Плутон. И другие

Плутон

И другие

Владимир Козлов

© Владимир Козлов, 2025

ISBN 978-5-0067-5103-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПЛУТОН

К космическим далям Вова Платов не имел никакого отношения, но с раннего детства ему нравилось обманывать окружающих, чтобы потом вдоволь посмеяться. Так он превратился из Платова в Плутишку и Плута. В юности он решил изменить свою неблагозвучную кличку, добавив к прозвищу «Плут» две буквы «он». Постепенно для всех он стал Плутон, и его жизнь, хоть и осталась беспокойной, но интересной. А подсказала ему взять галактическое название мама Светлана Владимировна, – работник центральной библиотеки.

ГЛАВА 1

В тот вечер, когда второкласснику Владимиру постель разостлали в зале, в их скромную обитель ворвался, словно вихрь, бывший одноклассник Светланы, а ныне сосед, бравый офицер МЧС Судаков, с дарами в виде сочных фруктов и искрящихся напитков. Таких гостей Володя в их квартире отродясь не видывал. Мать, кроме верных подруг, никого особо не жаловала. И вот, словно гром среди ясного неба, в их устоявшийся мирок вторгся чужак с увесистым пакетом, да ещё и покусился на святое – на материнское ложе! Такую дерзость юное сердце стерпеть не могло. И созрел в голове план – как отвадить непрошеного гостя от материнской перины.

Прежде чем, словно ночной призрак, проскользнуть в комнату матери, Володя бросил взгляд на часы. Стрелки безжалостно указывали на глубокую ночь. Осмотревшись вокруг с осторожностью матёрого разведчика, он тихонько приоткрыл дверь. С плохо скрываемым отвращением окинул взглядом кровать, где рядом с самым родным человеком мирно посапывал чужой дядька, и прошептал одними губами:

– Ночевать надо там, где привык. Свою берлогу я бы и генералу не уступил, а ты, дядя, до капитана ещё не дослужился, а уже люксом будущего военного министра распоряжаешься. А им, как родные говорят, я непременно буду!

Сухо сплюнув в сторону спящих, он ловко запустил пальцы в карман пиджака брандмейстера, нащупал там увесистый кошелёк и, словно фокусник, извлёк оттуда четыре советские купюры достоинством в пятьдесят рублей, спрятав их под майку. Кошелёк же бесшумно вернулся на прежнее место. Затем, крадучись, он пробрался к своей лежанке, где надёжно перепрятал добычу в пенал. Взглянув в окно на бледную луну, он юркнул под одеяло и моментально уснул, убаюканный мыслями о грядущих подвигах.

Рано утром его разбудили странные звуки, похожие на возню и приглушённый шёпот. Источником шума был ночной визитёр.

– Я перед сном всю наличность пересчитал, – недовольно ворчал Судаков, – было триста рублей, а теперь только десять рублей осталось. Где ещё двести? Наверняка твой Вовка у меня их конфисковал за ночлег? Дети, они способны на такую месть.

– Ничего я не трогал, – сонно потёр щёку Вова. – Зачем они мне, если я даже с трешкой в магазин прихожу, так продавцы сразу допрос устраивают: откуда деньги? А тут такое богатство пропало, да на меня сразу кандалы наденут.

Он невинно хлопал глазами, глядя на взрослых, давая понять, что чист, как утренний снег. Светлана Владимировна, не выдержав, всплеснула руками и перевела взгляд на гостя:

– Ты, может, перед сном лишнего принял? Куда засунул, сам не помнишь? Вон, бутылка пустая на столе стоит, да и винца ты моего пригубил.

– Да я хоть и выпил, но мозг у меня ясный. Помню, как деньги в портмоне клал, – упрямо твердил Судаков.

– Тогда пошли, ещё раз спальню поищем, – предложила Светлана, потянув его за руку.

Тот покорно, но без энтузиазма, поплёлся за ней.

– Да бесполезно это всё, – расстроенно произнёс он. – Может, выпали из кармана на балконе, когда я их там пересчитывал?

Они вышли на балкон и заглянули вниз. Дворник энергично орудовал метлой, сметая утреннюю пыль. Стало ясно: если деньги и улетели, то искать их – занятие безнадёжное. Пожарный умылся, накинул китель и уселся за низкий шкафчик, где его уже ждал горячий кофе. Он проглотил его залпом и в блюдце затушил недокуренную сигарету. Перед уходом он позвал Вовочку. Мальчик, опустив голову, тут же оказался рядом. Старший лейтенант взял его маленькую ручку и вложил в неё хрустящий червонец.

