Учитель. Назад в СССР 3

Честно, я растерялся и не знал. Как реагировать на такое заявление.

За время работы бок о бок успел немного узнать русичку. Женщиной она оказалась строгой, но справедливой. И поругать, и похвалить, и шутку пошутить. А ведь при первом знакомстве на педсовете мне показалось, что царица Тамара станет ярым противником всех моих идей.

Самое главное, несмотря на кажущуюся суровость и неприступность, детвора Тамара Игнатьевну едва ли не боготворила. Мои десятиклассницы с тихим восторгом поведали мне о том, как проходят уроки литературы у Тамары Игнатьевны. Честно, до сих пор пребывал в немом восхищении.

Без технических возможностей, которые в моем времени есть даже в захудалых сельских школах самых отдалённых районов. Звягинцева умудрялась из каждого урока устраивать практически мини-спектакли. Ученики не просто читали вслух по очереди. Ребята готовили сценки, разыгрывали в лицах отрывки, читали по ролям, придумывали и разгадывали шарады.

Звягинцева умудрялась из ничего прививать ученикам безоглядную любовь к чтению в целом, к классике и слову в общем. Нет, не так, к Слову. Учительница литературы учила ребят тому, как важно думать, иметь свое мнение, уметь его донести до собеседника с достоинством.

К тому же, Тамара Игнатьевна выписывала многочисленные литературные журналы, устраивала со школьниками совместные чтения и обсуждения. Раз в четверть проводила что-то вроде виртуальных экскурсий без привычного мне, доступного в прошлом интернета.

Русичка… черт… у меня теперь и язык-то не поворачивается называть Звягинцеву этим слегка пошловатым, пренебрежительным словечком. Так вот, учитель русского языка и литературы – большая любительница музеев и выставок – привозила из своих путешествий в отпуске многочисленные наборы открыток, репродукции, сувениры.

Затем своими руками с помощью подопечных оформляла своеобразные стенды-лектории, и устраивала для ребят экскурсии, не выходя из школы в далеком селе Жеребцово Новосибирской области.

Экскурсоводом выступала сама Звягинцева или подготовленные ученики. Школьники гуляли по залам московских и питерских музеев, слушали увлекательные истории, участвовали в занимательных викторинах. Увлеченная литературой и историей, великолепная рассказчица Тамара Игнатьевна увлекала детвору, показывая в ярких красках понятным способом всю глубину не только литературного наследия, но и в целом богатейшей истории великой страны.

При этом Звягинцева умело балансировала на тонкой грани между прошлым и настоящим, погружала ребят в царскую эпоху, старательно обходила острые исторические углы, опираясь на известные факты, придерживаясь линии партии, но без фанатизма. При этом педагог виртуозно не заступала за линию. За ту самую невидимую черту, за которой маячило суровое око большого брата, которое всегда и за всеми наблюдает, как известно.

– Вот тут не понял, Тамара Игнатьевна, – осторожно заметил я.

– Что же не понятного в моей симпатии к вам, Егор Александрович? – с лёгкой иронией в голосе уточнила царица Тамара. – Нравитесь вы мне, дорогой товарищ Зверев. Вырастет из вас крепкий хороший профессионал, – усмехнулась Тамара Игнатьевна. – Безусловно, мы с вами сработаемся, – Звягинцева открыто улыбнулась и повернулась в сторону лестницы, откуда послышались голоса.

Но я-таки успел заметить в глазах Тамары Игнатьевны веселых чертенят, и выдохнул. Роман с дамой бальзаковского возраста точно не входил в мои планы. Вот ведь… русичка, почти напугала.

– Знаете что, Тамара Игнатьевна, – начал я точно с такой же интонацией.

– Что? – Звягинцева вновь переключила внимание на меня.

– Мы не просто сработаемся, – уверенным тоном объявил я. – Мы с вами организуем театральный кружок в школе. По обоюдному согласию и любви. Как вам такая идея?

Взрослая солидная женщина пыталась удержать серьезное лицо, но молодая задорная внутренняя девочка не выдержала и рассмеялась, легко и звонко.

– Сработаемся, Тамара Игнатьевна, – с улыбкой кивнул я.

Ответить учительница не успела, в коридоре показались завуч с директором и гостьей. Вскоре троица поравнялась с нами. Шпынько одарила нас сердитым взглядом, но промолчала.

– Прошу, – Свиридов пригласил всех в свой кабинет.

