Реверберация

Шум капающей воды эхом разносился по туннелю. Элис остановилась, прижав ладонь к холодной стене, покрытой странными светящимися прожилками.

─ Марк… Как ты думаешь, почему он выбрал именно это место? Почему не лабораторию? Не карантинную зону?

─ Ты же знаешь Шепарда. Он всегда шел против системы. Лабораторию уже контролировали корпоративные надзиратели. А карантинные зоны… Там бы его нашли за сутки. ─ Он пнул ржавую трубу, отчего эхо прокатилось по туннелям. ─ Здесь же ─ идеальное место. Грибница уже была. Ты видела эти отчеты ─ он годами изучал мицелиальные сети. А когда понял, что власти закроют проект…

Элис резко перебила его:

─ Он ввел себе экспериментальный штамм прямо здесь. Без страховки. Без команды. Один.

Марк тяжело вздохнул, свет фонаря дрогнул на осунувшемся лице.

─ Думаю, он представлял себе, что был не один. Смотри.

Он направил луч на стену, где в плесени угадывались выцарапанные цифры ─ координаты и дата.

─ Это его почерк. Он оставил метки для нас. Знал, что мы придем.

─ Но я не пришла тогда. Я сбежала. Когда начались аресты, я спряталась в секторе D. А он остался. И превратился в это. Это…

Ее слова потерялись в скрипе металла где-то в темноте. Марк неожиданно схватил ее за плечи.

─ Он сделал выбор. Ты знаешь, что было бы, если бы он остановился? Вечная ночь. Навсегда. А теперь, ─ он ткнул пальцем в пульсирующие корни на стене. ─ Теперь у нас есть шанс. И он ─ часть этого.

Элис ответила шепотом, касаясь стен:

─ Прости меня, Роберт… Я должна была быть здесь.

Где-то в глубине туннеля что-то отозвалось глухим стуком, будто огромное сердце сделало еще один удар. Он казался мёртвым, пока она не сделала шаг вперёд. Тогда его рука дёрнулась ─ резко ─ и иссохшие пальцы, больше похожие на вяленых рыбешек, указали на проход.

Дверь была старой, проржавевшей до основания. Табличка с едва различимой надписью «Фильтры №546» висела криво, словно кто-то в ярости пытался её оторвать. Металл был исцарапан глубокими бороздами, следы отчаянных попыток кого-то пробраться внутрь. Она вставила ключ в скважину и повернула три раза, щелкнул замок. Скрип раздался неожиданно громко в гнетущей тишине, когда дверь наконец поддалась. За ней открылось тесное помещение, освещённое лишь слабым, неровным мерцанием. В центре, подвешенное в паутине корней, пульсировало сердце. Огромное, размером с арбуз, оно представляло собой симбиоз живой плоти и растительности. Мышечные волокна переплетались с древесными прожилками, создавая пугающую жизнь. С каждым ударом по корням пробегали судорожные спазмы, и комната на мгновение озарялась тусклым свечением.

─ Я не верю своим глазам. А ты? Мы спим? Мы умерли еще наверху? ─ Марк застыл на пороге, глаза расширились.

─ Ядро, ─ ее шёпот едва слышно разнёсся по комнате. ─ Центр всей системы. Та пульсация наверху и здесь. Это его тело.

Сердце сокращалось с глухим булькающим звуком. С каждым ударом волна света пробегала по корням, уходящим в стены, в потолок, в…

Она подняла голову.

Сквозь узкое отверстие в своде пробивался луч от золотого цветка. Настоящий. Солнечный. Первый за долгие годы. Он падал прямо на пульсирующую массу, и та, казалось, трепетала от прикосновения.

─ У него получилось… Биореактор, ─ сказала Элис, чувствуя, как собственное сердце учащённо бьётся в груди. ─ Он смог создать живой источник фотосинтеза. Понимаешь? ─ голос дрожал. ─ Все, кто остался с Шепардом. Они не просто выживали под землёй. Они создали прототип. Организм, способный преобразовывать любую органику в чистый солнечный свет!

