За Перевалом – холод и мгла

Локация: Столица, школа №3. Туалетная комната для девочек.

Время: полгода назад.

…Подтекала в унитазе вода, и закрывшей глаза Веронике казалось, что она очутилась в лесу у ручья, – только вот гулкое эхо билось о кафель, о покоцанный временем ржавый фаянс, эхо множило гнусное гуканье и глумливые охи Вовки Архипова, ненавистного Вовы Архаровца и его подлючей команды – Гоги Вантуза и Димона Донских по прозвищу Дима Дно. Ника спряталась от них в туалете – дура, на что надеялась, о чем вообще она думала, задержавшись в библиотеке, где был хороший доступ в инет? Караулила «мародеров» в Альтаре, чтоб сговориться на вечер, а за дверью дежурил садист Архипов в ожидании новой потехи. А теперь кричи, не кричи – школа давно опустела. Она стукнула Диму Дно рюкзаком и побежала по коридору, но какая им разница, где гнобить, в туалете для девочек – самый кайф!

Все началось в первый же день, когда Ника вошла в новый класс и замерла у магнитной доски. Класс пренебрежительно свистнул, разом, как один человек. Нефирмовая Вероника с потрепанным рюкзаком мейд-ин-чина, в скромном сером жакете и вязаной юбке ниже колен была здесь явно не к месту – нечесаная дворняжка на выставке модных гламурных собак. Кто-то шикнул: «От мышь недобитая!» Кто-то спросил: «Она что, из тюряги?» Кто-то внес рацпредложение: сразу добить, чтоб не мучилась. И по рядам понеслось: «Мышь», «Мышиная голова», «Слышал кликуху новенькой? Мышь!»

Чем она так зацепила Архаровца, Ника не поняла, но он стырил ее несчастный рюкзак и отправил в урну на улице, в окурки и чьи-то плевки, утверждая, что мусор нужно выкидывать. Нике пришлось рюкзак оттирать под довольный ржач всего класса, а Архаровец фоткал процесс и лыбился во всю харю. Через день все тетрадки Ники были исписаны разной похабщиной, матерными частушками, разрисованы картинками мужских гениталий.

Ника расплакалась от обиды, от нелепости происходящего; ее слезы заметила классная, взяла посмотреть тетрадь – и это был проигрыш. Капитуляция.

Классная без особых проблем вычислила вандалов, и был разговор у директора, которому скромник Володя Архипов поклялся, что больше не будет. Находчивый Гога Вантуз объяснил, растопырив пальцы, что это «типа флеш-моб», но если кто шуток не понимает и сразу стучит директору, тот не Мышь, а Крыса голимая, и ей слова больше не скажут. Директор остался доволен: Архаровец был генеральским сынком, мажором, как многие в школе.

Перемирие у директора обернулось всеобщим бойкотом. «Чтобы знала! – вещал Архаровец. – Чтоб понимала, Крыса чумная, что реальные чики своих не сдают!»

Ника шла на уроки, будто на казнь. Отличница, дочь ученого, не последнего человека в мире, ничего она не могла доказать отмороженным дуболомам, взявшим ее в оборот. Никогда раньше Нику не доставали с такой беспощадной точностью, навесив ярлык вечной жертвы и «крысы недрессированной».

Возможно, фирмовые шмотки исправили бы положение, но Ника, воспитанная в Старогорске, среди людей, увлеченных наукой, никак не могла понять, как модный прикид повысит скиллы и чем помогут лейблы на тряпках. Каждую ночь она плакала, зашивая одежду тайком от мамы, отмывая рюкзак и чехол р-фона, переписывая сочинения, чтобы вырвать листы с тайным творчеством ненавистного Вовки Архипова. А тот продолжал изгаляться: он рисовал ужасные комиксы, в которых забитая Ника тащила его в кровать, и совсем уж мерзкие вещи, от которых Нику тошнило. Она словно окуклилась от стыда за беспомощность, за покорность, за готовность плыть по течению, лишь бы ее не трогали. То ли дело Великий Альтар! «Мародеры» шли по локациям, побеждали, проходили сложнейшие квесты, и все ближе горел сто двадцатый дан – легендарный инст с Перевалом, за которым никто еще не бывал…

Ника прижалась к двери дальней кабинки в пустом туалете, от страха закрыв глаза и выставив руки в нелепой защите, а глумливая троица надвигалась – медленно, издевательски, будто играя с пойманной крысой.