– Прости, брат, что я плохо о тебе подумал, – произнёс он бравым голосом. – Тебе этих денег на все каникулы хватит. Покупай каждый день мороженое, кушай с аппетитом и вспоминая меня. А лето уже послезавтра начнётся. Ну, а я опущусь на этаж ниже и буду досыпать.

– Я не имею права их брать, – выдавил Вовка и украдкой взглянул на мать, ища поддержки.

– Бери, сынок, это от чистого сердца. Дядя Коля премию большую получил за пожар. Считай, что он поделился своим геройством с тобой.

Судаков, улыбаясь, тихонько присвистнул, звонко поцеловал хозяйку в щёку и покинул квартиру. Оставшись наедине, Светлана проницательно посмотрела на сына и, положив ладонь ему на голову, начала допрос:

– Давай, рассказывай, куда спрятал сокровища?

Он упорно молчал.

– Можешь не признаваться, но я знаю, что это твоя проделка. Кроме нас троих в доме никого не было. А ещё имей в виду: дядя Коля пересчитывал деньги при мне. Так что я жду признания.

Володя, понимая, что отпираться бессмысленно, с неохотой достал из портфеля пенал и отдал его матери, обиженно пробурчав:

– Нечего огнетушителям делать на моём месте.

Она забрала деньги и сделала сыну внушение:

– Мы с тобой живём уже шесть лет без отца. Ты должен понимать, что его из могилы не вернёшь. А Коля – мой давний друг и сосед. И, возможно, в будущем он заменит тебе папу. Он, кажется, не против. Так что я верну ему деньги и скажу, что нашла их под столом. Запомнил?

Володя кивнул и, показав сжимавший в руке червонец, фальшиво изрёк:

– Буду звать его батей, если он мне такие бумажки каждый месяц дарить будет.

Мать потрепала его за волосы и вышла из квартиры, плотно прикрыв за собой дверь. В голове роились мысли. С одной стороны, поступок Володи был возмутительным, но с другой – вполне объяснимым. Ревность девятилетнего мальчишки, лишённого отцовской любви, вылилась в этот нелепый протест. Она спустилась на этаж ниже и, не раздумывая, позвонила в дверь Судакова. Тот открыл почти сразу, находясь уже в одной майке.

– Коля, прости, что разбудила, – начала она, протягивая ему скомканные купюры. – Вовка взял у тебя деньги. Ревность, всё такое… Я ему вправила мозги, больше не повторится.

Судаков нахмурился, взял деньги и пересчитал их.

– Да ладно, Света, чего ты так переживаешь? Пацан просто внимания хотел. Я и сам в детстве чудил. Забудь. Лучше вот что, – он достал из кармана пачку сигарет и предложил ей. – Пошли на балкон, покурим, поговорим.

Они вышли на тесный балкончик, заваленный старыми лыжами и банками с краской. Дворник внизу продолжал энергично мести асфальт. Судаков закурил, затянулся и выпустил струйку дыма в утреннее небо.

– Слушай, Света, я вот что хотел сказать… Ты мне нравишься. И Вовка твой тоже. Мне с вами хорошо. Если ты не против, я бы хотел, чтобы мы были вместе. Ну, как семья.

Светлана покраснела и отвела взгляд. Она давно мечтала об этом, но боялась признаться себе в этом. Шесть лет одна, тянуть всё на себе – это нелегко. А тут появился Коля – надёжный, добрый, сильный. И Володя к нему тянется, несмотря на все свои выходки.

– Я… Я не знаю, Коля, – пробормотала она. – Мне нужно подумать.

– Думай, Света, думай, – улыбнулся Судаков. – Но недолго. А то я передумаю.

И он нежно поцеловал её в щёку.

ГЛАВА 2

В 1989 году Платов, восьмиклассник, чей ум затмевал сверстников, случайно перехватил обрывок разговора на торжественной линейке. Молодые педагоги, как шептались ветер и листва, собирались отметить День знаний в ближайшую субботу, в самом сердце городского заповедника. Это живописное убежище, где карликовые озёра хранили тепло лета, а дикие плодовые деревья щедро одаривали плодами, уже засыпало в преддверии осени. Редкие путники, в основном пенсионеры, бродили по зелёной долине, собирая траву для своих питомцев. Для Вовки Платова и его верного оруженосца, Луки Шутова, это обстоятельство открывало врата в мир интриг и возможностей. Мечта отомстить обидчикам витала в воздухе, словно колдовское зелье, особенно остро маня Платова.

