Нестинарка

Бистра Спасова

Нестинарка

Эта книга является художественным вымыслом. Любое сходство с реальными лицами, живыми или умершими, организациями, событиями или местами – случайно.

Нестинарка – женщина, исполняющая ритуальный танец по раскалённым древесным углям.

 Пролог

Атлантический океан,

12 июля, среда

Нос «Арабеллы» поднимался над волнами, затем проваливался вниз и снова стремился вверх среди серых спин дельфинов. Под натянутыми парусами яхта мчалась на предельной скорости – десять узлов, а ванты звенели, словно струны скрипки.

– Если ветер не переменится, к утру дойдём до лагуны, – сказал Генри, усаживаясь рядом со мной в кокпите.

– Надеюсь, мы опередим отлив хотя бы на час, – ответил я.

С Генри мы познакомились семь лет назад, когда я поступил на работу в лондонское отделение Агентства по расследованиям. До самой пенсии, на которую он вышел девять месяцев назад, он был моим партнёром. Благодаря ему из надменного выскочки я превратился в мужчину. Недавно он потерял жену. Его некогда крепкое тело заметно похудело, скулы резко выступали под кожей.

– Думаю оставить «Арабеллу» тебе, Питер. Знаю, ты будешь о ней заботиться.

Я выругался про себя. Генри был сам не свой.

– Соберись, будь добр, и приготовься взять штурвал.

– Уже пора? Дай взглянуть на картплоттер1, – поправляя очки, сказал он, и проверил курс. – Хорошо, беру.

Я передал ему управление и сел рядом. Время от времени какая-нибудь особенно крупная волна с грохотом проходила под килем, а её гребень нависал у нас за спиной. По спине у меня пробегали мурашки, но главное в борьбе со страхом – не оборачиваться назад.

– А каково твоё оправдание? – неожиданно спросил Генри.

– Оправдание за что?

– За свой вид, Питер. Я знаю, что ты уже месяц в отпуске, хотя появился на моём пороге мокрым псом всего вчера. Я говорил с Бейли.

– И что он тебе сказал?

– Упомянул лишь, что мне нужно привести тебя в чувство, даже если для этого придётся выбросить тебя за борт и тащить за яхтой, пока у тебя в голове не прояснится.

– Остроумно.

– Старые кошмары вернулись?

Я покачал головой. Кошмары никуда не исчезали. Просто стали пореже за последние годы. Они были частью моих воспоминаний – изуродованные тела, воронки от снарядов и глаза тех детей… Им не исчезнуть никогда. Но нынешнее моё состояние было вызвано другим. Или всё же нет?

– Ты не должен так продолжать, мальчик. Я знаю тебя – трусость тебе не присуща. Как и отчаяние.

– Я не в отчаянии, Генри. Скорее, я запутался.

– В моём положении я не могу сделать многого, разве что помочь тебе разложить мысли по полочкам.

– История долгая, Генри. Но она не о той войне. Последний месяц я пытался разобраться в событиях, которые пережил. Копался в интернете, ходил в библиотеки. Читал всё, что попадалось мне на глаза, даже старые газеты.

– Знаешь, Питер, иногда, чтобы добраться до истины, нужно остановиться и посмотреть на свою жизнь со стороны – как на реку, текущую мимо тебя. Сначала она мутная, но потом течение уносит лишние вопросы, вода очищается. Тогда ты начинаешь удивляться: как же раньше не видел ответ, который всё это время был прямо перед глазами?

– Если он есть.

– Он всегда есть, Питер. И, как правило, он очень простой.

– Похоже, ты всё ещё любишь охоту за ответами, Генри?

– Похоже, я ещё не совсем сдался.

Прогноз на приближающуюся ночь был благоприятным. Я посмотрел на небо. Ветер гнал облака вниз к воде, и они напоминали воздушных змеев с растрёпанными хвостами. Генри сидел у штурвала.

– Чтобы понять всю картину, мне придётся рассказать не только то, что я видел. Есть события, которые я могу лишь представить – судя по тому, что прочёл за последний месяц. Я собрал их, как кусочки пазла.

– Тогда начинай с самого начала, мальчик.