Вырванное когда-то сердце вдруг забилось чаще, отвечая на её догадку. Корни зашевелились, открывая доступ к панели с единственной кнопкой. Надпись гласила «Запустить очистку». Она замерла. Нет. Если запустить фильтры, здесь наверняка все затопит и растение лишится корневой системы. Сердце остановится. Она не могла так поступить. Почему он показывает им эту кнопку? Это было именно то, над чем они бились все эти годы ─ технология, позволяющая растениям излучать свет, идентичный солнечному. Только здесь это было доведено до совершенства, до симбиоза с самой природой. Слёзы катились по лицу, смешиваясь с пылью.

─ Мы можем возродить их… Мы можем дать миру новый рассвет.

Доктор замерла перед пульсирующим биореактором, глаза Марка отражали мерцание гибрида. Внезапно ее осенило: жутковатый симбиоз был недостающим звеном.

─ Z-Киров-9… ─ прошептала она, дрожащими пальцами доставая из кармана пробирку c последним штаммом. Тускло светящаяся жидкость внутри казалась такой примитивной по сравнению с этим чудом биоинженерии.

Сердце пульсировало. Один из корней отделился от общей массы и протянулся к ней, на конце формируя нечто вроде чашечки с каплей густой, светящейся жидкости.

─ Оно… оно само дает образец, это растение явно разумно, может поэтому наверху нас не тронули, ─ проговорил Марк, подойдя ближе. ─ Возможно такое, чтобы сознание Шепарда передалось новому растению?

Она осторожно поднесла чистую пробирку. Капля соскользнула внутрь с мягким всплеском, и сразу же жидкость ожила, заиграла новыми оттенками ─ от золотистого до глубокого янтарного.

─ Станция Абаддон, ─ сказала она, крепко закручивая пробку. ─ Там есть все необходимое оборудование. И данные исследований доктора.

Элис посмотрела на биореактор, который теперь пульсировал медленнее, будто отдавая часть жизненной силы этому крошечному образцу.

─ Как я и планировала, мы создадим Люцидендрон. Быстрорастущее тропическое дерево, вживим эти бактерии. Оно будет давать солнечный свет, достаточный для целого леса.

Марк молча кивнул. Шанс создать новое солнце. Последний взгляд на пульсирующее сердце, и они двинулись назад, к выходу. Найти в родном городе Абаддон не составит труда, но вопрос в том, уничтожило ли лабораторию правительство и что там произошло, что Шепард и его мутантное детище оказались в канализации. Именно там их ждало последнее звено этой безумной цепи. Цепь, которая, возможно, спасет человечество. Они вернулись к древу. Теперь оно было иным. Светящиеся плоды потускнели. Их оболочка сморщилась, как кожа старика, покрылась темными прожилками. Некоторые опали, разбившись о камни в липкие лужицы фосфоресцирующей слизи. Ствол, будто сплетенный из стальных канатов, усыхал. Кора отслаивалась пластинами, обнажая под собой не древесину, а нечто похожее на окаменевшие мышцы, волокна, когда-то живые, теперь закостеневшие в последнем усилии удержать форму. Корни, пульсирующие в такт сердцу, застыли. Тело доктора теперь явственно разрушалось. Корни, вросшие в кожу, почернели и иссохли, словно отступили, признавая поражение. Глаза ─ все еще закрытые ─ запали глубже, а пальцы, когда-то сжатые в кулак, раскрылись, будто отпуская их.

─ Эли, нам пора уходить.

Но она уже подошла ближе, протянув руку к тому, что осталось от учителя.

─ Мы сделаем это, ─ прошептала она, касаясь коры, которая когда-то была кожей. ─ Я закончу твоё исследование.

