Полная версия
Штурман «Капитана Гнездилова». Повесть-странствие
Штурман «Капитана Гнездилова»
Повесть-странствие
Игорь Шулепов
Корректор Анна Асонова
© Игорь Шулепов, 2025
ISBN 978-5-0067-4306-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Повесть-странствие «Штурман „Капитана Гнездилова“» – это вторая часть морской саги «О море мечтаем!», повествующей о выпускниках Дальневосточной государственной морской академии.
В первой части «Тельняшка» читатель знакомится с главным героем и его друзьями, мечтающими о море, и воплощающими эту мечту в реальность.
Посвящается:
Старшему штурману т/х «Капитан Гнездилов» – Сташкову Владимиру Яковлевичу.
Старшему механику т/х «Капитан Гнездилов» – Постникову Владимиру Александровичу.
Теплоходу «Капитан Гнездилов» и всем морякам Дальневосточного ордена Ленина и Октябрьской революции морского пароходства.
Особая благодарность Юрию Николаевичу Пузачёву за активную поддержку проекта.
Дизайн обложки Андрея Деговцова
Иллюстрации Александра Казанцева
Книга публикуется в авторской редакции.
ЧАСТЬ 1
Что такое юность?
Сон.
Что такое любовь?
Содержание сна.
Сёрен КьеркегорЕду в Магадан!
Счастье наконец-то улыбнулось мне!
Я – молодой специалист. На руках у меня два новеньких диплома – учебный и рабочий, сертификаты РЛС, САРП, БЖС, паспорт моряка, книжка с аттестацией третьего помощника капитана во флагманском морском пароходстве – Дальневосточном.
В службе снабжения пароходства пошита новенькая штурманская форма!
Я безмерно счастлив, а потому сияю, как новая монета, и жду своего звёздного часа!
Но вот беда, вновь испечённого штурмана, крайне жаждущего применить знания, полученные за почти шесть лет обучения в Морской академии, брать на пароход никто не спешит. Я было уже впадаю в отчаяние, как вдруг удача вновь благоволит мне.
Спустя два месяца ежедневного хождения к инспектору отдела кадров, или, как называется у моряков, «сидения на биче», наконец поступает долгожданная заявка на замену третьего и четвёртого помощников капитана на «банановозе» «Илья Мечников», который направлялся в Новую Зеландию за грузом яблок.
Направляют Гену Назаренко и меня. У Гены красный диплом, а у меня – синий.
Поэтому в приказах о назначении на судно инспектор вписывает Гену третьим помощником, а меня – четвёртым. Мы искренне рады, что нас отправляют вдвоём – будем держаться вместе и помогать друг-другу!
Однако по прибытии на пароход оказывается, что судно ходило в Охотоморку, а сейчас направляется в Новую Зеландию и капитану четвёртый помощник в южных широтах теперь не требуется.
Гену капитан оставляет на замену штатного третьего помощника, а мне даёт «от ворот поворот»!
И вновь я предстаю пред светлыми очами Юрия Ивановича Сенчихина – штурманского инспектора отдела кадров.
Глядя на мой обескураженный вид, он пытается приободрить меня:
– Да ты не дрейфь! Был бы штурман, а пароход всегда найдётся. Скоро северная навигация начинается – там народу всегда не хватает! На ледоколах штурмана в отпуск побегут – вот и полетишь туда белым лебедем! А пока отдыхай, наслаждайся жизнью!
Я с досадой захлопываю дверь инспекторского кабинета и сталкиваюсь нос к носу с Берёзкиным.
Берёзкин – мой одногодка, мы с ним поступали вместе в 19-ую роту. Он уже год оттрубил в пароходстве и пришёл брать заслуженный отпуск.
Здороваемся, слово за слово, сетую про несбыточную мечту о «банане», а он, утешая меня, вдруг предлагает занять своё место на контейнеровозе «Капитан Гнездилов».
К контейнеровозам у меня отношение особое ещё с морских практик – один «Пионер Находки» чего стоит! С ним ведь связаны яркие события моей юности: Гонконг, Шанхай, пьянки-гулянки с Саней Ершовым1. Эх, боевые тревоги!
Но, выясняется, что «Гнездилов» тоже линейщик, как и «Пионер Находки», но стоит не на заграничной линии, а на каботажной – Восточный-Магадан.
