Коллектор

И я пошёл.

Глава 9

Пять лет. Пять грёбаных лет. И за это время не было ни одного клиента, который не заплатил. Ни одного. Угроза, шантаж, страх – моё оружие. Я знаю, как это работает. Люди всегда боятся чего-то. Потерять семью. Потерять лицо. Потерять себя.

Я научился находить их слабости. Узнавать, где болит сильнее всего. Мне не нужно поднимать руку. Иногда достаточно одного звонка. Иногда достаточно прийти в подъезд и просто встать.

Я стал лучшим. Это правда. Если долг дали мне – считай, он уже оплачен. Никто не уходит. Никто не смеет идти против.

Но знаешь, что самое странное? Меня это больше не радует. Это просто работа. Просто то, чем я живу. То, что помогает мне не утонуть.

Дело, как дело. Таких папок у меня были десятки, если не сотни. На обложке – имя, сумма долга, дата просрочки. Открываю. Всегда одно и то же. Чёрно-белое фото, вклеенное в угол страницы. Обычно на меня смотрят всё те же убитые жизнью лица. Мужики с сальными волосами, бабки с пустыми глазами. А тут…

Я открыл папку и замер.

Она.

Маленькая. Хрупкая. Смотрит с фотографии. Русые волосы, как будто мягкие на ощупь. Нос в веснушках – чёрт, я впервые смотрю на эти веснушки и не могу оторваться. Глаза… Огромные. Голубые. Такие, что ты в них утонешь, захлебнёшься.

Я листаю дальше, но ничего не вижу. Имя – Вера. Сумма долга – крупная. Работает учителем рисования. Без мужа. Всё это я видел сто раз. Но её… такую, как она – никогда.

Меня словно током ударило. Обычно я смотрю на фото, запоминаю и забываю через пять минут. Не тут. Я отложил папку и снова открыл её. Смотрел. Смотрел на неё. На веснушки. На эти большие, светлые глаза на волосы светло рыжие. Она не была моей целью. Она стала моей навязчивой идеей.

Я не знаю, почему. Может, потому что я уже давно один. Брат, сестра – все живут у дяди и тёти в Чечне. Там их хоть кормят нормально. Я шлю туда деньги каждый месяц. Но сам я живу так, будто меня больше нет. Только работа. Только дела.

И тут – она.

Я нашёл её адрес. Подъезд. Обычная панелька, как тысячи таких по всей Москве. Ничего особенного. Я ждал. Хотел увидеть её. Хотел понять, что со мной не так.

И я увидел.

Она шла медленно, как будто боялась кого-то встретить. Светлые волосы выбились из-под шапки, в руках – какой-то пакет с продуктами. Она выглядела… такой маленькой. Хрупкой. Как будто сильный ветер мог её унести.

Я стоял в тени, наблюдал. Она меня не видела.

Первая встреча – изучаешь объект.

И в этот момент меня накрыло.

Это не было про долг. Не про работу. Даже не про эти чёртовы деньги. Это было про неё. Она была… другой. Такой, какой я никогда не видел. Такой, которая должна была быть рядом.

Я стоял, смотрел и думал только одно: "Моя. Всё. Точка."

Сначала только глаза – большие, голубые, испуганные. Хрупкая, бледная, в этом старом пальто, которое больше похоже на тряпку, чем на одежду. В руках ключи дрожат.

Я стоял в тени. Не двигался. Она посмотрела на меня, и я увидел этот страх. Настоящий, чистый страх. Как будто перед ней не человек, а волк, который загнал её в угол.

– Вера Анатольевна, – сказал я. Спокойно, тихо. Так, чтобы каждое слово цепляло её изнутри. – Это вы?

Она кивнула. Слов не нашла.

Я вышел из тени, шагнул ближе. Вижу, как она сжимается, как будто я ударю. Но мне это не нужно. Мне нравится этот страх. Он обжигает. Пульс у неё видно даже через шарфик, как дрожит эта тонкая шея. Я не могу оторвать глаз.

