Другой мир. Королева Мальронс

– Почему ни один долгоход уже давно не приходит к нам? – спросил какой-то маленький мальчик.

– Не знаю, – ответил Мэтт. – Им сложно обнаруживать новые пэновские поселения, ведь им нужно быть очень наблюдательными, когда они проезжают или пересекают города и поселки. Большинство пэнов ведь просто прячутся, боясь хищников, жрунов и циников.

– А что делают долгоходы, чтобы обнаружить поселения пэнов? – настаивал другой мальчик.

– Не знаю.

Хотя Эмбер и собиралась молчать, она невольно вмешалась – эта тема ее тоже интересовала:

– Для начала они проверяют магазины – продуктовые и остальные, пытаются найти следы присутствия пэнов. Потом осматривают фруктовые деревья – ведь фрукты жизненно важны для пэнов, а значит, если деревья ободраны, то, скорее всего, в поселке кто-то живет. Дальше им остается следить за дымом костров и искать свежие следы. Но в целом все это требует смелости и некоторой доли везения. Однако можете быть уверены: рано или поздно здесь пройдет долгоход и обнаружит вас.

Все слушали внимательно, но смотрели на девушку с недоверием. Когда Эмбер замолчала, все тут же отвернулись. Тобиас спросил:

– Вы научились управлять изменениями?

– Чем? – вместо ответа спросил высокий веснушчатый подросток.

– Изменениями. Нашей силой. Вы же замечали в себе, в своем теле в последние несколько месяцев какие-нибудь перемены? Скажем, одни стали быстрее, чем раньше, другие сильнее, третьим, чтобы зажечь предмет, например, достаточно навести на него палец и мысленно представить огонь. Ничего такого?

Ему ответил Тэррелл:

– Нет, никто здесь такого не умеет. И пока вы у нас, больше не говорите на эту тему. Изменения – это плохо.

– Но… – собираясь возразить, произнес Тобиас.

– Соблюдайте наши правила! – резко оборвал его Тэррелл.

Мэтт воспользовался тишиной, чтобы сказать:

– Мы решили, что нет смысла двигаться на запад в поисках прохода в Слепом лесу. Мы попытаемся пройти через лес здесь, как только доберемся до него.

– Пройти через лес? – громко повторила какая-то девчушка. – Да там же полно монстров!

– Лиз права, – согласился Тэррелл. – В Слепой лес вам нельзя. Однажды мы выбрались туда на разведку и больше ни за что не пойдем. Даже первые ряды деревьев впечатляют: они высотой метров сто. А дальше начинаются километровые деревья. У них такая густая листва, что свет через нее не проникает, и приходится идти в кромешной тьме, прячась от странных, опасных зверей. Причем никто не знает, сколько времени займет этот путь. Поэтому вам вовсе не обязательно пытаться пройти сквозь Слепой лес.

– Мы приняли решение, – твердо ответил Мэтт. – И не можем задерживаться у вас, время не ждет.

– Не спеши, подумай как следует. Здесь есть все, что нужно для жизни.

Мэтту не хотелось рассказывать о Роперодене и о своем страхе – о том, что будет, если Ропероден их настигнет. Он произнес:

– Пэнов постоянно ловят. Циники в больших, запряженных медведями бамбуковых клетках везут детей и подростков на юг. Мы хотим знать зачем и найти способ сделать так, чтобы циники перестали охотиться на пэнов. Завтра мы уходим.

По выражению лица Тобиаса он понял, что его друг с радостью остался бы здесь подольше. Эмбер молчала. Похоже, сердилась. Мэтт не понимал, почему здешние пэны относятся к его подруге с таким недоверием. Вдруг он сообразил, что среди них нет ни одной девочки старше одиннадцати-двенадцати лет.

– У вас что, вообще тут нет девчонок-подростков? – спросил он.

Тэррелл выглядел крайне недовольным. Он наблюдал за Эмбер.