Дерево вздохнуло. Гифы вокруг замерцали ярче, и на мгновение она почувствовала ─ он здесь. Не просто останки, не просто биомасса, а он. Тот самый человек, который когда-то верил, что мир можно спасти.

─ Спасибо, ─ сказала она.

Кора под пальцами потеплела. Потом свет погас, и дерево снова замерло. Марк осторожно тронул за плечо.

─ Нам нужно идти.

Элис кивнула, сжимая пробирку с образцом.

─ Идём.

Она не оглянулась. Стены здесь не покрыты корнями, следовательно, не было и света, как в других частях канализации, по которым ученые шли до этого. Туннель впитывал звук, превращая шаги в приглушенный стук, каждый вздох ─ в едва уловимый повторяющийся шепот. Воздух пропитан запахом окислившейся меди и едкой кислоты, словно кто-то разлил электролит по раскаленным проводам. Она шла впереди, сжимая в одной руке пробирку с драгоценным образцом, в другой ─ слабо мерцающий фонарик, который достала из сумки. Свет от него падал на пол, покрытый странным серым налетом, не плесенью, а чем-то вроде пепла.

Река бурлила перед ними, широкая и неподвижная, как расплавленная ночь. Маслянистая поверхность отражала тусклый свет фонарей, переливаясь радужными разводами, как разлитый по воде бензин.

─ Перейдём по трубам, ─ она указала на ржавые коммуникации, тянущиеся вдоль стен. Металл был покрыт вздутиями, будто трубы заболели бубонной чумой. Марк осторожно ступил на одну из них. Металл скрипнул, но выдержал. И тогда вода взорвалась. Из чёрной глади выстрелили щупальца ─ тонкие, гибкие, покрытые липкой слизью. Одно из них обвило его лодыжку с мерзким хлюпающим звуком и дёрнуло.

─ Твою мать.

Элис молниеносно пробежала по другой трубе неподалеку, обошла с другой стороны и вцепилась в его куртку, чувствуя, как подошвы ботинок скользят по мокрому металлу.

─ Держись.

Щупальце лопнуло с мокрым чавканьем, разбрызгав вокруг едкую жидкость. На ботинке Марка остался дымящийся след, прожигающий до кожи.

─ Что это за хрень?! ─ он отпрыгнул в сторону, оказавшись рядом и сжимая голень.

Элис не ответила, только смотрела на воду, которая снова стала пузыриться. В глубине что-то шевелилось. Что-то большое. Они замерли, наблюдая, как черная гладь реки медленно колышется. Радужные разводы на поверхности сливались и распадались, образуя странные узоры, напоминающие глаза ─ десятки немигающих, слепяще-ярких зрачков, наблюдающих из тьмы стока.

─ Нам нужно перебираться. Сейчас же, ─ прошептала она, чувствуя, как начинают сводит судорогой мышцы на ногах.

Марк кивнул, сжимая зубы от боли. Они начали осторожно продвигаться по новую коридору, где попадались другие стоки, забирались на трубы, прижимаясь к сырой стене. Каждый шаг заставлял прислушиваться, а где-то внизу черная вода начинала волноваться, предчувствуя движения жертв. На середине пути труба внезапно дрогнула. Из воды вырвалось несколько щупалец, хлестко ударив по металлу прямо передо Элис. Одно из них зацепилось за ее рукав, оставляя на ткани дымящийся след.

─ Не останавливайся! ─ крикнул Марк, хватая доктора за свободную руку. Они пытались бежать, балансируя на шаткой конструкции, а снизу поднимался странный гул ─ тысячи голосов шептались под черной пленкой воды. Последний рывок, и они пересекли последний поток. Оборачиваясь, она увидела, как черная гладь внезапно вздыбилась, выпуская в воздух сотни тонких щупалец, которые беспомощно затрепетали, не дотянувшись до беглецов.

─ Оно может выбраться. Бежим, ─ произнес Марк.

Они бросились в темноту тоннеля, оставляя за собой бурлящую черную массу, которая медленно, нехотя успокаивалась, снова превращаясь в обманчиво спокойную поверхность подземного стока.

