Анна Александер: королева огня

И вот настал решающий момент. Четверо, застыв на своих местах, погрузились в омут собственных дум. Адам мечтал о долгожданном исцелении, Микаель – о вечной молодости, а родители Анны грезили лишь об одном: отыскать дочь и, по возможности, вернуться с ней обратно. Это было их единственным желанием, их заветной мечтой…

Во время чтения молитвы все собравшиеся почувствовали легкую дрожь земли. Затем она усилилась. К концу речи жрецов со стороны луны внезапно показался луч. Он был настолько ярким, что Адам невольно приоткрыл глаза, и его отбросило на три-четыре метра от группы. Великий жрец, безмолвный и непреклонный, лишь указал перстом на виновного. В тот же миг стражник, словно тень, набросил на его шею странное ожерелье из волчьих клыков, и в следующее мгновение несчастный растворился в воздухе, словно его и не было.

Луч бил всё яростнее, словно стремясь выжечь саму ткань реальности. За долю секунды до того, как свет поглотил их, родители Анны, словно сговорившись, прокричали одно слово, эхом разорвавшее тишину: «Таверна!».

Голоса их были полны такой силы и отчаяния, что даже закалённый в молитвах жрец не смог сдержать изумлённого возгласа. В следующее мгновение луч сомкнулся над троицей, и они исчезли, словно во времени.

Лицо жреца застыло в гримасе, достойной кисти самого Босха. Казалось, сама вечность отразилась в его расширившихся зрачках. Забыв о приличиях, он бросился к своей бархатной сумочке, где покоились священные пергаменты. В Микаеле он не сомневался ни секунды, но сейчас его руки, трепещущие, словно пойманные бабочки, лихорадочно разворачивали два других, испещрённых письменами, листа. Из приоткрытого рта вырвался лишь сдавленный звук:

– Брррр…

В одно мгновение до него дошло: у родителей Анны был совсем другой план, дерзкий и немыслимый, и он сработал.

«Как я мог быть таким слепым, таким самонадеянным, что не разглядел обмана?» – мысль пронзила его сознание, словно осколок льда.

Ярость, клокотавшая в груди, начала прорываться наружу, словно лава из вулкана, готовая испепелить всё на своем пути. Внутренний пожар угрожал поглотить его целиком, выжигая остатки самообладания, начал вырываться наружу в виде пузырей. Он становился прозрачным от осознания собственной оплошности. Ведь такого за всё время его правления ещё не случалось! В мгновение ока жрец испарился, не оставив после себя ничего, кроме зыбкого, пульсирующего пузыря, словно живого и дышащего. Такова была кара за неверно исполненный обряд: растворение в самой ткани бытия, вечное заключение в эфемерной оболочке.

И вот, спустя какие-то мгновения, мои родители неслись по туннелю, длинному, как сама вечность. Перед их глазами проносились бескрайние просторы, голоса незнакомых людей, рычание, крики, стоны, плач. Бесконечные голоса не умолкали ни на секунду. Вдруг раздался непонятный щелчок, и они открыли глаза.

Вокруг оказалось множество стульев и столов. Неподалеку сидели люди и оживленно беседовали. Заметив странных путников, они начали шептаться, зловеще и настойчиво, словно рой ос в душном летнем полдне. Шёпот нарастал, пока не превратился в оглушительный гул, заставив родителей невольно зажать уши, словно спасаясь от невидимого роя.

– Зачем так громко?! – вырвалось у Сании.

– Не знаю, но мне кажется, они шепчутся о нас, как думаешь? – прошептал Герман в ответ, испуганно оглядываясь.

Мать хранила молчание, предчувствуя недоброе, словно тень надвигающейся бури.

– Нужно спешить, иначе нам не избежать беды! Герман, я к тебе обращаюсь! – властно позвала она супруга и, щелкнув пальцами, словно гася искру, оба растворились в воздухе.

Прошло буквально несколько минут, прежде чем к странной группе присоединился ещё один, не менее странный человек или некто похожий на него.

– Они были здесь, сидели друг против друга, вот на этом самом месте! – произнёс высокий мужчина с тщательно подстриженной бородкой, его голос звучал резко и отрывисто.

– Да, верно, именно здесь они шептались… – подтвердил его компаньон, словно ставя точку в его зловещих словах.

– Продолжайте поиски и не спускайте глаз с часов! – приказал мужчина тоном, не терпящим возражений.