– Нет, – сказал он наконец. – Это слишком рискованно.

– Рискованно? – выйдя из себя, переспросила его Эмбер. – В смысле – рискованно? За кого вы нас принимаете?

– Пэны не остаются такими на всю жизнь, с ними происходят перемены, и однажды они превращаются в циников. У девочек это начинается, как только они становятся женщинами.

– Как это? – спросил Тобиас. – Вы что, думаете, что когда мы вырастем, то предадим своих друзей?

– Да. Как только подросток превращается во взрослого человека, ему становится некомфортно среди нас, его тянет к циникам. Он начинает думать, как циник, вести себя так же цинично и в итоге предает нас. Такое здесь случилось уже дважды. В первый раз один из наших попытался сдать нас проходившему через город патрулю циников, и нам пришлось сражаться, чтобы выжить. Во второй раз одна девушка сбежала, прихватив все, что смогла забрать. И мы были вынуждены сменить убежище – из опасения, что она присоединится к циникам и выдаст нас.

– Ничего себе! – сказал Тобиас. – Теперь я понимаю. У нас на острове тоже нашелся предатель. Он был старше всех, его звали Колин. Но тогда… получается, что однажды мы все станем циниками?

– Да. И мы ничего не можем с этим поделать, – мрачно ответил Тэррелл. – Поэтому мы ввели правила, которые позволяют нам обезопасить всех остальных. Как только у девочки начинаются месячные, мы прогоняем ее.

– Чего? – воскликнула Эмбер. – Какая чушь!

– В одиночку девочки не выживут, – подтвердил Мэтт.

– Для мальчиков тоже есть запреты, – продолжал Тэррелл. – Мы запрещаем им делать определенные вещи.

– Что, например? – покраснев от возмущения, спросила Эмбер.

– Всякие штуки, которые делают парни. О них нельзя думать.

– А ты сам? – продолжала Эмбер. – Ты выглядишь вполне взрослым. Разве нет риска, что ты их предашь?

– Есть еще одно правило, – ответил Тэррелл, – по достижении семнадцати лет парни уходят отсюда. Мне семнадцать исполнится через полгода. Я покину этот город и больше никогда сюда не вернусь.

– Это жестоко, – произнесла Эмбер. – Вы ничуть не лучше циников.

– А что мы можем сделать? – возразил Тэррелл. – Мы все растем и меняемся.

– Может, найдется какой-то способ? Хотя бы попытаться! Просто попытаться! – Эмбер со слезами на глазах перескочила спинку кресла, взбежала по ступенькам и выскочила из зала.

Мэтт отыскал подругу, забившуюся в щель между пустыми автоматами для продажи попкорна. Он встал перед ней на колени.

– Знаешь, – сказал он, – эти пэны совсем не плохие. Они просто боятся, вот и поступают так.

– Женщины тоже люди, и нормальные, – ответила Эмбер. – И страх – не причина так себя вести.

Чувствуя, как защемило сердце, Мэтт хотел обнять подругу, но не решился. И попытался утешить ее словами:

– Они могут ошибаться. Вовсе не обязательно, что Колин предал всех, потому что стал взрослым. Может, это простая случайность.

Эмбер посмотрела на него полными слез глазами. Ее подбородок дрожал, когда она призналась:

– Я тоже женщина, Мэтт. Это произошло… еще до Бури. Но я же не плохой человек. Меня тянет к тебе, к Тоби, я чувствую, что остаюсь пэном. И я не хочу, чтобы было по-другому!

У Мэтта в горле стоял ком, он не знал, что ответить.

– И я не хочу перестать быть пэном, – продолжила Эмбер.

– Я буду следить за этим и не дам тебе измениться, – с трудом выдавил Мэтт.

Эмбер смотрела на него, и ее душу переполняли эмоции.

– Не уверена, что мы сможем этому помешать, – прошептала она.

Мэтт решился. Он взял ладонь Эмбер в свою. Девушка вздрогнула.