Особую неприязнь они питали к Вере Захаровне Цветковой, которую за глаза величали Цветоводом. Эта строгая блюстительница порядка, ботаник по призванию, несправедливо обвинила их в осквернении двух гипсовых истуканов – Николая Гоголя и Тараса Шевченко. Забытые богами и людьми, эти статуи томились на облупленной трибуне в школьной пристройке. Цветкова, как ответственная за этот пыльный закуток, подняла неистовый гвалт, и её словам, увы, поверил весь педсовет. Ребята были уверены в своей невиновности, и виновницей торжества несправедливости считали Тычинку – прозвище, прилипшее к ней не только из-за ботанической фамилии, но и из-за колючего нрава. Да, они действительно были там на перемене, но их руки не касались гипса с дурными намерениями. Они лишь забрали из кладовки спортивную форму, чтобы поскорее сбежать домой. И вот, в этот субботний полдень, настал час расплаты.

…Вовка отыскал в недрах антресолей пару карнавальных масок чертей с рогами и две поношенные тельняшки с короткими рукавами. Наполнив рюкзак этим арсеналом, они с Лукой, словно заговорщики, двинулись к реке Лузе. Погода благоволила их замыслу, обещая приключения и азарт. Затаившись в густых зарослях перед пешеходным мостом, они стали выжидать появление учительской братии, словно охотники, подстерегающие дичь.

– Держу пари, если они вздумают искупаться, то направятся к озеру «Тазик», – прошептал Лука, делясь своими соображениями. – Там вода зимой даже не замерзает. Сейчас она, как парное молоко, да и зарослей там видимо-невидимо, чтобы укрыться от посторонних глаз.

– Нам это только на руку, – усмехнулся Владимир, предвкушая триумф. – Сможем наблюдать за ними из укромного местечка, а если к нашим бабцам присоединятся и кавалеры, будет вдвойне забавно. Хотя, чует моё сердце, в их отряде одна лишь молодёжь, ведь у элегантного дивизиона свои заботы, как говаривала моя маман. Хотя все они, как говорится, одним миром мазаны. Пусть знают, как общаться с нами в этом учебном году. Ни за что не прощу этой педагогической клике, как они оклеветали нас в художественной росписи русских классиков. Из-за этого и оценки за год нам занизили. А ведь если бы они обладали хоть каплей разума, то ни за что бы не оговорили юного лицеиста, который в актовом зале на День учителя декламировал им «Молитву» великого поэта. И как они мне рукоплескали! Разве я, почитатель таланта, осмелился бы изрисовать его лик маркером?! И он, словно вызывая духов мщения, процитировал отрывок из стихотворения:

К Тебе, о Матерь Пресвятая! Дерзаю вознести мой глас, Лице слезами омывая: Услышь меня в сей скорбный час…

Но их прогнозы не сбылись: на горизонте замаячили лишь три учительницы из их школы. Две моложавые особы, по всей видимости, были молодые педагоги из пединститута. Но хуже всего было то, что в этой компании оказалась Жанна Германова, единственная наставница, с которой у Вовки сложились почти дружеские отношения, так как она была лучшей приятельницей его мамы. Однако этот факт не омрачил их пыл. Главные виновницы торжества, которым они жаждали отомстить, не причинив, разумеется, вреда здоровью, всё же прибыли. Это вселяло надежду, особенно в душу организатора этого, как он считал, «срамного маскарада», ведь именно он был автором гениального плана мести. На головах у учительниц красовались широкополые шляпы, а в руках они несли сумки и мяч. Переступив через мостик, они сбросили с себя сарафаны и халаты, оказавшись под пристальным взором своих юных недругов. Платов успел заметить лишь наряд Жаннет, остальные же были мысленно приговорены им к мучительной казни. Когда учительницы расположились в зелёном оазисе у озера, мстители, словно тени, перебазировались ближе к ним, укрывшись за колючими объятиями кустов шиповника.

Лука, нервно поправляя съезжающую набок маску, прошептал с ноткой сомнения в голосе: – Вован, ты уверен, что это сработает? А если нас засекут?

Вовка отмахнулся, не отрывая взгляда от учительской компании. – Не дрейфь, Шутов. Главное – внезапность и артистизм. Мы их напугаем до чёртиков, а потом сделаем ноги. И никаких следов!