Лицо его скрывал глубокий капюшон, но даже в полумраке чувствовалась исходящая от него угроза. Было ясно, что он не шутит и полон решимости отыскать тех, кто дерзнул нарушить протокол.

Глава 14.

История Джима

Тем временем я с головой погрузилась в приготовления к путешествию. За несколько дней до отъезда почти все домашние дела были завершены: чемоданы упакованы, кареты приведены в порядок, слугам отданы все необходимые распоряжения. Мне оставалось лишь зажечь в дорогу смирну, воскуривавшуюся над тлеющей свечой под старинным чайником. Несмотря на запас времени, меня неудержимо влекло к этому маленькому огоньку. Почему-то его мерцание придавало мне сил и успокаивало встревоженную душу.

Подойдя к камину, где дрова лениво пожирались пламенем, я поднесла свечу к угольку. И тут меня поразило странное зрелище: от свечи тянулась тонкая струйка дыма, которая, извиваясь причудливыми движениями, начала вырисовывать в воздухе силуэт мужчины. В этом призрачном образе я с ужасом узнала Григория.

«Но почему именно он?» – промелькнуло в голове.

– А потому, что Григорий ищет тебя! – прозвучал вкрадчивый голос.

Я резко обернулась. В комнате, кроме меня, никого не было. Ведь я вошла, отперев дверь своим ключом. И если бы это была Азазель, она бы вряд ли стала прятаться по углам.

– Кто здесь? – робко спросила я.

– Григорий ищет тебя, будь осторожна! – повторил голос, словно эхо из потустороннего мира.

Я молчала, ощущая, что в этой ситуации что-то не так. Либо мне почудилось, либо пора прекратить играть в магию, пока она не сыграла со мной злую шутку.

– Может, вы покажетесь? Я бы хотела вас поблагодарить! – настойчиво предложила я.

Прошли томительные минуты ожидания, тянувшиеся словно вечность. В комнате царила такая звенящая тишина, что любой резкий звук заставил бы сердце бешено заколотиться.

Наконец, я поняла, что мой таинственный благожелатель не намерен являться. Множество мыслей закружились в голове, и я решила уйти. Дверь была приоткрыта, но стоило мне потянуться к ручке, чтобы распахнуть её, как она с громким хлопком захлопнулась прямо перед моим носом. Я попыталась открыть её снова, но она словно не разрешала уйти, отказываясь повиноваться.

«Звать на помощь? Ни за что, опять начнутся разговоры, только всё успокоилось! Скоро придёт Азазель, она-то меня и спасет!» – подумала я, и на лице появилась слабая улыбка надежды.

– Куда же ты собралась? Мы ещё не закончили наш разговор! – вдруг раздался за спиной громкий бас.

Медленно повернувшись на голос, я увидела высокого мужчину, облаченного в нелепый балахон, словно на него накинули мешок. Возможно, это и был мешок, но спрашивать я не осмелилась. Он был худощав, среднего роста, с русыми волосами и необычными глазами. Его глаза были так глубоко посажены в глазницы, что казались нарисованными. Я слегка пошатнулась, ведь мне никогда прежде не доводилось видеть столь странное лицо.

– А вы кто и что делаете в моей комнате?! – спросила я, стараясь скрыть испуг.

– Я Дымок! Пришел помочь и уберечь от грозного деда Григория. Я к вам… – начал он, но запнулся.

– Стойте! – резко остановила я его.

От моего тона он отшатнулся назад, хотя и не выглядел робким. Он приоткрыл рот от удивления и часто-часто заморгал.

– Как вы посмели явиться ко мне в комнату и говорить, что пришли уберечь от старика? Наверное, вас кто-то подослал для моей защиты или, наоборот?! – спросила я на одном дыхании.

Дымок замолчал. По его взгляду было ясно, что ему строго запрещёно говорить об этом.

«Но к чему такие секреты?!» – думала я, пытаясь понять его мотивы.

– Я хотел бы рассказать всё по порядку! – вдруг ответил Дымок, нарушив молчание.

– А что, он настолько опасен, что мне понадобится ваша помощь?! – повторила я.

– Вот, возьмите, выпейте воды. Она поможет вам обрести ясный ум! – предложил Дымок.

Жажда мучила меня, и, не обращая внимания на то, что беру стакан из чужих рук, я выпила воду до дна, словно вода не касалась моих губ несколько дней.

– Как так? – произнесла я, и эхо прокатилось по дому.

