доставляло радость еще и посыпать свежую рану солью, другая же покорно, совсем по-мазохистcки говорила «Еще!».

– Сынок, ты пойди погуляй с Мишкой, а я тут пока уборкой займусь, да и дядя Андрей зайти собирался, мясо с рынка принести обещал.

Мать все же тогда еще аппетитная была, и даже такое горе как уход мужа в другую семью, кажется, со временем перемололось и превратилось в муку. А ямочки на щеках остались, и размер груди не поменялся. Олег не раз подсматривал за ней из-за перегораживающей комнатушку напополам цветастой занавески. Нехорошо, конечно, но гормоны брали свое, а жилищные условия, как говорится, способствовали.

«Красивая она, а отец вот бросил. Его Нинка вроде ничем не лучше, чем мама, а он пылинки с нее сдувает, почему, непонятно» – и где только таился в нем этот почти циничный мужской прагматизм? Или являлся своего рода защитой от боли и обиды?

Олег позже понял почему, когда появилась Ленка. И сделал вывод: сдувать пылинки с женщины – в разумных пределах – сколь приятно, столь же и опасно. Но «продуктивно» только при наличии в ней некого куража, который может серьезно посоперничать и с третьим вожделенным размером груди.

Мясник же с соседнего рынка мыслил видимо более приземленно, и считал весьма выгодной сделкой для обеих сторон обменять внушительный кусок говядины на столь же внушительную женскую грудь.

А кушать-то хочется. А жить-то как-то надо. А организм-то требует. А одной-то сил больше нет лямку тянуть…

А Олег в это время бродил по неказистым улочкам их спального саратовского района с другом Мишкой и мечтал поскорее закончить школу и выбраться в Москву из ненавистной российской глубинки.

Нет, не до материнских проблем ему при всей его сыновней любви к ней. За кусок говядины так за кусок говядины.

А он, когда на ноги встанет, просто купит ей нормальную просторную квартиру да вместительный холодильник, да позаботится о том, чтоб никогда больше ни на кого и ни при каких обстоятельствах не синели заискивающе и покорно ее глаза, чтобы не болела душа ее ни о хлебе насущном, ни о нем, Олеге. И цель свою он реализовал-таки, чем по прошествии лет имеет полное право гордиться.

***

– Девушка, так вы согласны разделить с интересным и очень галантным мужчиной этот прекрасный вечер? – Повторил свой полушутливый призыв к деловито направляющейся аккурат к метро «Пушкинская» обладательнице сногсшибательных стройных ножек.

Ну, и с размером бюста похоже все в порядке. Одета, правда, так себе, но сразу видно, вкус есть, с деньгами проблемы. Что-то в ней, несомненно, есть, не подпорченное и не подперченное пока матерой столицей. Но дело даже не в этом. Олег давно научился нюхом чуять в женщине харизматичность, а ее-то он и хотел в ней заполучить, и овладеть, и подмять под себя.

Вместе со всем, понятное дело, остальным, столь любимым мясником дядей Андреем.

– Только не надо быть самоуверенным самцом – спать с вами я не собираюсь, причем ни за какие коврижки! – Девушка вдруг повернулась и посмотрела в упор.

Кайф! Ни тени покорности, фальшивой игры и что самое удивительное, страха. «Либо глупа, либо тащится от риска» – успел констатировать Олег, открывая дверь «Джипа».

– Олег. А вас как величать?

– Светлана. Ну что, до «Коломенской» подбросите?

***

– Да, да…давай же…не останавливайся…еще!..

Вот так и никак иначе. Еще несколько секунд мироощущение будет сосредоточено на одном – кончить. Еще несколько секунд он, один из «великих мира сего», представитель сильной половины человечества будет в ее власти, ее губ, языка, сладких стонов в унисон его собственных… А потом все сначала. Извечный поединок «кто кого» продолжится.

И не факт, что она, какая-то случайная профурсетка из Подмосковья, одержит верх над этим дорогим судя по марке машины, квартирному интерьеру и костюму от кутюр мужчиной. А он, между прочим, того стоит – сразу видно, гурман отнюдь не только в гастрономии!

Но это потом. А сейчас почему бы не отдать среди чужих зеркал и шелковых простыней застоявшуюся нежность и страсть? Просто на несколько секунд почувствовать власть, осторожно, с придыханием взять в рот и смаковать удовольствие почище банального «кончить». Это уже вовсе роскошь…

Светлана сама и вбила незаметно себе в голову, что с некоторых пор ей мало надо от отношений с мужчиной, хотя как сказать, как сказать… Тех, через которые прошла, точно не надо. Сыта. Да и можно ли назвать отношениями то, что уперлось в вопросы «Зая, что у нас на ужин – котлеты или солянка?» или «Ты сегодня хочешь сверху или снизу?». Разница, собственно, невелика.