Она говорит что-то – тихо, сбивчиво. "Я заплачу, мне нужно время". Но я даже не слушаю. Её голос будто глушит всё вокруг. И он сводит меня с ума.

Она вроде и не красивая. Ну, не такая, чтобы глаз не оторвать. Фигура простая, волосы светло-рыжеватые, тонкие, чуть растрёпанные. Веснушки на носу, лицо без косметики. Простая. Обычная. Но меня клинит.

Клинит так, что я сжимаю кулаки, чтобы не сорваться.

Она смотрит на меня этими огромными, до чёрта голубыми глазами, и я чувствую, что пропадаю. Тону в ней.

– Скоро… Мне нужно ещё немного времени… – шепчет она.

Я улыбаюсь. Не могу сдержаться. Не весело. Не добро. Просто усмешка. Потому что я знаю, что она врёт. Они всегда врут. Но это не важно. Важна она.

Я наклоняюсь чуть ближе. Не трогаю. Просто хочу, чтобы она чувствовала мой вес. Мою силу. Она замирает. Дыхание прерывистое. Мне кажется, ещё чуть-чуть, и она расплачется. И мне это нравится. Больше, чем должно. Этот страх, этот отчаянный блеск в её глазах. Он будоражит, как ничто другое.

Я смотрю на неё и понимаю, что это не про долг. Уже нет. Я бы мог оставить её в покое. Уйти, забыть. Я мог бы дать это дело кому-то другому. Но я не могу.

Она стала моей. С первой минуты.

После этого я начал следить за ней. Я хотел узнать всё. Где она работает. С кем разговаривает. Во сколько уходит и возвращается. Что читает. Что слушает.

Я нашёл её соцсети. Листал фотографии. Улыбки, рисунки, её ученики. Простые посты. Какой чай она пьёт. Какую музыку слушает. Всё это – я впитывал, как воздух.

Я узнал, где она покупает продукты. Какую маршрутку ловит, чтобы доехать до работы. Что она делает в свои выходные.

Мне этого было мало. Слишком мало. Я копался в её прошлом. Искал документы. Хотел понять, откуда она такая. Почему одна. Почему так боится людей. Искал ее бывших. Нашел парочку…И тут же захотелось их в черные мешки закатать. Только за то, что смели ее трогать, целовать…или трахать. Ей двадцать шесть. Вряд ли она целка.

Она стала моим центром вселенной. Моей точкой невозврата.

Каждую минуту я думал только о ней. Даже когда не видел её, даже когда она не была рядом – она была в моей голове. Как яд, который отравляет всё внутри.

Я не знал, как остановиться. Да и не хотел.

Глава 10

Телефон тёти в списке контактов я знаю наизусть. Пальцы дрожат, но всё равно нажимаю на зелёную кнопку вызова. Гудки – долгие, тягучие, будто намеренно издеваются. И вот наконец её голос – привычный, тёплый, но чуть хриплый.

– Вера, Верочка, здравствуй, милая!

Я улыбаюсь, хоть губы почти не двигаются, а в груди колет от тревоги. Улыбка – это как щит. Слышать её голос живым – уже полегчало, но я знаю, что тётя обычно не рассказывает о своих проблемах, пока не начинаешь тянуть из неё клещами.

– Тётя Люда, как вы? Всё нормально? Лекарства пили? Что врач сказал?

Она отмахивается – я чувствую это даже через трубку. Начинает говорить что-то о погоде, о телевизоре, о каких-то новостях. У меня внутри всё горит от нетерпения.

– Тётя Люда, ну хватит уходить от темы. Вы как себя чувствуете? – перебиваю её.

– Верочка, не переживай. Всё хорошо. Давление, конечно, скачет, но я уже привыкла. И таблетки принимаю. Всё нормально.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Хорошо. Она жива. Она со мной говорит.