─ Мы идем уже больше часа, ─ Марк остановился, вытирая пот со лба. ─ Без карты мы можем кружить здесь вечно.

Элис прижала ладонь к стене. Под слоем странного налета она почувствовала едва уловимую вибрацию.

─ Ты чувствуешь?

Марк прислонился к противоположной стене.

─ Это…

─ Лопасти. Где-то здесь должна быть система вентиляции.

В этот момент из темноты раздался скрип ─ не механический, а словно кто-то провел ногтем по стеклу. Они скривились. Из тени выскользнула фигура, маленькая, сгорбленная, завернутая в лохмотья.

─ Вы-х ищете-с Абаддон-н? ─ голос был хриплым, словно его обладатель давно разучился говорить.

Марк инстинктивно прикрыл доктора собой.

─ Кто ты?

Фигура сделала шаг вперед, и свет фонарика выхватил из темноты лицо, покрытое странными рубцами, с мутными, почти белыми глазами.

─ Они зовут-с меня-х Смотхитель, ─ человек, или его подобие, кашлянул, но говорил уже четче. ─ Я поддер-х-живаю с-ы-ст-э-му. Я с-десь жив-х-у.

Элис почувствовала, как под солнечным сплетением сдавило сердце воспоминаниями о тех, кто также оказался на задворках мира. Когда она сбежала, встречала таких людей каждый день. Не живущих, а выживающих. Тени прошлого вставали перед ней, плотные, как смог над руинами. Она видела Город-Колодец ─ поселение в развалинах старой шахты, где люди жили в бетонных трубах, как личинки в сотах. Их кожа была сизой от постоянной сырости, глаза выцвели до молочного оттенка. Они выращивали грибы на собственных экскрементах, а когда урожай скудел, ели мертвецов. Видела Последний Мост ─ поселение на остатках автострады, где дома висели над пропастью на тросах. Там торговали воздухом: очищенным, ароматизированным, даже «винтажным» из запечатанных баллонов докорпоративной эпохи. Дети рождались с атрофированными легкими и умирали, так и не сделав ни одного глубокого вдоха. Видела Ферму Снов ─ лагерь в старом планетарии, где под куполом, расписанным вымышленными звездами, люди глотали споры галлюциногенных плесеней. Они лежали рядами, улыбаясь в пустоту, пока их тела медленно сливались с мицелием. Хуже всего был Кротовый район. Там, где БиоЛайт испытывала новые лампы. Улицы были ярко освещены, но пусты. Дома стояли нетронутые, с накрытыми столами, с игрушками на полу. Только в подвалах находили свернувшиеся трупики, те, кто не смог уйти, но и не вынес света, который прожигал кожу, не давая тени. Эти воспоминания растворяли ее, как кислотный дождь. Она сбежала не из страха, а из стыда. Потому что поняла: мир уже мертв. Искры жизни, которые еще теплились в этих людях, были лишь агонией. Время растянулось от замедленного движения смерти.

─ Ты можешь провести нас?

Смотритель повернул голову, мутные глаза будто смотрели сквозь них.

─ За плату.

─ У нас нет…

─ Не деньги, ─ он резко дернул головой в сторону рюкзака за спиной доктора. ─ Любую вещь, что у вас есть там.

Элис рывком сняла рюкзак и показала все, что было. Но человек выбрал самое ценное, кейс, где хранились образцы. Доктор открыла его, и полуслепой житель канализации указал на тот образец, что дало им сердце.

─ Ни за что. Это опасный образец.

Но она уже протягивала руку с крошечной пипеткой.

─ Только каплю.

Смотритель схватил пипетку с жадностью, граничащей с безумием, и тут же спрятал ее в складках одежды. Марк начал буквально рычать и хотел ринуться в бой. Но Элис протянула руку и покачала головой, давая понять, что ничего страшного не случится.