Он извлёк из рюкзака два мотка толстой нитки и два больших воздушных шарика. План был прост, как валенок, но, по мнению Платова, безупречен в своей гениальности. Они натянут нитки между деревьями на уровне колен, а затем, пока учительницы будут увлечены купанием, подкрадутся и привяжут к ним шарики. Он живо представил, как учительницы, спотыкаясь о нитки, полетят кубарем, запутавшись в шарах, и их крики огласят окрестности. Главное – не переборщить и не навредить. Лишь лёгкая паника и испорченный пикник.

ГЛАВА 3

Операция началась под аккомпанемент беззаботного плеска школьных педагогов, реющих в воде, словно русалки, за исключением Жанны. Она, словно птица, чуявшая надвигающуюся бурю, поспешно сбросила пёстрый сарафан и накинула лёгкую блузку, словно облачилась в броню. Вовка и Лука, крадучись, словно тени, пробирались сквозь заросли, стараясь не потревожить ни единой песчинки под ступнями. Сети паутины очерчивали контуры кустов, к ним бесшумно прильнули капли росы – словно бриллианты. Затаив дыхание, они приготовились насладиться представлением.

Но когда учительницы вышли из ласковых объятий воды, всё полетело кувырком. Вера Захаровна, Цветовод, вдруг застыла, словно поражённая молнией Зевса, и взгляд её приковался к кустам шиповника.

– Там кто-то есть! – выдохнула она, и взгляды всех обратились в сторону засады.

Сердце Вовки отчаянно забилось, словно пойманная в клетку птица, пытающаяся вырваться на свободу.

Несмотря на расстояние, видимость была кристально чистой. Можно было различить игру света на драгоценностях, золотые искры, пляшущие на украшениях. До слуха долетали обрывки фраз, и грубая, лишённая изящества речь резала слух. За исключением Жаннет они щедро приправляли свою болтовню отборными ругательствами. Затаившись в укромных уголках, словно хищники в ожидании добычи, они терпеливо ждали, когда учителя вновь окунутся в прохладные воды.

Но сначала на траве расстелили цветастую клеёнку, мгновенно уставленную яствами и аппетитными бутылками. У мальчишек потекли слюнки, а женщины, ощутив себя в безопасности, принялись дегустировать десертное вино, уверенные в своём одиночестве в этом укромном уголке. Как же они ошибались! За ними наблюдали четыре глаза, горящие жаждой мести, – глаза их нерадивых учеников. Когда донеслись первые аккорды популярной мелодии, мальчики дали сигнал к началу представления. Спортивные майки сменились тельняшками, а лица исказились зловещими гримасами, будто сошедшими со страниц готических романов. Вскоре в воздухе поплыл дразнящий дымок костра – готовился шашлык.

– Шашлыком будут угощаться, – проглотил слюну приятель, опьянённый ароматом.

– Испортим им аппетит, – хитро усмехнулся Плут. – А взамен увидим импровизированное шоу этих сплетниц. Представляешь, как они будут выглядеть, когда придется возвращаться в город в чём мать родила? Позор на всю округу!

– Тебе их совсем не жаль?» – спросил друг, не снимая маски.

– А им было нас жаль, когда они придирались к каждому слову в наших сочинениях по литературе? Эта Зинаида Яшина – настоящая предательница! Больше ни ногой на её мероприятия! Вот её бы я наказал с особым удовольствием, но, увы, её здесь нет. Зато Жанну трогать не стану.

В этот момент в воздух взлетел мячик, и женская компания с визгом бросилась в воду. Ребята, не теряя ни секунды, собрали с кустов их легкомысленные наряды и, сменив позицию, укрылись на небольшом холме, в густых зарослях греческой валерианы, откуда, словно из театральной ложи, открывался вид на весь женский пикник.

– Может, пора снять маски и уносить ноги? – дрожащим голосом предложил Лука. – Вдруг инспектора на катере нагрянут?

– Лежи тихо и не дёргайся, – толкнул друга в бок Вовка. – Сейчас самое интересное начнётся, а потом быстро свалим. Давай лучше упакуем их пляжный гардероб в котомку, свои маски по дороге утопим.

Они скомкали шёлк и кружева в бесформенный клубок и запихнули всё в рюкзак, за исключением халатика Жанны Васильевны, любовно сложенного и упакованного в продуктовый пакет. Пока они возились с тряпками, в педагогическом коллективе началась паника. Но до них долетали лишь обрывки фраз. Пригнувшись, они прошли метров двадцать до тропинки и, убедившись, что их не видно, выпрямились.

