Мир прекратил быть

«16» ноября 2019 г.

Осмотр начат в 11 ч 00 мин

Осмотр окончен в 13 ч 30 мин

Старший лейтенант полиции О.С. Иванков, получив сообщение начальника отдела полиции УМВД России полковника полиции И.Г. Мелехова, прибыл по адресу ул. Калинина, д. 11, и в присутствии сотрудников полиции: 1. сержант Суровый А.С 2. Старший сержант Валынскова М.М, 3. эксперт Александрова М.Н.

Вышеуказанными лицами произведён осмотр территории полицейского участка № 3 Советского района. В следственном действии применялись технические средства: фотокамера «Самсунг LR 4724», ноутбук «DELL», чемодан следователя «СТИГАТ». Осмотр производился в условиях искусственного освещения.

Осмотром установлено: на территории полицейского участка обнаружены тела пятерых сотрудников полиции и четверых задержанных. Тела погибших неестественного синего цвета, без видимых следов борьбы. Одежда погибших влажная, стены, потолок и мебель имеют следы подтопления. Документы не подлежат восстановлению. Камеры наблюдения и компьютерная техника не подлежат восстановлению. Окно в туалете первого этажа выбито, снаружи участка обнаружены пятна крови (снимок 2). Оружейная комната – опечатана. Сейф следователя 1, сейф следователя 2 – опечатаны. Комната 4 – опечатана. У входной двери в зазоре между пепельницей и дверью обнаружен корпус, по внешним признакам совпадающий с гранатой РГД-1 (снимки 1, 3).

Осмотр дежурной комнаты показал – тело номер один (снимок 4) лежит головой в направлении окна, рука прижата к груди, вторая плотно сжата в кармане, ноги вытянуты, каблук туфля левой ноги деформирован в результате удара. Тело номер два (снимки 6, 8, 9) обнаружено в позе сидя, в кресле дежурного. Одна рука на столе, вторая полусогнута вдоль тела, сжимает телефонную трубку…

Закончив читать последние три листа машинописного текста, Мелехов аккуратно свернул протокол несколько раз, поджег с краю и бросил в пепельницу. Приложенные распечатки фотографий он перетасовал и положил во внутренний карман своего форменного кителя. Когда бумага догорела, превратившись в дряблый чёрный шалаш, полковник вонзил в середину сигаретный окурок и разворошил пепел, оставшийся от документа.

II

В родном городке я не был лет десять, может даже и больше. Впрочем, особенно сильно пейзаж за окном автобуса не изменился, разве что на краю перекрестка между Днепровской и Вахрушева забор из листов шифера заменили на дерево. Воспоминания цеплялись за пролетающие мимо дворы острыми колючками, вытаскивая на поверхность теплую волну всего того, что пряталось на самом дне – хорошего, плохого, злого и доброго. Дорога долгая – с электрички я пересел в брюхо медлительного старичка Икаруса, затем в юркую ГАЗель, забитую стариками и старухами с их сумками и котомками. Остановка – «Рынок».

Выдав водителю порцию мелочи из кармана, я не нашёл в себе сил сразу пойти домой и прошёлся «длинным кругом» мимо школы, где когда-то учился, гаражей, по крышам которых прыгал, сараев, где разливал пиво по пластиковым стаканам, сидя на мягком пружинистом матраце. В голове я пытался как-то выстроить диалог, рисовал картину встречи с отцом, но она быстро перерастала в какое-то совсем уж не реалистичное русло.

Здравствуй отец, я не звонил тебе сколько? Три года? Пять лет? Но вот вдруг решил приехать, потому что в моей квартире кто-то спустил собаку на врачей скорой помощи… А еще тут такое дело, я чуть не замёрз в полицейском участке из-за того, что так резко опустилась температура и там погибли люди и я вот решил приехать… Полиция, наверное, меня разыскивает… Здравствуй, Отец.

Сам не заметил, как подошёл к подъезду, взялся за тяжелую витую ручку и потянул дверь, пружина скрипнула, словно снова став десятилетним мальчиком, я в два резких шага запрыгнул на лестничную клетку первого этажа. Цель игры – успеть до того, как деревянная дверь с грохотом вернётся на место. Сколько себя помню – всегда успевал.

