Реверберация

Хотите сделать посмертное селфи? Сейчас идеальный свет

Красная лампочка камеры не гасла. Ни после того, как Денис трижды прокричал «Стоп!». Ни после того, как швырнул в объектив кружку (спонсорскую, ударопрочную). Датчики лишь зафиксировали «эмоциональную сцену» и автоматически добавили эффект дрожащего изображения, как в старых фильмах ужасов. При этом сразу же всплыло системное уведомление:

Если вы не продолжите стрим, отключение кислорода произойдет через 3 минуты!

─ Э… э-это новый день, друзья! ─ Денис повернулся к камере, губы сами собой растянулись в привычной улыбке. Над головой всплыл показатель:

Искренность: 12% (добавьте энтузиазма!)

Он машинально поправил волосы (спонсорский гель «Bed-Head Perfect» ─ идеальный порядок за один взмах!) и шагнул вправо, закрывая собой диван.

─ Сегодня у нас… э-э… спецэфир!

Чат бурлил:

Где Лиза?

Она всё ещё мёртвая?

Донатю 500, если покажешь её крупным планом

Денис почувствовал, как пальцы сами начинают печатать: Розыгрыш ещё не окончен! ─ но вдруг замер.

Из-за его спины показалась бледная рука Лизы.

Камера тут же среагировала ─ фокус переключился на неё, увеличив изображение. На экране чётко виднелись синие ногти (вчерашний тренд «Трупный маникюр») и…

─ Обнаружено движение! ─ замигал датчик.

Денис резко обернулся.

Но это просто упала подушка.

Или нет?

─ Л-лиз? ─ он сделал шаг к дивану.

Система одобрила:

Интрига! Зрители в восторге. Донаты +300%

Денис наклонился. Лиза лежала так же неподвижно, но… Её губы будто шевелились. Нет, это точно шевеление. Или просто сквозняк? Или…

Камера приблизила изображение.

Над губой Лизы всплыла цифровая подпись:

Последние слова? Активируйте платный модуль «Голос с того света» (всего 999 кредитов/мин)

Денис засмеялся. Звук вышел резким, искажённым.

Чат взорвался:

Он сходит с ума!

Лучший стрим в истории!

Донатю на психушку

Камера продолжала работать. Потому что контракт есть контракт. И смерть ─ не повод для отмены эфира. Особенно когда она так хорошо монетизируется.

Голограмма всплыла прямо перед глазами, перекрывая труп жены:

ЗРИТЕЛИ ТРЕБУЮТ ЭМОЦИЙ!

Покажите лицо крупным планом для +87% донатов

Денис медленно развернул камеру. Объектив с мягким «щёлк» сфокусировался на восковом лице Лизы.

─ Вот… ─ голос сорвался на хрип. ─ Вот она, народ. Моя…

Система вывела подсказку:

Скажите: «Моя королева хайпа!» для виральности

─ Моя королева… хайпа…

Камера автоматически обработала изображение ─ добавила Лизе румянец, чуть приоткрыла глаза. Теперь она выглядела просто спящей. Красиво спящей.

Чат взорвался:

ОГО!

Это цифровой эффект или она правда…

Неважно, донатю на патологоанатома!

Донаты посыпались. Виртуальные фейерверки расцветали в воздухе ─ спонсорская функция «Celebration Pack». Денис наблюдал, как цифры дохода растут с бешеной скоростью. Его пальцы сами потянулись к панели управления:

─ Давайте… давайте сделаем её лицо фоном для новых стикеров! Только сегодня ─ эксклюзив!

Система одобрила:

Создаём серию NFT «Посмертные эмоции» (Автоподпись: @Lisa_AfterLife)

Где-то в квартире зашипел увлажнитель воздуха, выпуская аромат «Свежесть альпийского утра» ─ маскирующий запах для трупной вони. Денис вдруг осознал, что стоит и улыбается на камеру, пока в двух шагах лежит мёртвая жена. Это было так абсурдно, что…

…что чат просто взбесился от восторга.