─ Идемте.

Смотритель провел костлявыми пальцами по стене, поверхность под рукой не была бетоном. Она слегка поддавалась, как засохшая кожа.

─ Здесь, ─ прохрипел он, нажимая на едва заметную выпуклость. Стена ожила. Мицелий разошёлся, обнажая узкий проход.

Марк резко отпрянул:

─ Что за черт!

─ Они всегда росли там, где нужны, ─ перебил Смотритель. ─ В детских больницах. В хранилищах семян. В тюрьмах… ─ его голос был настолько добр и мягок, будто он говорил о собственном чаде, ─ но никогда не прорастали в корпоративных офисах. Странно, да?

Элис протянула руку. То, что они принимали за бетон, оказалось слоистой структурой ─ грибница оплела старые стены, сохраняя их форму, но заменив материал. Сохраняя серый цвет и мертвецкий вид, растение обладало безупречной мимикрией.

─ Почему мы не видели этого раньше? ─ прошептала она.

─ Видели поначалу, когда только попали в туннель, они еще светились, но чем дальше от центра, тем тоньше и незаметнее они становятся, ─ усмехнулся Смотритель.

Нитевые корни прикасались к ее руке, ощупывали поверхность подушечки пальца. Теперь, когда знание прорвалось сквозь пелену отрицания, для них весь город был уже не городом, а гигантским коконом. Смотритель толкнул их вперед, в черноту коллектора, который теперь вел прямо под станцию «Абаддон». Там они должны найти похожий люк, в который прыгнули до этого, и выбравшись наружу, окажутся рядом с одним из входов в научный центр. За спиной нарастали звуки бурления. Они рванули вперед, пока хриплое дыхание не стало обжигать легкие. Тоннель сузился, стены почти сомкнулись, словно пытаясь раздавить непрошеных гостей. В нос бил запах прелой древесины и распиленного металла, будто впереди лежала гигантская ржавая машина, десятилетиями пожирающая саму себя. Элис остановилась, прислонившись к влажной стене. Ладонь, которой она оперлась, тут же стала мокрой от конденсата, стекающего по пористой поверхности.

─ Мы, ─ она сглотнула ком в горле, ─ мы потеряли Смотрителя?

Марк, тяжело дыша, оглянулся назад.

─ Если его съело чудовище, то это не к добру, наш образец может слиться с другой живой субстанцией, ─ он вытер лоб рукавом. ─ И эта штука… она не стала бы просто так отпускать нас.

Как будто в ответ на его слова, где-то в отдалении раздался глухой удар, что-то массивное упало на пол. Потом еще один. И еще. Ритмично. Как шаги. Она посмотрела на пробирку. Образец внутри запульсировал, будто реагируя на нечто впереди.

─ Он чувствует станцию, ─ сказала Элис. ─ Мы близко.

Марк кивнул, поправляя рюкзак. Его руки дрожали. Каждое движение давалось через силу: адреналин выгорел, оставив после себя только вязкую, липкую усталость, разливавшуюся по мышцам свинцовой тяжестью. Он прихрамывал. Каждый шаг пронзала острая боль. Марк волочил правую ногу, подгибая колено. Рана на голени, оставленная кислотным щупальцем, ныла и горела, будто кто-то засыпал под кожу раскаленный песок. Кровь пропитала импровизированную повязку – обрывок его же рубашки – и теперь засохла, склеив ткань с кожей в единую, болезненную корку. Он не жаловался. Стиснул зубы, впился ногтями в ладони, боль помогала не терять сознание. Но Элис видела, что его дыхание стало прерывистым, на лбу выступила испарина, а глаза, обычно такие живые, потускнели, уставившись в одну точку перед собой. Он держался только на упрямстве и страхе, что если остановится, то уже не сможет идти. Прошло семь часов с момента, как они спрыгнули в люк, спасаясь от корпоративных убийц. Казалось – прошла целая вечность. Вечность в аду, где стены дышат, все вокруг возможно хочет тебя сожрать, а твой бывший наставник превратился в мутанта. Он шагнул вперед, подавив стон. Нога подкосилась, но он устоял, ухватившись за стену. Пальцы впились в склизкую поверхность, оставив на ней полосы.