Не успели мы рассесться по предложенным местам, раздался робкий стук в дверь. Через секунду в проеме появилась голова Ниночки. Девушка, стараясь не выглядеть испуганно, робко поинтересовалась:

– Можно, Юрий Ильич?

– Входите, товарищ Кудрявцева, – вместо директора ответила Шпынько. – Только вас и ждем.

– Присаживайтесь Нина Валентиновна, – мягко добавил Свиридов.

Ниночка вздрогнула, торопливо просочилась в кабинет, прикрыла двери и как-то бочком уселась на последний свободный стул.

– Думаю представлять Аделаиду Артуровну не нужно.

Все дружно заверили директора, что совершенно нет никакой необходимости заново озвучивать регалии дамы из роно. – Тогда передаю вам слово, уважаемая Аделаида Артуровна, – с вежливой улыбкой произнёс Свиридов.

Гостья важно кивнула, обвела нас всех строгим невозмутимым взглядом и начала разбор полетов.

– Товарищи, – товарищ Григорян сделала паузу, посмотрела на каждого, задержалась на мне, нахмурилась и продолжила. – Товарищи! Как вы знаете, в этом году наша страна будет отмечать знаменательную дату. Наиважнейшую дату, не побоюсь этого слова. Юбилей Великой Октябрьской Социалистической революции. Пятьдесят лет. Полувековой юбилей!

Зачем-то уточнила дама, будто мы с первого раза не поняли.

– Все силы нынче брошены на то, чтобы достойно отметить такую важную дату. В том числе пришла директива с указаниями и для образовательных учреждений. Напоминаю, каждая школа в обязательном порядке принимает участие в праздничных демонстрациях. И у каждой, у каждой школы должна быть своя эмблема, отражающая суть и значимость великого праздника Октября, – Аделаида Артуровна опять замолчала и обвела нас строгим взглядом. – Именно поэтому я сегодня здесь.

Дама выделила голосом слово «здесь».

– Сегодня во все школы нашей области высадился десант методических работников, чтобы оценить потенциал каждой школы. Увидеть, чем живет и дышит образовательное заведение. Возможно… – загадочное молчание и товарищ Григорян торжественно продолжила. – Вполне возможно, лучшие из лучших будут представлять нашу область в самой Москве, – с придыханием закончила дама. – Пройдут по Красной площади в составе делегации. Сами понимаете, нам нельзя ударить в грязь лицом.

Зоя Аркадьевна с озабоченным лицом закивала и что-то принялась строчить в своей тетрадке.

– Так вот, наша задача, задача методических работников, изучить изнутри работу учреждения, школьную жизнь. Выявить положительные и отрицательные моменты, внести в рейтинг. И уже потом, на основе полученных баллов, мы будем отбирать самых достойных. Партия… – и снова пауза и суровый, пронзительный осмотр каждого из присутствующих.

«Дешевая театральщина, честное слово. Утомляет. Не возьмем ее к себе в кружок даже роль без слов, – хмыкнул я про себя. – Ну да черт с ней, выслушаем, покиваем, примем к сведению и разойдемся по своим классам. Пускай себе изучают. В этом случае от нас мало что зависит. Решать будут на самом верху, а уж какие аргументы и соображения в головах у начальства, простым учителям лучше не знать. Если партия скажет: «Надо», комсомол ответит: «Есть!». Главное, чтобы работать дальше не мешала. И девчат моих не обидела из-за выдуманных косяков».

То, что косяки товарищ Григорян нашла и озвучит их в конце, и ежу было понятно.

– Партия… – с чувством повторила гостья. – Партия доверила нам с вами самое ценное, чем обладает наша страна, – Аделаида Артуровна назидательно подняла вверх указательный палец, мы все дружно на него уставились. – Что же это, спросите вы меня?

Пауза и с пафосом:

– Дети! Советские дети, наши с вами дети, – это не просто наше с вами будущее, товарищи! Это те зерна, из которых нам с вами, товарищи, предстоит вырастить прекрасный сад. Плодоносящий сад, – уточнила дама из роно. – Не просто плодоносящий.

И опять эта пауза. Честное слово, будь я Станиславским, уже заорал: «Ну не верю я! Не верю! Переигрываете, сударыня!». Но я не он, потому, нацепив маску вежливости, стараясь случайно не зевнуть, сидел и слушал о том, что нам доверила партия, и какой урожай спелых, идеологически подкованных яблочек, мы должны собрать, тщательно культивируя сад неокрепших детских умов.