– Мне надо побыть одной, – произнесла она. – Прости, Мэтт.

Ему показалось, что он получил удар ножом в самое сердце.

Мэтт встал, повернулся спиной к Эмбер и пошел прочь по темному коридору.

4. Купание

Он открыл глаза, не представляя, сколько времени спал. Часов не было. Окон тоже. Мэтт поднялся и вышел из зала, где они спали с Тобиасом (тот пока еще не проснулся). В холле Мэтт увидел двух жующих печенье и весело болтающих пэнов.

Он попросил отпереть дверь, ведущую на первый этаж, и выбрался наверх.

Солнце поднялось два часа назад. Значит, было уже больше восьми. Мэтт оглядел заросшую папоротником поляну, надеясь увидеть Плюм, но ее нигде не было.

Он попытался понять, где именно они находятся. Остров Кармайкла располагался к западу от Филадельфии. С острова они двигались на юг тринадцать дней, значит должны были уже пройти мимо Ричмонда, может быть, даже мимо Вашингтона. Но как далеко от них сейчас эти города, они не понимали. А Атлантический океан? Сколько до него километров, сто? Он остался прежним? Или тоже изменился? Есть ли там рыба? А вода все еще синяя? Или уже нет?

Далекий раскат грома отвлек Мэтта от раздумий. Волосы встали дыбом. При нем только охотничий нож, меч остался внутри. «Ты поступил глупо!» – сразу же отругал он себя. Вдалеке на востоке появились черные тучи. Может быть, это обыкновенная гроза. Или…

«Иди, скажи им, давай!» Но тут Мэтт осознал, что существо, которое преследовало его, сегодня ночью не появлялось.

«Сегодня ночью мне никто не приснился. И это само по себе уже отлично».

Подросток сидел у входа и смотрел на небо, пока не убедился, что гроза уходит на север. Вставая, Мэтт ощутил, как одеревенели мышцы. Хуже всего пришлось ступням – они были стерты до крови, мозоли и шрамы болели. Раньше Мэтт и подумать не мог, что двухнедельное путешествие – такое жестокое испытание.

Отдохнуть несколько дней у ребят из Команды Свирепых было бы подарком.

Нельзя! Я не могу пойти на такой риск! Особенно пока он преследует нас!

Кроме того, ему не нравились взгляды, которые ребята бросали на Эмбер. Мэтт чувствовал, что ситуация может быстро выйти из-под контроля. Она спала в одиночестве в одной из больших проекционных комнат. Мэтт оглядел поляну и понял: пора возвращаться.

Он нагрел воды и покопался на стеллажах, где лежали пакеты с хлопьями и еще кое-какая еда для завтраков. Потом постучал в соседнюю дверь и вошел.

Эмбер сидела на спальном мешке. Рядом горела масляная лампа. Девушка сосредоточилась на карандаше, который лежал в трех метрах от нее, – Эмбер пыталась сдвинуть его с места.

– Привет! – поздоровался Мэтт. – Я принес поесть.

Когда девушка увидела Мэтта, ее напряженное лицо смягчилось.

– Спасибо, Мэтт! – ответила она. – Это очень мило. А я упражнялась.

– Ну и как, получается?

– Да, и знаешь, для практики вес предметов имеет огромное значение. Чем тяжелее предмет, тем сложнее его двигать.

Мэтт протянул подруге яблоко и чашку с горячим чаем.

– Единственный фрукт, который я смог найти, – произнес он.

– Отлично! – Эмбер подумала и произнесла тише: – Знаешь, я бы хотела извиниться за предыдущую ночь… Я…

– Забыли! – соврал Мэтт, перебив ее и подняв руку в знак примирения.

Как это ни было странно, но он не чувствовал в себе силы обсуждать ту печаль, которая овладела им вчера вечером. Он предпочел отодвинуть ее в уголок своей души и совершенно забыть об этом.