– А ещё, представляешь, тут у нас такое было! – вдруг меняет тему тёта. Голос её становится бодрее, даже чуть весёлым, будто она собирается рассказать что-то интересное.

– Что случилось? – напрягаюсь я.

– Разбили окно!

У меня сердце падает куда-то вниз.

– Что?! Как разбили? Кто?

– Не знаю. Ночью, наверное, кто-то камнем кинул или ещё как-то. Утром проснулась, а окно треснутое всё. Я, конечно, испугалась, думала, что так и придётся жить, но тут пришёл парень.

– Какой парень? – в горле пересыхает, слова будто застревают.

– Высокий такой. Очень высокий. Крепкий. Бородатый. Лет тридцать пять, наверное. Сказал, что из домоуправления. Я сначала испугалась, но он такой вежливый, Верочка! Очень культурный. Сказал, что всё быстро починит. Привёл людей – те поставили новое стекло. Всё как новенькое! Представляешь? Даже денег не взяли!

Я чувствую, как мир вокруг меня рушится. Всё. Каждое её слово – будто гвоздь в гроб моего спокойствия. Высокий. Бородатый. Крепкий.

Это он.

К горлу подкатывает ком. Я почти не слышу, что говорит тётя. Голос становится каким-то далёким, приглушённым, как будто я провалилась в воду.

– Тётя Люда, – перебиваю её, голос хриплый, будто сорванный. – Вы уверены, что он из домоуправления?

– Ну конечно! А кто же ещё? Он так уверенно говорил, даже документы показывать не стал. Зачем ему врать? Всё так быстро починили! Очень хороший человек. Я бы не справилась без него.

– Он представился?

– Да…Сказал Асланом зовут.

Я сжимаю телефон так, что пальцы белеют. Хороший человек? Это он разбил твоё окно, чтобы потом его "починить", чёрт возьми! Мир вокруг меня орет как сирена. Это он. Это точно он.

– Верочка, ты там? – слышу её голос.

– Да… Да, тётя Люда. Я… рада, что вам помогли.

Я едва выдавливаю эти слова. Голос дрожит, сердце грохочет в ушах, а мысли скачут, как в лихорадке. Он был там. У неё дома. Смотрел на неё. Ломал её окно, чтобы потом прийти, будто герой. Он следит. Он видит всё.

И теперь я точно знаю: он не остановится. Я пытаюсь сделать вдох, но воздух не проходит. Только одно крутится в голове: он уже здесь. Он уже рядом.

Телефон выпадает из рук. Сердце колотится так, будто оно сейчас вырвется наружу, как птица из клетки. Грудь сдавливает, дышать невозможно. Слова тёти звенят в голове, как набат: "Аслан… Аслан… Высокий, крепкий, бородатый…"

Он был там. У неё дома. Смотрел на неё. Разговаривал с ней. Тронул её жизнь так, будто имеет право. Он не просто знает, где я. Он знает, где она.

Холодный ужас разливается внутри, как ядовитая жидкость, затапливая всё. Но вместе с ним приходит ярость. Дикая, обжигающая, словно внутренний пожар, который невозможно погасить.

– Сволочь, — шепчу я, едва удерживая слёзы, которые уже жгут глаза. – Мразь…

Меня трясёт. Руки дрожат, дыхание рваное, неровное. Чувствую, как пульс отдаётся в висках, будто в голове барабан бьёт. Я хватаю телефон, чуть не роняю его снова, и быстро набираю номер, с которого он присылал свои мерзкие сообщения.

Меня трясёт. Руки дрожат, дыхание рваное, неровное. Чувствую, как пульс отдаётся в висках, будто в голове барабан бьёт. Я хватаю телефон, чуть не роняю его снова, и быстро набираю номер, с которого он присылал свои мерзкие сообщения.

Гудок. Один. Второй. Я молюсь, чтобы он не ответил. Но он отвечает.

– Да? – его голос звучит спокойно, почти лениво. Будто он ждал моего звонка, будто всё под контролем. Его голос тянет слова, низкий, хриплый, как будто он только что курил или смеялся.