Подъезд остался тем же – выжженные спичками надписи на известке, перечень популярных на тот момент исполнителей, на первом этаже напротив входа дверь обитая дермантином, в середине огромный крест, выбитый золотистыми мебельными гвоздиками. Помню, как вытер об этот крест окровавленную ладонь, тогда впервые подрался и шёл домой с разбитым носом. После этого я едва ли сделал несколько шагов, парень с которым мы бились насмерть, ворвался в подъезд со своими друзьями и бросил мне в спину обломок грязного, сырого кирпича. На втором этаже я, окутанный ватным одеялом воспоминаний, провёл пальцами по вырезанному ключом на стене сердцу, в котором всего одно имя, собственно, из-за этого имени мы и дрались, второе – мое, начисто стерто из этого сердца все той же окровавленной рукой. Я преодолел еще один лестничный пролёт и застыл на месте. Двери не было.

В том месте откуда я уходил утром в школу, куда я возвращался после поздних прогулок, где меня всегда ждал отец не было вообще ничего – пустое место, стена. Ничего не понимая, я постучал в соседнюю дверь, никто мне не открыл, тогда я постучал в следующую, результат тот же. Третья, четвёртая дверь, ничего. Я понимал, что может быть всякое – вероятно отец продал квартиру соседям и те расширили жилплощадь и избавились от ненужного входа или он внезапно разбогател и переехал, продал, передал, подарил. Среди всех этих версий была одна, которую я не в силах был принять – та в которой отца больше не было в живых. Когда я простукивал стену костяшками пальцев, откуда-то сверху по лестнице практически бесшумно спустился старик в синих растянутых кальсонах и дубленке накинутой на тощее, голое тело.

– Добрый день, уважаемый, – произнёс он, дождался, когда я обернусь и ткнул мне в нос холодное дуло охотничьего ружья. В левой ноздре что-то точно хрустнуло.

– Ручки в гору, давай на стеночку положил, шире, ноги развёл.

Старик пнул меня по лодыжке так, что с ноги чуть не слетел ботинок. Быстро прохлопав меня по карманам, он отошёл на несколько метров.

– Ты кто такой, сынок? Оружие?

– Нет у меня оружия. Не стреляйте, я Демидов, жил когда-то здесь на этом этаже.

– Как фамилия?

– Демидов.

– А, ну понятно, понятно, – произнёс он и схватил меня рукой за шею. Под его большим пальцем, в том месте, где находилась пульсирующая артерия я почувствовал легкий укол. Колени онемели и подогнулись, по телу прокатилась слабость, я развернулся к нему лицом и сполз по стенке вниз, полностью потеряв контроль над собой.

***

Темная ночь, только пули свистят по степи – пел мне на ухо Марк Наумович Бернес. Я открыл глаза, Марк Наумович молча кивнул мне, взял со стула пиджак и вошёл в экран небольшого пузатого телевизора. Я лежал на диване, связанный по рукам и ногам, под моей головой кто-то расстелил целлофановый мешок, который прилип к щеке и громко шелестел при каждом движении. Под диваном я заметил край старого эмалированного тазика. Кто бы его туда не поставил, но он наверняка знал в каком состоянии я проснусь, желудок выворачивало наизнанку, только чудом я сдерживал рвотный позыв чтобы не выдать своего пробуждения. В коридоре, за едва прикрытой дверью, спорили двое – старик, его я узнал по голосу, и какая-то женщина. Старик убеждал ее избавиться от меня, она в свою очередь просила его проявить благоразумие.

– Зина, ты что ненормальная, Зина, какая береза? О чем рапортовать? О том что вот этот вот обошёл все посты, вскрыл точку и заявляет, что он сын Саввы? Одумайся старая, я такого сам не скажу и тебе не дам. Прости меня, Господи, конечно.

Терпеть дальше не было сил, я свесил голову с дивана и все содержимое желудка громко вылилось в таз. Дверь распахнулась, старик вошёл внутрь, дождался пока я сплюну слюну, посадил меня на диван и подал пластиковую бутылку с водой. Я сделал несколько глотков и замотал головой, он поставил бутыль на пол.

– Послушай, сынок, я не знаю кто ты такой, но в твоих интересах рассказать мне все как есть. По порядку. Кто тебя послал, что ты искал в подъезде, откуда ты приехал. Понял? Давай коротенько, я тебя слушаю.