– Я бы не хотела, чтобы ты думал…

– Я ничего не думаю. Ты мой друг, и все. Союз трех, помнишь?

Эмбер улыбнулась. В этот момент дверь открылась и по лестнице взбежал Тобиас:

– А, вот вы где! Я вас искал! Смотрю, вы решили поесть! И даже не стали звать меня!

– По правде говоря, я собирался, – ответил Мэтт, отодвинувшись от Эмбер, чтобы Тоби ничего такого не вообразил.

– Не знаю, как вы, а я совершенно без сил, – заявил Тобиас, выбирая из корзинки печенье. – Может, отдохнем тут день-два, а потом двинем дальше?

Эмбер взглянула на Мэтта.

– Нет, – ответил тот. – Утром я видел вдалеке грозу. И не хочу, чтобы он схватил нас.

– А вдруг он потерял наш след? – предположил Тобиас. – Мир же огромный, может, он бродит где-нибудь в другом месте, далеко отсюда? Он тебе снился?

– Сегодня нет.

– Значит, он оставил нас в покое.

– Почему? – удивился Мэтт.

Тоби, всегда щедрый на комментарии, пояснил:

– Мне кажется, Ропероден копается у тебя в голове, пока ты спишь. И таким образом находит наш след. А если он тебе не снится, значит и идти за нами не может.

Эмбер рассмеялась:

– Тоби, я не знаю, что у тебя развито сильнее – воображение или ясновидение!

Мэтт молчал, обдумывая слова друга.

– Голосую за то, чтобы остаться на пару дней, – сказал Тобиас. – А ты, Эмбер?

Девушка посмотрела на обоих и ответила:

– Я буду следовать за вами, поэтому это решение оставляю вам.

Мэтт взвесил все за и против. Он колебался.

– Но признаюсь, – добавила Эмбер, – я бы сделала паузу.

– Возможно, идя по Слепому лесу, – ответил Мэтт, – мы не сможем больше останавливаться. Поэтому нам нужно быть в форме. Стало быть, день у здешних пэнов не повредит. Только давайте держаться вместе. Я не очень доверяю Тэрреллу.

Тобиас поднял кулак в знак победы.

Всю первую половину дня Мэтт провел снаружи, пытаясь высмотреть Плюм. Он спрашивал пэнов про собаку размером с пони. Некоторые в ответ удивленно переглядывались: примерно месяц назад они видели огромную псину, шнырявшую по городу. Это явно не могла быть Плюм, поэтому Мэтт внимательно расспросил пэнов про ту, другую собаку. Его впечатлило то, что, как и Плюм, она, видимо, была совершенно не агрессивной. Через несколько дней Команда свирепых потеряла ее из виду.

Выходило, что Плюм не единственная в своем роде. Были еще собаки. Некоторые сбились в стаи после Бури, и их любой ценой следовало избегать. Но существование мирной собаки ростом с Плюм особенно заинтриговало Мэтта.

Небо очистилось, стало голубым и прозрачным. К полудню солнце пригревало так сильно, что Мэтт даже порадовался, что решил остаться здесь на день. В обед появился Тэррелл, чтобы сделать Союзу трех необычное предложение.

– На улице жарко, но есть возможность искупаться, – сказал он. – Берите оружие, и идем.

Двадцать членов Команды свирепых выстроились в колонну и вместе с новыми друзьями отправились в магазин спортивных товаров; там пэны ждали, пока Мэтт, Тобиас и Эмбер выберут себе плавки и купальник. Затем они вышли из торгового центра и через заросли отправились к небольшой речке. С высоты пятнадцати метров вода падала в прудик, заросший огромными листьями.

– Это наш бассейн, – громко сказал Тэррелл, стараясь перекричать остальных.

Все скинули одежду и прыгнули в прохладную воду.

Мэтт сразу заметил, что мальчики заняли одну сторону прудика, а девочки – другую.