– Да ты не расстраивайся – утешает меня Берёзкин, украдкой глядя на мой безымянный палец с обручальным кольцом. – Зато к жене будешь мотаться через рейс. Я вот с третьим договорился: рейс – он домой, рейс – я. Пароход-то домашний, с северной линии вряд ли куда пошлют – у него ледовый класс. Максимум в Пусан сгоняете для разнообразия! Да и четвёртым проще сразу после бурсы работать – опыта поднаберёшься, если мастер будет нормальный – в третьи помощники переведёт!
– А тебя чего не перевели, ты ведь год на нём отработал?
– А я и не стремился! Зарплаты одинаковые, а у третьего гемора поболя будет: карты, пособия, корректура, деньги опять же…
– Понятно. Ладно, пошли к инспектору! – решаюсь я.
Время к обеду, а потому я бесцеремонно распахиваю дверь инспекторского кабинета и нос к носу сталкиваюсь с изумлённым Юрием Ивановичем, который только что водрузил, словно знамя полка, над своим рабочим столом новенький фирменный календарь, на котором изображён свежий контейнеровоз с логотипом FESCO на борту, эффектно входящий в австралийскую гавань Port Jackson, и явно любуется этим шедевром пароходских маркетологов.
– Видал, какая красота?! Самый большой стальной арочный мост в мире – Harbour Bridge, одно из современных чудес света – Opera House! А какой красавец-пароход! Такой заслужить ещё надо!.. А ты чего вернулся? Иди отдыхай, я же тебя отпустил на сегодня!
– Юрий Иванович, календарь у вас классный! – забрасываю ему «леща».
– Чего хотел то? – раздражённо вопрошает Сенчихин, глядя на роскошные наручные часы.
Видимо, ему пора на обед, и он хочет по-быстрому от меня отделаться.
– Так это… направление на пароход хотел, чтобы выписали. Я сам вот уже нашёл…
– Слышишь, пижон, мне обедать пора, хватит тут мне комедии разыгрывать! Нашёл он… Кто здесь инспектор, я или ты?
– Вы, конечно! Да вы так, пожалуйста, не переживайте! Идите обедать, а мы вас с коллегой подождём.
– А «мы» это кто? – с явным раздражением вопрошает Сенчихин.
– Я и вот он! – И я вталкиваю в кабинет смущённого Берёзкина.
Сенчихин берёт у него из рук бумаги, внимательно осматривает их, насупливая густые брови, а потом вдруг лучезарная улыбка озаряет его хмурое инспекторское лицо.
– Магадан, солнечный Магадан! Отлично! И замену пора делать, и пароход здесь, на Светлой, стоит!
– Так вы согласны сразу меня туда направить? – уточняю я на всякий случай у Сенчихина.
– Конечно, согласен! Отличный северный пароход – поработаешь в каботаже, опыта поднаберёшься, а потом, если заслужишь, пойдёшь у меня на новенький контейнеровоз на полугодовой контракт! – И кивает в сторону красочного календаря с ультрасовременным контейнеровозом, заходящим в Сиднейскую гавань Port Jackson, который он только что с воодушевлением водрузил над своим столом.
– А пока бананы будешь лопать только сушёные! – подмигивает он мне, явно намекая на несбывшееся распределение на «Мечников».
Я в ответ делаю неприличный жест – не поднимая правой руки, вытягиваю средний палец вверх.
К счастью, довольный собой Сенчихин ничего не замечает и благостно резюмирует:
– Завтра с утра получишь направление. Приходи в кадры с вещами и сразу дуй на пароход! Примешь у него дела! – И он показывает на довольного Берёзкина, у которого от предвкушения долгожданного отпуска рот до ушей.
Я благодарно киваю инспектору, жму руку Берёзкину и лечу на всех парах домой.
«Еду в Магадан!» – тихонько мурлыкаю себе под нос.
И мне уже ничуть уже не обидно, что не довелось попасть на «банановоз». Ведь я наконец получил своё первое назначение! А каботажем меня не напугать – плавали, знаем!
Значение профессиональных морских терминов смотри в приложении «Толковый морской словарь».
И снова – в бой, покой нам только снится!
Эгершельд встречает меня холодным порывистым ветром. Поёживаюсь от ледяного дыхания ветра и резко застёгиваю под горло старую добрую кожанку.