Старик присел на край дивана, из-под его короткой футболки показалось блестящее лезвие ножа. Бегло осмотревшись, я понял, что в комнате, где меня держат нет ни одного окна, а пакет под моей головой вовсе не был пакетом, это была целлофановая пленка, которую растянули не только на диване, но и на полу. По всей видимости меня не до конца «отпустил» тот препарат, которым он усыпил меня в подъезде, какого-то особого страха я не испытывал.

– Убьете? – равнодушно спросил я, кивнув на нож.

– Не знаю, – честно ответил он, пожал плечами и достал из кармана треников сигарету, – как ты тут оказался?

Я кратко пересказал ему все события последних дней от начала и до конца, про полицию, про свой побег. Потом он попросил зачем-то рассказать ему все, что я помнил об отце и я рассказал ему несколько своих детских воспоминаний. В какой-то момент старик оборвал мой рассказ, привстал и крикнул в коридор:

– Зинаида! Зина, ладно, звони Березе! У нас тут интересный пассажир!

Затем он поднял нож и провёл им перед моими глазами.

– Не дури, понял?

Я кивнул. Лезвие скользнуло вниз и с моих рук слетели хомуты, ноги старик освобождать не стал.

– Чай будешь?

– Буду.

– Зинаида! Зина, вези чай!

В комнату вошла Зина, перед собой она катила небольшой журнальный столик с тремя кружками, пластиковым чайником, заварником и вазочкой с конфетами, старик встал и принёс ей небольшой табурет из коридора. Женщина сама заварила себе чай в пакетике, долго макая его в кипяток, мне и себе чай заваривал старик – сначала он бросил в кружки по щепотке чёрного чая, затем горстку сахара, все это он до краев залил кипятком из чайника. Зина, смуглая бабушка с большими карими глазами на морщинистом добром лице, скрывшая седины красочным платком, а старость ситцевым платьицем, поднесла ко рту кружку, сдула ароматный пар и сделала первый глоток.

– Береза будет здесь через пять минут. Ничего не хочешь парню рассказать то?

– А я все ему расскажу, сейчас Березу дождёмся и расскажу, – вызывающе ответил старик и резко дернул кружку со стола, несколько капель чая пролились на его колено. Он выругался и протер пятна рукой, я инстинктивно слегка подался назад. Признаюсь, если у меня и были какие-то мысли о побеге – плеснуть горячий чай в лицо старику, забрать нож и выкатиться в коридор, то в этот момент они отпали.

Я заметил, что Зина, несмотря на совершенно безобидный внешний вид, в тот момент, когда я пошевельнулся, вытянула из-под симпатичного кухонного фартука с парой вышитых медвежат шило, которым обычно орудуют башмачники. Однако, увидев мои испуганные глаза и, по всей видимости, поняв, что я не представляю опасности и не собираюсь бежать, она тут же спрятала его назад. Я спросил можно ли мне попробовать чай и получив разрешение старика взял в руки кружку и сделал несколько небольших глотков. Старик хлопнул меня по плечу так, что я чуть не подавился.

– Да ты сынок не бойся, все будет нормально. Я с твоим отцом вместе работаю, кстати.

Береза появилась в комнате неожиданно, как раз в тот момент, когда чайные листья прекратили попадать в рот и я сделал первый глоток так чтобы именно попить, а не попить и поесть сразу. Пара мужчин в компании тучной суровой женщины вошли в комнату, сняли куртки и побросали их на диван. Зина унесла чашки, оставив только мою, рядом с ней на столике появился маленький серебристый кейс. Женщина извлекла из него небольшой фонарик и посветила мне в глаз.

– Пентотал колол?

– Березка, ну я что изверг по-твоему? Капнул в кружку, чисто как себе.

Только сейчас я заметил, что отвратительное состояние, в котором я проснулся, полностью исчезло уступив место теплу и спокойствию. На мою голову надели какой-то хитрый налобный фонарь, старик выключил свет в комнате, погрузив помещение в кромешную тьму, Фонарь, на деле оказавшийся портативным проектором ударил вспышкой света в соседнюю стену и продемонстрировал всем собравшимся огромную задницу в серых брюках. Кто-то нажал на старт, и эта задница приземлилась в грязный снег, окружённая осколками стекла, покрытого пленкой с рисунком мрамора. Это была моя задница.