– Сунем ее башкой в унитаз? А то шибко умная, стерва! Опустим, как бандюка? – предлагал Архаровцу Дима Дно.

– Она ж не авторитет! – фыркнул сознательный Вантуз. – В кинце такие парашу драили.

– Пусть драит парашу, че, будет зачетный видос!

– Ну ща, разбежались! – с испуга голос сорвался на писк, но возмущение пересилило, и Ника открыла глаза. – Сам отмывай унитазы, Вантуз ты или кто?

– Че сказала, уродка? – набычился Вантуз. – Архаровец, Крыса пищит, нужно давить тварюгу!

– А ну ша! – поднял руки Архаровец. – Что вы тут развели базар? Вы же в курсе: у меня грандиозный проект, творческий, а вы про бандитов. Я задумал, – уже Веронике, с медовой кривой улыбочкой, – издать небольшую газету, спецвыпуск «Из жизни Крысы». Газета будет с картинками, я присылал наброски. Но, как художник, хочу быть правдив. Слышь, модель моя ненаглядная? Заголяйся, а я заценю, есть ли грудь под этим мешком!

Кодла несмело гыгыкнула.

– Охренел? – прошептала Ника и прижала руки к груди. – Только тронь меня, ты, урод! Отвалите уже, недоноски!

– Крыса сопротивляется! – заулыбался Архаровец. – Нашей Крысе неловко. Так мы поможем, да, пацаны? А заодно и пощупаем!

На «пощупаем» пацаны согласились без дурацких сомнений, разве только слюной не капали. Ника сжалась, кусая губы, привкус собственной крови ее отрезвил. До сих пор ей казалось, что все понарошку – погнобят, отнимут рюкзак… И отстанут, потеряв интерес. Но теперь она поняла, что дело куда серьезнее. На нее напирал Архаровец, потерявший края, а с боков подбирались Димон и Гога, чтобы убрать ее руки в стороны. Ника снова закрыла глаза и закричала, пронзительно, громко, завизжала на низкой ноте так, что подонки отпрянули. Под ногтями вдруг стало совсем горячо, будто вырос магический потенциал, угрожая упыркам ударами молний. Ника пнула Архаровца в пах, вырвалась из западни, но не сбежала, а встала у двери, скрючив горящие пальцы. Ей теперь было на все плевать, она на блаженный миг превратилась в грозную Хилари, а Хилари не умела бояться. Ника ударила Диму Дно ногой под колено, попав каблуком, увернулась от охреневшего Вантуза и метнула в Архаровца грязным обмылком, потом прихватила ершик и ткнула им в Гогу с воплем:

– Я вас почищу, унитазы проклятые, я вас надраю, будете помнить!

Кто-то еще вбежал в туалет, кто-то кричал, убеждал, но сознание дало трещину, а тело рвалось сражаться: Ника слилась с игровым персонажем. И в реальности провалилась в Альтар!

Локация: Старогорск, квартира Калмыкова. Спальня.

– Ника, проснись, – шептал Варькин голос, – чего ты меня пугаешь?

Ника хотела открыть глаза и не могла – так их слепило; свет проникал сквозь веки и резал радужку, точно лазер, проходя сквозь скопления слез.

– Крыса! Где ты увидела крысу?

– Варька, зачем столько света?