– Урожая побед, достижений, не только в учебе, товарищи! В спорте, в трудовых делах. Везде! Мы обязаны воспитывать будущее Советского Союза в верном ключе! Растить советских граждан с достоинством, с осознанием важности решений партии…

В этот момент дорогая и любимая наша Зоя Аркадьевна бросила в мою сторону короткий торжествующий взгляд. Я было удивился, к чему такое внимание, но быстро сообразил: официальная часть выступления товарища Григорян подходит к логическому завершению. Значит, сейчас начнётся самая главная стадия: вынос тела и вскрытие черепной коробки одного чересчур энергичного молодого специалиста.

Я весь подобрался выпрямился, решил для себя в конфликт без необходимости вступать не буду, но и молчать, если претензии будут необоснованными, меня никто не заставит. Главное, не допустить, чтобы суровый обрнадзор в лице Аделаиды Артуровны перешел на личности и обидел моих девчонок: Ниночку и Тамару Игнатьевну. У меня на них далеко идущие планы, и я не позволю, чтобы воинствующая номенклатура потушила тот задор, который появился в сердцах моих компаньонок, ледяной водой критики.

«Эк меня растащило, – крякнул про себя. – Скоро заговорю как завзятый бюрократ, штампами».

– Товарищи! Это архисложная и архиважная работа! Нельзя позволить… Кха-кха… – товарищ Григорян закашлялась, завуч тут же засуетилась, собралась бежать за водой.

Но Свиридов, не поднимаясь со своего места, открыл подстольный шкаф, достал бутылку лимонада, стакан, налил и подал женщине.

– Благодарю, – величественно кивнула товарищ Григорян, придя в себя. – На чем я остановилась?

– Нельзя позволить… – с готовностью ответила Шпынько.

Еще один кивок и следом суровое:

– И что же я вижу в вашей школе?

– Позвольте, я все объясню, – подала голос Зоя Аркадьевна, предано заглядывая в глаза Аделаиде Артуровне.

Глава 6

«Ну все, сейчас начнется», – подумал я и кинул взгляд на Ниночку и Тамару Игнатьевну. Последняя сидела с невозмутимым лицом и явно готовилась противостоять атаке со стороны завуча и товарища Григорян. А вот пионервожатая поплыла. Нина втянула голову в плечи, склонилась над столом, ожидая показательной порки. А вот это мы еще посмотрим!

– Товарищ Григорян… – повторила Шпынько, косясь на Свиридова, который не сказал ни слова. Не скрою, я ожидал от директора поддержки. Но где-то в самом дальнем уголке души понимал, почему он молчит.

– Позже, товарищ Шпынько, – отрезала гостья ледяным тоном.

От этих слов на лице завуча застыло выражение вселенской скорби, круто замешанное на озабоченности. Шпынько вполоборота развернулась в сторону директора. Вся ее поза выражала одну-единственную мысль: «А я говорила, не стоит превращать линейку в цирк!».

Очередная пауза повисла в кабинете ножом гильотины над моей головой.

– И что же я вижу, спрашиваю я вас, товарищи? – Аделаида Артуровна окинула нас торжествующим взглядом.

– Замечательную линейку, которая понравилась и взрослым, и детям? – негромко, но отчетливо произнес я, разрушая затянувшуюся паузу.

– Что? – Аделаида Артуровна растерялась, обернулась в мою сторону, изумленно выгнув бровь. Словно заговорил не виновник торжества, в смысле, наказания, а письменный стол внезапно выдал цитату из знаменитого «Капитала» Карла Маркса сотоварищи.

– Егор Александрович, – прошипела Зоя Аркадьевна. – Помолчите. Извините, Аделаида Артуровна. Выпускник столичного института, сами понимаете… – с извиняющей улыбкой процедила завуч, сверля меня сердитым взглядом.

– Не стоит извиняться, Зоя Аркадьевна, – с достоинством выдала гостья. – Егор Александрович совершенно прав в оценке того, что я увидела в вашей школе.

Товарищ Григорян улыбнулась и, наверное, в сотый раз посмотрела на каждого из нас.

– Прошу прощения, вы не могли бы пояснить свою мыслью, уважаемая Аделаида Артуровна? – слегка растерянно попросил Юрий Ильич.

Судя по всему, Свиридов явно не ожидал такой реплики и готовился к словесной битве. Юрий Ильич снял очки и старательно их протирал, ожидая реплик гостьи, и готовился их отбивать. Шпынько так и вовсе зависла, пытаясь переварить услышанную информацию.