Я не выдерживаю. Я кричу в трубку, забывая обо всём:

– Не смей трогать мою семью! Я отдам! Я же сказала, что отдам!

На секунду он молчит. Я слышу только своё бешеное дыхание. А потом он говорит – медленно, с лёгкой, почти насмешливой усмешкой:

– А спасибо нельзя сказать?

Моё горло перехватывает. Спасибо? Спасибо за что? Моя голова кипит, ярость поднимается, как волна, которую я больше не могу сдерживать.

– За что?! Ты сам, наверное, и разбил это окно!

Он смеётся. Низко, хрипло. Смех тяжёлый. Каждое его слово – гвоздь в моё сердце.

– Разбил? Может быть. Или нет. Стекло к твоему долгу приписать, чтобы не борзела?

Я открываю рот, но ничего не могу сказать. Молчание давит. А потом он добавляет, и его голос становится ниже, как будто он стоит у меня за спиной, говорит мне прямо в ухо:

– И закрой окно, а то простудишься. В одном халате.

Его слова звучат у меня в голове, как эхо: "Закрой окно… Простудишься…"

Телефон скользнул из пальцев и упал на пол с тихим стуком. Но я даже не услышала этого. Мир вокруг сжался до одной единственной мысли, которая, как яд, разливалась по моим венам: Он смотрит. Прямо сейчас. Он видит меня.

Дыхание замерло. В груди пустота. Как будто сердце перестало биться, как будто я больше не существую.

Как он это знает? Как он черт его раздери все знает?!

Вдруг тело рванулось вперёд, будто кто-то сжал меня изнутри и заставил двигаться. Я бросилась к окну. Шаги звучали слишком громко в этой жуткой тишине. Глухой, тяжёлый удар сердца. Раз. Два. Три. Я уже у штор.

Дёрнула их так резко, что карниз скрипнул, будто протестуя. Ткань задёрнулась, закрывая меня от холодного, чужого мира снаружи. Но этого было мало. Я не могла дышать. Не могла мыслить.

Свет. Свет в комнате.

Я метнулась к выключателю, ударилась плечом о стену, но руки не слушались. Наконец, щёлкнула выключателем. Темнота поглотила комнату, но это не успокоило меня.

Я прижалась спиной к стене, соскользнула вниз, опускаясь на пол. Халат неловко задрался, но мне было всё равно. Я сидела, как загнанный зверь в клетке. Пульс грохотал в ушах, пальцы дрожали, как у больной в лихорадке, а кожа была мокрой от пота.

Он видел меня. Видел…видел…следил…

Я повторяла это снова и снова, будто с этим можно было что-то сделать. Его слова жгли, будто он шептал их прямо мне в ухо, стоя за спиной. Холод пробирался под кожу, забираясь глубже, заполняя меня.

Я сжала руки в кулаки, ногти впились в ладони, но это не помогло.

Снаружи была тишина. Ужасная, убийственная тишина. Но я знала – он где-то там. Он смотрит. Он ждёт.

Слёзы сами собой хлынули из глаз. Я не пыталась их остановить. В темноте комнаты мой шёпот звучал так, будто он был чужим:

– Я отдам… Я отдам… Только уйди… Уйди, пожалуйста…

Но внутри я знала. Я знала это так же точно, как знала, что дышу. Ему не нужны только деньги. Это не про долг.

Ему нужна я.

Глава 11

Я поднималась по лестнице, шаг за шагом, пытаясь как можно быстрее добраться до своей двери. Голова раскалывалась, плечи горели от усталости, и единственное, о чём я мечтала, – закрыть за собой дверь и хотя бы на пару часов забыть обо всём. Но забыть всё равно не получалось. Его лицо, его холодный голос… всё, что связано с этим проклятым человеком, висело надо мной, как тень.