***

Я не задавал вопросы, пока они обсуждали, фотографировали и снимали на видео череду моих воспоминаний. Раскрыв рот, я наблюдал за ними как ребёнок, который восхищается цирковыми акробатами или жонглерами, виртуозно выполняющими свои трюки. Ловкость рук, иллюзия и фарс. Зеркала и камеры. Может быть это какой-то розыгрыш подумал я, и попытался встать, но меня грубо усадили назад. Часов через шесть, по моим внутренним ощущениям, когда Береза хлопнула дверью, унося из квартиры несколько флеш-карт с записями, старик срезал с моих опухших ног хомуты и пригласил на кухню. Там он достал из шкафа початую бутылку водки «Колосок», банку с соленьями, все ту же тарелку с конфетами и усадил меня за стол. Закурив, он боком отодвинул сервант на несколько сантиметров и выпустил туда дым. Насколько я понял, сервант закрывал окно.

– Любопытный ты парень, Константин Саввович Демидов. Все уже закончилось, не переживай. Ничто тебе не угрожает, так что давай будем знакомиться. Я Петрович.

Он протянул мне свою морщинистую огромную ладонь, я пожал ее. Петрович сел за стол, положил сигарету в перевёрнутую крышку с банки огурцов и разлил водку по мутным рюмкам.

-Спрашивай.

Я вгляделся в его морщинистое, словно сплюснутое, лицо с большими чёрными точками на огромном бесформенном носу и жиденькой бороденкой, сливающейся с длинными, свисающими практически до плеч волосами. Пройди такой мимо по улице, я бы никогда и не подумал, что он может быть вооружён ножом или более того ружьем.

– Что это было, ну с вот этим проектором и… Берёзой?

– Тоже, что было в участке, откуда ты каким-то чудом смог вылезти, Костя. Это была прекрасная советская наука. А ты что думал магия какая-нибудь? Прилетел вдруг голубой волшебник на голубом вертолете и вдарил по тебе ледяной магией? – Петрович улыбнулся, выпустив тонкую струйку дыма сквозь зубы к потолку, – граната это была, РГДк-6, которую кто-то вероломно спиздил с нашего склада. Прости, Господи, меня за мат, конечно. Здесь ее называют «Снежинка». Виновных мы найдём и обязательно поощрим, невиновных накажем. Давай еще по одной.

Петрович снова разлил водку по рюмкам, мы выпили, я закусил соленым огурцом.

– А вот ты честно скажи, напугался, когда вот это все ну случилось?

Я задумался. Моя одежда еще не успела окончательно высохнуть после инцидента в полицейском участке, а память уже начала вытеснять воспоминания о том, что там произошло.

– Да, немного. А где мой отец? И это за граната такая «Снежинка»?

Старик внезапно осознал, что сболтнул лишнего и закурил еще одну сигарету, не затушив первую.

– Твой отец, как бы тебе сказать, на задании, в общем пока не тут. Завтра я свожу тебя в одно место, там тебе все объяснят, но про «снежинку» ты пока никому не рассказывай. Договорились?

Я согласился, старик продолжил.

– Ты, наверное, думаешь, что мы тут все какие-то сумасшедшие или ты сумасшедший… Нет, ну не ты точно. В любом случает из-за ситуации там в городе можешь не переживать, все уже. Остальное завтра. Мобильный я тебе пока не дам – меры предосторожности, в коридоре есть стационарный телефон, можешь позвонить кому захочешь. Зина постелила тебе в комнате. Поутру я тебя разбужу. Ванная справа, туалет рядом, выключатель напротив. Одежду брось на полу, бабка постирает.

Проинспектировав меня, Петрович встал со стула и потушил сигаретный окурок об крышку банки. В ванную комнату прошла Зина, шурша огромным мотком целлофана.

– Дверь я сейчас открою, можешь уйти, когда захочешь, держать тебя не стану, но и искать тебя по городу ночью я не пойду. Если до утра дотянешь, приходи на Кирова, 12, – бросил старик напоследок.

Тяжело переставляя ноги Петрович, дошёл до входной двери и действительно щелкнул замком, после чего скрылся в комнате.