Я закрыл глаза, вспоминая:

– Всё началось шесть недель назад…

Глава 1

Нью-Йорк, воскресенье,

28 мая, 2:50

Закат искрился на поверхности океана. Волны вздымались к вершине скалы и, разбиваясь, рассыпались дугой. Левая нога скользнула по мокрому участку – я потерял равновесие. Я понял с холодком ужаса, что лечу по гребню – прямо к обрыву, на дне которого сверкала вода. Внезапно вокруг меня зазвучал мотив из песни I Feel Good. 2Казалось, он издевался над последними мгновениями моей жизни.

Медленно открыл глаза. Сквозь мутную пелену кошмара постепенно сфокусировался экран мобильника, подпрыгивающего от вибрации на тумбочке. Песня Джеймса Брауна становилась всё громче. Я встряхнул головой, нажал на трубку и прохрипел:

– Уайли.

– Питер, прости, что разбудил, – в голосе капитана слышалась усталость. – Тебе нужно успеть на рейс British Airways из JFK в пять тридцать. Линда уже зарегистрировала тебя онлайн.

Линда Смит была моим напарником, и сам факт, что капитан Уильям Бейли прервал и её отпуск, означал: случилось нечто срочное. Не менее серьёзным было и то, что Бейли позвонил лично, а не поручил это своей секретарше. Я начал работать в лондонском отделе Агентства почти семь лет назад и только сейчас смог взять более длинный отпуск. Два дня назад наконец добрался до родителей в родной Нью-Йорк, и разница во времени всё ещё давала о себе знать.

– Что случилось, Билл?

– Саламандра снова объявился. Ты нам нужен, Пит. Постарайся не опоздать на самолёт. Удачного полёта.

– До скорого.

Я потер щетину на подбородке. «Саламандра» – так называли преступника, стоящего за двумя нераскрытыми убийствами, расследуемыми в Америке и Европе. Несмотря на бессонные ночи отдела, горячие следы ни к чему не привели, и дело зашло в тупик.

На завтрак времени не оставалось. В лучшем случае мне потребовался бы минимум час с лишним, чтобы доехать со Статен-Айленда до аэропорта. Ни одного телефонного номера такси я не помнил, спустился вниз за телефонным справочником – и только тогда вспомнил, что смартфон справился бы не хуже. Кажется, я начал стареть, раз не иду в ногу с технологией. Позади меня что-то шевельнулось.

– Что-то случилось, Пит?

У моей матери – инстинкт дикой кошки и слух английского сеттера.

– Работа. Мне нужно успеть на самолёт в Лондон в пять тридцать. – Я обнял её и прошептал: – Прости…

– Я сварю кофе, – кивнула она и пригладила серебристую прядь за ухом. – Разбужу отца, и мы отвезём тебя в аэропорт.

Мне действительно повезло с такой матерью. Не припомню, чтобы она когда-либо тратила время на причитания по поводу очередной выходки судьбы. Её практичный подход к жизни всегда помогал мне справляться с собственными эмоциями. Мы оба испытывали горькое разочарование из-за срыва семейного отпуска, но понимали, что изменить ничего не можем.

– Не волнуйся, мам, я вызову такси.

– Никаких проблем, Пит, мы отвезём тебя сами. Так у нас с отцом будет ещё немного времени, чтобы тобой насладиться.

Как я уже сказал, мама не задаёт лишних вопросов и в каждой ситуации умеет найти что-то хорошее.

Вскоре мы втроём уже ехали по Виктория-бульвару в сторону аэропорта, оставив Харвард-авеню за спиной.

Глава 2

Аэропорт Хитроу

28 мая, воскресенье, 17:45

– Уважаемые пассажиры, наш самолёт только что приземлился в аэропорту Хитроу. Просим вас не отстёгивать ремни безопасности и оставаться на своих местах до полной остановки самолёта.

Ноги у меня затекли, хотя кресло было более чем удобным. Я проснулся ещё до начала снижения – значит, минут пятнадцать назад, – но иголочки от восстанавливающегося кровообращения всё ещё покалывали. Не обращая больше на это внимания, я поднялся. Одно подмигивание и обезоруживающая улыбка смягчили недовольный взгляд стюардессы.