Варвара вдруг разрыдалась. Из ее истерики получалось, что Ника во сне завизжала и закричала про крыс, от этого Варька проснулась, вскочила: думала, крыса в постели; всю комнату перетряхнула, везде посмотрела, а крысы нет…

Раньше Варя с семьей жила в коммуналке, в маленькой комнатке в захолустном поселке. Дом был старой постройки, под снос, но его почему-то из года в год, от комиссии до комиссии, признавали пригодным для жизни и в упор не видели всех проблем: обвалившейся штукатурки, трещины поперек стены и многочисленных крыс, считавших территорию исконной обителью. Варька боялась ходить по квартире: если комната была безопасна, то снаружи, за прочной дверью, царствовали хвостатые монстры, наводя порядок на кухне и шебаршась под ванной. Однажды родители ушли на работу, а Варюха и братик остались в комнате, в их надежном уютном убежище, где сроду не было крыс. Потому-то сначала Варька не обратила внимания, что где-то шуршит и пищит, и скребет, и утробно повизгивает. Лишь когда заорал годовалый братик – в голос, надрывно, до одурения, – она подбежала к кроватке, а там была кровь, столько крови, что Варя потеряла сознание, лишь успела заметить, как серый комок юркнул в дыру под комодом.

Когда вернулись родители, Варька в шоковом отупении сидела у детской кроватки и шептала, что брата загрызла крыса, ее прекрасного братика, похожего на ангелочка. И наутро слегла в горячке.

Все это Варька смогла рассказать лишь в Альтаре, в Медвежьей пещере, где она упоенно рубила крыс без всякой необходимости. На фига? – спросили ее «мародеры». И Сова, подумав, ответила.

С братиком все обошлось, Ника его встречала – он вырос слегка заторможенным, но тоже играл в «Альтар», никнейм «Девятипалый»: крыса отгрызла младенцу мизинец, он потерял много крови и лечился от заражения. После этой трагедии семейству Смирновых сразу дали квартиру в городе, а еще через год Варькин папа получил приглашение в Старогорск.

– Варька, ты что, ну какие крысы? – успокаивала ее Вероника и решилась, чтобы отвлечь подругу от кошмарных воспоминаний: – Я не про животное, Варь, – про себя.

– В каком смысле? – всхлипнула Варька и пытливо взглянула Нике в лицо.

– Это меня звали Крысой. В новой школе.

– Да за что?

– Сама не пойму. Там за тряпку душу заложат – и я такая, в свитере сером. Они его называли «мешком». Ну а че, удобный, как раз для школы. А эти…

Постепенно Ника все рассказала: про травлю (модное слово «буллинг»), про издевки и про Архаровца с верными друганами. И про случай в женской уборной, когда ее попытались раздеть.

– Как же ты, Ника? Ты убежала? Правда же, ты убежала, Ник?

Вероника жадно смотрела в отчаянные глазищи Варвары, уже позабывшей о крысах, и думала, как ей весь год не хватало простого сочувствия.

Локация: Столица, школа №3. Кабинет информатики.

Время: полгода назад.

– Сильна ты драться, Калмыкова! – хмыкнул Геннадий Антонович, усаживая Нику на стул. – Избила таких интересных мальчиков. Чай-то пей, остывает, а нужно горячим. И шоколадку кусай – ну, помнишь, как в фильме про Гарри Поттера?

Ника помнила про Гарри Поттера: здесь, в безопасности компьютерного класса, среди мониторов и клавиатур, ей казалось, что все сошлось, что она применила Патронус – вызвала Хилари из виртуалки к себе на помощь в реал.

– И визжать ты сильна, Вероника, – продолжал удивляться Череповченко, молодой учитель инфы с банальным прозвищем Череп. – Я на втором этаже услыхал, помчался к тебе на выручку, а выручать, – тут он засмеялся, – пришлось самого Архаровца!

– Мне нужно домой! – соврала Вероника. – Мама уже волнуется!

– Во-первых, сначала ты успокоишься, – поднял палец Геннадий Антонович, – а то мама увидит и схватит инфаркт. Во-вторых, маме я позвонил. Сказал, что ты записалась в кружок, – просто так увлеклась информатикой, что забыла ее предупредить. И знаешь, Калмыкова, – добавил он, – твоя мама практически не удивилась, только печально вздохнула. Будто ей совсем не в новинку подобные забывашки.