Я подождал несколько минут и вышел из кухни. На носочках, стараясь не шуметь, подкрался к двери и дернул, она действительно была открыта. Первая мысль была – схватить ботинки и бежать как можно дальше, но предчувствие беды, которая ждала меня за порогом, удерживало меня от побега лучше хомутов, следы от которых бурыми лентами отпечатались на моих запястьях. В голове цикличной неоновой вывеской крутилась фраза «если дотянешь до утра» случайно брошенная Петровичем. Он сказал ее без пафоса и явно не для того, чтобы нагнать жути, скорее обыденно, как миллиардеры говорят о финансовом рынке или селяне о хищных зверях в лесу. Да и если подумать на шаг вперёд – то дальше что? Куда теперь бежать? Денег осталось всего ничего, не хватит даже на обратную дорогу. Я громко захлопнул дверь и закрыл ее на задвижку, потом подошёл к телефону. Кому набрать? Номера в мобильнике, наизусть ни одного не выучил. Не придумав ничего лучше, я набрал несуществующий номер и произнёс в трубку «Да, привет, все нормально, я уже в городе. Нет, отца пока не видел» потом громко посмеялся, бросил несколько ничего не значащих фраз и положил трубку. Когда я закончил свое выступление, Петрович высунул свою косматую голову из-за двери.

– Ты вещи кинь в ванной, Зинка постирает.

Дверь захлопнулась, телефон неожиданно брякнул, словно зазвонил, я снял трубку и прижал ее к уху, но гудков не было, только странное потрескивание и тишина.

***

Судя по настенным часам в коридоре, я проспал практически до вечера, хоть и собирался следить за тем, чтобы никто не вошел в комнату до самого утра. Бабушка Зина принесла мне тёплую, постиранную одежду и накормила сайровым супом, вот только диалог у нас не клеился, на все мои вопросы она отвечала только «кушай» или «когда я ем – я глух и нем». К концу обеда или можно сказать ужина присоединился заспанный Петрович. Сгорбленный, в футболке и трусах он выполз из комнаты, выпил кружку кофе и как-то по-житейски, словно разговаривая со старым знакомым, произнёс:

– Давай дожевывай, ехать надо.

Через минут пятнадцать мы вышли, я-то был готов сразу, а вот Петрович собирался очень долго. Одни только штаны он искал минут десять. Оказалось, что квартира старика находится ровно над отсутствующей квартирой моего отца. Пока мы спускались по лестнице я указал рукой на стену и спросил знает ли он куда пропала дверь. Петрович остановился, схватил меня за ворот свитера и произнёс едва заметным заговорщицким шепотом, словно не разжимал губ:

– Про дверь молчи вообще. Разговаривать о ней можешь только со мной и с отцом. И только дома. Понял?

Я кивнул. Мы вышли на улицу, сели в машину такси с символичным названием «Удача» и помчались в направлении центра.

Машина долго петляла по улицам и кружила по узким проездам во дворах, Петрович ни на секунду не замолкал и всю дорогу с кем-то разговаривал по мобильному. Насколько я понял, он планировал какую-то загородную поездку, потому что речь шла о спальниках и палатках. Когда автомобиль припарковался у пятиэтажки в одном из спальных районов города, потерянной среди таких же серых панелек-близнецов, старик закончил разговор и расплатился с водителем.

Мы подошли к подъезду, над которым висела крупная пластиковая вывеска «Управляющяя компания Золотой ключик». Дверь подпирали бутылки из-под водки и мелкие пузырьки из аптеки, в которых когда-то был спирт или антисептик. Старик прожал тремя пальцами цифры на ржавом кодовом замке, что-то за дверью щелкнуло, и она распахнулась. Внутри здание оказалось больше похожим на современный деловой центр – стойка администратора, крупная узорчатая плитка на полу, бетонные стены с огромными портретами. У основного прохода несколько охранников в форме без шевронов проверяли посетителей металлоискателем. За их спинами длинные коридоры, бесконечные кабинеты, лавки вдоль стен для ожидающих и таблички с фамилиями без указания должностей. Петрович взял на стойке два пропуска, охрана скрупулёзно прогнала его дважды через металлоискатель.

– Наших знают, – ухмыльнулся старик и прошёл дальше, меня пропустили, не проявив особого интереса. Пройдя несколько коридоров, мы дошли до самого крайнего кабинета на первом этаже, с чёрной дверью без таблички. Петрович распахнул дверь без стука и вошёл внутрь, через несколько секунд он высунул голову из-за двери и помахал мне рукой, и я последовал за ним.

Внутри меня ждал кудрявый, небольшого роста мужчина с типично хмурым для клерка лицом, на котором расположились две толстые гусеницы мохнатых кустистых бровей. Одет он был в приталенный коричневый костюм и белую рубашку без галстука. Мужчина привстал, пожал мне руку и указал на стул.

– Чай, кофе?

Я отказался.