– Товарищи! – торжественно продолжали Аделаида Артуровна. – Вот перед нами яркий пример того, как необходимо работать в новых советских реалиях! Да, не могу не отметить, что подготовка оставляет желать лучшего. Но здесь, думаю, видна недоработка воспитательного органа.

Завуч сначала побледнела, затем покраснела, после посерела и осталась в этой цветовой гамме.

– Не скрою, приятно удивлена участием опытных коллег в мероприятии. Как верно подметил Юрий Ильич в нашей с ним беседе, налицо связь поколений. Но саму подачу необходимо доработать, отшлифовать, я бы сказала. Провисания и заминки недопустимы. Но в целом, – дама улыбнулась, благосклонно на меня посмотрела и закончила. – В целом, отмечу, все превосходно.

Улыбка у товарища Григорян оказалась вполне приятной, но отчего-то наша Зоя Аркадьевна вздрогнула и поджала губы при виде такой ласки от начальства.

– Юрий Ильич, я правильно поняла из нашего разговора, что идея принадлежит нашему молодому специалисту? Именно Егор Александрович выступал идейным вдохновителем и сам разрабатывал сценарий, – Аделаида Артуровна посмотрела на директора.

– Да-да, Егор Александрович, – машинально ответил Свиридов, пытаясь вернуть очки на место. Но окуляры не хотели цепляться за нос, поскольку Юрий Ильич, не ожидавшей похвалы в адрес мероприятия, перевернул вверх ногами.

– Сценарий мы писали вместе с Ниной Валентиновной, – я счел нужным подать голос. – Нина Валентиновна принимала деятельное участие в написание текста. Зоя Аркадьевна редактировала. Мы учли все замечания, которые сделала завуч.

Ну а что, своих не бросаем, а Шпынько, хоть и вредная тетка, но тетка своя. Нам с ней еще работать и работать, потому не стоит упускать повод привлечь ее на свою сторону. Вряд ли получится с первого раза. Но хотя бы мешать не будет, и спорить долго не придется по разным вопросам. Если товарищ Григорян так благосклонно оценила нашу работу, значит, продолжим в том же духе. И завучу некуда будет деваться.

– Тамара Игнатьевна не просто связь поколений. Товарищ Звягинцева прекрасный режиссер-постановщик, – продолжил я тем временем. – Подборка ребят на главные роли, репетиции, постановка на сцене… Без ее помощи мы бы с товарищем Кудрявцевой не справились настолько хорошо.

– Да-да, – директорские очки, наконец, сели как надо и Юрий Ильич включился в диалог. – Да-да, работали командой. Так сказать связь поколений в действии… – сориентировался Свиридов.

– Хорошая работа! – сдержанно похвалила Аделаида Артуровна.

В этот момент, совсем как недавно в школьном дворе, раздались громкие четкие три хлопка. Через секунду мы все сообразили: строгая дама из роно снова, как и на линейке, выразила свое отношение к празднику аплодисментами.

«Ну и слава школе, можно выдохнуть и спокойной жить и работать дальше», – довольно подумал я, незаметно подмигнул Ниночке и улыбнулся Тамаре Игнатьевне. Напарницы мои сидели с растерянными выражениями на лицах и явно не понимали, что происходит: хвалят, или ругают, или и то и другое одновременно.

– Так вот, Юрий Ильич. Как вы знаете, через две недели в Новосибирске пройдет плановое заседание директоров всех учебных заведений области. Я настоятельно рекомендую подготовить товарища Зверева к выступлению.

– К какому выступлению? – вырвалось у меня.

Свиридов кинул на меня укоризненный взгляд, но повторил вслед за мной:

– Про совещание, безусловно, помню. Но каким боком оно касается учителя географии? О каком выступлении идет речь, Аделаида Артуровна? Тематика? Выступление согласовано?

– Согласую, за это можете не переживать, – заверила товарищ Григорян, чем еще больше всполошила не только директора, но и завуча. Честно говоря, даже я пребывал в недоумение: какое совещание? Где я и где директора? О чем нам с ними разговаривать? Мне, без году неделя, учителю.

– Егор Александрович у нас человек новый, – издалека начал Юрий Ильич. – Может, стоит на время оставить его в покое? Пусть молодой специалист освоится, вольется в коллектив, в учебный процесс, так сказать, почувствует, что такое работать учителем… Привыкнет.