– Не в новинку, – кивнула Ника. И отпила из кружки.

Череповченко моргнул и хмыкнул, отбивая по гладкой столешнице какой-то причудливый код, точно по клаве печатал.

– Я вот хотел спросить, – начал он громко, но вдруг зашептал, с самым заговорщицким видом: – Илья Калмыков – твой родственник? Ты с ним по жизни встречалась? Честное программистское, я никому не скажу!

– Вообще-то, – Ника пожала плечами, игнорируя конспирацию, – он по жизни мой папа – и что мне теперь, застрелиться?

Геннадий Антонович поперхнулся. Встал. И с торжественной миной пожал Никину руку. Если когда-нибудь Вероника и восхищалась отцом, то сейчас ее просто раздуло от гордости. Возможно, сказался стресс. Или почтение Череповченко, или просто совокупность событий, но она рассказала ему, малознакомому человеку, что родилась в Старогорске, а в мегаполис приехала с мамой. Учитель внимательно слушал, изредка комментировал и все подсовывал шоколадку, сладкую до противности.

В дверь заскреблись с той стороны, явно не решаясь войти.

– Ну кто там? – крикнул Череповченко. – Дырку просверлите! Заходи!

В узкую щель просунулся Вантуз и протянул Никин рюкзак.

– Вот, – виновато сказал он в сторону, не рискуя смотреть на Нику. – Тут Калмыковой барахлишко. Ген Антоныч, мы же шутили, мы ж ничего такого, а?

– Ну и она пошутила в ответ? – подсказал Череповченко.

– Ага! – с готовностью гыкнул Вантуз. – Так пошутила – добавки не надо!

– Как там Архипов?

– Ну че, оклемался. Она ж ему между ног, а потом еще мылом в лобешник!

– Был бы мозг, заработал бы сотрясение. Ладно, валите с богом!

– Эта… Архипов просил узнать. Ты во что-то играешь, К… Калмыкова? Ты чего там за мантры орала и руки прикольно так крючила?

Ника с Вантузом говорить не хотела, видеть его уже не могла, ей опять приспичило драться, но учитель поддакнул, погрозив указательным пальцем:

– Точно-точно! Это я видел. Ты, Калмыкова, как ведьма была, с проклятиями и файерболами. И шипела какую-то ересь!

– Никакую не ересь, – смутилась Ника. – Строила Частокол Замула, веерную защиту.

– Значит, играешь в «Альтар», – кивнул довольный Геннадий Антонович. – Ну разумеется – а во что же еще? Ладно, пора по домам, ребятки. Архаровцу передай: Вероника теперь под моей защитой. Персональной! Усвоил, Тузиков? А ты, Вероника, подумай: я про кружок с тобой не шутил. Тебе генетический код велел! Пошли, провожу до дома и сдам прямо в руки мамуле.

Локация: Старогорск, квартира Калмыкова. Кухня.

– Вот в кого бы могла влюбиться, так это в Череповченко. То-то папочка был бы рад! – хихикнула Ника уже на кухне, где они с Варюхой нарыли заварки и теперь успокаивались чайком и шоколадкой с орехами – в точности по рецепту незабвенного Ген Антоныча. – По нему у нас многие сохли! Считали загадочным и мистическим. Только он не мистический, Варь, он, ты знаешь, обыденный, что ли. Я ж привыкла, что папа кодит, и этот все время в компе, словечками разными сыплет. Для штучек мажорных – экзотика. А для меня – суровые будни.

– Так уж и не влюбилась? – не поверила мудрая Варька. – В рыцаря и заступника, знающего про Альтар?