– Всё-таки интересно, как они выкрутятся, – остановился зачинщик мести. – Я вернусь, понаблюдаю, а ты подожди меня здесь. Или, если хочешь, иди потихоньку до трассы, всего четыре версты. Там сядешь на автобус и поедешь домой.

– Нет, я тебя здесь подожду, – отказался он от сомнительного предложения и, сбросив рюкзак, уселся на него.

Тогда Владимир развернулся и побрёл обратно. Ему не терпелось увидеть, как они будут выпутываться из щекотливой ситуации. На коленях он подкрался к ним и, убедившись, что слышно хорошо, прилёг на траву. Первый голос, он узнал, принадлежал Вере Захаровне.

– Сами виноваты,» – вопила она. – Я же предлагала поехать ко мне на дачу, к родителям. Там бы и Маринка моя с вами познакомилась, вы ведь её ни разу не видели, а ей уже тринадцать лет! Там и пруд есть, и овощей полно.

– Знаем мы этот пруд, – огрызнулась географичка. – После него в турецкой бане отмываться придётся целый год!

Она задумалась и, пристально посмотрев на ботаничку, спросила:

– Слушай, Вера, а почему твоя Маринка в другой школе учится? Как-то странно и неудобно.

– Зато её бабушке удобно, она у неё классный руководитель. Да и не со мной она, а с моими стариками живёт. Папа сказал: «Пусть внучка у нас живёт, пока ты полноценную семью не создашь». Они хотят, чтобы я сошлась с моим Валерой. Но после того, как он со мной так подло поступил, я его на дух не переношу.

– Вот и мне интересно, кто же это над нами так зло подшутил? – занервничала химичка. – Эх, если это ученики, я им глаза повыцарапаю!

– Не надо нервничать, давайте думать, как нам выйти из этого положения с наименьшими потерями, – Жанна Васильевна взяла в руки бутылку вина. – Предлагаю выпить немного и вместе найти выход из этой ситуации. Я бы предложила переждать здесь до двух часов ночи, когда город уснёт, и отправить до дома ту, кто живёт ближе всех, то есть Наташу Серову. Двадцать минут ходьбы, и мы все будем одеты. Надеюсь, она найдёт что-нибудь подходящее из своих вещей. Только сари, которое из Индии привезла в прошлом году, не неси!»

– Нет уж, – отрезала та. – Я лучше выйду на трассу и остановлю такси, они там до пристани постоянно курсируют. Чего бояться? Мы же почти в городе. Тем более, мы не нудистки, а жертвы таких придурков, как Платов. Кроме него, никому в голову не придёт так мерзко над нами подшутить!

Все согласились с её планом и проводили подругу до моста. А Плут тем временем подбросил к скатерти пакет с одеждой самой красивой женщины города, которая нередко гостила у них дома. После этого он успокоился и пошёл к своему другу.

Лука сидел, мрачно уставившись на дорогу. Его мучила совесть, и он представлял себе, как учителя будут добираться до дома в таком виде. Владимир возник внезапно, словно из-под земли, и с довольным видом уселся рядом.

– Ну что, как там наши подопечные? – спросил Лука.

– Все живы, здоровы, – ухмыльнулся Владимир. – Одна уже побежала ловить такси, остальные ждут, когда им привезут одежду. Я им даже подарок оставил.

– Какой? – насторожился Лука.

– Халатик Жанны Васильевны, – подмигнул Владимир. – Чтобы не замёрзла.

Лука облегчённо вздохнул:– не всё ещё потеряно. Хорошо, хоть у тебя осталось немного сочувствия.

Он подняли рюкзак и они пошли в сторону трассы. На душе у Луки стало немного легче, хотя чувство вины не покидало его полностью.

Вскоре они добрались до остановки и, сев в автобус, молча поехали домой, переваривая произошедшее. Владимир был доволен собой, а Лука продолжал терзаться сомнениями. Он понимал, что они перешли черту, и теперь им придётся жить с этим грузом на душе до окончания школы.

ГЛАВА 4

С тревогой, затаившейся в глубине глаз, они провожали взглядом удаляющийся «Москвич», увозивший Серову в сторону микрорайона. Её прощальный взмах руки застыл в воздухе, словно эфемерное обещание скорой помощи.

– Чувствую, через час Наташка появится с подмогой, – уверенно заявила Жаннет. – У неё нюх на модные тенденции, точно подберёт нам наряды.