Каждый раз, когда я оставалась одна, я чувствовала его взгляд. Как будто он мог видеть меня даже через стены. Этот страх, эта ненависть внутри меня не давали покоя. Я торопилась, стараясь идти быстрее, но остановилась как вкопанная, когда увидела его – Сергея Николаевича. Соседа с третьего этажа. Его все побаивались. Говорят, он бил свою жену и сына, и она сбежала от него вместе с ребенком. Теперь он периодически пьет и шатается по подъезду.

Он стоял у лестницы, качаясь, как подвыпивший медведь. Я сразу почувствовала этот неприятный, липкий холод, который всегда появлялся при опасности.

– О, Вера! – голос его был пропитан перегаром, а на губах появилась отвратительная улыбка.

Я замерла. Сердце гулко забилось, а ноги будто вросли в бетон.

– Добрый вечер, – коротко бросила я, стараясь держаться уверенно.

Я попыталась обойти его, но он шагнул ближе, загораживая путь. От него пахло водкой и чем-то кислым, а его улыбка… она была не просто неприятной, она была угрожающей.

– Зачем так холодно? – спросил он, наклоняясь ближе.

Я сделала шаг назад.

– Пропустите меня, – мой голос дрожал, хотя я старалась этого не показать.

– Пропустить? – он фыркнул и засмеялся, от чего я едва не вздрогнула. – Какая гордая. Думаешь, тебе кто-то поможет? Здесь никого нет. Никто тебя не услышит. А кто услышит хуй выйдет. Все насрать даже если я тебя буду резать. Им свои шкуры дороже! Да, Антонина Петровна?

Он постучал кулаком в соседнюю дверь. И та, конечно же, не открылась.

Внутри всё похолодело. Его слова были похожи на нож, которым он медленно резал воздух между нами. Плотный воздух…накачанный перегаром.

Я сделала ещё шаг назад, но он протянул руку и схватил меня за локоть.

– Отпустите! – выкрикнула я, попыталась вырваться, но его пальцы сжали меня, как тиски.

– Зачем так грубо? – ухмыльнулся он. – Я ведь просто хочу пообщаться. Ты ведь такая красивая. А я всегда знал, что ты хочешь мужского внимания. Чего одна, а. Принцесса, да? Мужиков отшиваешь?

Его взгляд обжигал, сканировал меня, как рентген, и мне казалось, что я тону. Грудь сдавило, дыхание сбилось. Его слова вонзались в моё сознание, словно иглы.

– Убери руки, – только и смогла выдавить я. Но это только раззадорило его.

– Убери? – он хрипло засмеялся и потянул меня ближе, так близко, что я почувствовала на коже его горячее дыхание. – Ты такая упрямая, Вера. Ну-ка, покажи, как ты сопротивляешься.

Мир вокруг словно сузился. Только он. Только его голос, его рука, его мерзкая ухмылка. Я хотела закричать, но мой голос застрял где-то в горле.

Я чувствовала себя загнанной в угол.

Моё сердце сжалось, как пружина, когда я почувствовала это. Тяжёлое, ледяное присутствие. Оно накрыло меня волной, прежде чем я даже успела увидеть его.

А потом он вышел из темноты.

Аслан.

Высокий, массивный, будто созданный из гранита. Его шаги звучали глухо, уверенно. Глаза – тёмные, обжигающие, смотрели мимо меня, прямо на Сергея Николаевича. И я знала: это конец.

Его голос прозвучал низко, хрипло, угрожающе, как предвестие беды:

– Убери от неё руки.

Сосед резко повернулся. Его рука всё ещё сжимала мой локоть, и я ощутила, как пальцы на секунду ослабли, но он не отпустил. Я видела, как он пытается понять, кто это. Пьяные глаза блестели, но в них читался вызов.

– А ты кто такой? – проговорил Сергей, чуть пошатываясь, пытаясь казаться уверенным.

Аслан не отвечал. Он сделал ещё один шаг вперёд, и теперь его лицо оказалось полностью в свете тусклой лампы. Оно было жёстким, хмурым, холодным. Каждый мускул его тела был натянут, как стальная пружина, готовая выстрелить.