– Скоро ты начнешь заикаться, потом тебя потянет в сон, а когда ты проснешься, в этой комнате будет пусто. Ты просто исчезнешь! – уверенно заявил он, глядя мне в глаза.

В этот момент в дверях послышалось движение. Я надеялась, что вошедший спасет меня от Дымка, ведь я не знала, кто он на самом деле.

Через секунду в комнату вошла Азазель. Удивлённая странными звуками, она вопросительно посмотрела на меня.

Затем она бросила злобный взгляд на Дымка, словно они были старыми врагами, и процедила сквозь зубы:

– Уходи прочь! – после чего резко обернулась ко мне.

От её слов меня пронзил озноб, словно я оказалась в ледяной воде.

– Ты брала у него что-нибудь из рук?! – спросила Азазель умоляющим тоном.

– Да, стакан воды! – повторила я несколько раз, и глухое эхо снова разнеслось по дому.

Она быстро закрыла мой рот ладонью. Тело покрылось испариной, меня клонило в сон, и тут началась страшная икота.

«Что это было?» – промелькнуло в голове.

– Лучше держи язык за зубами! – проговорила Азазель и выскочила за дверь.

В ту же секунду всё замерло, словно лютый мороз сковал всё живое. Невозможно представить эмоции людей, живущих под одной крышей со мной. Все были так напуганы, что ещё долго не могли вернуться к своим обязанностям. Лион и Анастасия сразу поняли причину происходящего. Они догадались, что причиной всему была я.

Выйдя из кабинета, где Лион обычно работал, он поспешил к нам. Одна из служанок приветствовала его, словно ждала у порога, зная, что он придёт. И он пришёл. С привычным спокойствием, перебирая пальцами, он отворил дверь и вошел.

В комнате его ждали Джим, Азазель и я. Дымка уже не было. Он окинул взглядом помещение и жадно вдохнул запах серы, ещё ощутимый в воздухе.

– Знакомый аромат, Дымок явно тут недавно побывал, – произнёс он с едва заметной улыбкой.

Они перешептывались, не сводя с меня глаз. От такого пристального внимания мне стало не по себе.

– Прошу вас не волноваться, скоро вы вернетесь в свое «обычное» состояние, чтобы быть готовой к отъезду! – успокаивающе начал Джим.

Седовласый старец с длинной бородой, маленькими глазками и широким ртом. Он напоминал воина, прошедшего сквозь бесчисленные сражения. Его лицо было испещрено шрамами, а в грустных глазах таилось столько тепла, что отказаться от его помощи было невозможно. Именно поэтому Лион старший привёз его из глубин Индии, с шумного базара, где торговали рабами. Его дар не раз спасал жизни всей семье Лионов.

Джим был метисом. Его отец, Солейман, происходил из знатного арабского рода. Богатый купец с Востока, возивший в Европу и Америку шелка и персидские ковры, он купался в золоте, как и все, кто познал вкус роскошной жизни. Мать Джима была простой служанкой, одной из тех, которыми сестра Солеймана распоряжалась, как вещами. Моника, девушка из бедной иранской семьи, была старшей среди четверых братьев и стольких же сестёр. Вся семья знала, что отец трудится не покладая рук, возвращаясь домой в поту и крови. Он часто выстраивал детей в ряд и по очереди спрашивал об их достижениях за день. Его жестокость не знала границ, будь то сыновья или дочери.

Он был убеждён, что сыновья ценнее дочерей и унаследуют ту малую часть его состояния: ветхий домик на окраине бедной деревушки, где, кроме скота, ничего не держали и питались молоком, сыром да телятиной.

К дочерям он был особенно строг. Монике всегда доставалось больше всех, вероятно, потому, что она была старшей и отвечала за обучение младших. Но настоящая причина неприязни крылась в другом. Она напоминала ему единственную любимую женщину, которую он потерял так рано, возможно, по глупости.

Когда-то, в далёкие времена, когда отец Моники работал конюхом у богатых господ, ему приглянулась красивая девушка, часто навещавшая семью, а именно свою подругу. Он часами наблюдал за юной и очаровательной особой, которая, как вы уже поняли, не отвечала ему взаимностью, даже не замечая его. Гусса тайно любовался ею, но не решался подойти, боясь потерять работу и обречь себя на жалкое существование.