Пять лет такого невзыскательного выбора едва ли не привели к фригидности. Так до ожирения и женских болячек недалеко. Как говорит гинеколог Ольга Сергеевна, лучший, между прочим, в их провинциальном городке, все миомы и фибромы от некачественного партнера. И некачественной среды обитания, поверьте.

Никита и умолял, и угрожал, и увещевал, как умел, когда она приняла окончательное решение начать жизнь с нуля. Махал в разные стороны своими ручищами-граблями после очередной рабочей смены на мебельной фабрике и действительно не понимал, чего ей, Светлане, не хватало.

–Ты ведь через месяц-другой назад приползешь! В Москве тебе, уж поверь, медом не намазано! – Скандалы-разговоры с так называемым гражданским мужем типа «одумайся, я все прощу» выматывали обоих.

Поэтому она и уезжала наспех, скоропалительно уволилась с насиженного места пресс-секретаря здешнего мэра, дала согласие на первый попавшийся вариант работы в небольшой частной газетенке, каких теперь пруд пруди в столице – благо было кому замолвить за нее словечко… Но к бабуле в деревню заглянуть время все же нашла, за благословением…

– Помоги тебе, Господи, деточка! – только и сказала та, перекрестив.

***

– Ты откуда такая?

– Какая такая? – у Светланы, разумеется, был заготовлен ответ, но она медлила, наслаждаясь свободой не начинать разговор. Не надеяться, не стремиться, не сожалеть. Всего один приятный вечер в обществе уверенного в себе темноволосого незнакомца и так немало.

…Накануне этого вечера, плавно перешедшего в ночь, контора Светланы отмечала юбилей зама шефа со всеми вытекающими. Сначала из бутылок шампанского, потом из разгоряченных творческих голов. Газетчики же, как дети, предела не знают, а семьи по большей части не имеют. В разгар страстей покинуть территорию – мудрое решение, чтобы наутро не попасть в число особо отличившихся.

А в коммуналку жуть как не хотелось. Пройтись по любимой аллее у памятника Пушкину захотелось, в который раз поразмышлять за жизнь на пару со своим любимым одиночеством…Заодно заскочить в «Л,этуаль», там хорошие скидки в этом месяце. Согласитесь, неплохой выбор вечернего времяпровождения для женщины «за».

Однако, как выяснилось, она неплохо сохранилась к своим тридцати с хвостиком, если среди толпы заинтересованно-нахальный и пытливый взгляд обладателя малахитового джипа пал именно на нее.

А почему бы и нет? Имеет она право попробовать одноразовую личную жизнь? Без совместной дегустации котлет на ужин и просмотра телепередач. И то, и другое гораздо комфортнее делать одной, без назойливых рук, взглядов и дурацких комплиментов невпопад.

Квартира Олега как раз располагалась на пути в родную коммуналку – в элитном доме неподалеку от «Автозаводской». Ей здесь сразу понравилось, планировка, мебель от настоящих производителей, не то, что та, которую клепали на фабрике Никиты, множество книг…

Вот только запах. Запах, мягко говоря, раздражал. Слишком вызывающий, напыщенный что ли. Освежитель воздуха, наверное, навороченный.

***

– Я Светик-семисветик из загадочной страны, название которой ты и сам знаешь, – Девушка нежно провела рукой по теплому, в черных мягких завитушках мужскому животу, чуть задержавшись в самом низу.

– Знаю. Она называется «наслаждение». Честно, давно так хорошо мне с женщиной не было, столько любви в каждом движении, в каждом прикосновении…

–Т-с-с! Любовь не трогай. Любовь это другое, это гораздо сильнее и глубже.

– Глубже, говоришь? Ты хочешь глубже?

Рука Олега властно легла на Светланину и повела еще ниже. И снова мир на время отступил, и снова свобода, власть, острое быстротечное удовольствие почти на ментальном уровне.

– Скажи, о чем ты думаешь? – И зачем ему это?

– О мироздании. О том, что оно многослойно и горячо. Совсем как…Ну, ты понимаешь?..

– Не уходи. Я хочу, чтобы ты осталась.

Поутру Светлана Стрельцова покинула квартиру на Автозаводской. Но в жизни Олега осталась.

Чтобы вновь попробовать понять, впитать, разобраться в том, вокруг чего вертится эта планета – и благодарно принять еще один шанс, подаренный женской судьбой.

***

– Женишься? Неужели ты женишься?! И кто она, обладательница голубых кровей? А как же Ленка? Ты, наконец, вылечился?