Он смеётся! Это жесть!

Донатю на терапию!

Где купить такие стикеры?

Алгоритм ласково подмигнул:

Поздравляем! Вы только что получили «Золотую кнопку» за самый неоднозначный контент месяца!

И где-то в глубине души ─ там, где ещё оставалось что-то человеческое ─ Денис вдруг осознал, что вчера в голове построил весь этот план, не чувствуя ничего, ни любви, ни привязанности. Лиза наконец получила свой виральный хит. Тот самый, о котором они мечтали. Только мёртвой. Он думал только об этом, безразлично взирая на ее стеклянные глаза.

Уведомление всплыло с мягким дзынь:

ТРЕНДОВЫЙ ЗАПРОС ИЗ ЧАТА:

Активируйте #ФоновыйТруп для роста вовлечённости!

Денис замер. Его взгляд скользнул от экрана к Лизе. Она лежала в той же позе: один локоть нелепо торчал вверх, будто она всё ещё пыталась сделать «буги» для их старого танцевального челленджа.

─ Хэ… хэштег… ─ пытался сказать он, но голос не поддавался, превратившись в странный, булькающий звук. Что-то горячее и солёное подступило к горлу. Что это? Все-таки он сожалел?

Чат ликовал:

Он плачет! Это же чистый контент!

Донатю на слёзозаменитель!

СМЕШНЕЕ СМЕШНОГО!

Денис всхлипнул. Потом ещё раз.

А потом…

Он засмеялся.

Сначала тихо, просто дрожь в плечах. Потом громче. Потом так, что пришлось схватиться за спинку кресла, чтобы не упасть. Камера ловила каждый момент:

Эмоциональная дуга: Шок → Отрицание → Истерика. Рекомендуем сохранить для «Best Moments»

─ #ФоновыйТруп… ─ Денис вытер лицо (спонсорские салфетки «Instant Refresh!») и показал чату большой палец вверх. ─ Гениально, ребята! Гениально!

Система тут же предложила мерч:

Футболки «#ФоновыйТруп» уже в продаже!

Принт с силуэтом Лизы ─ эксклюзивный дизайн)

Денис смеялся до слёз.

До боли в животе.

До того момента, когда смех вдруг превратился в рыдания.

Но камеры всё равно не выключились.

Алгоритм был доволен:

Вирусный потенциал: 150%.

Продолжайте в том же духе!

И Денис продолжал.

Потому что контракт есть контракт.

А смерть ─ это просто…

…просто ещё один тренд.

Голограмма логотипа корпорации NecroStream вспыхнула перед Денисом кроваво-красным светом.

ПОЗДРАВЛЯЕМ!

Ваш канал одобрен для участия в эксклюзивной программе «Вдовий контент»

Условия:

Ежедневные стримы с «призраком» (AR-модель Лизы, 85% сходство)

Интеграция посмертных NFT в каждый эфир

Обязательное использование хэштега #LoveNeverDies

Бонус за подписание:

Бесплатная утилизация биологических останков

Пожизненная подписка на антидепрессанты «SmilePlus»

Денис подписал электронной кровью ─ новейшей биометрической системой, которая брала ДНК прямо из капилляров.

Экран погас.

─ Всем привет! ─ Денис помахал в камеру. За его спиной мерцала голограмма Лизы ─ чуть прозрачная, слишком улыбчивая. ─ Сегодня у нас… э-э… особенный день!

Голограмма закашляла точь-в-точь как настоящая Лиза перед смертью.

Чат взорвался:

Вау! Ностальгия!

Гораздо лучше оригинала!

Можно отключить кашель? Мешает слушать

Денис по привычке потянулся поправить несуществующие волосы Лизы. Рука прошла сквозь голограмму, вызвав искрящийся эффект (спонсор ─ «Quantum Glitch Perfume»).