Но судьба распорядилась иначе. Однажды на прогулке красавица, купаясь в озере недалеко от дома, запуталась в сетях, оставленных прислугой. Дочь хозяина выбралась, лишь изрядно ободрав коленки и слегка поцарапав голову, а вот Айгуль, гостья, не будь рядом конюха, навсегда бы попрощалась с жизнью. В благодарность отец девушки щедро одарил спасителя золотом и пригласил на ужин. Каково же было юнцу оказаться в роскоши рядом с возлюбленной? Он блаженно следил за каждым её движением и не верил своему счастью.

И вот, на званом ужине в честь чудесного спасения дочери, отец представил гостям скромного, но теперь уже богатого конюха. Разговоры об этом не утихали неделями.

– Как он мог так поступить и озолотить этого уборщика скотского навоза?! – возмущалась дама, близкая родственница Айгуль.

– Видимо, рассудок помутился, раз он пошёл на такое! – вторила ей сестра.

Отец Айгуль был уже не молод и посвящал всё время детям. Он безумно любил дочь и готов был исполнить любой её каприз. Ей ничего не запрещалось. Избалованная девочка была прекрасна, но чрезмерно горда.

Выбрав момент, наш герой, позабыв о своём происхождении, решился просить руки Айгуль. Сердце его бешено колотилось, а в голове роилось множество мыслей. Отец Айгуль был несколько раздосадован наглостью юнца, что попросил пройти с ним в кабинет, дабы обсудить предложение, и пригласил к ним же свою дочь. Парню было неловко видеть возлюбленную в подавленном состоянии, ведь отец наотрез отказал ей в замужестве. Но она настояла, опередив отца в убеждениях.

– Отец, позволь мне самой принять это решение. Ты всегда был на моей стороне, что же изменилось? – с жаром произнесла девушка.

– Но, Айгуль, ты ещё совсем юна и замуж всегда успеешь. В любом возрасте толпы мужчин будут у твоего порога, зачем же так спешить? – настаивал отец.

– Папа, просто разреши, и конец разговору! – твердила дочь.

С тех пор Глава семейства потерял покой. Он ходил кругами по дому, словно измеряя его квадратные метры. Походка его стала усталой. Он перестал нормально питаться, и проблемы со здоровьем дали о себе знать. В тот злополучный день, когда он отказал в замужестве, девушка не стала долго ждать и сбежала к жениху.

Драгоценности Айгуль успела прихватить с собой, но все они давно закончились. Она гордилась тем, что ни разу не обратилась к семье за помощью, хотя нуждалась в ней, а также в благословении родителей и поддержке. Ведь с рождения она получала все лучшее, а теперь её жизнь становилась все хуже и сложнее.

Больше родители Айгуль не видели дочь. Она для них просто исчезла. Ведь нанести такую рану – то же самое, что искоренить все живое в человеке. Силы покидали родителей с неумолимостью снежной лавины, набирающей скорость и погребающей под собой все надежды, а когда их свет погас окончательно, мир для девушки погрузился в непроглядную тьму.

– Ушли, не попрощавшись! – сквозь слёзы проговорила Айгуль мужу.

– Жалко и несправедливо! – отозвался он, крепко сжимая кулаки.

Отец Моники ненавидел дочь, опасаясь, что она повторит судьбу матери и сбежит к кому-нибудь, чего он никак не мог допустить.

С того страшного момента дети Айгуль и Гуссы, как и она сама, часто голодали. И только болезнь избавила женщину от переживаний за семью, так как она рано ушла из жизни. Гусса умер вскоре после супруги, не пережив потери любимой женщины. Как он и обещал, сыновья унаследовали жалкие крохи, а Моника – лишь измученное сердце.

Спасаясь от ярости братьев-варваров, она нашла приют на благодатной земле Индии, где капризная судьба уготовила ей скромную роль служанки в богатом доме арабской аристократки. Так состоялось её знакомство с отцом Джима, чья жизнь могла бы затмить даже самые прекрасные сказки о принцах сказочного Востока.

Долгие годы она пыталась обрести почву под ногами, наладить свою жизнь. Но удача, казалось, навсегда отвернулась от неё, обрекая вновь и вновь восходить на эшафот начинаний. Однако брат её надменной и злой госпожи, Айлин, был совсем иного склада. О его богатствах слагали легенды. Говорили, что за один лишь караван проданных товаров он получал столько золота, что слуги черпали его лопатами и ссыпали в мешки. Правда это или вымысел, теперь уже не узнать, но никто не сомневался в его щедрости и несомненном богатстве. Судьба Моники в тот час изменилась, превратившись в настоящую сказку, когда она случайно встретила Солеймана. Он навестил сестру всего на несколько дней, но был поражен красотой этой милой девушки.