– Убери от неё руки, – повторил он, медленно, почти раздельно.

Голос Аслана был таким же твёрдым, как его взгляд. Без эмоций. Без угроз. Но в нём звучала такая ледяная уверенность, что мне стало страшно.

– Ты что, герой? – фыркнул сосед, пытаясь ухмыльнуться, но это вышло жалко.

Аслан не ответил.

В следующую секунду его рука выстрелила вперёд, как молния, и схватила Сергея за тонкую шею. Всё произошло так быстро, что я даже не успела понять, как.

– Я предупреждал, – сказал Аслан тихо, почти шёпотом, но его голос был похож на рык.

Сергей начал что-то кричать, дергаться, но Аслан просто сжал руку сильнее. Ещё одно движение – и сосед глухо ударился спиной о стену. Воздух вокруг, казалось, сгустился, а грохот его тела об стену эхом отдался в моих ушах.

– Эй, ты чего… – прохрипел Сергей, хватаясь за руки Аслана, но его движения были жалкими, бессильными.

Аслан склонился ближе, его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от лица соседа.

– Я говорю только ОДИН раз, – сказал он, всё так же тихо, но каждое слово было, как клинок.

Сосед снова попытался вырваться, но Аслан, не дав ему шанса, резко ударил его. Кулак встретил челюсть с глухим звуком, от которого я невольно вздрогнула. Сергей пошатнулся, но Аслан не дал ему упасть.

Ещё один удар.

Кровь. Она брызнула на пол, капнула на серую плитку. Сергей с окровавленным лицом и разбитыми губами сдавленно закряхтел, но уже не сопротивлялся. Аслан отпустил его с резким движением, и тот рухнул на пол, как мешок мусора.

Я смотрела на это, прижавшись к стене, и не могла пошевелиться. Сердце колотилось, дыхание сбивалось, а в голове крутилась только одна мысль: это был не человек. Это было что-то большее. Сильное, холодное, безжалостное.

Аслан обернулся ко мне. Его взгляд прожёг меня до самого нутра, и я поняла, что он совершенно спокоен. Как будто эта сцена, эти удары – всего лишь часть его привычной жизни.

– Всё хорошо? – спросил он.

Его голос звучал так же, как всегда. Безэмоционально, но в то же время властно. Он стоял передо мной, высокий и грозный, с руками, которые только что отправили человека на пол.

Я не могла ответить. Я просто смотрела на него, чувствуя, как внутри всё сжимается. Страх, ужас, благодарность, что он здесь, и ненависть – к тому, что он такой. Всё смешалось в один ком, который я не могла развязать.

Он не смотрел на меня. Его взгляд был направлен куда-то в сторону, туда, где лежал сосед, стонущий на полу, словно побитая собака. Но это было уже неважно. Весь воздух вокруг вибрировал от его присутствия. Словно эта тишина принадлежала только ему. И вдруг резко обернулся ко мне.

Я смотрела на него, как загипнотизированная, не в силах отвести глаза. Его лицо… Резкие, грубые черты, как будто вырезанные из камня. Лоб с чёткой линией, нос прямой и чуть крупноватый, острые скулы, густая борода, подчёркивающая его сильную, грубую челюсть. Но больше всего меня убивали его глаза.

Эти глаза – глубокие, бархатные, тёмные, как горький кофе, с таким взглядом, что от него хотелось одновременно спрятаться и замереть. Они были странными: там смешались ярость, огонь, и что-то ещё. Что-то, от чего холодный пот пробежал по моей коже. Какое-то жуткое осознание – мне это нравится.

Снова повернулся к соседу и отчеканил:

– Если ещё раз к ней подойдёшь, я тебя прикончу, – сказал он ровным голосом, даже не повысив его.

Сергей ничего не ответил, только пробормотал что-то невнятное.