─ Извини, дорогая, ─ засмеялся он.

Голограмма подмигнула в ответ ─ новый платный жест (всего 5 кредитов/раз).

На третий день что-то пошло не так. Голограмма Лизы зависла в углу комнаты, повторяя одно и то же движение:

─ Мне… боль…

─ О, народ, ─ Денис фальшиво рассмеялся. ─ Это наш новый… э-э… прикол!

Но чат уже заметил:

Это же её последние слова!

Вау, корпы добавили реализма!

Донатю на вечную петлю!

Денис отчаянно тыкал в панель управления, но система глючила всё сильнее:

ОШИБКА: Обнаружены необработанные воспоминания. Хотите удалить за 999 кредитов?

Голограмма Лизы рассыпалась на пиксели.

На секунду мелькнуло её настоящее лицо

─ синее, искажённое предсмертной гримасой.

Чат взорвался восторгом:

Вот это поворот!

Лучший момент за всё время!

Где купить этот эффект?

А Денис…

Денис улыбался.

Потому что контракт есть контракт.

А смерть это просто…

…просто вечный контент.

ТРАНСЛЯЦИЯ ЗАВЕРШЕНА. СПАСИБО, ЧТО БЫЛИ С НАМИ!

(Подпишитесь, чтобы не пропустить новый сезон!)

Сломанный человек

Я читал газеты. Единственная связь с миром. Окно открыто нараспашку, птичьи песни, вишневый цвет наполняет воздух сладостью, почти осязаемой, будто сахарная вата плывет по воздуху. Желтоватые занавески колышутся, а на подоконнике в горше проросло семя подсолнуха. Не знаю, зачем я посадил подсолнух. Наверное, наблюдение за растущей жизнью рядом успокаивало. Чайник закипел, вода забурлила, накипь зашкворчала. Я, не отрываясь от чтения, протянул руку и выключил газ.

Писали, что мир снова погружается в войну, люди сходят с ума. Деградация, прогресс, ракеты и космос, вирусы и вымирание. Столько сложных и никому не нужных слов. Одно противоречит другому. Общество делится на касты не по религии или цвету кожи, а по скорости и объему разума. Я вижу это, ощущаю, как цветочный аромат. Что же будет дальше? Война, конец света. Война, после которой будет конец света. Мне остается лишь наблюдать, вчитываясь в газетные статьи и книги. Кот перевернулся на другой бог, вытянулся вдоль стола и чуть не свалил чашку с остывшем чаем.

Дзынь опаздывает. Уже на полчаса. Лишь бы ничего не случилось.

Послышался шорох и скрежет. Раздался дзынь, от которого вздрагиваешь каждый раз. Дверь раскрывается, и вместе с солнечными лучами входит высокий, худосочный человек с седой, растрепанной шевелюрой.

– Прости, опоздал. Представляешь, мой конь сломался, – он махает рукой в сторону открытой двери, которую никогда не закрывает, благо что тепло на улице. – Цепь порвалась, пришлось тащиться пешком. А ты живешь черт знает где. Вот только прибыл.

Под правой подмышкой у него увесистый коробок, которые почтальон держит как игрушку. Я знаю сколько там книг и газет и уже не удивляюсь, что для него вес сравним с тополиным пухом. Дзынь бросает короб на пол и бухается на табурет, напротив меня. Я без слов поднимаюсь, достаю чашку, ставлю чайник с кипятком и чайничек с заваркой, пиалу с рафинадом, чару с медом и деревянную корзинку с конфетами. В комнату залетает оса, кот не шелохнулся.

– Ты никак газет начитался. Хватит читать эту муть. И думать, – заметил он, схватив газету и скомкав ее в шарик, который тут же полетел за дверь. Я успел только рот открыть. И закрыть.

– Вот зачем ты это сделал? – укоризненно спросил я.

– Так надо.