– Позвольте, я не понимаю, какое выступление? – внезапно в разговор включилась завуч. – У меня нет этого в планах! – нервно перебирая свои бумаги, просипела Зоя Аркадьевна.

– Товарищ Шпынько, не волнуйтесь, – успокоила Григорян. – Свои рекомендации я озвучу в докладной… – Аделаида Артуровна оборвала себя на полуслове и переключила внимание на директора. – Юрий Ильич, я вас понимаю, – мягко начала гостья. – Но категорически не согласна, – в голосе появилась жесткость, – нельзя зарывать такой талант! Я буду рекомендовать товарища Зверева к переводу в городскую школу.

– Категорически не согласен, – негромко, но четко выдал я. – У нас учителей не хватает, нельзя вот так с бухты-барахты решать…

– Товарищ Зверев, – Григорян окинула меня снисходительным взглядом. – Об этом поговорим позже. Что касается выступления, Юрий Ильич, я настаиваю. И буду настаивать там.

Аделаида Артуровна многозначительно приподняла брови. Свиридов кивнул, признавая поражение.

– Уточните, будьте любезны, тематику выступления, чтобы мы смогли организовать Егору Александровичу необходимую методическую помощь, – поспросил директор, пододвигая к себе блокнот.

– Тему вам пришлют после согласования, – деловито начала распоряжаться товарищ Григорян. – Но могу обозначить общие черты.

– Пожалуйста, – согласился Свиридов.

– Необходимо подготовить презентацию вашего мероприятия, поделиться опытом с коллегами. Может быть даже показать фрагменты… – задумчиво протянула важная гостья. – Это мы обсудим. В своей докладной записке начальству я буду настоятельно рекомендовать внедрить новый, не побоюсь этого слова, передовой опыт, наглядно и успешно продемонстрированный в отдельной школе, во все учебные заведения Новосибирской области! И товарищ Зверев просто обязан подготовить методичку, наглядный материал!

Товарищ Григорян снова вспомнила обо мне, развернулась с доброй улыбкой на лице. Теперь я в полной мере осознал реакцию Шпынько на ласковое обращение высокого начальства.

– Егор Александрович, дорогой вы мой товарищ… – проворковала Григорян.

От этого воркования у меня волосы на руках стали дыбом, а Ниночка еще сильнее втянула голову в плечи, стараясь стать как можно незаметней. Зато Тамара Григорьевна с довольной улыбкой что-то уверенно строчила в своем блокноте.

– Егор Александрович, необходимо в короткие сроки помочь коллегам уяснить суть мероприятия. С целями и задачами, с обоснованием и прочим, думаю, вам с удовольствием поможет Зоя Аркадьевна.

– Конечно, Аделаида Артуровна, – закивала Шпынько, делая пометку в бумагах.

У меня в голове зазвучала переделанная строчка из некогда популярной песенки из будущего «Круто ты попал в передряги, ты звезда, ну держись…» События набирали оборот, и я никак не мог остановить снежный ком, брошенный тяжелой рукой товарища Григорян.

– Товарищи! – Аделаида строго на нас посмотрела. – Седьмое ноября отнюдь не за горами, кто бы что там себе не думал по этому поводу.

Отчего-то Григорян при этом посмотрела на Нину Валентиновну. Девушка вздрогнула, но головы не подняла.

– Готовиться нужно уже сейчас! Торжественные линейки, посвященные Великому Октябрю, пройдут во всех школах. И во всех школах, я подчеркиваю, во всех! Мероприятия необходимо вывести на принципиально новый уровень. Качественный! Коммунистический! Высокий!

– Жаркие, зимние, твои, – проворчал я себе под нос.

– Вы что-то желаете добавить, товарищ Зверев? – обратилась ко мне Григорян.

– Ничего, – заверил я даму.

– Хорошо. Так вот для того, чтобы в школах празднование Октября прошло достойно с высоким образовательно-познавательным эффектом, в правильном русле, товарищ Зверев обязан поделиться с коллегами новыми тенденциям в образовательных мероприятиях.

Я посмотрел на директора, Юрий Ильич одобряюще мне кивнул и произнес:

– Надо, значит, сделаем. На какое число назначено совещание?

– Об этом вам сообщат, товарищ Свиридов, – довольно произнесла Григорян. – Вы уже начали готовиться? – поинтересовалась Аделаида Артуровна, почему-то при этом посмотрела ни на завуча, ни на директора, а именно на меня. Благосклонно.