Когда мой предыдущий напарник вышел на пенсию, Скотланд-Ярд решил прикрепить офицера к каждому отделу Агентства и перевёл Линду из Эдинбурга на его место. Я был неприятно удивлён не только потому, что ожидал кого-то с большим опытом, но и потому, что не видел себя в роли наставника для какой-то девчонки, чья подготовка сводилась к паре курсов в школе для новобранцев. Разница между теорией и практикой в нашей профессии – это как разница между поэзией о любви и самим телесным воплощением. Мы в агентстве обычно называем академию «пансионатом для благородных девиц». Вдобавок ко всему мисс оказалась заядлой курильщицей. Когда я встречал её в аэропорту в прошлом октябре, запрет на курение в общественных местах уже давно действовал, так что ещё до того, как загрузить багаж, мне пришлось ждать, пока она удовлетворит свою никотиновую зависимость в курительной зоне у аварийного выхода. Запрет распространялся и на служебные автомобили, так что я не сомневался: сегодня, восемь месяцев спустя, Линда снова первым делом направится туда же после встречи со мной.

Она облокотилась на перила в толпе встречающих – между голубоглазым пакистанцем и кудрявым парнем с табличкой «Языковая школа British East». Выглядела уставшей и недоспавшей. Интересно, как ей удалось объяснить своему жениху, что им придётся прервать поездку по Нормандии. Джерри – наполовину француз, наполовину янки. На мой вкус, генетика не слишком удачно совместила достоинства двух наций. Но одного у него не отнять – он действительно любил Линду, прямо боготворил её.

– Добро пожаловать. Как долетел?

– Почти не заметил после двойной дозы «снотворного» по рецепту старика Джека Дэниэлса. А ты как, Линда? Была большая качка в Ла-Манше?

– Без понятия. Билл прислал за мной «Чесну».

Я присвистнул от удивления. Я летел бизнес-классом, а Линда – на бизнес-джете. Агентство не балует своих сотрудников. Значит, то, на что наткнулся Бейли, действительно серьёзно, если оправдывает такие траты.

– Что у нас есть? Билл только сказал, что Саламандра проснулся.

– Новое убийство с тем же почерком. На этот раз в парке Плашет. Жертва – женщина, тридцать шесть лет. Когда я прибыла, температура углей превышала двести градусов. Чтобы добраться до тела, пришлось ждать, пока пожарные потушат огонь и расчистят проход. В бардачке перед тобой – фото с места преступления.

Я открыл папку. На фото женское тело лежало в центре небольшого круга голой земли. Оно было свернуто в эмбриональной позе, с руками, скрещёнными на груди. Голова была обращена на север, а ступни согнутых ног – на юго-запад. Кружевная отделка длинной сорочки опалилась. Несмотря на слой сажи, белая ткань резко контрастировала с чёрной землёй – всё выглядело как сюрреалистическая инсталляция. Вокруг малого круга был обозначен больший, покрытый тлеющими углями. Я почувствовал, как Линда вздрогнула, пока я разглядывал панорамное фото места преступления.

– Проверила камеры в районе? – спросил я, не отрывая глаз от снимков.

– Да. Две у библиотеки Ист-Хэм, ещё четыре – на перекрёстке Плашет-Гроув с Вудхаус-Гроув, и по одной – на Линкольн-роуд и Шрусбери-роуд. Мы изъяли записи. Сейчас их просматривают Дебби и Грэм.

– Анализ углей?

– Древесина – дуб. Пит, я не могу поверить, что это происходит снова. Да это же Лондон, чёрт возьми! У меня голова идёт кругом от мысли, что нам придётся обойти соседние дома и расспросить сотни людей.

– Кто дежурный патологоанатом?

– Шелби Мартинес. Час назад она ещё работала над отчётом.

– Похоже, нас ждёт длинная ночь. Надо заехать за кофе.

– Кофемашина в офисе издаёт пугающие звуки, Дебби вызвала техника.

– Поворачивай к Виктория-стейшн, возьмём в итальянском.

Линда бросила на меня подозрительный взгляд и рассмеялась:

– Со сколькими мистерами «Дэниэлс» ты познакомился в самолёте? Уверен, что от крепкого эспрессо у тебя не будет тахикардии?

Намёк, замаскированный под заботу – типично для Линды. В последнее время я действительно злоупотреблял кофеином, а моё любимое эспрессо сильно отличалось от того, что мои соотечественники называют «кофе».

– Не переживай,  я уже привык к микроинфарктам – ответил я,– твоё вождение отлично тренирует сердце.

Как всегда, Линда лавировала между машинами, сохраняя высокую среднюю скорость и упорно стремясь первой вырваться на светофоре – будто участвовала в ралли и не могла допустить, чтобы кто-то другой отнял титул у неё из-под носа. Это обычно стоило мне немало разборок с начальником Дорожной полиции.