Кипяток полился в чашки, пар кружил над столом, чувствовалась горечь мяты. Я сожалел о газете, но знал, что в другой комнате лежат связки непрочитанного, бумажный хлам; Дзынь привез новые книги. Сам издает, сам развозит. Сумасшедший человек. Но этот человек знал мой секрет, поэтому и добирался на велосипеде до меня.

– Ты сегодня не очень разговорчив? Как здоровье?

– Мысли жужжат, мешают говорить, – отвечаю я. – Да и ты опоздал, много нехорошего подумалось.

– Эх, твое худое воображение. Напредставлял бог весть что.

Я киваю и дую на чай, вызывая рябь. Дед достает пачку сигарет, спички, старенький телефон, который умер еще на подъезде к дому, и закурил. Начался разговор о том, о сем. Оса украдкой грызла кубик сахара. Кот ждал дедовскую руку, которая умела мастерски чесать за ухом. Солнце медленно ползло по небесной глади.

Я вышел на асфальт. Он был еще теплым после дневной жары. Стоило сделать шаг, как первый фонарь погас. Я не переживал, если кто увидит странное явление. Местная ребятня успела сочинить страшилки обо мне, и их надо подтверждать фактами. Одна лампа за другой теряли на время жизнь, а я спокойно шел, засунув руки в карманы ветровки. Летняя ночь. Луговые стрекотания. Изредка пролетала сова. Уху-уху.

Я рассматривал дома; они были достаточно далеко, чтобы у них не пропало электричество. Кое-где горел свет: бессонница или интересный фильм, или компьютерная игра, или ночная переписка с незнакомцем. Или в степени бесконечность. Люди в своих замках, которые напичканы приборами и проводами. Я не могу подойти, постучать, поговорить. Меня интересовал только один дом. Дом, где мало электроники и много книг. Она жила одна и была той еще одиночкой, но я ей нравился.

Послышался шорох, шумное дыхание. Из густой травы выскользнула тень и стремительно приближалась ко мне. Я присел.

– Эй, старина, как ты меня учуял так далеко? А, Том?

Рыжая дворняга облизала сначала руки, а потом и подбородок. Пес вел себя предельно тихо, будто понимал, как важно хранить тайну. Достаточно потухшей лампы. Чем ближе я подходил, тем больше шансов, что ближайшая ветровая станция перестанет работать, медленно вращающиеся лопасти окончательно замрут. Любопытный хозяин выйдет на улицу со здоровенным фонарем, не забыв прихватить ружье, которое не убьет, но задержит до полиции. Хотя я лгу, никто не выйдет. Везде есть камеры и сканеры, которые быстро меня выловят. Нет, снова лгу. Я же остановлю ток в их жизнетворных проводах.

У каждого есть свой участок. Отдельный дом. Вся земля поделена на отдельные маленькие государства. Доверие исчезло. Дружелюбие сдохло. Остались только потребности. Весь мир существует исключительно через невидимую связь, через провода и антенны. Я же неведомое никому оружие, которое способно остановить новую жизнь.

По небу расплывалось кольцо спутников, в ночи подсвеченное солнцем. Звезды замерли, наблюдая, как искусственные обманщицы плывут по космическому течению. Траектории рассчитаны, все движения отработаны, каждый световой шарик перерабатывает и передает данные. Массивы данных как мириад звезд вокруг.

Я же вместе с Томом иду по знакомой дорожке, поросшей одуванчиками и подорожником. Бабка весь двор заливала водой, чтобы трава росла как можно выше. Она говорила, что тогда там селится травяной народец, который глубокими ночами устраивает танцы, за которыми она любит наблюдать. Тропа приводит меня к острой игле света, что упала от приоткрытой двери, за которой наверняка расстилается дымное поле с разноцветными шерстистыми буграми, бумажными горами и свечно-мотыльковым солнцем. Том привел меня к новому-старому миру.