– Чем же займёмся в ожидании? – поинтересовалась Анна, ёжась от прохладного ветерка, словно тот проникал в самую душу.

Географичка пожала плечами:

– Лично я больше в эту воду не войду. Но кто мешает нам продолжить пикник? Давайте вернёмся на место и насладимся безмятежностью.

– Кто против? – поддержала её Цветкова. – Меня, честно говоря, совершенно не смущает наша полуобнажённость. Плевать я хотела на все эти лицемерные предрассудки. Видела, как отдыхают на курортах – ничего предосудительного. При необходимости и в таком виде до дома дойду. Надену шляпу – и вперёд, к родным пенатам, создавая вокруг себя ауру скандала.

– Верочка, но это не курорт, да и мы всё же женщины интеллигентных профессий, – мягко возразила подруга, пытаясь удержать её от опрометчивых поступков.

– Что тут такого? Озёра рядом с улицей Микояна, практически в черте города, – парировала Вера, не желая уступать.

– Выйдешь в купальнике – прямиком в психдиспансер упекут, – с усмешкой заметила Германова, рисуя картину неминуемого позора.

– Дорогая, ни одна психушка меня не удержит, – расхохоталась та. – Я там мигом порядок наведу, а весь медперсонал разгоню.

Вернувшись к месту пикника, Жаннет первой заметила на траве свёрток.

– Девчонки, смотрите! – воскликнула она, с волнением извлекая из целлофана свой пёстрый халат. – Похоже, кто-то проявил милость ко мне. Надо поискать вокруг, возможно, есть и для вас где-то кулёчки валяются в кустах.

Цветкова горько усмехнулась:

– Размечтались! Наша одежда, скорее всего, уже на дне реки. Это твой поклонник сжалился и оставил тебе подарок. Сам же сейчас где-нибудь в кустах с биноклем наблюдает за тобой.

Не теряя надежды, они всё же отправились на поиски, но их усилия оказались тщетными. Вернувшись к едва тлеющему костру, Аня с отчаянием в голосе промолвила:

– Остаётся надеяться только на Наталью, наша последняя надежда. – Присев на траву, она налила в пластиковый стакан вина и, не дожидаясь остальных, жадно выпила, словно пытаясь заглушить тревогу.

Вскоре к ней дружно присоединились остальные учительницы, и атмосфера безысходности сгустилась над их импровизированным застольем. Вдруг, словно из-под земли, перед ними возникли два рыбака с голыми торсами. В руках они держали удочки, рубашки и сумку с незатейливыми продуктами. Один из них, здоровяк, похожий на шкаф, явно был навеселе, и от него разило перегаром.

– О, девчата! – обрадовался нетрезвый мужчина неожиданной встрече и, обведя похотливым взглядом накрытый стол, спросил:

– А где же крепкие напитки?

– А где улов? – парировала Вера, готовая дать отпор.

– Мы ихтиологи, изучаем озёрную фауну, – прищурившись, соврал верзила, пытаясь казаться интеллигентным. – Может, сначала пригласите нас к столу, а потом мы сможем… познакомиться поближе. Смотрите – мы все уже почти раздеты, осталось сделать последний шаг.

– Подождите минут пять, – угрожающе сказала Жанна, кивнув в сторону лесной посадки. – Вот-вот вернутся наши мужья, они вам устроят тёплый приём.

Непрошеные гости переглянулись. Пьяный, достав из сумки недопитую бутылку, одним глотком осушил её и, схватив помидор, откусил с жадностью, словно компенсируя недостаток манер.

– А где вы переодевались? – не отступал рыбак. – Вещей не видно, неужели прямо здесь?

– В «Рафике», за мостом, – солгала Юля, махнув рукой куда-то вдаль.

– Игорь Наумович, пойдём отсюда, – осадил его напарник, сохранявший рассудок. – Неужели не понимаешь, что таких женщин одних не оставляют? Их мужья наверняка рядом.

– Совершенно верно, – поддержала Жаннет. – Природа без присмотра – место опасное. Так что уходите по-хорошему, пока не стало хуже.

Тут подвыпивший мужчина разразился грубым смехом и, швырнув бутылку в реку, заявил:

– Шуток не понимаете! В нашем городке подобные мысли опасны – можно и в кутузку загреметь, а оно нам надо?

– Как раз вовремя одумались, да и мы вас знаем, – солгала Цветкова, придавая словам вес. – Удачной рыбалки, и воздержитесь от выпивки, – пристально посмотрела она на нарушителя спокойствия.