От ее благодушной улыбки у меня свело челюсти. Кажется, я не просто попал. Я попал в любимчики к номенклатурной акуле. Вот уж правда, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

– Я? – переспросил у Григорян. – К чему?

Брови Аделаиды Артуровны стремительно поползли на лоб. Зоя Аркадьевна едва не зашипела как змея. Положение спас директор.

– Конечно, товарищ Григорян, – уверенно начал Свиридов. – Наш макет уже утвердили в роно. На этой неделе приступим к созданию полномасштабной модели. Собственно, этим займется товарищ Зверев вместе со своим десятым классом поскольку идея и реализация принадлежат Егору Александровичу.

Я сумел удержать на лице непроницаемое выражение, про себя же подумал, за каким чертом Свиридов продолжает меня нахваливать? Мало ему головной боли в виде презентации и выступления на всю область, так сейчас товарищ Григорян попросит продемонстрировать одобренную игрушку для праздничного выезда. А потом захочет такую же для себя лично. Вот оно мне надо? Ну, точно, как в воду глядел.

– Что вы говорите? – Аделаида Артуровна воскликнула. – Юрий Ильич, могу ли я… Окажите любезность, покажите, что вы придумали?

– Егор Александрович, вам и карты в руки, – Свиридов кивнул в мою сторону. – Вот пусть создатель и идейный вдохновитель сам покажет и расскажет.

– Хорошо, – согласился я, поднимаясь со своего места. – Схожу к Степану Григорьевичу, принесу.

– Ни к чему беспокоить завхоза, лампочка Ильича давно у меня, надёжно заперта в шкафу, – остановил меня директор.

– Лампочка Ильича? Чудесное название! – одобрила товарищ Григорян. – Кто придумал? Чувствуется не просто связь поколений, но – связь времен! Полное погружение в историю нашей страны, в эпоху потрясений и революционных достижений!

– Идея нашего молодого специалиста, точно как и полная реализация проекта, – повторил Юрий Ильич, отпирая дверцу шкафа рядом со мной. – Ну что же, Егор Александрович, доставайте, демонстрируйте.

Я скрипнул зубами, но не стал перечить Свиридову. Вытащил светильник, поставил на стол, оглянулся в поисках розетки.

– Вы на мое место проходите, Егор Александрович, розетка под моим столом, – подсказал директор и уселся на мой стул.

– Понял, – буркнул я и полез под директорский стол.

Штепсель плавно вошел в отверстия, я вылез из-под стола, занес руку над выключателем и едва машинально не перекрестился по давней своей привычке. С тех пор как соседки из моей прошлой будущей жизни уговорили меня сопровождать их на праздничные службы, появилась у меня такая традиция. Перед каждым новым делом осеняю себя крестом, бормочу «С Богом». Не скажу, что сильно стал верующим, но вот прижилась привычка.

Вовремя опомнился. Хотя мелькнула идея, как откреститься от выступления в прямом смысле слова и наглядно, но решил не подводить школу и директора. Выступать мне не в первой, прорвемся. Главное, понять чего от меня конкретно хотят и подготовиться.

– Да будет свет, – озвучил я свои действия и нажал на кнопку.

Судя по напряженным плечам Тамары Игнатьевны, завуча и Ниночки, женская часть коллектива прекрасно помнила, чем закончилась демонстрация в первый раз. Но сегодня обошлось. Зря что ли мы с Бородой корячились, починяли. Лампочка засияла красными огоньками, я дал пару минут полюбоваться и поменял режим.

– Чудесно! Великолепно! – раздался восторженный голос Григорян, следом привычные уже резкие короткие хлопки. – Композиция будет в большом масштабе?

– Да, – подтвердил Юрий Ильич, довольно щурясь. – Размер метр на полтора. Установим на машину, затемним, чтобы красное пламя сияло при дневном свете, – закончил директор.

– Вот что значит столичное образование! – с гордым видом заявила Аделаида Артуровна. – Передовые технологии, свежий взгляд на, казалось бы, обыденные вещи!

Я едва заметно скривился. Еще одна поклонница всего столичного и заграничного. В будущем такие дамочки самозабвенно примутся расхваливать все импортное. И хаять все советское, а позже русское. Номенклатура очень быстро переобувается в воздухе, едва начинает пахнуть жареным. Уверен, без директивы насчет поиска новых идей и принципиально нового подхода к празднованию ноябрьского праздника, товарищ Григорян разнесла бы нашу линейку в пух и прах.