Дождь ослаб, и тени облаков поползли по фасадам зданий. Я задумался: убийца всегда находит способ совершить преступление в сухую погоду. Наверное, сверяется с почасовым прогнозом BBC. Это было уже третье убийство Саламандры – и автоматически переводило его в категорию серийных убийц. Хотя я и не был уверен в его поле, всё же предпочитал говорить о нём как о «нём», а не о «ней». Следов сексуального контакта не было, но статистика свидетельствует, что серийные убийства – чаще всего дело рук мужчин.

Кафе располагалось в четырёх кварталах от здания Нью-Скотланд-Ярда, где находился и наш отдел. Одним из преимуществ нашей службы был спецпропуск на служебные автомобили – парковка разрешалась в любой зоне города.

Когда я вышел из машины, уже начинало смеркаться. Вымытые дождём улицы сверкали под фонарями, по краям тротуаров стекали тонкие струйки воды. Я вдохнул подувший ветер – в нём чувствовался знакомый запах реки, смешанный с ароматом травы и земли. Хотя Нью-Брайтон остался за тысячи миль по ту сторону океана, я вдруг ощутил себя как дома.

В кафе было приятно тепло и сухо. Пахло свежемолотым кофе, корицей и чаем «Эрл Грей». За стойкой – круглое улыбающееся лицо синьоры Скиавоне, наполовину скрытое за подносами, на которых уже почти не осталось послеобеденных пирожных. Её руки ловко управлялись с заказами, словно жонглировали независимо друг от друга: одно движение – и уже нарезан яблочный пирог, налит чай и кофе.

Когда мы вошли, её дочь Лоретта как раз вручала бумажный пакет высокому прыщавому подростку. Увидев нас, она помахала рукой и воскликнула:

– О, кого это ветром занесло?! Привет! Если память мне не изменяет, мы с вами договаривались увидеться снова в конце июня? Два коротких в картонных стаканчиках – угадала?

– Как всегда, – рассмеялся я.

– И заверни нам четыре тех булочки с корицей и шоколадной начинкой, – добавила Линда.

– Будет сделано!

Я положил на стойку купюру. Лоретта отсчитала сдачу, положив булочки в бумажный пакет, подтолкнула  ко мне поднос с двумя разовыми стаканами кофе.

– Приятного аппетита! Пока!

– Пока!

На улице ветер усилился. По соседству с кафе продавали фастфуд – в основном турецкие дёнеры. Я заметил, что кто-то наконец снял помещение напротив, рядом с аптекой. Над дверью висел огромный жёлтый транспорант, изображающий палящее солнце, зеленые пальмы, серебристый песок и фиолетово-синее море. Прямо против солнечных лучей синими буквами было выведено: «Туристическое агентство Sunny Places».

На тротуаре у входа толпились нарядно одетые люди с бокалами белого вина. Ветер трепал воздушные шарики, привязанные к двери. Синие и жёлтые шарики. Два огромных пальмоподобных растения в керамических горшках подпирали распахнутые двери, защищая их от сквозняка.

Похоже, дизайнер агентства «Sunny Places» страдал от заблуждения, будто жители королевства обречены на вечный мрак, и решил компенсировать это, неумело воссоздав тропическую атмосферу прямо в центре города.

Пару девчонок-подростков раздавали прохожим флаеры. Одна из них улыбнулась нам и живо перебежала улицу, протянув Линде два сложенных буклетика. Они были свернуты как дорожные карты, а на первой странице красовалась та же самая картинка и синие буквы с транспаранта.

Линда поблагодарила и сунула буклеты в карман моей куртки.

– Извини за спам, Пит, но мне не хотелось разочаровывать девочек. Как только завернём за угол, выброшу листовки в первую попавшуюся урну.

– А может, всё же взглянем? Где бы ты предпочла загореть – на Карибах или в Индии?

– Учитывая, что я вообще-то сейчас в отпуске, солярий – единственная моя надежда на загар, – вздохнула Линда. – Ладно, всё же взгляну. Новые агентства обычно предлагают турпакеты по акциям. Покажи листовки Фионе, а я покажу Джерри – может, что-нибудь и придумаем, например две недельки на Борнео.