Ника замялась, уткнувшись в чай, но подруге ответила честно:

– Поначалу. В кружок записалась. Он такой – сам горит и других зажигает. Проекты, конкурсы, походы на выставки. И в «Альтар» играет! Под никнеймом «Ген_Череп». Только… Когда первый восторг сошел, он стал немножко противен. У этих, мажорных, есть слово: «тумач». От английского «слишком много». Вот у тебя есть торт, весь такой в розочках, вкусный. И ты его ешь – день, другой; на третий уже – да ну его на фиг! На четвертый идешь и берешь пакет чипсов. Потому что хочешь соленого.

– Ну не знаю, – вздохнула Варька, вечно страдавшая на диетах. – Я бы тортик доела!

– С тобой как раз все понятно, – Ника в сердцах махнула рукой. – А я сладкое не уважаю. Мне бы с перчиком да поострее.

– Знаешь, не удивлюсь, если ты подружилась с Вовкой Архаровцем! Тебя ж тянет на разных чудиков с хулиганскими отклонениями!

– Нет, Архаровец – не вариант. Разве он может тягаться с Алькой? Мы же с Аликом и дрались, и ссорились, и мирились – жизнь кипела и плавилась! А там… Короче, тухляк. Возвращаясь к Череповченко – он был беспонтово хорошим. Вроде Белого Скальда – помнишь, из Пятой Долины?

– А! Балерун белокурый? У нас в студии есть экземпляр, – хитро сощурилась Варька. – Тебя познакомить, нет? Он такой томный и проникновенный – меня иногда аж воротит, так и хочется дать молотком посильнее.

– Вот! – смеясь, поддакнула Ника. – Вот, ты меня поняла! Именно молотком, чтоб уже отцепился, чтоб перестал провожать и маме на уши лапшу не вешал! Он меня так достал, Варюх, – до отвращения полного: я ж с Архиповым разобралась, и в классе вроде наладилось, а тут Ген Антоныч прилип, как жвачка!

– А может, он извращенец? – предположила Варюха. – Увидел, как ты мутузишь Архаровца, и проникся жгучей любовью? Он тебя целовать не пытался?

– Нет, обошлось. Фу, зачем ты сказала? Так, иногда – на занятиях заглядывал через плечо и за руку брал, направляя мышку. Показывал ляпы в коде и уходил к другим. В классе считали, у нас роман.

– Ник, ты его отшила?

– Не знаю. Уж больно липучий тип. Из-за него я решила в Старогорске остаться. Да погоди, не визжи! Варя, слезь с меня, что ты орешь? Я хочу выждать удобный момент и заявить отцу, что собираюсь жить в Старогорске, опять ходить в старую школу, не знаю, готовить ему научусь, одежду стирать в машинке. Как думаешь, разрешит?

Локация: Старогорск, НИИ НИиДР. Медицинский отсек. Смена игрового персонажа.

Они не смогли раскодить явление кварцевого пальца в Долине. Никаких следов взлома не было, весь функционал работал без сбоев, народ продолжал кромсать на куски всевозможных тварей и боссов – лишь дурацкий палец банкира возвышался на скальном выступе, обличающе тыча в небо и притягивая горных львов.

В чате Алмазной Долины устроили перепалку об умственном состоянии разработчиков, воздвигших бессмысленный монумент. «Ладно бы средний, – ржали по чатам, – послали бы, так сказать, а с указателя прок невелик». Но кому-то «шняга» понравилась, кто-то даже рискнул «добыть» Палец, заложив заклинание Краша в самое основание, но обломался и был освистан, и ближе к рассвету Кварцевый Палец создал десяток легенд, полетевших в свободный полет по сети. Большинство игроков сходилось на том, что либо разрабы совсем одурели, либо в «Альтаре» случился глюк, но находились романтики, предлагавшие строить вышку, чтоб посмотреть: вдруг там дверь в Верхний Мир – в точке Неба, указанной Пальцем.

Калмыков пролистывал чаты и желчно бранил игроков. В ответку.