Начало июня во Владивостоке – это туманы и дожди, продирающие до самых костей, холодные морские ветры.
Город, который получил свою географическую прописку на широте Сочи и долготе Магадана, лениво дремлет, как усталый амурский тигр на бархатных сопках Маньчжурии.
С видовой площадки, где ныне расположился сквер легендарной женщины-капитана Анны Ивановны Щетининой, открывается великолепный вид на пролив Босфор-Восточный, Токаревскую кошку и одноимённый Токаревский маяк.
А рядом с ковшом, под самой сопкой, приосанились трудяги-ледоколы с бело-красной буквой «F» и синим околышем на трубах.
Люблю Эгершельд за его строптивый характер!
Хотя какой же он Эгершельд? На самом деле это полуостров Шкота! Однако старожилы упорно именуют Эгершельдом, называя в честь командира судна «Гридень» не только мыс, но и целый полуостров, имя которого принадлежит по праву Николаю Шкоту – командиру корвета «Америка».
И хотя оба названия достойны быть увековечены на этом берегу, однако в обиходе «Эгершельд» затмил своим пафосным именем скромного «Шкота» и теперь обозначает весь район на полуострове.
Неподалёку от ледоколов, у понтонов плавмастерских, особняком ошвартовался одинокий контейнеровоз. Вот он, мой новый братишка «Капитан Гнездилов»!
Закидываю сумку с вещами на плечо и спускаюсь к проходной. Предъявляю документы строгой седой вахтёрше и не спеша, вразвалочку иду навстречу своей судьбе.
Берёзкин уже на низком старте!
В каюте прилично накурено. На столе, рядом с пепельницей и грудой бумаг, расположилась массивная пишущая машинка «Башкирия». Отпечатаны и аккуратно разложены по папкам акты приёма-передачи подотчётного четвёртому помощнику имущества.
Спускаемся в гирокомпасную, проверяю наличие оборудования и ЗИПа по списку, затем поднимаемся на мостик и продолжаем сверять всё по тому же списку навигационные приборы, которыми заведует четвёртый помощник капитана: навигатор, лаг, эхолот, гирокомпас с репитерами, радары, магнитный компас.
Скрупулёзно проверяю, сверяю всё имеющееся в наличии навигационное оборудование, после чего мы возвращаемся в его маленькую каюту-келью.
– Да, скромно здесь у тебя…
– Да нормально, я уже привык. Зато есть умывальник, потер и даже вентилятор! Холодильника нет, но по соседству живёт боцман – у него есть! Так что можешь «объединить с ним брэнды». А вот гальюн находится палубой выше!
Я невольно поднимаю правую бровь…
– Извини, пароход советской постройки – удобства в каютах только у старшего комсостава! – оправдывается Берёзкин.
– Да, чуть было не забыл! – Он открывает массивный металлический сейф, который аккуратно вмонтирован в письменный стол. Вытаскивает оттуда пачку дипломов, сертификатов и паспортов моряка. – Проверь по списку и, если всё сходится, подпиши, пожалуйста, вот здесь.
Документы – дело архиважное, а посему проверяю, пересчитываю и только после этого ставлю свой скромный автограф в его акте.
– Ну вот и всё! – резюмирует Берёзкин. – Если вопросов нет, то пойдём сейчас к мастеру, пока он не свалил домой и передадим дела!
Словно заправский фокусник – лёгким движением руки – он извлекает из сейфа бутылку армянского коньяку.
– А после передачи дел по старой морской традиции обмоем моё списание и твоё назначение!
Я молча ему киваю, мы поднимаемся на верхнюю палубу и, спросив разрешения, заходим в каюту капитана.
Капитан очень молод – на вид ему не больше тридцати пяти лет. Берёзкин протягивает ему подписанные акты, а я отдаю документы из отдела кадров.
– Игорь Владимирович, а на каком судне вы раньше работали? – спрашивает он, пристально глядя мне в глаза.
– Ни на каком. Я только что окончил Морскую академию и получил в кадрах направление к вам! – отвечаю я, ни капли не смущаясь.
– И чем они в кадрах-то думают? У меня из опытных остаётся только третий штурман, и тот вот-вот спишется! Старпом – ярый ледокольщик, второй – совсем без опыта, вот ещё и четвёртого прислали только после бурсы! – в сердцах сетует он.