Эмбер с грустью наблюдала за этим.

Мэтт положил руку ей на плечо:

– В любом случае мы будем в одном пруду, верно?

Эмбер кивнула и присоединилась к девочкам. Те внимательно изучали ее. Им хотелось о чем-то спросить «взрослую», но мешал страх, что она может оказаться «за циников».

Мэтт и Тобиас смеялись, брызгались водой и кидались грязью. Потом мальчики устроили соревнование по прыжкам в воду, и, по всеобщему мнению, победил пэн Диего, который потом тайком признался Тобиасу, что раньше занимался плаванием. Рассказывать подробности Диего не хотелось. И Тобиас знал почему: воскрешать воспоминания о прошлой жизни было слишком тяжело.

Видя, что Эмбер скучает в своем уголке, Мэтт решил наплевать на правила и направился к девочкам. Все, кроме Эмбер, тут же уплыли прочь.

Воспользовавшись тем, что оба оказались вдали от остальных, Эмбер сказала Мэтту:

– Знаешь, маленькая Лиз хотела поговорить со мной. У нее много вопросов насчет изменений. Она поверила, что я тоже их ощущаю, и пришла!

– Она что-нибудь умеет с ними делать?

– Да, она боится темноты, и от страха у нее светятся ногти! Пока не очень сильно, но это пока. Тэррелл запрещает говорить им об этом и требует подавлять в себе любые изменения, чтобы не превратиться в циников. Но он ошибается. Надо им об этом рассказать!

– Нельзя посеять здесь семена раздора и сомнений, Эмбер. Мы тут только два дня, а им придется с этим жить – мы нарушим тот хрупкий баланс, который они чудесным образом сохраняли все это время.

– Знаю, но они должны принять себя такими, какими стали после Бури.

– Пусть все идет своим чередом. Однажды к ним придет долгоход и расскажет про изменения. Тогда они перестанут их бояться и начнут меняться.

Эмбер сочла это решение несколько сомнительным, но спорить не стала.

Они еще долго плавали вместе, а потом вернулись к своим полотенцам.

Вечером Мэтт, выйдя из торгового центра, снова пробовал звать Плюм. Тщетно.

Друзья еще раз сообщили всем, что завтра утром уходят. И Тэррелл вновь попытался отговорить их от похода через Слепой лес. Однако, поняв, что старается напрасно, заявил, что группа пэнов проводит членов Союза трех хотя бы до первых деревьев.

Ночью Эмбер постучала в дверь зала, где спали Мэтт и Тобиас. Ей не хотелось ночевать одной в своей большой комнате. Мальчики с улыбкой приветствовали ее, особенно обрадовался Мэтт.

Рано утром друзья проснулись, молча перекусили, проверили свои припасы и направились к выходу. Там их ждали все пэны. Команда свирепых взяла с друзей обещание рассказать про это место, если по пути Союзу трех встретится долгоход или они когда-нибудь окажутся в Эдеме. Затем Тэррелл и еще шестеро мальчиков надели доспехи, повесили на пояса ножи, а на спину – рюкзаки. Едва выйдя на улицу, Мэтт снова огляделся, высматривая Плюм. Он был уверен, что она его ждет.

Но собаки не было.

«Разве можно уйти без нее?» – подумал Мэтт.

«У нее есть чутье, – возразил внутренний голос, – она сможет нас догнать».

У Мэтта буквально разрывалось сердце – уйти, не узнав, что с Плюм все в порядке!

Ничего, она нас найдет. Я ее знаю, я в ней уверен.

Готовясь дать сигнал к отправлению, Тэррелл взглянул на Мэтта.

Тот жестом показал ему, что можно трогаться в путь.

И в последний раз окинул взглядом заросшую папоротником поляну.

5. Солнце и тени

Солнце – худший враг путешественника.

Отряд двигался вперед, а солнце поднималось все выше, и к полудню стало жарко, как на каком-нибудь южном пляже летом. При этом не было ни малейшего дуновения ветра.