Банкир вел себя беспокойно, вскрикивал и бормотал – про крыс и про паутину, в которую был завернут, как в саван, и саван все время менял цвета. «Зеленый, красный и синий, – повторял Аркадий Ветлицкий. – Зеленый, красный и синий! В геральдике это значит…»

Он ни разу не сказал, что это значит в геральдике, но Калмыков и Федосеев и без него понимали, что речь о цветах RGB.

– Паутина и крысы! – сказал Федосеев.

Калмыков согласно кивнул.

Отвратительное сочетание.

Он ехал домой в такси с ощущением поражения, очередного за этот год, и потому зудел под нос, как мутировавший комар-переросток, изливаясь бессильной желчью. Он не знал, откуда в нем накопилась эта назойливая неприязнь, практически ненависть к людям, даже близким и дорогим, отвлекавшим его от работы. Видимо, он устал. Нужно поставить проект на паузу. Уступить директору института и съездить на конференцию – там получится отоспаться и нормально поесть за казенный счет.

Ветлицкий в сознание не приходил, оставаясь где-то на стыке реальности и виртуальной игры, и Калмыков не мог гарантировать восстановление пораженных нейронов и мозговой активности возвращенного в реал пациента.

Но само возвращение состоялось. В этом он уверил Ветлицкую, дежурившую на проходной: Аркадий Ветлицкий проснется через четыре часа. Столько потребуется антидоту, введенному точечно в мозг, чтобы разрушить всю паутину вирусных родопсинов. Но в «Альтар» он больше играть не сможет ни при каких обстоятельствах. Супруга банкира была просто счастлива.

Калмыков потер переносицу и попросил водителя притормозить за два квартала до дома. Время было почти спокойное, предрассветное, он устал, но хотел прогуляться, привести в порядок эмоции, чтоб не пугать Веронику. Перед Лидушкой тоже придется покаяться: видел, как она раздражается от того, что он срывается с места по первому зову из института, но все-таки Вероника важнее.

Он не знал, как заставить дочь улететь в Италию к матери.

Как отвадить ее от Альтара.

Захотелось курить. Присесть на лавочку на остановке и достать электронную трубку – возможно, он так и сделал бы раньше, но дома ждала Вероника, а курение – вовсе не та привычка, какой хотелось похвастаться.

Он успел отойти на сто метров от прозрачного павильона с навесом и путаным расписанием местных автобусов, когда послышался скрежет колес. На неведомых раньше инстинктах Калмыков отпрыгнул в тень и увидел горящие шашечки давешнего такси. Машина была та же самая, что он оставил квартал назад: тот же молодой вихрастый водитель отчаянно пялился в ночь, выискивая пассажира.

«Что-то случилось! – решил Калмыков. – Что-то опять случилось!»

Он двинулся было к дороге, но замешкался, запнувшись о корень, и в тот же миг побелевший таксист вывернул руль до упора вправо, машина врезалась в остановку, сминая плексигласовый корпус и лавочку возле урны.

Калмыков готов был поклясться, что увидел на пару безумных секунд в том самом месте, где думал присесть, жуткого монстра с восемью клешнями, боевым ядовитым шипом на хвосте и панцирем, который не брали ни меч, ни копье, ни заклинание. Скорпиона О-Хэт из Озерной Долины можно было сломать единственным способом: подмяв под таранный удар закованного в броню скакуна.

Он подбежал к машине, покореженной, смятой в бесформенную груду, с ужасом замечая, что сильнее всего пострадало именно пассажирское кресло. Водитель еще был жив, водитель грозил рассветному небу окровавленным указательным пальцем. И в глазах его гасли схемы созвездий, паутина чужого приказа.

Валявшийся рядом побитый планшет с картой запутанных улиц города вдруг замерцал и исчез. Совсем.

Калмыков достал р-фон и вызвал скорую помощь.

Локация: Старогорск, квартира Калмыкова. Смена игрового персонажа.