─ Держись, ─ сказала Элис, ─ еще немного. Надо идти, пока эта черная дрянь не решила снова попробовать нас на вкус.

Они двинулись вперед, в узкий проход, где стены касались плеч. Пол был усыпан чем-то мягким и упругим, похожим на спрессованный мох. Он пружинил под ногами, издавая тихие хлюпающие звуки. Наконец, Элис увидела слабый красный огонек. Мигающий. Как аварийная лампа. Как маяк.

─ Люк, ─ сказала она, указывая пальцем.

Но прежде чем они успели сделать шаг навстречу выходу, пол под нами дрогнул. Что-то снова ударило по полу далеко позади, и на этот раз вся канализационная сеть содрогнулась, с потолка посыпались крошки бетона. Оно приближалось. И оно было голодным. Люк захлопнулся с глухим металлическим стуком, отрезая их от монстра. Элис почувствовала спиной холодную поверхность асфальта, сердце колотилось так громко, что казалось, его слышит весь город. Тишина.

─ Элис… ─ позвал Марк.

Она привстала и посмотрела на здание центра. Его полностью заплели лианы, которые высохли и затвердели. Бывшее место работы будто замуровано, но его не уничтожили, не выжгли. Вероятно, провели исследования и не выявили угрозы, но посчитали, что внутри может быть что-то полезное. Неужели никто не решился войти внутрь спустя столько лет.

Марк помог ей подняться. Они дошли до двери, доктор прикоснулась к ветви. Ничего не происходило.

─ Мы не сможем прорубить или сломать такой толстый древесный слой. Тут даже взрывчатка не поможет. Если только поджечь.

─ Нет, стой, давай попробуем образец, что мы взяли в биореакторе доктора.

Элис взяла другую ампулу, открыла ее и вылила немного на одеревеневшие лианы. Жидкость быстро впиталась, и словно вирус быстрого распространения, пятнами покрывала строение. Лианы стали оживать, свечение разносилось волнами от того места, куда попал образец. Побеги расползались от двери. Они зашли внутрь. Замерли. Марк первым достал фонарик.

─ Надо попробовать подключить лабораторию к аварийным генераторам. Он был на первом этаже, насколько я помню, в правом крыле.

Они направились туда, освещая путь. Странно было видеть, что ничего не изменилось. На стендах и плакатах, на шкафах, тумбах, на пустых цветочных горшках только толстый слой пыли. Окна затянуты растением снаружи. Воздух спертый.

─ Кажется, это тут.

Марк зашел в комнату управления, послышался щелчок рубильника. Где-то раздался едва уловимый гул старых механизмов в глубине станции. Передо мной слегка осветился коридор. Синие аварийные лампы мигали с перебоями, отбрасывая мертвенные блики на стены, покрытые наростами.

─ Теперь идем туда, ─ сказал Марк, давая понять, что им пора увидеть то, что стало после катастрофы. ─ Ты осмотри зал лаборатории, а я исследую склад, надо найти все необходимое для запуска биореактора.

Элис тут же отправилась в центр лаборатории доктора Шепарда. Она сделала шаг вперед в главный зал. Под ботинками захрустели осколки стекла. Они валялись повсюду, перемешанные с бумагами, уцелевшими пробирками, обрывками проводов. И кровью. Темные пятна, давно высохшие, но все еще отчетливые, вели к дальнему углу, где стоял массивный стол, заваленный оборудованием. Над ним висел экран с потрескавшимся дисплеем, на котором застыла последняя запись: «Протокол «Фосфор». Финальная стадия. Введение образца P-K9 в основной реактор». Дата ─ ровно за день до катастрофы.