«Опять началось…» – подумал я с досадой. Так и не понял, зачем Билл навязал мне в напарницы эту куклу, с фигурой, больше подходящей для глянцевой обложки, чем для оперативной работы – и с которой я теперь связан в рабочее время (а в нашем агентстве это понятие весьма растяжимое). Линда принадлежит к интернет-поколению, которое, на мой взгляд, не знает меры в сближении (возможно, потому что почти не практикует общение вживую). Если бы я принял её предложение, это означало бы терпеть её ещё и в отпуске. Перспектива пить утренний кофе на берегу моря в компании двух дам и невротика вроде Джерри никак не совпадала с моей идеей об отдыхе. Я вздохнул.

– Линда, прошу тебя. Ты ведь знаешь, что между мной и Фионой нет ничего серьёзного. Обязательно каждый раз напоминать, когда тебе в голову взбредёт подобное?

– А я каждый раз повторяю тебе, что у неё другое мнение на этот счёт. Это же так очевидно. Один ты этого не видишь? Или притворяешься эмоционально слепым? Как бы то ни было, если тебе ничто не мешает встречаться с ней здесь, то не вижу причин, почему бы не взять её с собой – вместо того чтобы проводить отпуск в одиночестве.

Меня рассмешило это покровительственное, почти материнское отношение со стороны молодой женщины (по сути – едва повзрослевшего ребёнка). Хотя, конечно, есть вещи, которыми не делятся даже с партнёршей. Я мысленно ответил: «Потому что присутствие Фионы порой слишком изматывает и давит. Два эгоиста редко могут выдержать вместе больше суток».

Вряд ли я мог бы объяснить Линде, что для одиночки вроде меня наилучшая форма отношений – это необязывающая, чисто физическая связь. Особенно после сорока. С такой профессией, как у меня, о серьёзных отношениях можно разве что мечтать – даже если найдёшь подходящего человека.

Фиона была красива, игрива и всегда готова прыгнуть в постель. Она любила делать добрые дела и даже записалась волонтёркой в один приют для сирот. Увы, на этом её положительные качества, по сути, заканчивались. Она могла устроить грандиозный скандал любому официанту. Вела себя высокомерно с продавцами. Не считалась с моим мнением – ни в еде, ни в выборе одежды, ни даже фильмов. Уже много лет она пыталась навязать мне свой собственный режим дня – разумеется, здоровый.

Тем не менее, что бы там ни думала Линда, с Фионой мы хотя бы были на одной волне в одном важном вопросе: каков характер наших отношений.

Охранник поднял руку в знак приветствия, пока магнитные карты фиксировали наше прибытие в агентство. Лифт бесшумно тронулся и мягко остановился на двенадцатом этаже. В тот же миг у меня в кармане и в дамской сумке Линды зазвонили телефоны.

Дебора прижимала трубку к уху плечом, и она с Грэмом уже собирались войти в кабину. Увидев нас, она сразу отключилась.

– Только что вам звонила. Ну, добро пожаловать – и обратно вниз.

Они вдвоём втиснулись в лифт, и Линда нажала кнопку на подземный паркинг.

– Хммм… «Сицилийское небо» с корицей. Умно – ужин у тебя с собой, – Грэм расправил ноздри и потянулся к стаканам.

– Руки прочь! – отрезал я.

– Это антидот против самолётного снотворного Питера, – пояснила Линда, а когда заметила удивлённо поднятые брови Грэма, добавила: – по рецепту старика Джека Ди.

Грэм понимающе кивнул. Я потёр глаза и спросил:

– Куда это мы так спешим?

– На доках в Гринвиче украли двадцать пять кубометров древесины, – ответила Дебора. – Только что звонил Дик Макнил из шестого участка. Смекалистый коп.

Я знал Дика по вечерам, которые мы проводили вместе ещё до пожара на «Катти Сарк». Мы оба были без ума от парусного спорта. После пожара продолжили встречаться за пинтой пива в пабе у Темзы, где собирались портовые рабочие. Раз в неделю мы болтали о яхтах и железных моряках прошлого. Мы с нетерпением ждали, когда великий клипер воскреснет из пепла.

Удивительно, сколько всего произошло за последние семь лет. Иногда мне казалось, что я жил в этом городе в прошлой жизни. Эта нелепая мысль показалась мне настолько чуждой, что я мысленно выругался – я не верил в реинкарнацию. Видимо, преждевременный отъезд из родного дома сделал меня слишком сентиментальным. Вечерний воздух немного отрезвил.

– Древесина? Грэм, сколько кубометров нужно, чтобы сделать угольный ковер на площади тринадцать квадратных метров?