– Так вы берёте меня или опытного штурмана будете ждать? – уточняю я.
– А куда мне прикажете деваться? Чистку танков мы сегодня закончим, завтра – отход на Восточный, и становимся опять на линию. Ладно, принимайте дела, представляйтесь старпому и принимайте у него через два часа вахту! – резюмирует капитан.
Берёзкин выдыхает с облегчением. Мастер подписывает документы, и мы спускаемся в уже ставшую моей каюту с надписью «4-ый ПКМ» на двери.
Он откупоривает бутылку ароматного коньяку «АРА очень РАТ», разливает его по кружкам, и мы залпом выпиваем.
– Вообще-то не советую увлекаться этим делом, а то Чуй махом сольёт тебя! – предупреждает он меня назидательно.
– Какой ещё Чуй? – не понимаю я.
– Капитан наш – Чуйко, мы его Чуем меж собой называем. Сам не бухает и другим не даёт. Если учует запах спиртного сразу акт составит! На вот, зажуй! – И он протягивает мне пластик мятной жвачки Wrigley’s. – Да ты не дрейфь! Он домой сейчас свалит.
У тебя через два часа вахта суточная. У трапа матрос, чиф на борту – он свой мужик, из ледокольщиков! Пароход в балласте, на судне, кроме вахты, никого из посторонних. Подремлешь чуток перед отходом, ну а завтра оформишь отход и под погрузку в Восточный.
– Ладно, разберёмся! – соглашаюсь я с Берёзкиным.
– Ну тогда пошли к чифу! – подытоживает он.
И мы вновь поднимаемся на верхнюю палубу.
Дверь в каюту старпома настежь раскрыта.
Хозяин каюты что-то усердно строчит на пишущей машинке с сигаретой в зубах. Массивный, внушительного вида письменный стол, завален ворохом бумаг.
На вскидку чиф намного старше капитана. Сразу видно: опытный моряк, прошедший «Крым, рым и медные трубы».
– Вот, Владимир Яковлевич! Прошу любить и жаловать – новый четвёртый помощник капитана! – сообщает прямо с порога Берёзкин.
Старпом поднимает на нас свои небесно-голубые очи, вытаскивает сигарету изо рта и аккуратно тушит её в хрустальной пепельнице. Затем неспешно встаёт из-за стола, выходит к нам навстречу и протягивает мне свою большую тёплую ладонь.
– Приятно познакомиться! Сташков Владимир Яковлевич, будем работать вместе!
Мы пожимаем друг другу руки. Берёзкин отдаёт ему обходной лист и лаконично прощается с нами.
– Ну, бывайте! Ни пуха вам и семь футов под килем! – бросает он нам на прощание и летящей походкой устремляется навстречу заслуженному отпуску.
– Ну что ж, Игорь Владимирович, пора заступать на свою первую штурманскую вахту. Пойдёмте на мостик, я вас подробно проинструктирую.
Мы с чифом поднимается на мостик, где он проводит мне полный инструктаж по несению стояночной вахты, показывает, где включаются стояночные огни, выдаёт walkie-talkie для оперативной связи с ним и вахтенным матросом.
Я натягиваю на левый рукав повязку РЦЫ и спускаюсь к трапу, где несёт вахту матрос Володя Маточкин.
Капитан вскоре покидает борт судна, и я остаюсь с вахтенным матросом наедине.
Над Светлой опускаются вечерние сумерки, окутывая нежно-розовым светом, уходящего за бурые сопки солнца, мощные стальные торсы дремлющих ледоколов.
Сбросивший с себя бремя груза контейнеровоз мерно покачивается на волнах, ласково прижавшись свежевыкрашенным бортом к резиновым кранцам стального понтона, а мы с вахтенным, пребывая в благостном состоянии, ведём неспешную беседу о том о сём, а проще говоря, сплетничаем.
– А вы в курсе, что наш старпом четверть века отработал на ледоколах? – спрашивает у меня Володя.
– Нет, не в курсе конечно! Ну, судя по всему, штурман он весьма опытный! – отвечаю я.
– Не то слово! У него и диплом капитана дальнего плавания имеется! – с восторгом сообщает мне Володя.
– А почему он старпомом до сих пор работает? – интересуюсь я.