– Травить вас никто не будет, не переживайте. Этот эпизод с применением боевых отравляющих веществ мы разберём, а виновного, – в этот момент он злобно зыкнул на старика, отчего тот заерзал в кресле, – накажем по всей строгости.

Несмотря на то, что я отказался от напитков, через несколько секунд в комнату вошла девушка, поставила передо мной кружку и удалилась. Потянуло ароматным кофе. «Бровастый» начальник представился.

– Леонид Марченко, руководитель кадрового отдела. Я уполномочен ответить на ваши вопросы и предоставить вам гарантии безопасности. Вы ведь за этим сюда приехали я правильно понимаю?

– Я приехал к отцу, – возразил я.

– Вот и отлично. Наша организация называется «Конструкторское бюро № 7» или просто бюро, мы занимаемся защитой и сохранением научных достижений ученых, которые имели честь работать ранее в университете нашего города. Ваш отец несёт службу в одном из наших отделов – занимается ревизией…

На слове отец, кадровик взял длинную паузу, словно задумался, из-за этого я испытал неприятное сосущее чувство тревоги и перебил его.

– А где он?

– К сожалению я не могу сказать, но он пока не в городе… Давайте перейдём к делу. Я получил отчёт Березы и нам было бы интересно пригласить вас к нам на должность помощника специалиста. От себя можем гарантировать безопасность, достойную оплату труда и жилплощадь. Если вы откажетесь работать в нашей организации, можете вернуться на прежнее место. Если согласитесь, будете работать в группе вашего отца.

В этот момент я почувствовал, как за моей спиной гримасничает Петрович, изображая муку и страдание. Марченко опять посмотрел на него злобным взглядом, будто успокаивал ребенка в магазине, раскрыл папку, достал из неё чистый бланк, положил его передо мной и продолжил.

– Мы готовы дать вам один день для того, чтобы обдумать наше предложение, на это время я думаю вам стоит остаться под присмотром нашего специалиста, – он показал ладонью на сидящего за моей спиной Петровича, я обернулся и успел заметить, как старик показал руководителю крест, перекрестив руки.

– Я надеюсь вы понимаете, что этот разговор должен остаться между нами? Можете задавать свои вопросы.

– А какие вопросы? – усмехнулся я, взяв в руку бланк, – у меня только один вопрос – какого черта здесь происходит? Я чуть не помер, причём дважды, сбежал из другого города, а вы мне говорите, что мой отец на каком-то секретном задании, да он всю жизнь гнул спину на овощебазе, а в шесть вечера уже переступал порог квартиры. Всю. Свою. Жизнь. Когда это грузчиков начали брать в шпионы?

В этот момент Марченко тревожно переглянулся с Петровичем.

– Да я даже не понимаю толком, что за ерунда со мной произошла, а вы мне говорите про какую-то работу. Кто-нибудь вообще может мне объяснить и так чтобы я понял – что здесь творится?

Произнося эту браваду, я так активно жестикулировал, что чуть не перевернул кружку с кофе, свою речь я заканчивал на повышенных тонах, нависнув над столом и уперев в него обе руки. Марченко посмотрел на меня снизу вверх оценивающим взглядом и жестом показал на стул, но я отказался садиться и выпрямился в полный рост, сложив руки на груди.

– Я вас услышал. Но знаете, молодой человек, – произнёс он тоном возмущённого школьного преподавателя, – такие вещи за пять минут не объясняются. Вечером я пришлю к вам Лизу, и она введёт вас в курс дела.

Услышав имя Лизы Петрович закашлялся.

– А теперь извините, у меня встреча.

Кадровик взял со стола папку и вылетел из кабинета. Старик ловко перепрыгнул в его кресло, взял со стола кружку с кофе и крутанулся вокруг своей оси. Капли молочной пены брызнули на белоснежную стену.

– Бюрократы! – крикнул он в закрытую дверь, – а ловко ты его приложил, я сначала подумал, что ты и не Саввович вовсе, а теперь гляжу – ну прямо, как говорят, плоть от плоти.

Петрович посмеялся, выставил ногу и остановил стул, оказавшись прямо напротив меня.

– Костя, тут думать нечего, подписывай депешу и пошли уже. Я тебе так скажу, этот листик – твой единственный шанс отпраздновать следующий день рождения. «Снежинка» чтобы ты понимал на чёрном рынке стоит как вагон донорских почек. И кто-то потратил ее именно на тебя.