Мишка Вершаев, он же друг детства, он же компаньон и соучредитель их с Олегом фирмы, вместе придуманной и вскормленной еще на стыке веков – похоже, он пребывал в шоке от этой новости. В хорошем смысле, надо полагать, о чем свидетельствовала довольная улыбка. Он и только он знал и об отношениях с Ленкой, и о том, чего они обоим стоили, и о потребительско-холостяцкой позиции Олега, и о том, где Ленка теперь…

С самого первого мгновения встречи Светлана очень напоминала Олегу ее – свою бывшую гражданскую супругу. Очень. На каком-то едва уловимом подсознательном уровне, никак не связанном с внешностью или манерой одеваться.

Тут как раз полная противоположность: Та темненькая, короткостриженая, высокая, кареглазая, предпочитающая джинсы и стильную рубашку любому, даже самому изысканному женскому наряду – на которые, надо заметить, Олег никогда не скупился и буквально уговаривал примерить обновку.

Светлана – мягкая и женственная, с золотистыми, чуть вьющимися локонами до плеч, ростом примерно под метр шестьдесят, не больше. И глаза: то изумрудно-зеленые, то пронзительно-синие, то томительно-серые…

Он с ума сходил во время близости от этой поразительной смены цвета и выражения, а в самые «ответственные» моменты прямо-таки голубовато-дымчатое и такое теплое завораживающее свечение шло из этих глаз…

Оно и роднило их. Только Ленка светилась не глазами, а как-то вся сразу, и не сказать, чтоб тепло, а даже интригующе – мол, я раскрыта, но не покорна, я твоя, но не познана. Как там Светлана сказала о мироздании? Горячо и многослойно. И многолико?..

***

Прежние отношения Олега Лемешева были яркими, стремительными и отнюдь непростыми. Только-только канули в Лету годы студенчества в их совместном первом медицинском, только-только на горизонте забрезжила пора процветания и благополучия в образе нужных связей и предложений и все, как говорится, в один прекрасный день накрылось медным тазом.

Ленка заболела, причем отнюдь не физически. Сначала загадочно вытаскивала из сумочки жвачку или какую-нибудь шоколадку и крутила этим «богатством» перед носом обалдевшего Олега, довольно приговаривая: «В соседнем супермаркете стащила!» Потом в ход пошли бюстгалтеры и трусики, как будто мало их у нее. А как-то решила Ленка заглянуть в ювелирный магазин, попросила дать примерить колечко с небольшим бриллиантом …

–Ты прости меня, Олег, не сердись, сама от себя не ожидала. На всем готовом застоялась энергия, наверное, вот и финал…

Зря он, конечно, дома ее посадил. Она ведь талантливым педиатром могла бы стать. Детей всегда любила. Зря он и на аборт ее отправил. А она, вскинув голову, вдруг вызывающе так согласилась, чего он, собственно, меньше всего ожидал. Как позже выяснилось, у Ленки обнаружилась какая-то патология во время беременности, врачи также настаивали на прерывании…

А Олег ведь от ребенка отказался не потому, что козел такой – только на ноги вставать начали, ну куда?! Успеем еще. В конце концов, на дворе двадцать первый век, и медицина творит чудеса – да и то сказать, оба медики.

После аборта ни ему, ни кажется, ей ни разу не было в постели хорошо. Свет исчез, а настольная лампа мало помогала. Да и за обеденным столом тоже. Она улыбалась, она старательно пыталась понять и простить его. И вновь обрести себя. А он казнил себя, раскаивался и злился. А со временем предпочел… забыть об «инциденте».

…Из колонии общего режима, куда Ленка попала после кражи бриллиантового кольца, ее вскоре выпустили по амнистии – Олег подключил нужных людей. И вот уже она снова рядом, еще более похудевшая и еще более желанная, потому что независимый блеск в глазах, потому что поставила перед фактом: «Открываю детский реабилитационный центр, помоги раскрутиться!».

Олег помогал, хотя и не возрадовался. Но денег ему, только-только самому едва раскрутившемуся на столичном рынке, катастрофически не хватало на два «дела». Тогда-то и родилась эта губительная страсть игрока. Первый шальной выигрыш в казино легко разрешил финансовые проблемы, но незамедлительно потребовал продолжения. Олегу долго, очень долго везло… Ленка поначалу не знала, откуда деньги. А когда узнала, ужаснулась…и приняла как данность.

– Это все мне за воровство, да, это расплата, – бормотала она, тем не менее деловито пересчитывая купюры. Свет и тьма, многослойность в мироздании…

Утешали себя тем, что цель, мол, оправдывает средства, но как-то уж совсем не сочетались эти два понятия – дети и казино. А потом Ленка заболела. По-настоящему. Онкология. Рак матки.

***

На сколько хватает любящего мужчины, чтобы ухаживать за угасающей женщиной? Олега хватило на полгода. Бесконечные визиты к врачам, клиники, анализы, химиотерапия. Почти лысая, с мудрым, сочувствующим взглядом Ленка… Он увидел в них прежнее свечение накануне операции, в вечерней больничной палате.