Я зашел. Старая перечница сидела в кресле, курила самокрутку, которая была похожа на одну из труб, что были на Титанике. Две пары очков увеличивали темные глаза, из носа тонкими струйками выходил дым и медленно опускался на пол (что странно), где повсюду были разбросаны клубки шерсти и связанные изделия за день. Рядом ─ журнальный столик, заваленный книгами: самая высокая точка планеты, вершина которой тоже дымила. Вулкан просыпается только ночами, ибо курит она в темное время суток, а жерло ─ глиняное, черное блюдце, служившее пепельницей. Лучше бы она пила чай.

─ Привет, Мари, ─ сказал я довольно тихо, зная, что из транса чтения ее надо выводить постепенно, иначе рискуешь получить книгой в лоб.

Послышался треск сухожилий, позвонки в шее медленно заработали. Глаза смотрели на страницы. Она была в просторном, банном халате цвета прокисшего молока. Седые волосы опускались волной до иссохших грудей, спичечные ноги прятались в толстых вязаных носках, по которым бежал отряд муравьев. Если присмотреться, то на муравьях можно разглядеть противогазы. Я сделал два шага.

Еще шаг. Тихо-тихо.

─ Мари-и-и-и, ─ чуть громче произнес я.

Глаза впитывали слова. Пыхнул дым. Рука быстро взяла сигарету, поднесла к блюдцу, порция пепла упала. Доставка выполнена. Чайный томик слов неизвестного мне автора крепко держала другая жилистая рука, обмотанная болотистыми венами.

Третья попытка:

─ Мари!

─ Ах бы черт тебя побрал! Ты что так пугаешь! Сукин сын!

Книга упала, остаток зубов кусили самокрутку за зад, руки вдруг стали беспомощны, а глаза вперились в меня. Я засмеялся и отошел, чтобы было место для маневра. Она положила аккуратно спутницу всей жизни на агатовое блюдо и ринулась в бой, пытаясь поймать меня и доставая из-под дымного марева один том за другим. Летели и клубки, и вязанный носки, и варежки и шапки, и трусы. Трусы? Кому летом нужны вязаные трусы?

─ У стариков и летом горох мерзнет.

Она запыхалась, да и я тоже. Мы смеялись. Я звонко, она хрипло.

─ Вот так и жди гостей.

─ Я звал. Три раза.

─ Зачем подходил. Знаешь же.

─ Ну так надо было разогреть твои мышцы.

─ Я урюк и не смогу выйти за тебя, дорогой. Так что не переживай за мое здоровье.

Она упала в кресло и тут же взяла сигарету.

─ Ну-с. Что поведать тебе сегодня.

Я нашел табурет у стены, передвинул его к журнальному столику и сел рядом.

─ У меня проблема…

Я сидел напротив Мари, пока она докуривала самокрутку. Дым вился вокруг головы. Том свернулся калачиком у её ног, изредка поглядывая на меня.

─ У меня проблема, ─ повторил я, глядя на руки. Они казались обычными, но стоило мне подойти слишком близко к чему-то электронному, как оно тут же умирало.

─ Я тут подумал, может мне кого-то найти. Одиночество начинает меня поедать изнутри, Мари. Мне кажется, надо что-то делать.

Мари хмыкнула, стряхнула пепел в блюдце и прищурилась:

─ Ну и что? Ты же не первый такой. Вон, в книжках полно историй про людей, которые ломают всё вокруг. Только обычно это не электричество, а жизни. И тоже одни. Всю жизнь.

─ Но я не хочу ломать, ─ прошептал я. ─ Я просто хочу… быть с кем-то.

Она задумалась, потом неожиданно рассмеялась:

─ Ха! Да ты романтик! Вот и настал твой возраст печали. Думаешь, если бы у тебя была обычная жизнь, ты бы не был один? Люди и без твоих способностей умудряются изолировать себя лучше любой электроники.