Мэтт сдался: он снял свой бронежилет, который носил под пальто, и закинул его на рюкзак.

Отряд старался как можно дольше оставаться в тени деревьев: члены Команды свирепых стащили с головы хоккейные шлемы и тоже повесили их на рюкзаки. Никто не торопился выходить из тени на открытые поляны.

Но потом деревья все же кончились – и дальше пришлось идти только по открытым склонам. Каждый ручей, каждый пруд становился подходящим местом для привала. По мнению Тэррелла, до Слепого леса было три дня пути. Три дня пекла.

Мэтту не раз казалось, что он видит чей-то силуэт на опушке или склоне холма. Но, приглядевшись, он понимал, что ему это только кажется.

Вечером они расположились лагерем у подножия огромной скалы. Пока все расстилали свои спальники и одеяла, Мэлвин, пэн лет тринадцати, ловко развел костер. Другой паренек достал из рюкзака полоски свежего мяса. Они поджарили их и съели. Когда Мэтт узнал, что это мясо белого здоровяка, есть ему расхотелось. Пока все переваривали еду, он с содроганием вспоминал встречу с медведем-альбиносом. Тэррелл спросил Мэтта:

– Как ты думаешь, что это за «Поиски кожи»?

Лежащий на земле Мэтт пожал плечами:

– Когда я думаю о пэнах, которых циники похищают и запихивают в повозки, я представляю худшее…

– Думаешь, они сдирают с пэнов кожу?

Услышав это, мальчики вскрикнули от ужаса.

– Не знаю, но это что-то очень важное для них. Вот и все, что мы знаем. Но мы собираемся выяснить, о чем идет речь.

– Но если вы окажетесь на вражеской территории, вас заметят!

– Не знаю, будем соображать на месте. Если мы оторвемся от патрулей циников и доберемся до одного из их лагерей, постараемся узнать, что там происходит. А если нет…

Тут он замолчал.

– Если нет, то что? – переспросил Тэррелл.

– Придется рисковать, чтобы добыть информацию. Вы часто встречаете циников?

– Нет, очень редко. В отличие от жрунов.

При воспоминании о существах, которые когда-то были людьми, Мэтт поморщился.

– Странно, что многие из них выжили, – сказал он. – С их-то тупостью! Мне казалось, не многие из них дотянут до конца зимы.

– К сожалению, да, – ответил Тэррелл. – Некоторые даже научились сбиваться в стаи и жить в пещерах и норах, закрывая их ветками. Жрунов нельзя недооценивать. Обычно они охотятся на мелких животных, но, если появляется возможность поймать кого-нибудь покрупнее, они ею с радостью пользуются. Всего три недели назад у нас была с ними стычка.

– Вы тоже называете их «жруны»? – удивился Тобиас. – Вы узнали это слово от того долгохода?

– В точку. Он рассказал нам все, что знал. Правда, думаю, кое-какие слова уже устарели.

– Не сильно. А скарармеев вы видели? – спросил Мэтт.

– Что это?

– Миллионы жуков, которые движутся по шоссе. Вам что, они никогда не встречались?

– Нет.

– Нереальное зрелище! Они светятся синим или красным светом. И никогда не смешиваются.

– Ну и что? – спросил Мэлвин.

– Просто идут себе по дороге, и все. Мы не знаем куда и откуда, но зрелище потрясающее.

– Хотел бы я хоть раз это увидеть, – мечтательно произнес Мэлвин.

В конце концов дневная жара сменилась ночной прохладой, и все уснули.

На следующий день Мэтт проснулся оттого, что его затошнило. В животе бурлило, и он подумал, что мог заболеть, наглотавшись воды из пруда. Тем не менее он постарался не отставать от остальных, не сбавлять темп. К счастью, новый день был не таким жарким, как предыдущий. В полдень они заметили на западе небольшой столб дыма. Похоже, это был не пожар, а просто дым от костра. Пэны решили не сворачивать туда, опасаясь патруля циников, хотя Тэррелл и сказал, что теперь даже жруны умеют разводить костры.