Она подошла ближе. На столе лежал открытый журнал, страницы испещрены пометками Шепарда. Его почерк, обычно такой аккуратный, ближе к концу становился неровным, торопливым и неразборчивым:

12.03.2147

Клеточные мембраны образца P-K9 демонстрируют когерентные колебания на частоте 7.83 Гц ─ полное совпадение с резонансом Шумана. Не случайность. Симбиоз?

15.03.2147

Гипотеза подтвердилась: мицелий Cladosporium solaris выступает живым волноводом. Передача импульсов на расстояние 743 метра без потерь. Фотосинтетическая эффективность подопытных растений выросла на 300%.

Далее почерк становится неровным:

18.03.2147

Они требуют остановиться. Не понимают главного: это не технология. Это новый этап эволюции. Растения демонстрируют квантовую когерентность ─ буквально «помнят» свет даже в полной темноте.

Следующая запись сделана химическим карандашом, буквы врезаются в бумагу:

21.03.2147 03:17

СИСТЕМА АКТИВИРОВАНА. Реактор показывает стабильные 540 нм без внешнего источника. Колония начала самовоспроизведение. Они отключают питание, но…

Далее неразборчиво. Последняя запись красным пигментом, похожим на кровь:

ОНО ДЫШИТ. И РЕАГИРУЕТ НА ПРИКОСНОВЕНИЯ. КОД 451 НЕ РАБОТАЕТ. НЕВЕРОЯТНО, КАК ОНО РАСТЕТ…

За столом, в тени, стоял реактор ─ огромная колба, опутанная проводами и трубами. Внутри, в мутной жидкости, плавало нечто. Похожее на человеческое сердце, но слишком большое, с проросшими сквозь ткань тонкими нитями. Образец P-K9. То, что убило Шепарда впоследствии, но это сердце принадлежало не ему. То, что могло спасти мир, он добыл из другого тела. Элис потянулась к пробирке на поясе. Ее собственный штамм, Z-Киров-9, слабо светился в ответ, будто чувствуя родственную материю.

─ Мы сделаем это, ─ прошептала она, глядя на биореактор. ─ Я закончу твою работу.

В этот момент снаружи раздался взрыв. Стекло задрожало, с потолка посыпалась пыль. Марк. Или то, что за ним гналось. Времени не оставалось. Она подошла к реактору, внутри которого плавало мертвое гибридное сердце. Пальцы сжали пробирку с бактериями. Чтобы создать «Люцидендрон», нужно было разгадать последнюю загадку Шепарда.

─ Почему сердце? ─ пробормотала она, листая его записи.

Ответ оказался на странице, помеченной «Теория биологического резонанса». Элис перелистывала пожелтевшие страницы, и перед ней постепенно раскрывалась гениальная, почти безумная концепция, над которой работал Шепард все эти годы. Его исследования показали, что человеческое сердце ─ универсальный биологический резонатор. При стандартной частоте около 1.1 Гц (66 ударов в минуту) оно обладает способностью к хаотической синхронизации, подстраиваясь под самые разные ритмы окружающего мира ─ от медленного пульса океанских течений (0.05 Гц) до электромагнитного резонанса Шумана (7.83 Гц), который является своеобразным сердцебиением самой Земли, и даже до высокочастотного гамма-ритма мозга (40 Гц), связанного с процессами сознания.

Но доктор пошел дальше простого наблюдения. Он понял, что одного лишь резонансного потенциала сердца недостаточно. Нужен был преобразователь, способный перевести эти ритмы в видимый свет. Для этого он модифицировал глубоководные бактерии Candidatus Luxphilia abyssi, встроив в них квантовые точки по аналогии с современными солнечными батареями и специальные белки-рецепторы, чувствительные именно к частоте 1.1 Гц. В результате каждое сердечное сокращение стало вызывать световую вспышку с длиной волны 540 нанометров ─ идеальной для фотосинтеза растений.