Аслан поднял глаза на меня.

– Пошли, – коротко бросил он, сделав шаг в мою сторону.

Я замерла, чувствуя, как дрожат ноги, но послушно пошла за ним. Потому что в этот момент я поняла: он может сделать что угодно. Абсолютно что угодно.Аслан…если это и правда его имя, прекрасно знал где я живу. Я отступила назад, прижимаясь к холодной стене, чувствуя, как дрожат ноги. Он подошёл ближе, настолько близко, что я могла уловить слабый запах его одеколона. Лёгкий, свежий, но в то же время… тяжёлый.

– Я не позволю никому тебя трогать, – произнёс он. Его голос был низким, почти шёпотом, но я слышала каждое слово, как удар молота.

Эти слова проникли в каждую клетку моего тела, и я не могла понять, что чувствую. Страх. Да, страх был сильным, накрывал меня, как волна. Но… не только. В этом страхе было что-то другое, что-то, что сжимало грудь и заставляло сердце стучать так громко, что, казалось, он его слышит.

Я подняла взгляд и встретилась с его глазами. Они прожигали меня насквозь, заставляли сердце падать куда-то в пятки. Он был красивым. Но эта красота была опасной. Красота мужчины, который привык брать своё. Грубая, жёсткая, пугающая.

– Мне пора домой, – выдавила я, и мой голос дрогнул.

Он не ответил. Только посмотрел, слегка приподняв бровь. Этот взгляд говорил больше, чем тысячи слов.

Я дёрнула ручку двери, но замок заел. Нет-нет-нет! Я снова потянула, нервно, рвано, но она не открывалась. Моё дыхание стало сбивчивым, сердце грохотало в ушах.

Он сделал шаг ближе, и теперь стоял так, что я могла видеть каждую деталь его лица. Маленькие морщинки у глаз, лёгкую щетину под бородой, его губы, которые были чуть сжаты в линию. Его лицо было безупречно красивым, но страшным, потому что за этой красотой скрывалась сила. Сила, которая могла уничтожить меня.

– У тебя замок заедает, – сказал он тихо, почти с насмешкой.

– Не надо, – выдохнула я, но он уже схватился за ручку.

Его рука накрыла её с силой, и замок, словно подчиняясь его приказу, поддался. Дверь открылась с глухим скрипом. Я резко заскочила внутрь, мои руки тряслись так, что я едва могла удержать ключи.

Он остался стоять снаружи, но его взгляд… Этот взгляд, с которым он смотрел, словно обещал: он всегда найдёт способ войти.

Я захлопнула дверь и дрожащими руками повернула все замки. Один. Второй. Третий. Но этого было мало. Я рванула к трюмо, зацепившись за край ковра, чуть не упала. Ноги подкашивались, но я с трудом толкнула тяжёлую мебель к двери.

Когда всё было закончено, я осела прямо на пол.

Комната была тёмной, воздух тяжёлым. Я слышала только своё дыхание – частое, рваное, будто после долгого бега. Холодный пот катился по спине, а волосы прилипли к вискам.

Его голос всё ещё звучал в моей голове: "Я не позволю никому тебя трогать."

Эти слова не успокаивали. Они были, как оковы. Холодные, неразрушимые.

Я обхватила себя руками, чувствуя, как внутри всё сжимается. Он был рядом. И он не остановится.

Глава 12

День, как и вся моя жизнь, пошёл к чёрту.

Мне даже не выдали зарплату. В бухгалтерии сказали, что деньги задерживаются, но "всё решится через неделю". Через неделю. А что мне делать сейчас? Ещё одна неделя без еды?

Я стояла в коридоре школы, вытирая мокрые от слёз глаза, но плач всё равно прорывался наружу. Директор не хотела меня принимать, её секретарша сухо повторила, что "Татьяна Викторовна очень занята". Конечно. Занята. А я? Я не занята? От голода сдохну последние деньги на выплату этого долга отдала… и должна с каждым днем все больше!