– Так он ведь всю жизнь на ледоколах! Ему только визу открыли недавно, стажируется пока на нашем корыте…
– А, теперь понятно! И как стажировка проходит?
– С трудом… Наше корыто за глаза прозвали «ледоколом», после того как наш чиф несколько раз так портконтролю представился… – давясь от смеха, сообщает Вова.
– Это как?
– Да так. Запрашивают его по УКВ данные парохода, а он возьми да и скажи: мол, ледокол «Капитан Гнездилов»! У мастера тогда чуть было сердечный приступ на мостике не случился! Хотя он вполне здоровый и молодой – старпомом здесь раньше работал.
– Вова, а как это он такой молодой капитаном так быстро стал?
– Дык, у них же вся семья – капитанская династия! Вот и он карьеру в пароходстве быстро сделал. Хотя, на мой взгляд, рано ему ещё кэпом-то быть…
– Ну, не нам решать! Мне он сказал, что у нас не пароход, а учебно-производственное судно – УПС!
– Есть такое дело! Да кэп сам ещё без опыта! Из опытных у нас только третий помоха, и тот свалить отсюда давно мечтает, да мастер его пока не отпускает! Может, тебя на его место назначат?
– Да вряд ли, я ведь без опыта – только после окончания академии. Пришлют из кадров пароходства кого-нибудь достойного. На двух неопытных помощников вряд ли наш мастер согласится!
– Поживём – увидим! А тебе повезло, что наш чиф, Яковлевич, над тобой шефство взял! Он мужик грамотный и человек хороший!
– Я тоже этому рад! Но нужно сперва опыт наработать, а потом уже карьеру делать.
Наступает ночь, и с приходом темноты мы заканчиваем нашу нехитрую вечернюю беседу. Я поднимаюсь на мостик, включаю стояночные огни, после чего иду покемарить с чашкой крепкого кофе в тальманскую.
Первый рейс
Над полуостровом Шкота встаёт алое солнце, щедро освещая первыми рассветными лучами дремлющие неподалёку ледоколы. Я выключаю на ходовом мостике стояночные огни и выхожу к трапу.
Ночь прошла без происшествий, но я так и не смог сомкнуть глаз: делал обходы по судну, проверял натяжение швартовных концов во время прилива и отлива и лишь пару раз передохнул в мягком кресле за кружкой крепкого кофе в тальманской – всё-таки первая моя самостоятельная стояночная вахта! За что и получил заслуженную похвалу от старпома, который с первого дня взял надо мной шефство.
Сдав вахту опытному третьему штурману и наспех позавтракав в кают-компании, отправляюсь оформлять отход судна назначением на порт Восточный в Портнадзор и санитарно-карантийную службу.
Успешно справившись, с возложенными на меня обязанностями по оформлению отхода, я вновь заступаю на вахту, но на сей раз уже на ходовую.
На борт судна поднимается лоцман, швартовые команды стоят по местам на баке и корме, и вскоре, отдав концы, мы медленно отваливаем от причала. Внутри меня всё ликует: это же моя первая ходовая штурманская вахта! И выходим именно из Владивостока – как это символично!
На мостике царит оживление: на телеграфе – сам капитан, возле которого с изящной чашкой ароматного кофе расположился высокий сухощавый лоцман, и они о чём-то мирно беседуют.
На руле – старший рулевой матрос Володя Маточкин, который, чётко дублируя голосом команды лоцмана, крутит миниатюрное штурвальное колесо авторулевого «Аист».
Заполошный старпом носится с walkie-talkie в руках с одного крыла мостика на другое, отдавая команды третьему и второму помощникам, которые руководят швартовными командами на баке и корме.
И пока я глазею на всё это великолепие широко раскрытыми глазами, старпом тихонько ненароком подсказывает мне:
– Игорь Владимирович, не забудьте записать все данные лоцмана в судовой журнал и приступайте к своим штурманским обязанностям.
Я утвердительно киваю, подхожу к лоцману и вежливо интересуюсь у него его персональными данными.
– Видите ли, милейший, моя фамилия звучит как симфония: СафронОфф! – с некоторым вызовом отвечает он мне, умышленно произнося окончание своей славянской фамилии на европейский манер, явно предвкушая неоднозначную реакцию с моей стороны.