– Сейчас посмотрим…

Одна из уникальных способностей Грэма заключалась в том, что его мозг в мгновение ока превращался в калькулятор-конвертер. Он что-то забормотал себе под нос:

– Тринадцать квадратных метров – это почти шестнадцать ярдов. По моим расчётам, чтобы покрыть такую площадь углями, понадобится от трёх до четырёх кубометров древесины.

Это означало, что убийца запасся топливом минимум ещё на пять костров. Повисло молчание: каждый из нас прикидывал, может ли быть, что кража не связана с делом, и что древесину могли использовать, скажем, на стройке.

– По лабораторному отчёту, Саламандра использовал дуб, – задумчиво произнесла Линда, поднимая крышку багажника, чтобы Дебби могла загрузить чемодан с криминалистическим комплектом, который мы называли «К-пакет».

– Тут места нет! Это твой багаж, Пит? – Дебора стояла с чемоданом в одной руке и с фотоаппаратом в другой.

– Сейчас уберу. – Я уже пошёл к ней, но Грэм опередил меня.

Он взял «К-пакет», втиснулся на заднее сиденье и положил его себе на колени. Дебора села рядом. Спустя две минуты мы мчались на восток с включёнными фарами, а Линда снова петляла по полосам. Хотя англичане и утверждают, что ездят по «правильной» стороне дороги, для меня вождение слева всё ещё оставалось испытанием.

Кофе остыл. Я сделал глоток и открыл пакет с булочками. Они примялись, но всё ещё аппетитно пахли. Я протянул руку:

– Ладно уж, так и быть. Кто хочет «Сицилийское небо»?

Глава 3

Лондон

28 мая, воскресенье, 19:25

Капитан Уильям Бейли остановил машину перед высокими чугунными воротами. Он посмотрел на свои руки – они почти перестали дрожать.

Когда Дебора назвала имя жертвы, у него подкосились ноги. Впервые в жизни эмоции взяли верх над его привычным, глубоко укоренившимся самоконтролем. Сколько женщин могли носить имя Мариан Стоун? Он всмотрелся в распечатку. С фотографии паспортного формата смотрели улыбающиеся голубые глаза. Немногие умеют улыбаться глазами. Это была она – маленькая Буба. Так называл её отец – сэр Фредерик Стоун, когда дочка начала ползать быстрее, чем няня могла за ней угнаться. Прозвище прилипло к подвижной девчушке и осталось с ней.

Уильям Бейли так и не женился. Его семьёй была семья его друга Фреда. Буба сидела у него на коленях. Он строил с ней замки из песка, учил её плавать и ловить рыбу, укладывал кукол спать и даже плакал, когда хоронили пса по кличке Ту – её любимого ретривера. Мариан была частью его семьи…

Бейли взглянул на камеру, установленную на столбе у ворот, и отстегнул ремень – тот со свистом втянулся в гнездо. Он снял кобуру с плеча и засунул её в бардачок. Щёлкнул замок тайного отсека, сунул ключ в карман и глубоко вздохнул. Ему хотелось оказаться за тысячи миль отсюда, но он не мог допустить, чтобы Фред и Элен узнали о случившемся от кого-то другого.

Бейли протянул руку в окно и нажал на кнопку звонка. Ворота распахнулись, и Билл въехал по гравийной аллее, тянущейся сквозь деревья.

Доктор Шелби Мартинес потерла переносицу и снова надела очки. Взглянула на лист перед собой и тяжело вздохнула. С тех пор как она приняла назначение патологоанатома в агентстве, домой почти не возвращалась вовремя. Сегодня она пропустила матч своего пятилетнего сына, а теперь снова опаздывала к ужину. Надеялась, что муж проявит понимание.

Она не могла закончить отчёт, не проведя ещё один тест. Незапланированный, внеочередной, но абсолютно необходимый тест. Его результаты могли, наконец, раскрыть личность убийцы – если удастся их с чем-то сопоставить.

Во всяком случае, то, что она уже обнаружила, отличалось от предыдущих случаев и могло стать ключом к прорыву в расследовании.

Шелби надела перчатки и загрузила образец в центрифугу.

Глава 4

«Виндзор»

28 мая, воскресенье, 20:02

Бейли бессознательно мял в руках фуражку. Внезапно комната показалась ему слишком большой и пустой. Горло сжалось, будто в тисках. Из соседней гостиной доносились приглушённые рыдания Элен. Фред поднял на него взгляд:

– Почему она?

– Не знаю, Фред. Пока нам не удалось найти ничего, что связывало бы жертв.