Вечером они открыли консервы и поели сардин с сухарями. Мэтт, Эмбер и Тобиас улеглись рядом, оказавшись между двумя пэнами. Утром Мэтту показалось, что Эмбер подкатилась к нему, сквозь сон он чувствовал ее мягкие волосы, касающиеся его лица. Открыв глаза, Мэтт обнаружил, что это не Эмбер, – возле него лежала Плюм.

Мэтт вскрикнул от радости и обнял собаку.

Та вздохнула так тяжело, словно очень сильно устала и еще не успела отдохнуть.

Третий день для Мэтта прошел радостнее – Плюм вернулась. Значит, это ее он видел вдалеке. Это точно была она.

Теперь Слепой лес загораживал всю линию горизонта, нависая над холмами и разрушая перспективу.

Мэтт ясно различал то, что Тэррелл называл подступами к лесу. Огромные деревья, превосходящие размерами секвойи, которые он помнил из своей прошлой жизни. Первые ряды уходили вглубь, а за ними поднимались уже настоящие великаны, высотой с гору и шириной со стадион, по сравнению с ними стоящие впереди выглядели просто невзрачными.

Как природе удалось выстроить такую гигантскую стену?

И всего за семь месяцев?

После Бури растения не просто захватили города – они стремительно прибавили в естественных размерах. Заполонили все вокруг с ужасающей быстротой. Обычно так быстро растет тропический лес. Новые растения все время устраивали людям странные сюрпризы.

Преодолев пятнадцать километров менее чем за четыре часа, отряд пересек длинную равнину. Начались первые заросли папоротников, рощи деревьев – тополей и дубов.

Мэтт понял, что сегодня они будут спать у входа в Слепой лес.

И впервые с момента, когда Союз трех покинул остров Кармайкла, его охватило сомнение. Правильно ли они делают, что идут этой дорогой? Казалось, это место принадлежит к другому миру, не имеющему ничего общего с человеческим, а друзья и понятия не имеют, что их ожидает в лесу.

Пока Мэтт размышлял, он немного отстал от своих друзей и сейчас смотрел на них со стороны – Тобиас и Эмбер шли молча, сосредоточенно. Мэтт решил: поворачивать назад поздно.

Вечером встали лагерем под огромным дубом менее чем в километре от входа в Слепой лес. Тобиас вытащил бинокль и, пользуясь тем, что солнце стало садиться, решил понаблюдать за птицами. Мэтт уже успел позабыть, что его друг интересуется пернатыми.

– Не отходи далеко, – попросил он Тобиаса.

– Да, папочка, – насмешливо ответил тот, карабкаясь на скалу.

Пэны улеглись в своих спальных мешках, некоторые растирали усталые ноги, другие набирали воду из ручья и теперь умывались перед сном; третьи просто молча лежали в тени ветвей. Плюм отправилась на охоту и через час вернулась, явно довольная. Собака развалилась на земле и заснула, уткнувшись мордой в рюкзак Мэтта и тихо похрапывая. Собираясь наточить меч, Мэтт вытащил из висевшего на поясе кожаного мешочка брусок и смочил его.

Каждый раз, когда он это делал, в памяти всплывали звуки пронзаемой этим мечом плоти. Сначала едва ощутимый прокол – когда острие входит в одежду и кожу, а потом усилие, похожее на то, которое надо сделать, чтобы разрезать ножом кусок сливочного масла.

Никогда – до того, как ему пришлось сделать это впервые, – Мэтт не думал, что этот опыт окажется настолько травмирующим. Он не просто калечил тела живых существ и даже людей – он лишал их жизни.

Он убивал.

Чтобы выжить, чтобы защититься.

Но все равно это было убийство.