Я молчал. Она была права, но от этого не становилось легче.

─ Ладно, ─ Мари вздохнула и потянулась к полке. ─ Вот, читай.

Она швырнула мне потрёпанную книгу в кожаном переплёте. На обложке не было ни названия, ни автора.

─ Это что?

─ История одного парня, похожего на тебя. Только он не электричество гасил, а время. Где бы он ни появлялся, часы останавливались, люди замирали, будто в смоле комарик. В общем, скука смертная.

Я открыл книгу на случайной странице. Текст был написан от руки, чернила местами выцвели.

─ И что он сделал?

─ Нашёл себе такое же чудовище, как он сам, ─ усмехнулась Мари. ─ Девушку, которая замораживала пространство. Вместе они были… гармоничны. Пока все не пошло к чертям. Как обычно бывает.

Я закрыл книгу. В груди что-то ёкнуло.

─ Ты думаешь, я смогу найти кого-то такого же?

─ Кто знает? ─ Она пожала плечами. ─ Но если сидеть тут, точно ничего не найдёшь.

Том вдруг поднял морду и зарычал. За окном что-то щёлкнуло, послышались хлопки дверей и крики мужиков.

─ О, ─ Мари закурила новую самокрутку. ─ Похоже, твоя сила растёт. У соседей свет погас. А-ха-ха…

Я вышел на улицу, и тёплый ночной воздух обнял меня, так приятно. Лето в самом разгаре, даже глубокой ночью земля хранила дневное тепло, отдавая его обратно в звёздное небо. Воздух был густым, наполненным ароматами полевых трав и пыли, поднятой редкими проезжающими машинами. Над головой чёрное, как смоль, небо, усыпанное звёздами. Они не мерцали, как в морозные ночи, а горели ровным желтоватым светом. Вдали, за полями, виднелись огни города ─ жёлтые, искусственные, чужие. Обычно я избегал смотреть на них. Но сегодня было иначе.

Я сделал шаг вперёд, и первый фонарь на обочине погас с тихим потрескиванием.

─ Ну вот, началось, ─ пробормотал я себе под нос.

Из тени выскользнул Том, мой рыжий преследователь. Он неожиданно решил составить компанию, но обычно предпочитал оставаться с Мари. Пёс потёрся о ногу, оставив на джинсах следы шерсти, и засеменил рядом, помахивая хвостом. Грива медного оттенка сливалась с пыльной обочиной, делая его почти невидимым в темноте. Только белые кончики лап мелькали в такт шагам.

Дорога в город была знакома, хоть я и редко ею пользовался. Последний раз ─ три года назад. Тогда начался ад. Я хотел купить книгу. Обычную бумажную книгу, потому что электронные читалки в моих руках превращались в бесполезные плитки пластика. Но стоило мне выйти на центральную улицу, как фонари начали гаснуть один за другим. Сначала люди не обратили внимания ─ подумаешь, перебой. Но когда погасли светофоры, витрины магазинов, а потом и машины начали глохнуть посреди дороги…

Меня схватили. Не сразу, конечно. Сначала были крики, паника, звонки в службы спасения. Потом ─ подозрительные взгляды. А когда кто-то крикнул: «Да это он! Стоит рядом и всё гаснет!» ─ стало уже не до шуток.

В участке я провёл шесть часов. Шесть часов, пока они пытались включить компьютеры, записать мои показания, снять отпечатки. Но техника не работала. Камеры отключались, диктофоны замолкали, даже фонарики в руках полицейских начинали мигать и гаснуть, стоило мне приблизиться. В конце концов, они отпустили меня. Не потому что поверили. А потому что испугались. С тех пор в городе меня знали. Вернее, боялись. Шёпотом передавали истории о «парне, который гасит свет», сочиняли нелепые теории. Кто-то считал меня проклятым, кто-то ─ мутантом. А кто-то просто избегал, как чумного.