Ника проснулась ни свет ни заря – это было немного странно, учитывая, что они с Варюхой проболтали почти всю ночь, но внутри у нее все зудело от маньячного нетерпения. В этом неспокойном горении было что-то от наркоманской ломки: вот уже целый день, как Ника не играла в «Альтар»! Ей хотелось там очутиться, просто побродить по Долинам, покосить травы, подолбить упырков – скромненько так, без подвигов. Ей казалось, еще немного – и она начнет задыхаться, если не увидит Столицы! Там люди и нелюди брали приступом крепости, добывали полезный арт, сливали его на аук и флудили назло модераторам по всем местечковым харчевням.

Она хотела в Альтар!

Реальность вокруг была серой и безнадежно унылой. Варька дрыхла, сбив в кучу плед и сграбастав обе подушки. Ника хмыкнула, достала ноут и попыталась войти в игру. Соединения не было. Что-то в недрах ее ноутбука с животным упрямством противилось новому контакту с геймом.

«Чудишь, гаденыш! – Ника швырнула ноут. – Ну и ладно, чуди! А мы поедем сегодня в „Ракитники“ и поиграем там всласть!»

Время ползло, как больная улитка, еле-еле ворочая стрелками. С «Альтаром» она бы не куксилась в кресле: игра была чемпионом по поеданию лишнего времени. Войдя на минутку в гейм, можно было очнуться уже на рассвете – в дальней Долине за сбором травы и за неспешной беседой в харчевне, – хотя собиралась получше выспаться перед контрольной по химии…

На кухне вдруг что-то звякнуло, потом хрустнуло, и еще, – там явно кто-то бродил и старался не слишком греметь посудой. Папа опять вернулся под утро! Всю ночь протусил у Витькиной мамы, а теперь вот, значит, домой…

Ника выскочила из комнаты, собираясь устроить разнос, но вовремя спохватилась. Она вспомнила о ссоре с отцом, о проступке с его «РоссМАРом» и о том, что ей нужен ноут и свободный доступ в Альтар. А когда она заглянула в кухню и увидела папу на табуретке, уставшего до синяков под глазами, решила не нагнетать.

Да и смысл на него ругаться? Видно же – не с гулянки! Не задалось у него с тетей Лидой: снова вызвали в институт.

– Пап, – укоризненно сказала Ника. – Пап, нельзя столько работать. Давай я чаю согрею, яичницу будешь, пап?

Он посмотрел на Нику с какой-то беспомощной грустью и кивнул. Он явно был голоден, но по рассеянности не замечал. Мама всегда на него ругалась за то, что забыл пообедать. Ника вспомнила дерзкий план: научиться готовить для папы, чтобы он разрешил ей остаться. Ну, вот шанс! Папу нужно кормить. Будем вести хозяйство.

Ника лихо щелкнула чайником, нарезала хлеб и сыр, чтобы папа не умер с голоду, пока дочь разберется с яичницей. Главное найти сковородку – ага, миссия пройдена! Теперь масло, теперь колбаса и яйца – уровень первый дался легко, компоненты для зелья готовы! Сковородку на малый огонь, колбасу – дольками или кубиками? Мама вроде кусочки жарила. Где ты, волшебная Книга Зелий, дающая три подсказки?!

– Посолить не забудь! – посоветовал папа, успевший слегка очнуться, кусануть от бутера с сыром и теперь с улыбкой за ней наблюдавший. – Какая ты стала хозяйственная!

– А то! – откликнулась Ника, посыпала солью из горсти и подала сковородку на стол. – Лука зеленого нет, но, думаю, все съедобно. Попробуй. Нормально посолено?

– Отлично! – заверил папа. – Вкуснее яичницы я не ел. Тебе оставить кусочек?

– Нет, пап, я попозже, с Варькой! У нас Варюха ночует, мы тут болтали до ночи…

– Я знаю, – сказал папа с набитым ртом; удивительно, как он ел: жадно и торопливо, – вчера как раз ребята пришли, когда меня снова вызвали.

– Пап! – получилось неожиданно жалко. – Пап, ну зачем же ночью?