– Ты просто лежи, лежи, я тихонько, – Олег плохо соображал, что делает, когда сорвал одеяло и широко раздвинул ей ноги. Не отрываясь, боясь оторваться от этих пронзительных любимых глаз. Ее нежданный полувздох-полустон как бы подвел черту и этому последнему сексуальному сумасшествию, и их прежним отношениям.

Операция прошла вроде успешно, Ленка потихоньку приходила в себя, но для него она теперь была «пустая», сколько бы ни убеждал сам себя как медик, сколько бы книг на эту тему не прочел. Она вся теперь раздражала его своим смирением, слабостью, безропотностью. А спустя еще год совместной жизни при участии все новых и новых пассий, Ленка ушла. В женский монастырь.

Теперь Олегу ничто не мешало полностью сосредоточиться на работе и вожделенных, с непременным облизыванием накрашенных гелевых губ удовольствиях, впрочем, быстро приевшихся.

Ленку он изредка проведывал, не мог оторваться, хотя она давно пребывала в ином измерении. Жалость? Платоническая любовь? Чувство вины?..Так и до импотенции недалеко.

Вспышка произошла, когда в его квартире – и кровати – вновь появился свет в образе золотоволосой незнакомки.

***

– Стрельцова, ты забыла, во сколько начинается рабочий день? Или тебя не касается, что сегодня номер сдаем, а за тобой, между прочим, два материала?

Вадим Борисович Фигуринский, в просторечье именуемый «фигурист», похоже, пребывал в не лучшем расположении духа после вчерашнего обильного застолья, ну и летучки у вышестоящего руководства.

И то, и другое способствовало спонтанному всплеску и без того непомерной энергии главного редактора, и берега, и русло которой подчас обозначить было сложно. Хотя чего тут обозначать: ты начальник – я дурак, я начальник – ты дурак, это ведь как дважды два.

– Вадим Борисович, извините, пробки, а по поводу материалов – они практически готовы, через час будут в полосе.

– Светлана Михайловна, пользуетесь вы моим расположением к вам, знаете, что ценю и уважаю, – вдруг расслабился шеф, видимо, наличие в виртуальной реальности столь необходимых статей ослабили воспитательный процесс.

Однако руководитель быстренько взял себя в руки и нацепил на слегка одутловатое лицо после экс-фуршета «замши» наистрожайшее выражение:

– Не забывайте, что вы работаете в одном из престижных московских изданий, и я вам создаю все условия для продуктивного труда. Знаете, сколько желающих на ваше место?

– Так я могу идти на свое рабочее место?

–Идите, – многозначительно подвел черту утренней тирады шеф, утирая капельки пота со лба видавшим виды носовым платком.

И чего расходился? Знает ведь, что все будет сделано быстро и качественно, хоть и «вешают» в этом «престижном московском издании», подающем на тарелочке с желтенькой каемочкой современные весьма дорогостоящие варианты обрести красоту и здоровье, на нее гораздо больше, чем на многих других коллег.

И то сказать, не зря же она еще на прежней периферийной работе со своим педагогическим-филологическим очень даже неплохо пописывала, причем не только сухие пресс-релизы, а еще и с «районкой» успешно сотрудничала. Столица тут же принялась «снимать стружку» с подающей надежды и никем не прикрытой со спины провинциалки.

***

– Свет, ты что, расстроилась? – В кабинет просунулась голова в немыслимых кудряшках. Ну все, понеслось, столица решила проявить лицемерное участие в образе напарницы из их отдела. Ох, знала бы эта вездесущая «тартюфка», как про себя называла Ирину Озаркову по аналогии с известным героем Мольера Света, как ей сейчас глубоко…на все колкости этой пятницы.

– Чего расстраиваться-то, работать надо, у меня концовка зависла, пару цифр уточнить не могу, звонка жду, – пробурчала Света, не отрываясь от клавиатуры компьютера.

– А-а…Ну и хорошо, что не расстроилась, ну их всех, пойдем сегодня вместе на обед? А чего вчера так рано ушла? Там такое было! Шебокрасова зажигала, мало не покажется, Дулькин ей все подливал, пока та до кондиции не дошла, прикинь, закурила прям за столом! Ты ж знаешь, шеф этого не любит, а тут смолчал, сделал вид, что не заметил. Она же в любимчиках, ей все можно! Да и сам Вадим Борисович вчера, надо сказать, был весел, если не сказать больше. Одним словом, вечер удался! А у тебя? – «Тартюфка» наконец иссякла и ожидала реакции.

– А у меня все супер, замуж собираюсь, – как-то само собой взяла да и плюхнула сокровенным. Уж очень захотелось увидеть округлившиеся глаза рабочей «подружки».