Затем напоказ достаёт из кармана стильной лоцманской куртки изящную курительную трубку, со знанием дела набивает её душистым табаком и выпускает изо рта сизые дымные колечки… Ни дать ни взять настоящий английский лорд!
Я несколько шокирован таким ответом, но совсем не подаю виду. Эка невидаль – чудаковатый лоцман!
– А имя-отчество, будьте любезны! – в той же изысканной манере интересуюсь я.
Чудак-лоцман, уже без былого пафоса, сухо сообщает своё имя и своё отчество – видно, разочарован отсутствием ожидаемой им реакции. Я записываю в черновик время прибытия на борт лоцмана, а также его имя и фамилию. Затем подхожу к радару – снимаю пеленга и дистанции с береговых ориентиров и аккуратно, со знанием дела наношу остро отточенным графитным карандашом путевые точки на навигационную карту.
Меж тем «Капитан Гнездилов» благополучно минует восточные ворота порта Владивосток – остров Скрыплёва и мыс Басаргина.
Лоцман Safronoff любезно откланивается всем присутствующим на мостике и покидает борт судна. Я торжественно сопровождаю «его сиятельство», поскольку в мои обязанности также входят встречи и проводы лоцманов.
Он осторожно спускается по трапу на борт сопровождающего наш пароход, катера ЛК с яркой надписью PILOT на борту.
Благополучно добравшись до палубы ЛК и ухватившись за леера, лоцман машет мне рукой: мол, всё в порядке! Я машу ему утвердительно в ответ, и мы расходимся каждый по своим делам: он – осуществлять проводку других судов, я – вести пароход в Восточный.
Вновь возвращаюсь на мостик и продолжаю со всем рвением, присущим молодому штурману, нести ходовую вахту. Уверенно определяю местоположение судна, используя РЛС, как учили в бурсе. Старпом по-отечески проверяет мои путевые точки, время от времени «стреляя в радар». И поскольку никаких расхождений в моих с ним ОМС не наблюдается, он одобрительно похлопывает меня по плечу. Мол, молодец, четвёртый!
Мастер же украдкой наблюдает за нами и спустя некоторое время как будто невзначай интересуется у меня:
– Четвёртый штурман, а вы навигатором GPS пользоваться умеете? Учили вас в бурсе?
– Конечно, Сергей Алексеевич, умею! – уверенно отвечаю я, – Отличная штука для определения места судна в открытом море.
– Почему только в открытом? – недоумевает капитан.
– А потому что у него погрешность большая – для прибрежной навигации не годится!
– Интересно, а я-то думал, что это чудо техники можно использовать везде!
– Ни в коем случае! В прибрежном плавании, в узкостях на показания GPS-навигатора полагаться не стоит!
Мастер явно лукавит. По глазам ведь видно, что обо всём этом он прекрасно знает, на то он и капитан! Но человек-то я новый, а потому за мной глаз да глаз нужен!
Как любил говаривать декан нашего факультета дядька Панас: «Посмотрим, что ты за Фрукт!»
– Хорошо, убедили! Тогда назначаю вас ответственным за обучение штурманского состава по современной навигации. Нужно будет перевести инструкцию по использованию навигатора с английского на русский язык и провести практические занятия со всем нашим штурманским составом, в том числе и со мной! Задача ясна?
– Так точно! – кратко, по-военному отвечаю я.
– Тогда выполняйте! Мы ведь только что получили этот чудо-прибор во Владивостоке, да и пользоваться им толком пока никто не умеет. Выйдем в рейс из Восточного в Магадан – там и проверим, как вы справились с моим поручением.
– Хорошо, Сергей Алексеевич, сделаю!
– А с английским у вас как?
– Отлично, пятёрка на ГОСах в академии и надбавка в пароходстве за знание по итогам аттестации.
– Замечательно! Заодно и чифа подтянете по английскому. А то он на своих ледоколах совсем разучился по-английски общаться. Да там и не с кем! Одни чукчи да белые медведи кругом! Да, Владимир Яковлевич?
И мастер оборачивается в сторону старпома, который с явным интересом прислушивается к нашему разговору сквозь монотонное жужжание репитеров гирокомпаса, пряча голову, словно страус, в спасительный тубус радара.
Чиф, слыша такое дело, виновато пожимает плечами: мол, что есть, то есть – знал, да забыл…
